Поговорим о кораблях?

[Giacomo]

Я понял. Плоскую фляжку надо иметь с собой.

А еще вопрос. Ну уселись эти 370 рыл в катамаран, сотня на плот. А кто командует плавсредством, группой павсредств? И как? И что делать если часть спасаемых со страху начнет 'гнать',заббъется в истерике, или начнет принимать командование на себя? Вон Декстер страсти описывал, там со страху, что хошш отчебучишь. Применять спецсредства? Дык их в укладке нет. Видно для этого топорики, отсюда и окровавленные? Вот дались они мне...

[kvs-207]

кто командует плавсредством

По судовому расписанию в каждой шлюпке есть команда во главе с офицером. Они, и призваны контролировать ситуацию и осуществлять управление и руководство. С плотами? Вспомните плот с "Медузы". :wacko:

 

У Блона в его книге про Атлантике, очень живописно об этом написано.

[kvs-207]

  Лучший крейсер русского флота периода Первой мировой войны-"Рюрик".

 

 

Рюрик (Рюрик II) — броненосный крейсер российского Императорского флота. Построен в Англии на верфях компании Vickers в городе Барроу-ин-Фёрнесс. Заложен в 1905 году, спущен на воду 4 ноября 1906 года, полностью готов к июлю 1909 года. Рюрик был последним и самым большим из кораблей такого класса в России.
Рюрик являлся флагманом Балтийского флота и с самого начала Первой мировой войны принимал активное участие в боевых действиях на Балтийском море. Вёл артиллерийскую перестрелку с немецкими кораблями, выставлял минные заграждения. 20 ноября 1916 года у острова Готланд подорвался на мине, своим ходом дошёл до Кронштадта где ремонтировался 2 месяца. Участвовал в знаменитом Ледовом походе Балтийского флота. После Октябрьской революции орудия с Рюрика были сняты, а сам крейсер был продан на металл.

 

Основные характеристики
Водоизмещение-15 170 тонн
Длина-161 м
Ширина-22,9 
Бронирование пояс: 152—102 мм, оконечности: 76 мм,
                         палубы: 38+25(скосы 38) мм,
                         башни ГК:203-152 мм,
                         башни: 178 мм
                         батарея 120 мм орудий: 76 мм,
                         рубка: 203 мм
Двигатели Вертикальные паровые машины тройного расширения
                         28 водотрубных котлов Бельвиля
Мощность-19700 л.с.
Движитель-2 винта
Скорость хода-21 узел (39 км/ч)
Экипаж-899 человек
Вооружение:

Артиллерия 4 × 254-мм (2 × 2),
                     8 × 203-мм (4 × 2),
                     20 × 120/50-мм,
                     4 × 47-мм
Минно-торпедное вооружение 2 × 457-мм торпедных аппарата

 

[Giacomo]

Вот, вот. На переднем плане мертвые тела. Это видать те, у кого не выдержали нервы.

[kvs-207]

 

 

У Блона

 

 

17 июня 1816 года Жан Дюруа де Шомарэ склонен был считать жизнь прекрасной. Ему только что исполнилось пятьдесят лет и он получил наконец командование фрегатом, одним из лучших судов французского флота. Справедливая награда, думал он, за двадцать пять лет верности монархии. В 1791 году Шомарэ, тогда капитан-лейтенант, стал эмигрантом. Позднее он принимал участие в высадке десанта Киберона, был взят в плен «синими», но сумел бежать. Король Людовик XVIII возвратил ему наконец море вместе со званием капитана первого ранга.

Теперь, в его первое плавание, ему предстояло доставить в Сенегал, возвращенный Франции, губернатора Шмальтца и экспедиционный корпус, которым командовал Пуэнсиньон. Для этого к его фрегату присоединились еще три судна: корвет «Эхо», габара «Лаура» и бриг «Аргус».

Единственное, что несколько омрачало хорошее настроение капитана, был состав экспедиционного корпуса.

– Ведь это же, – говорил он, – настоящий сброд из иностранцев, негров и бежавших с каторги французов, короче говоря, висельники.

Он совсем не хотел думать о том, что двадцать пять лет бездействия могли сказаться на его опыте мореплавателя. Море было прекрасно, ветер благоприятный. Отправившись в путь с острова Экс с четырьмя сотнями пассажиров обоего пола на борту, «Медуза», так назывался его фрегат, шла во главе флотилии и мало-помалу отдалялась от остальных менее быстроходных судов. Миновав испанский мыс Финистерре, она совсем потеряла их из виду. Неожиданно раздался классический крик: «Человек за бортом!» Пришлось развернуться и идти назад, искать, но все было напрасно. Показались паруса, это приближался корвет «Эхо». Дальше суда пошли вместе, миновали мыс Бланке. По предположению, где-то здесь, совсем поблизости, должна быть банка Аргуен. Шомарэ приказал измерить глубину. Капитан корвета «Эхо», находившийся справа от фрегата, подавал знаки, советуя отклониться к западу, но «Медуза» продолжала держать курс на юг. Настала ночь, и «Эхо» скрылось из виду.

На «Медузе» производили замер глубины каждые два часа. 2 июля небо было ясное, температура обычная для тропиков. Около 15 часов вахтенный офицер Нодэ сообщил результат последнего измерения: «Восемнадцать саженей!» Шомарэ отдает приказ стать против ветра и убрать паруса. Маневра произвести не успели, «Медуза» уже была на самой банке. Волнение на море довольно сильное. Чтобы корабль не врезался в мель, Шомарэ отдает приказ подпереть его двумя мощными рангоутными деревами и зовет боцмана.

– Прикажите выбросить за борт весь ненужный груз. Пушки.

На борту было четырнадцать пушек, которые уже действительно ни на что не годились, но их нельзя было перебросить через борт, не рискуя повредить обшивку судна. Пришлось смириться перед очевидностью факта. «Медузу» невозможно снять с мели. Единственный выход – оставить корабль.

Четыреста человек, в том числе женщины и дети, и всего только шесть шлюпок, две из них совсем небольшие.

– Соорудим плот.

Это говорит Шмальтц, губернатор Сенегала, пассажир на борту корабля, где в это время происходит нечто неслыханное, быть может, единственный в летописи французского флота случай: капитан слагает с себя свои обязанности. Шомарэ не хочет больше ничем командовать, не хочет никакой ответственности. И тогда губернатор Сенегала, набросав чертеж плота, стал наблюдать за его спешным сооружением из мачт, реев, тросов – короче говоря, из всего, что было на корабле.

Люди охотно признали бы нового командира. К сожалению, когда плот был готов, Шмальтц не занял на нем места. С семьей и слугами он спустился в самую большую лодку, а в остальных кое-как разместились его подчиненные с прислугой, затем Пуэнсиньон, Шомарэ и младшие офицеры. В легких шлюпках теснились женщины и дети. Плот, 20 м длиной и 7 м шириной, уже был спущен на воду. Когда солдаты поняли, что плот предназначался именно для них, они отчаянно запротестовали и схватились за оружие.

– Вы не поняли, – крикнул им губернатор Шмальтц. – Лодки и баркасы поведут ваш плот на буксире, и вы будете чувствовать себя там свободно и в полной безопасности.

После двух часов препирательств, уговариваний, споров, громкой брани, – прозвучал даже выстрел, никого, правда, не задевший, – все лодки, выстроенные друг за другом в одну линию и связанные между собой тросами, отправились в путь с плотом на буксире. Он двигался за ними, погрузившись почти на метр в воду, потому что никто не догадался подвести под него бочки, которые удерживали бы плот на поверхности. Увидев, как он мало пригоден для плавания, семнадцать человек предпочли остаться на «Медузе».

Утром 5 июля море было совсем спокойно, но из-за слабого ветра колонна лодок еле двигалась. И тогда первая лодка, где был губернатор, и вторая, там находился Шомарэ, съехались для особых переговоров и решили, что для собственного спасения лучше всего придерживаться правила: «Каждый за себя и Бог за всех». Иными словами, люди, находившиеся в первых двух лодках, перерезали трос, соединявший их со всей колонной. Остальные лодки, лишившись самых лучших парусов, совсем перестали двигаться.

– Если бы только не этот плот...

Наконец другие тросы тоже были перерезаны, и плот остался в руках Провидения. Два первых баркаса 8 июля пристали к берегу у Сен-Луи-дю-Сенегаль. На несколько дней позже остальные лодки подошли к пустынному побережью. Долго пришлось их пассажирам пробираться по пустыне, где их преследовали мавры. Питались они яйцами черепах, изредка моллюсками, и, когда добрались наконец до Сен-Луи, число их поубавилось – пятеро мужчин и одна женщина умерли в пути от истощения.

 

На плоту оставалось сто сорок семь мужчин и одна женщина, маркитантка бывшей армии Наполеона, жена солдата экспедиционного корпуса, пожелавшая разделить судьбу своего мужа. Кроме солдат, публики довольно разношерстной, на плоту было тридцать матросов и горстка офицеров, отказавшихся сесть в лодку, так как считали своим долгом оставаться среди самых обездоленных. С ними был гардемарин Кудэн, серьезно раненный в ногу в то время, когда корабль налетел на мель. Он тоже отказался занять место в шлюпке капитана. Чтобы нога не касалась воды, его поместили на бочке, и он стал «капитаном» плота. Рядом с ним расположился географ Корреар, человек не военный, вместе с корабельным хирургом практикантом Савиньи.

Когда прошло первое оцепенение, сменившееся чувством ненависти и горечи, стали проверять продовольствие: две бочки воды, пять бочек вина, ящик сухарей, подмоченных морской водой, – и это все. Совсем не густо. Предусмотренные при сооружении плота якорь, морская карта, компас обнаружены не были. Размокшие сухари съели в первый же день. Оставалось только вино и вода.

«Погода ночью была ужасной, – писали потом в своей книжке Корреар и Савиньи. – Бушующие волны захлестывали нас и порой сбивали с ног. Какое жуткое состояние! Невозможно себе представить всего этого! К семи часам утра море несколько успокоилось, но какая страшная картина открылась нашему взору. Десять или двенадцать несчастных, которым защемило ноги между бревнами плота, не смогли их вытащить и скончались, некоторых унесло волнами...»

Лишившись двадцати человек, плот не намного вышел из воды, на поверхности оставалась только его середина. Там все и сгрудились, сильные давили слабых. Тела умерших бросали в море, живые вглядывались в горизонт. Хорошо бы, думали они, если бы «Эхо», «Аргус», «Луара» все же пришли на помощь.

«Прошлая ночь была страшна, эта еще страшнее. Огромные волны обрушивались на плот каждую минуту и с яростью бурлили между нашими телами. Ни солдаты, ни матросы уже не сомневались, что пришел их последний час. Они решили облегчить себе предсмертные минуты, напившись до потери сознания. Опьянение не замедлило произвести путаницу в мозгах и без того расстроенных опасностью и отсутствием пищи. Эти люди явно собирались разделаться с офицерами, а потом разрушить плот, перерезав тросы, соединявшие бревна. Один из них с абордажным топором в руках придвинулся к краю плота и стал рубить крепления.

Меры были приняты немедленно. Несколько матросов стали рядом с офицерами и штатскими. Безумец с топором был уничтожен, и тогда началась всеобщая свалка. Среди бурного моря, на этом обреченном плоту, люди дрались саблями, ножами и даже зубами. Огнестрельное оружие у солдат было отобрано при посадке на плот. Сквозь хрипы раненых прорвался женский крик: «Помогите! Тону!» Это кричала маркитантка, которую взбунтовавшиеся солдаты столкнули с плота. Корреар бросился в воду и вытащил ее. Таким же образом в океане оказался младший лейтенант Лозак, спасли и его; потом такое же бедствие с тем же исходом выпало и на долю гардемарина Кудэна. До сих пор нам трудно постичь, как сумела ничтожная горстка людей устоять против такого огромного числа безумцев; нас было, вероятно, не больше двадцати, сражавшихся со всей этой бешеной ратью!»

Когда наступил рассвет, на плоту насчитали умерших или исчезнувших шестьдесят пять человек.

«На нас обрушилась еще и новая беда: во время свалки были выброшены в море две бочки с вином и две единственные на плоту бочки с водой. Еще два бочонка вина были выпиты накануне. Так что теперь оставалась только одна бочка с вином, а нас было больше шестидесяти человек».

Голод терзал людей. Из наконечников аксельбантов сделали рыболовные крючки, но ни одна рыба не клюнула. Проходили часы. Горизонт оставался убийственно чистым: ни земли, ни паруса.

Несколько трупов трагической ночи оставалось еще в зазорах плота.

Прошел еще один день, не оправдав надежд. Ночь оказалась более милосердной, чем предыдущая. Крики, нарушавшие тишину, были только отзвуком голода, жажды, кошмарных сновидений людей, спавших стоя, по колено в воде, тесно прижавшихся друг к другу. В начале пятого дня осталось всего пятьдесят человек с небольшим. На плоту было двенадцать умерших.

Стайка летучих рыб шлепнулась на плот, совсем маленьких, но очень хороших на вкус. В следующую ночь на море было спокойно, на море, но не на плоту. Испанские и итальянские солдаты, а с ними и африканцы, недовольные своей порцией вина, взбунтовались снова. Опять среди ночной тьмы началась резня. Еще раз маркитантку сбросили в море и спасли ее. «Дневной свет озарил нас наконец в пятый раз. Осталось не больше тридцати человек. Морская вода разъела почти всю кожу у нас на ногах; все мы были в ушибах и ранах, они горели от соленой воды, заставляя нас ежеминутно вскрикивать. Вина оставалось только на четыре дня. Мы подсчитали, что в случае, если лодки не выбросило на берег, им потребуется по меньшей мере трое или четверо суток, чтобы достичь Сен-Луи, потом еще нужно время, чтобы снарядить суда, которые отправятся нас искать...»

Однако, как ни трудно этому поверить, их никто не искал. И когда «Аргус», посланный на место крушения «Медузы», встретил случайно на своем пути многострадальный плот, на нем оставалось полтора десятка умирающих людей. Это было 27 июля 1816 года.

Первым из спасенных в Париж попал Савиньи, хирург-практикант Морского ведомства. Он передал донесение своему министру Дюбушажу. На следующий день выдержки из него опубликовала «Журналь де Деба». Была рассказана история кораблекрушения «Медузы» и жуткая история плота. Но, между прочим, газета сообщала, что на шестой день в воду были сброшены двенадцать умирающих, чтобы остальные пятнадцать смогли выжить. Тем самым было создано общественное мнение, помешавшее возложить ответственность на капитана, повинного в смерти ста пятидесяти девяти человек (из пятнадцати человек, снятых с плота, шестеро скончались после спасения, а из семнадцати, оставшихся на «Медузе», спасли только троих). И что поразительно, так же как и все остальное, Савиньи за нескромный поступок был изгнан из Морского ведомства.

Вернулся географ Корреар. Вместе с Савиньи, которому уже нечего было терять, он написал и опубликовал свои показания. Корреара посадили в тюрьму, а книжку изъяли! Но она была переиздана в Англии и распространилась по всей Европе. Скандал теперь был слишком велик, чтобы его можно было замять.

Дюруа де Шомарэ, представший наконец перед военным трибуналом, заявил, что не понимает, в чем его вина. Общественное мнение требовало смертного приговора. Его разжаловали и приговорили к трем годам тюрьмы. Когда он вышел на свободу, ему «посоветовали» поселиться в своем поместье в департаменте Верхняя Вьенна. Но в то же время правительство предложило ему место сборщика налогов в Беллаке. Однако, где бы он ни появлялся, ему приходилось выслушивать оскорбления. Жил он еще долго – затворником в своем замке Лашно – умер только в 1841 году. Перед смертью он узнал о самоубийстве своего единственного сына, который не мог больше выносить отцовского позора. Сам Корреар, не помнивший зла, напишет ему как бы надгробное слово: «Он умер, искупленный с лихвой двадцатью пятью годами сурового покаяния».

На море бывали трагедии с еще большими жертвами, уцелевшие свидетели кораблекрушений рассказывали о событиях, еще сильней потрясающих душу. И если трагедия «Медузы» остается все-таки самой известной, это потому, что гений художника запечатлел ее в нашей памяти. Жерико [31], руководствуясь рассказами, Савиньи и Корреара, на основе многочисленных эскизов создал полотно «Плот „Медузы“, которое находится в Луврском музее. Эти два человека служили ему натурщиками для изображения их собственных фигур, а молодой друг художника, Эжен Делакруа [32], позировал для портрета мертвого юноши на переднем плане.

[Giacomo]

Тема потихоньку превращается в эдакий литературно-художественный салон. Ну что ж, а мне, например, нравится.

[kvs-207]

 

 

литературно-художественный салон

:D . И это очень хорошо.

А где еще черпать информацию. ИМХО, можно пересказать все своими словами, но будет ли это настолько интересно. Опять же, документы лучше цитировать дословно. :rolleyes:

[Giacomo]

Согласен полностью. Продолжаем.

Ну и пофлудить иногда тоже не возбраняется.

[Vanderlor]

Тема же свободная?! Поэтому чем хочется поделиться, тому и рады. :)

[Giacomo]

За более чем полтора века существования парусного Черноморского флота на просторах Черного и Азовского морей разыгрывались многочисленные и ожесточенные морские сражения, в них участвовали десятки и сотни военных судов с обеих сторон. Удивительно, но ни один российский парусный военный корабль не погиб в бою!  И за весь этот полуторавековой период лишь три из них были взяты в плен неприятелем. Причем, два – «Мария Магдалина», линейный корабль (командиром которого был наемный английский офицер, капитан Тиздель), и лоцмейстерское судно «Алупка» были занесены бурей в пролив Босфор и там пленены, находясь, очевидно, в бедственном состоянии, первый в 1787, вторая в 1853 г. И только один корабль, фрегат «Рафаил», спустил флаг в бою. Это было в  1829 году, когда он встретился с турецкой эскадрой, многократно превосходящей его по артиллерийской мощи и более быстроходной.

         Пример преданности присяге, мужества и высокого морского и военного мастерства показали точно в таки же условиях, в этом  же году и при встрече с той же турецкой  эскадрой экипаж брига «Меркурий». 14 мая 1829 года, входивший в состав дозорного отряда,  «Меркурий» встретился у Босфора с турецкой эскадрой из 18 кораблей. Два других корабля этого отряда, более быстроходные, сумели оторваться от погони. Бриг же «Меркурий» был настигнут линейными кораблями «Селимие» и «Реал-Бей» (на первом 110, на втором 74 пушки – против 18 у «Меркурия»!!!). На военном совете офицеров во главе с командиром брига капитан-лейтенантом А.И. Казарским было решено дать бой, а в случае угрозы захвата брига противником взорвать его, но врагу не сдавать.

         Неравный бой длился около 4 часов. Враг имел десятикратное превосходство в артиллерии, но благодаря искусному маневрированию «Меркурий уклонялся от залпов противника, ведя ответный меткий огонь. Получив серьезные повреждения рангоута и парусов, флагманский турецкий линейный корабль прекратил огонь и лег в дрейф. Через некоторое время получил повреждения и второй линейный корабль и прекратил преследование «Меркурия». «Меркурий» же, не потеряв хода !!!, с более чем 300 повреждениями сумел присоединиться к русской эскадре, вышедшей ему на помощь. Потери составили - 4 убитых, 8 раненых, командир контужен.

         За доблесть, проявленную экипажем, «Меркурий» был удостоен высшей награды – Кормового Георгиевского флага и вымпела. Указом Императора Александра Первого предписывалось, впредь, в российском флоте иметь корабль с наименованием «Меркурий» или «Память Меркурия».

         Был корвет "Память Меркурия", паровой крейсер «Память Меркурия»,  позднее гидрографическое судно «Память Меркурия» (стало коммерческим, погибло в 2001 г. у берегов Крыма).

         Интересна судьба плененного турками фрегата «Рафаил». Он вошел в состав турецкого флота под другим именем, и участвовал в Синопском сражении 18 сентября 1853 года. После сражения Нахимов доложил императору о пленении бывшего фрегата «Рафаил». Император приказал его сжечь.

[kvs-207]

 

 

Император приказал его сжечь.

Я уж думал память меня подводит.

"... Император Николай I в своём Высочайшем указе от 4 июня 1829 года повелел в случае возвращения фрегата сжечь его:

Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый Флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата «Рафаил», не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей впредь недостойным носить Флаг России и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню.

«Рафаил» был переименован турками в «Фазли-Аллах» («Данный Богом»)[4] и включён в состав турецкого флота (по другим данным «Рафаил» получил название «Ниметулла», а турецкий фрегат «Фазли-Аллах» участвовал в захвате российского корабля)[5]. К середине XIX века фрегат был выведен из состава турецкого флота и новый фрегат «Фазли-Аллах» был уничтожен в Синопском сражении 18 ноября 1853 года эскадрой вице-адмирала П. С. Нахимова: корабль «Императрица Мария» стал на шпринг против фрегата и разгромил его до основания, взорвав остатки[6], о чём Нахимов доложил[7] Николаю:

Воля Вашего Императорского Величества исполнена — фрегат «Рафаил» не существует."

[kvs-207]

 

Надпись на памятнике, шедевр лаконичности. 

 

За доблесть

[Giacomo]

Ну да, конечно Николай, Александр умер в 1825 году, у нас в Таганроге. Вот даю слово в ближайшее время промотнусь в Таганрог (час езды) и посещу дом, где умер Александр 1. Дом сохранился, сейчас в этом доме ЖЭК, или в этом роде. Еще в Старочеркасском Воскресенском соборе Николай2 будучи проездом изволили молиться. На полу собора, на месте, где он стоял вмуровали чугуниевую плиту с соответствущей надписью.

Это в Питере императоров как собак нерезаных, если во все места плиты вмуровывать - чугуния не хватит, а у нас скромненько так, один молился, второй отошел.

Прекращаю офф.

[Vanderlor]

 

 

Это в Питере императоров как собак нерезаных, если во все места плиты вмуровывать - чугуния не хватит, а у нас скромненько так, один молился, второй отошел.

Во-во. Я тоже начинаю писать что-нибудь про Эстонию и понимаю, что у питерцев этого больше и им это не интересно. :)

 

Немного морской темы. Небольшая композиция... "28 марта 1918 г. Группа большевиков в кубрике ледокола "Волынец". Утром следующего дня белофинны  захватили у них корабль и финскими трофеями стали 104 винтовки, 1 пулемет и 3 700 патронов." :)

 

 

Немного удивила эта инсталляция, так как во всем остальном пароход - просто пароход.

http://rusknife.com/topic/13691-эстония-таллин-гидроавиационная-гавань/?p=317701

Кстати, сегодня его отбуксировали на косметических ремонт. Вернется вообще красавцем.

 

[Giacomo]

Жуть. То ли покойницкая, то ли упившиеся до состояния зомби большевики, то ли окоченевшие тела большевиков, зарезанных белофинами. Один сидит в зимней шапке, другой спит голым.

Но для попойки русских революционных матросов как-то все скромненько, не убедительно.

Больше смахивает не на пьянку, а на легкий ужин перед сном.

[Vanderlor]

Там один из манекенов женский. Типа, перепились, да с девками всю ночь гуляли - вот ледокол и потеряли. Зато теперь финны отрываются в Таллине вовсю, за все "сухие" годы добирают. :)

[kvs-207]

«Меркурий» был удостоен высшей награды – Кормового Георгиевского флага

 

Кормовой Георгиевский адмиральский флаг

 

 

Знаком принадлежности к кораблям Гвардейского экипажа был Георгиевский вымпел, в качестве же кормового флага использовался Андреевский флаг. Император Николай I, за исключительные подвиги, дал право двум кораблям в качестве кормового флага поднимать Георгиевский адмиральский флаг.

Корабль «Азов» — был награждён Георгиевским флагом 17 (29) декабря 1827 года за проявленные мужество и отвагу в достижении победы в Наваринском сражении[5].

Бриг «Меркурий» — был награждён Георгиевским флагом 28 июля (9 августа) 1829 года за победу в неравном бою с двумя турецкими кораблями.

 

Данные заслуги были столь высоки, что более ни один император не произвёл подобного награждения. Однако эти флаги переходили по наследству к кораблям-преемникам, названных в честь этих кораблей: «Память Азова» и «Память Меркурия».

[Giacomo]

Причем на "Меркурии" перед боем кормовой Андреевский флаг прибили гвоздями к тому месту, где ему положено развиваться, для того, что бы ни одна скотина не смогла его спустить.

[Giacomo]

Раз у нас тут историческо-литературно-художественный салон, то

 

Перья-облака,
                    закат расканарейте!
Опускайся,
                  южной ночи гнет!
Пара
       пароходов
                       говорит на рейде:
то один моргнет,
                           а то
                                другой моргнет.
Что сигналят?
                     Напрягаю я
                                       морщины лба.
Красный раз...
                   угаснет,
                               и зеленый...
Может быть,
                   любовная мольба.
Может быть,
                    ревнует разозленный.
Может, просит:
                       - "Красная Абхазия"!
Говорит
              "Советский Дагестан".
Я устал,
           один по морю лазая,
Подойди сюда
                      и рядом стань.-
Но в ответ
                 коварная
                                она:
- Как-нибудь
                   один
                          живи и грейся.
Я
   теперь
               по мачты влюблена
в серый "Коминтерн",
                                 трехтрубный крейсер.
- Все вы,
             бабы,
                    трясогузки и канальи...
Что ей крейсер,
                         дылда и пачкун?-
Поскулил
                и снова засигналил:
- Кто-нибудь,
                    пришлите табачку!..
Скучно здесь,
                     нехорошо
                                   и мокро.
Здесь
       от скуки
                      отсыреет и броня... -
Дремлет мир,
                      на Черноморский округ
синь-слезищу
                     морем оброня.

 

 

Разговор на одесском рейде десантных судов.

1926, Владимир Маяковский

 

 

 

Вот этот серый "Коминтерн", трехтрубный крейсер в прошлом - бронепалубный крейсер "Память Меркурия"

[kvs-207]

бронепалубный крейсер "Память Меркурия"

Он самый

Приказом по Морскому министерству от 23 марта 1907 года крейсер "Кагул", был переименован в "Память Меркурия" (в память о подвиге брига "Меркурий" во время русско-турецкой войны 1826—1828 годов), а имя "Кагул" было передано "мятежному" крейсеру "Очаков". После долгих приемных испытаний в состав действующего флота корабль был зачислен в первой половине 1908 года. С этого времени он стал бороздить воды Черного моря под гвардейским Георгиевским флагом.

 

[kvs-207]

А вот, крейсер "Память Азова".

 

 

Корабль получился очень удачным и вполне соответствовавшим тогдашним взглядам на морскую тактику и стратегию. Наследника героического корабля запечатлел в своем произведении, знаменитый ювелир К. Фаберже.

 

 

Изготовлено в 1891 году на императорской ювелирной фирме Карла Фаберже. Мастера - ювелиры - Михаил Перхин и Юрий Николаев.Яйцо из гелиотропа. Модель крейсера - сюрприз яйца - выполнена из золота и платины, ее окна - из алмазов, ограненных розой.
На этом броненосном корабле, построенном на Балтийском заводе в конце 80-х годов XIX века, цесаревич Николай Александрович
(будущий император Николай II) в 1890-1891 годах совершил путешествие на Восток, во время которого он подвергся нападению японского самурая - фанатика в городе Оцу и чудом остался жив.
Подарено императором Александром III императрице Марии Федоровне на Пасху 1891 г. Хранится в Государственных музеях Кремля

 

[Giacomo]

Валерий, уж тогда и про "Азов" расскажите, чем он так отличился, и за что так же награжден вымпелом и Георгиевским кормовым флагом, как и "Меркурий".

[kvs-207]

Более двух веков Греция находилась под игом Турции, и к 1821г.  антитурецкое восстание началось в той полной мере, когда страны союзницы приняли решение выступить на стороне порабощенного народа.  Конечно, это больше касалось России, единоверцев с греками, но была и еще одна очень весомая причина – долгое время у России, как черноморской державы не было прохода  через стратегически важные для России проливы Босфор и Дарданеллы. Так и сложилась конвенция трех государств Англии и Франции и Российской Империи. В 1827 году туркам был предъявлен ультиматум: дать Греции независимость, свободу вероисповедания, в случае отказа оказывалось военное давление. Выбор Николая I  пал на прекрасного, знаменитого флотоводца генерал – адъютанта  Д.Н. Сенявина, и две русских эскадры вышли в поход. Официально эскадры  шли в Портсмут. Там то и получил блистательный флотоводец  секретную инструкцию – отобрать самые боеспособные и подходящие корабли. Объединенная союзная эскадра, обогнув Европу, взяла курс на Средиземное море. Подойдя к порту Пилос и сковав любой маневр турецкого – египетского флота находившегося на рейде в Наваринской  бухте.

1 октября 1827 года русская эскадра встретилась   с эскадрами Англии и Франции.  Общее командование было поручено самому старшему в чине-английскому вице-адмиралу Кодрингтону. Командующему турецкому флоту было вежливо предложено установить с греками перемирие. Однако турки ничего не ответили.

В час дня соединённый флот приблизился ко входу Наваринской гавани двумя колоннами. Одна из них состояла из английских и французских кораблей, а другая — из российской эскадры. Ибрагим-паша потребовал, чтобы союзная эскадра немедленно повернула обратно. Кодрингтон ответил: «Я пришел не для того, чтобы получать приказания, а для того, чтобы их отдавать; и если по союзному флоту будет открыт огонь, то турецкий флот будет уничтожен».

После того, как колонна союзников миновала крепостные батареи и встала на якорь, российская колонна с идущим впереди флагманским кораблём «Азов» подошла ко входу гавани.

В это время на одном из турецких брандеров произошла сильная ружейная пальба, в ходе которой был убит английский лейтенант Фиц-Рой, посланный в качестве парламентёра. В его задачи входило, заставить командира брандера отойти дальше от союзных кораблей. Через некоторое время с одного из египетских корветов раздался первый выстрел в сторону французского фрегата.

Так, 8 октября 1827 года начался бой Наваринский бой. Эскадра Ибрагим – паши насчитывала: 3 линейных корабля, 23 фрегата, 40 корветов и бригов (2200 орудий) и 165 орудий береговых батарей. В союзной эскадре дела насчитывалось 26 кораблей, из них линейных-10, 10 фрегатов, 4 брига, 2 корвета и 1 тендер (1276 орудий).

И это учитывая, что «верные союзническому долгу», эскадры Англии и Франции заняли более выгодную позиции по флангам, предоставив русской эскадре крайне опасную позицию в центре. После приближения «Азова» ко входу в гавань он оказался между батареями Наваринской крепости и батареями острова Сфактерии, с которых сразу же был направлен перекрёстный огонь против корабля, а потом и против других по мере их приближения. Не обращая внимание на выстрелы пушек, «Азов» продолжил своё движение, не стреляя в ответ, и стал на якорь в запланированном месте. Корабли «Гангут», «Иезекииль», «Александр Невский» и четыре шедших за ними фрегата заняли назначенные им места.

 

 

Каждый из этих кораблей вступил в бой с несколькими  кораблями турков. Заняв своё место, «Азов» вступил в бой против пяти неприятельских кораблей, находившихся на расстоянии полутора-двух кабельтовых и на корабль обрушился шквал 60-  и 36-фунтовых ядер (60- фунтовое ядро весит 20-26 кг, диаметр 200 мм, 36- фунтовое весит 15-18 кг, а диаметр  172 мм).  «Азов» сотрясался от ударов турецких ядер, на артиллерийских палубах царила невообразимая жара, остужая пушки и тела забортной водой команда вела бой. Комендорам «Азова» удалось сбить книппелем  грот-мачту на одном турецком корабле, который накренившись не мог  вести прицельный огонь и его ядра  стали пролетать выше «Азова». Туркам пришлось вывести  его из боя,  почти одновременно с этим  еще один выстрел разносит в щепки линейный корабль, ядро попадает в крюйт-камеру (пороховой погреб). Однако положение «Азова» оставалось тяжелым, фок- мачта разбита, две пушки соскочили с брюков, на корабле во многих местах возник пожар. Команда с завидным самообладанием тушили очаги огня. Видя  тяжелое положение азовцев, к нему с правого фланга на помощь ринулся французский корабль «Бреслав». В ходе сражения «Азов» оказывал помощь соседям: рядом с ним вёл артиллерийскую дуэль с 84-пушечным линейным кораблём турецко-египетской эскадры английский флагман «Азия». В один из моментов боя неприятельский корабль развернулся кормой к «Азову». Командир корабля Михаил Петрович Лазарев немедленно воспользовался этим и приказал ударить по нему из 14 пушек левого борта. В результате кормовая оконечность турецкого корабля была полностью разрушена, там начался сильный пожар, а поскольку «Азов» картечным огнём помешал туркам ликвидировать огонь, очень скоро корабль неприятеля, охваченный пламенем, взорвался.

В итоге русский флагман потопил три фрегата, один корвет, вынудил выброситься на мель и сжёг 80-пушечный турецкий флагман «Мухарем-бей».

Будущий адмирал, а тогда лейтенант П.С. Нахимов, командующий батареей носовых орудий, впоследствии писал: « Казалось, весь ад развергнулся перед нами. Не было места, куда бы не сыпались книппели, ядра и картечь. И ежели турки не били нас много по рангоуту, а били все в корпус, то я смело уверен нас бы осталось бы и половины команды. Надо было драться именно с особым мужеством,, чтобы выдержать весь этот огонь и разбить противников стоявших вдоль нашего правого борта».

 Много героев родило это сражение. Отважным и беспримерно храбрым офицером проявил себя в этом бою лейтенант И.П. Бутенев. Рука была раздробленна турецким ядром, но, превозмогая боль он продолжил командовать батареей, и только по приказу Лазарева покинул свой пост. Нахимов писал о мужестве офицера: «Надо было любоваться, с какой твердостью  перенес  он операцию и не позволял себе сделать оной ранее, нежели сделают марсовому уряднику, который прежде его был ранена.»

 Около шести вечера бой стих. Турки были разбиты, но желая отомстить, под покровом ночи в сторону «Азова» был направлен брандер, но герои перерубив якорный канат отклонились и уничтожили турецкое судно. На следующий день турки запросили мира. Турецкий флот потерял  две трети своих кораблей: один линейный, 13 фрегатов,  17 корветов, 4 брига, 5 брандеров. Можно смело утверждать, что  только благодаря мужеству русских матросов и офицеров Российского флота была одержана блистательная победа.

В бою «Азов» получил 153 пробоины (из которых семь — ниже ватерлинии), были перебиты все мачты, стеньги и реи, прострелены паруса, перебит такелаж. Среди экипажа потери составили 24 человека убитыми и 67 ранеными.

 

Сражение продолжалось около четырёх часов и закончилось уничтожением турецко-египетского флота. Русская эскадра под командованием контр-адмирала Логина Петровича Гейдена разгромила весь центр и правый фланг неприятельского флота. Она приняла на себя главный удар превосходящего числом и орудиями противника и уничтожила бо́льшую часть его кораблей. Потери турецко-египетского флота составили более 60 кораблей и более четырёх тысяч человек убитыми и ранеными (также указываются цифры потерь в 6—7 тысяч при общей численности 20 тысяч). Союзники не потеряли ни одного корабля, а потери убитыми и ранеными составили  181 и 480 человек соответственно.

Наваринское сражение 1827 года, бывшее, с одной стороны, частью греческого национально-освободительного движения, с другой — проявлением борьбы России и Турции за влияние на Балканах, стало одним из ярчайших морских сражений XIX века.

Герои «Азова»

Будущий адмирал Павел Нахимов служил на «Азове» лейтенантом. Каждый из офицеров «Азова» проявил храбрость и военное умение.

Самую же высокую оценку заслужил сам командир «Азова» М. П. Лазарев. В своём донесении Л. П. Гейден писал: «Неустрашимый капитан 1 ранга Лазарев управлял движениями Азова с хладнокровием, искусством и мужеством примерным».

П. С. Нахимов о своём командире писал: «Я до сих пор не знал цены нашему капитану. Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня не достаёт слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана».

В историческом журнале эскадры было записано:

…Храбрый и опытный капитан Лазарев, находясь попеременно в разных местах корабля своего, управлял оным с хладнокровием, отличным искусством и примерным мужеством, личным присутствием ободрял мужественный экипаж свой, искусно направляя действия артиллерии, ускоряя тем разрушение сил оттоманов.

Все герои были отмечены наградами за Наваринское сражение.

За подвиг в Наваринском сражении М. П. Лазарев получил звание контр-адмирала и был награждён сразу четырьмя орденами, в том числе от имени английского короля — орденом Бани, французского короля — орденом Святого Людовика, а в 1835 году — греческим орденом Святого Спасителя.

Лейтенанты Нахимов и Бутенев были удостоены высшей награды для молодых офицеров — ордена св. Георгия 4-й степени и произведены в следующий чин капитан-лейтенанта.

В следующий чин был произведён мичман В. А. Корнилов. Так же он получил орден св. Анны 4-й степени.

Гардемарин В. И. Истомин произведён в следующий чин и удостоен за храбрость и отвагу Георгиевского креста.

Сам «Азов» был отмечен высшей наградой: указом Николая I от 17 (29) декабря 1827 года впервые за всю историю русского флота ему был пожалован кормовой адмиральский Георгиевский флаг и вымпел «в честь достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и храбрости нижних чинов». Так же предписывалось всегда иметь в составе флота корабль «Память Азова», на котором поднимать Георгиевский флаг. Подлинный Георгиевский флаг с корабля «Азов» размером 9,5 на 14 метров в настоящее время находится в Центральном Военно-Морском музее.

Флагманский корабль русской эскадры «Азов», был заложен в Архангельске 20 октября 1825 года и спущен на воду 26 мая 1826 года. Вошёл в состав Балтийского флота под командованием М.П. Лазарева.

 

 

Михаил Петрович не побоялся внести некоторые изменения  в проект. Официальным отцом корабля считался знаменитый корабельных дел мастер И. А. Курочкин. За свою жизнь  знаменитый корабел построил на верфях Архангельска  87 судов. Прославленный мастер к закладке «Азова» был глубоким стариком, и проект в полной мере пришлось воплощать ученику  В.А. Ершову, в  будущем известному кораблестроителю. Имя сей геройский корабль получил в честь  победы Петра I над турками в 1696 году.

Суда с таким именем уже были в составе флота. В Семилетней войне участвовал 54-пушечный "Азов", а в 1790 г.  двухмачтовый 14-пушечный бриг "Азов" отличился в Керченском морском сражении.

Один из красивейших 74-пушечный линейных кораблей «Азо́в»-флагман русского флота, герой Наваринского сражения, первый русский корабль, удостоенный кормового Георгиевского флага, относился к типу «Иезекиль» — последней крупной серии русских парусных кораблей. Эти корабли обладали прочным корпусом, хорошей мореходностью, удобным расположением орудий и рациональной внутренней планировкой. Всего было построено 25 кораблей этого типа. Хотя эти корабли классифицировались как 74-пушечные, в реальности они вооружались бо́льшим числом орудий.

 

 

Водоизмещение 3000 т. Его стройный корпус длиной 54,5 м и шириной 14,7 м был украшен тонким резным орнаментом. Центр гакаборта занимал двуглавый орёл. Носовая фигура высотой около 3,5 м изображала воина в золочёных доспехах и шлеме .Вооружение корабля составляли четыре тяжёлых 40-фунтовых и семьдесят 24- и 36-фунтовых орудия. 36-фунтовые пушки размещались на нижней палубе - гондеке, а более лёгкие 24-фунтовые орудия, в том числе корронады, были установлены на верхней палубе, шканцах и баке.

[Giacomo]

Таким образом, всего лишь двум российским кораблям были пожалованы Кормовой Георгиевский флаг и вымпел, это "Азов" и "Меркурий".

А в 1827 году в моде среди пижонов и дэнди был цвет "наваринского дыму с пламенем".

В общем материальчика как минимум на курсовую работу по истории парусного российского флота накидали.

Народ! Ну хоть интересно? Или так, пишем, не пойми для кого?

[Чечако]

Вот такая история..... Косвенно касается и моей семьи.

 

http://flot.sevastopol.info/ship/linkor/impmariya.htm

 

Линейный корабль "Императрица Мария"

 

 

ТТД:
Водоизмещение: 23 413 т.
Размеры: длина - 168 м, ширина - 27,43 м, осадка - 9 м. 
Скорость хода максимальная: 21,5 узлов.
Дальность плавания: 2960 миль при 12 узлах.
Силовая установка: 4 винта, 33 200 л.с.
Бронирование: палуба - 25-37 мм, башни - 125-250 мм, казематы 100 мм, рубка - 250-300 мм. 
Вооружение: 4х3 305-мм башни, 20 130-мм, 5 75-мм орудий, 4 450-мм торпедных аппарата.
Экипаж: 1386 чел.

История корабля:
Решение об усилении Черноморского флота новыми линейными кораблями было вызвано намерением Турции приобрести за границей три современных линкора типа Дредноут, что сразу бы обеспечило им подавляющее превосходство на Черном море. Для сохранения баланса сил российское Морское министерство настаивало на безотлагательном усилении Черноморского флота. Для ускорения постройки линейных кораблей архитектурный тип и главнейшие проектные решения принимались в основном по опыту и образцу заложенных в 1909 году в Петербурге четырех линкоров типа "Севастополь". Подобный подход позволил значительно ускорить процесс разработки стратегических и тактических заданий на новые линейные корабли для Черного моря На черноморские линкоры перешли и такие достоинства, как трехорудийные башни, считающиеся по праву выдающимся достижением отечественной техники.

Ставка была сделана на широкое привлечение банковского капитала и частного предпринимательства. Постройку дредноутов (и других кораблей черноморской программы) поручили двум частным заводам в Николаеве (ОНЗиВ и Руссуд). Предпочтение отдали проекту Руссуда, который "с разрешения" Морского министерства вела группа видных, находившихся на действительной службе корабельных инженеров. В результате Руссуд получил заказ на два корабля, третий (по его чертежам) поручили строить ОНЗиВ.

11 июня 1911 года одновременно с церемонией официальной закладки новые корабли были зачислены в списки флота под названиями "Императрица Мария", "Император Александр III" и "Императрица Екатерина Великая". В связи с решением оборудовать головной корабль в качестве флагманского, все корабли серии распоряжением морского министра И.К. Григоровича было приказано называть кораблями типа "Императрица Мария".

Конструкция корпуса и система бронирования "черноморцев" в основном соответствовали проекту балтийских дредноутов, но частично были доработаны. На "Императрице Марие" имелось 18 главных поперечных водонепроницаемых переборок. Двадцать водотрубных котлов треугольного типа питали турбинные агрегаты работавшие на четыре гребных вала с латунными винтами диаметром 2,4 м (частота вращения при 21-узловой скорости 320 об/мин). Суммарная мощность корабельной электростанции составляла 1840 кВт.

По контракту от 31 марта 1912 года, подписанному Морским министерством с заводом Руссуд, "Императрицу Марию" следовало спустить на воду не позднее июля. Полная готовность корабля (предъявление к приемным испытаниям) планировалась к 20 августа 1915 года, еще четыре месяца отводились на сами испытания. Такие высокие темпы, не уступавшие темпам передовых европейских предприятий, были почти что выдержаны: завод, продолжавший строиться, спустил корабль на воду 6 октября 1913 года. Вплотную подступавшее военное время заставляло, несмотря на печальный опыт прошлого, вести разработку рабочих чертежей одновременно с постройкой кораблей.

Увы, на ходе работ сказывались не только болезни роста заводов, которые впервые строили такие крупные корабли, но и столь характерные для отечественного судостроения "усовершенствования" уже в ходе строительства, приведшие к сверхпроектной перегрузке, превысившей 860 т. В результате, кроме увеличения осадки на 0,3 м, образовался и досадный дифферент на нос. Иначе говоря, корабль "сел свиньей". По счастью, некоторый конструктивный подъем палубы в носу это скрадывал. Немало волнений доставил и заказ в Англии турбин, вспомогательных механизмов, гребных валов и дейдвудных устройств, размещенный на заводе Джон Браун обществом Руссуд. В воздухе пахло порохом, и только по счастливой случайности "Императрице Марии" удалось получить свои турбины в мае 1914 года, доставленные проскочившим проливы английским пароходом. Ощутимый сбой в контрагентских поставках уже к ноябрю 1914 года заставил министерство согласиться с новыми сроками готовности кораблей: "Императрицы Марии" в марте-апреле 1915 года. Все силы были брошены на скорейшее введение "Марии" в строй. Для нее по договоренности заводов-строителей передали поступившие с Путиловского завода станки 305 мм орудий и электротехническое оборудование башен.

По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду Императрицы Марии назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот. В апреле-июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33-х.

И вот наступил тот неповторимый, всегда переполненный особыми хлопотами день, когда корабль, начиная самостоятельную жизнь, уходит от заводской набережной. К вечеру 23 июня 1915 года после освящения корабля, подняв над Ингульским рейдом окропленные святой водой флаг, гюйс и вымпел, "Императрица Мария" начала компанию. Глубокой ночью 25 июня, видимо, чтобы пройти реку засветло, снялись со швартовов, и в 4 часа утра линкор дал ход. В готовности к отражению минной атаки, миновав Аджигольский маяк, корабль вышел на Очаковский рейд. На следующий день провели испытательные стрельбы, и 27 июня под охраной авиации, миноносцев и тральщиков линкор прибыл в Одессу. При этом главные силы флота, образовав три линии прикрытия (вплоть до Босфора!!!), держались в море.

Приняв 700 т угля, днем 29 июня "Императрица Мария" вышла в море вслед за крейсером Память Меркурия и в 5 часов утра 30 июня встретилась с главными силами флота...

Неторопливо, в сознании собственного величия и значимости момента, входила "Императрица Мария" на Севастопольский рейд днем 30 июня 1915 года. И ликование, охватившее в тот день город и флот, было сродни, наверное, общей радости тех счастливых дней ноября 1853 года, когда на тот же рейд после блистательной победы у Синопа возвращалась под флагом П.С. Нахимова 84-пушечная "Императрица Мария". Весь флот с нетерпением ожидал того момента, когда Императрица Мария, выйдя в море, выметет за его пределы изрядно осточертевших "Гебена" и "Бреслау". Уже этими ожиданиями "Марии" отводилась роль первой любимицы флота.

Какие же перемены в соотношении сил на море внесло вступление в строй "Императрицы Марии", как оно менялось с началом войны и какое влияние оказало на постройку следующих кораблей? Крайне угрожающее положение перед войной, когда в Черном море ожидалось появление уже снаряжавшихся в Англии к плаванию турецких дредноутов, оставалось напряженным и после того, как Англия не выпустила заказанные турками корабли. Новую и уже реальную опасность теперь представлял германский линейный крейсер "Гебен" и крейсер "Юреслау" из-за политических ли маневров британского адмиралтейства или в силу своей феноменальной везучести сумевший обвести вокруг пальца союзные англо-французские морские силы и прорвавшийся в Дарданеллы. Теперь этот перевес "Императрица Мария" ликвидировала, а вступление в строй последующих линкоров давало явный перевес Черноморскому флоту. Изменились также приоритеты и темпы постройки кораблей. С началом войны особенно обострилась потребность в эсминцах, подводных лодках и необходимых для будущей Босфорской операции десантно-высадочных средствах. Их заказ затормозил постройку линкоров.

На "Императрице Марии" изо всех сил старались ускорить начавшуюся с уходом из Николаева программу приемных испытаний. На многое, конечно, приходилось закрывать глаза и, полагаясь на обязательства завода, откладывать устранение недоделок на время после официальной приемки корабля. Так, много нареканий вызвала система аэрорефрижерации погребов боезапаса. Оказалось, что весь "холод", исправно вырабатывавшийся "холодильными машинами", поглощался разогревавшимися электродвигателями вентиляторов, которые вместо теоретического "холода" гнали в погреба боезапаса свое тепло. Поволноваться заставили и турбины, но сколько-нибудь существенных неполадок не произошло.

9 июля линкор ввели в сухой док Севастопольского порта для осмотра и окраски подводной части корпуса. Одновременно измерялись зазоры в подшипниках дейдвудных труб и кронштейнов гребных валов. Через десять дней, когда корабль находился в доке, комиссия приступила к испытанию подводных торпедных аппаратов. После вывода линкора из дока аппараты испытывались стрельбой. Все они были приняты комиссией.

6 августа 1915 года линкор Императрица Мария вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился командующий Черноморским флотом А.А.Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15 - 18 узлов и закончилась успешно. 13 августа приемная комиссия собралась на борту линкора для испытаний механизмов. Линкор снялся с бочки и вышел в море. Средняя осадка корабля составляла 8,94 метра, что соответствовало водоизмещению 24400 тонн. К 4 часам дня число оборотов турбин довели до 300 в минуту и приступили к трехчасовому испытанию корабля на полный ход. Линкор совершал галсы между мысом Ай-Тодор и горой Аю-Даг, на расстоянии 5 - 7 миль от берега на глубокой воде. В 7 часов вечера испытания механизмов на полный ход были закончены и 15 августа в 10 часов утра линкор возвратился в Севастополь. Комиссия отметила, что в течении 50 часов непрерывной работы главные и вспомогательные механизмы действовали удовлетворительно и комиссия нашла возможным принять их в казну. В период с 19 по 25 августа комиссия приняла в казну торпедные аппараты, все системы корабля, водоотливные средства и шпилевые устройства.

К 25 августа приемные испытания завершились, хотя доводка корабля продолжалась еще долгие месяцы. По указанию командующего флотом для борьбы с дифферентом на нос пришлось сократить боезапас двух носовых башен (со 100 до 70 выстрелов) и носовой группы 130 мм пушек (с 245 до 100 выстрелов).

Все знали, что с вступлением в строй Императрицы Марии "Гебен" без крайней нужды теперь из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в море, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами. В первую вошли "Императрица Мария" и крейсер "Кагул" с выделенными для их охраны эсминцами. Такая организация позволяла (с привлечением подводных лодок и авиации) осуществлять более действенную блокаду Босфора. Только в сентябре-декабре 1915 года маневренные группы десять раз выходили к берегам противника и провели в море 29 дней: Босфор, Зунгулдак, Новороссийск, Батум, Трапезунд, Варна, Констанца у всех берегов Черного моря можно было видеть тогда стелющийся по воде длинный и приземистый силуэт грозного линкора.

И все же поимка "Гебена" оставалась голубой мечтой всего экипажа. Не раз приходилось офицерам Марии поминать недобрым словом руководителей Генмора вкупе с министром А.С. Воеводским, срезавших у их корабля по крайней мере 2 узла хода при составлении проектного задания, что не оставляло надежд на успех погони.

Сведения о выходе "Бреслау" для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и новый командующий ЧФ вице-адмирал А.В. Колчак сразу же на "Императрице Марии" вышел в море. Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода Бреслау были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие "Марию", удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди "Марии", в намеченной точке перехватили "Бреслау" и связали его боем. Охота развернулась по всем правилам. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, "Кагул" неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. "Императрице Марии", развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Но то ли эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня "Марии", то ли на ней берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой "Бреслау" немедленно окутывался при опасно близких падениях снарядов, но того решающего залпа, который мог бы накрыть "Бреслау", не получалось. Вынужденный отчаянно маневрировать (машины, как писал немецкий историк, были уже на пределе выносливости), "Бреслау", несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал в пройденном по прямой расстоянии, которое уменьшилось со 136 до 95 кабельтовых. Спасла случайность налетевший шквал. Укрывшись за пеленой дождя, "Бреслау" буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.

В октябре 1916 г. вся Россия была потрясена известием о гибели новейшего линейного корабля русского флота “Императрица Мария”. 20 октября примерно через четверть часа после утреннего подъема матросы, находившиеся в районе первой башни линкора “Императрица Мария”, стоявшего вместе с другими кораблями в Севастопольской бухте, услышали характерное шипение горящего пороха, а затем увидели дым и пламя, выбивавшиеся из амбразур башни, горловин и вентиляторов, расположенных вблизи нее. На корабле сыграли пожарную тревогу, матросы разнесли пожарные рукава и начали заливать водой подбашенное отделение. В 6 ч 20 мин корабль потряс сильный взрыв в районе погреба 305-мм зарядов первой башни. Столб пламени и дыма взметнулся на высоту 300 м.

Когда дым рассеялся, стала видна страшная картина разрушений. Взрывом вырвало участок палубы позади первой башни, снесло боевую рубку, мостик, носовую трубу и фок-мачту. В корпусе корабля позади башни образовался провал, из которого торчали куски искореженного металла, выбивались пламя и дым. Множество матросов и унтер-офицеров, находившихся в носовой части корабля, было убито, тяжело ранено, обожжено и сброшено силой взрыва за борт. Перебило паровую магистраль вспомогательных механизмов, перестали работать пожарные насосы, отключилось электроосвещение. Затем последовал еще ряд мелких взрывов. На корабле были отданы распоряжения о затоплении погребов второй, третьей и четвертой башен, приняты пожарные шланги с портовых плавсредств, подошедших к линкору. Тушение пожара продолжалось. Корабль буксиром развернули лагом в ветру.

К 7 ч утра пожар стал стихать, корабль стоял на ровном киле, казалось, что он будет спасен. Но через две минуты раздался еще один взрыв, более мощный, чем предыдущие. Линкор стал быстро оседать носом и крениться на правый борт. Когда носовая часть и пушечные порты ушли под воду, линкор, потеряв остойчивость, опрокинулся вверх килем и затонул на глубине 18 м в носу и 14, 5 м в корме с небольшим дифферентом на нос . Погибли инженер-механик мичман Игнатьев, два кондуктора и 225 матросов.

На другой день, 21 октября 1916 г., поездом из Петрограда в Севастополь отбыла специальная комиссия по расследованию причин гибели линейного корабля “Императрица Мария” под председательством адмирала Н. М. Яковлева . Одним из ее членов был назначен генерал для поручений при морском министре А. Н. Крылов. За полторы недели работы перед комиссией прошли все оставшиеся в живых матросы и офицеры линкора “Императрица Мария”. Было установлено, что причиной гибели корабля послужил пожар, возникший в носовом погребе 305-мм зарядов и повлекший за собой взрыв пороха и снарядов в нем, а также взрыв в погребах 130-мм орудий и боевых зарядных отделений торпед. В результате был разрушен борт и сорваны кингстоны затопления погребов, и корабль, имея большие разрушения палуб и водонепроницаемых переборок, затонул. Предотвратить гибель корабля после повреждения наружного борта, выровняв крен и дифферент заполнением других отсеков, было невозможно, так как на это потребовалось бы значительное время.

Рассмотрев возможные причины возникновения пожара в погребе, комиссия остановилась на трех наиболее вероятных: самовозгорание пороха, небрежность в обращении с огнем или самим порохом и, наконец, злой умысел. В заключении комиссии говорилось что “придти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений...”. Самовозгорание пороха и небрежность обращения с огнем и порохом были признаны маловероятными. В то же время отмечалось, что на линкоре “Императрица Мария” имелись существенные отступления от требований устава в отношении доступа в артиллерийские погреба. Во время стоянки в Севастополе на линкоре работали представители различных заводов, причем количество их достигало 150 человек ежедневно. Работы велись и в снарядном погребе первой башни - их выполняли четыре человека с Путиловского завода. По-фамильная перекличка мастеровых не проводилась, а проверялось лишь общее количество людей. Комиссия не исключила и возможность “злого умысла”, более того, отметив плохую организацию службы на линкоре, она указал “на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение”.

В последнее время версия “злого умысла” получила дальнейшее развитие. В частности, в работе А. Елкина утверждается, что на заводе “Руссуд” в Николаеве во время строительства линкора “Императрица Мария” действовала германская агентура, по указанию которой и была совершена диверсия на корабле. Однако возникает много вопросов. Например, почему не было диверсий на балтийских линкорах? Ведь восточный фронт являлся тогда главным в войне враждующих коалиций. К тому же балтийские линкоры раньше вступили в строй, да и пропускной режим на них вряд л был более жестким, когда они полудостроенными с большим количеством заводских рабочих на борту в конце 1914 г. покидали Kpoн штадт. Да и германская шпионская агентура в столице империи Петрограде была более развита. Что могло дать уничтожение одного линейного корабля на Черном море? Частично облегчить действия “Гебена” и “Бреслау”? Но к тому времени Босфор был надежно блокирован русскими минными заграждениями и проход через него германских крейсеров считался маловероятным . Поэтому версию “злого умысла” нельзя считать окончательно доказанной. Тайна “Императрицы Марии” по-прежнему ждет своей разгадки.

Гибель линкора “Императрица Мария” вызвала большой резонанс во всей стране. Морское министерство приступило к разработке срочных мер по подъему корабля и вводу его в строй. Предложения итальянских и японских специалистов были отклонены из-за сложности и дороговизны. Тогда А. Н. Крылов в записке в комиссию по рассмотрению проектов подъема линкора предложил простой и оригинальный способ. Он предусматривал подъем линкора вверх килем путем постепенного вытеснения воды из отсеков сжатым воздухом, ввод в таком положении в док и заделку всех разрушений борта и палубы. Затем целиком загерметизированный корабль предлагалось вывести на глубокое место и перевернуть, заполнив водой отсеки противоположного борта.

За исполнение проекта А. Н. Крылова взялся корабельный инженер Сиденснер, старший судостроитель Севастопольского порта. К концу 1916 г. вода из всех кормовых отсеков была отжата воздухом, и корма всплыла на поверхность. В 1917 г. всплыл весь корпус. В январе-апреле 1918 г. корабль отбуксировали ближе к берегу и выгрузили оставшийся боезапас. Только в августе 1918 г. портовые буксиры “Водолей”, “Пригодный” и “Елизавета” отвели линкор в док.

С линкора сняли 130-мм артиллерию, часть вспомогательных механизмов и другое оборудование, сам корабль оставался в доке в положении вверх килем до 1923 г. За четыре с лишним года деревянные клетки, на которых покоился корпус, подгнили. Из-за перераспределения нагрузки появились трещины в подошве дока. “Марию” вывели и поставили на мель у выхода из бухты, где она простояла вверх килем еще три года. В 1926 г. корпус линкора вновь был введен в док в том же положении и в 1927 г. окончательно разобран. Работы выполнял ЭПРОН.

При опрокидывании линкора во время катастрофы многотонные башни 305-мм орудий корабля сорвались с боевых штыров и затонули. Незадолго перед Великой Отечественной войной эти башни были подняты эпроновцами, а в 1939 г. 305-мм орудия линкора установили под Севастополем на знаменитой 30-й батарее, входившей в состав 1-го артдивизиона береговой обороны. Батарея героически защищала Севастополь, 17 июня 1942 г. во время последнего штурма города она вела огонь по фашистским полчищам, прорвавшимся в Бельбекскую долину. Израсходовав все снаряды, батарея стреляла холостыми зарядами, сдерживая натиск врага до 25 июня. Так, спустя более четверти века после стрельбы по кайзеровским крейсерам “Гебен” и “Бреслау” пушки линкора “Императрица Мария” вновь заговорили, обрушивая 305-мм снаряды теперь уже на гитлеровские войска.

 

 

На "Императрице Марии" служил, погиб и был посмертно награжден мой двоюродный дед, старший гальванер Дмитрий Дробилко

 

Из статьи "По причинам, оставшимся неизвестными"?  

http://www.sevastopol.ws/Forums/?file=viewtopic&t=1772

 

"..... впервые обнародуемые данные, предоставленные директором Севастопольского госархива В.В. Крестьянниковым, о награждении нижних чинов кораблей Черноморского флота, участвовавших в спасательных операциях, высокими наградами России по решению Георгиевской комиссии N 1 (приказы N 329 от 26.01.1917 г. и N 512 от 1.02. 1917 года). 

Всего было награждено около ста нижних чинов линкора "Императрица Мария", минных заградителей "Алексей" и "Мина". 

......

"Георгиевского креста 4 — й ст. удостоены пять нижних чинов с "Императрицы Марии" с формулировкой "невзирая на явную опасность, с редким самоотвержением и мужеством тушили пожар и смертью своей запечатлели содеянный ими геройский подвиг". Это ст. унтер — офицеры 1 — й ст. Иван Буцкий, Максим Доценко, ст. гальванер Дмитрий Дробилко, комендоры Иван Ильченко, Матвей Козлов... 

 

 

 

 

[kvs-207]

мой двоюродный дед

Мое почтение. Вот это корни.

Узнал об этом событии в детстве, прочитав книжку "Кортик". Начал было искать, что-либо по теме, но в наших краях, это было решительно невозможно. В журнале Техника-молодежи за 70-й год была опубликована статья об этом событии в рубрике "Антология таинственных случаев". Позже, мне удалось достать книгу "Линкор Октябрьская революция" об систер-шипе "Марии" и вообще о русских дредноутах. Их нее я узнал более подробно о гибели линкора, но ясности так и не появилось. Кстати, в годы Первой мировой войны было еще несколько загадочных взрывов крупных кораблей.

[Vanderlor]

Тема становится все интереснее и интереснее. Только я уже путаюсь, где "Морские рассказы", а где "Военные корабли". :)

[kvs-207]

Нашел эту статью. К сожалению, иллюстрации не копируются, поэтому, "голый" текст.

 

ТАЙНА "ИМПЕРАТРИЦЫ МАРИИ"

Анатолий ЕЛКИН
(Повесть опубликована в журнале "Техника-Молодёжи" №№ 10-11 за 1070 год)

Документальная повесть, в которой главные действующие лица пожелали остаться неизвестными и где неожиданно сталкиваются судьбы линейного корабля, последних Романовых, академика Крылова, Гришки Распутина, наших современников и многих других людей, сил и обстоятельств.
7 октября в Северной бухте Севастополя взорвался и затонул линейный корабль "Императрица Мария". Причина катастрофы осталась неизвестной.

"Черноморский флот". Исторический очерк. М., Воениздат, 1967.

"И еще Полевой рассказывал о линкоре "Императрица Мария", на котором он плавал во время мировой войны.
Это был огромный корабль, самый мощный броненосец Черноморского флота. Спущенный на воду в июне пятнадцатого года, он в октябре шестнадцатого взорвался на севастопольском рейде, в полумиле от берега.
- Темная история, - говорил Полевой. - Не на мине взорвался и не от торпеды, а сам по себе. Первым грохнул пороховой погреб первой башни, а там тысячи три пудов пороха было. Ну и пошло... Через час корабль уже был под водой. Из всей команды меньше половины спаслось, да и те погоревшие и искалеченные.
- Кто же его взорвал? - спрашивал Миша.
Полевой говорил, пожимая широкими плечами:
- Разбирались в этом деле много, да все без толку".

А. Рыбаков, "Кортик"


НАХОДКА У КОРОЛЕВСКОГО ЗАМКА


Для меня эта история началась в 1947 году, когда журналистская судьба забросила меня в Кенигсберг.

После ожесточенного штурма город был сплошным морем развалин. Вернее, города не было: холмы битого, оплавленного кирпича, рыжие прутья арматуры вместо домов и улиц. И над всем этим пеплом и прахом мрачно высились изрешеченные снарядами, в рваных пробоинах и зияющих каменных ранах готовые вот-вот рухнуть башни старинного Королевского замка.
Они видели и великих магистров Тевтонского ордена, и Альбрехта Бранденбургского, и Фридриха Великого, и не менее "великого", по его собственному мнению, гаулейтера Коха. Ставшие символом неукротимой военщины и "прусского духа", лежали они, поверженные в прах советским солдатом.
Я не помню точно, что привлекло тогда мое внимание в развалинах около Королевского замка. Вероятнее всего, книги. Да, книги. Полузасыпанные известью. Промокшие. В скрюченных, искореженных сыростью переплетах. Они образовали холмик у полуобвалившегося стеллажа; и когда, стряхнув грязь, я раскрыл одну из них, то с удивлением увидел, что это не что иное, как "Очерк русской морской истории" Веселаго, изданный в Санкт-Петербурге в 1875 году. Не помню точно, что еще там было. Запомнилось только несколько томиков "Истории русской армии и флота", вышедших в издательстве "Образование" к юбилею войны 1812 года.

Как раз в одном из таких томиков и лежали эти фотографии. Вначале показалось, что это дубли одного и того же кадра. Но, внимательно присмотревшись, я увидел - они разнятся. На снимках - большой военный корабль, над которым встал огромный султан дыма. Вот размеры этого султана и были на разных снимках отличными друг от друга. На одном - корабль еле дымился. На другом - вихрь дыма взлетел почти к самому небу. На третьем - очень смутном - корабль едва проглядывался сквозь черную, окутавшую его пелену.
Не фотографии тогда поразили меня (что на них изображено, я не знал) - книги. Откуда здесь, в Кенигсберге, неплохо подобранная морская библиотечка русских книг? Как они попали сюда? Кто их хозяин?..
Найти ответы на эти вопросы в мертвом, безлюдном городе, где и старожил не узнал бы ни одной из улиц, было явно невозможно. Фотографии я взял на память и вскоре забыл бы о них, если бы не один разговор, происшедший через три месяца совсем в другом городе. Я показал снимки знакомому моряку. Взглянув на них, моряк удивился несказанно:
- Но это же "Мария"! - И, еще раз просмотрев карточки, тихо добавил: - Это она... Одного только не могу понять... Кто и как умудрился все это снять? Ничего не понимаю... Насколько я знаю, взрыв произошел рано утром. Значит, тот, кто снимал, знал, когда произойдет взрыв...

 

"ИМПЕРАТРИЦА МАРИЯ" ДАЕТ БОЙ

В 1911 году на верфях Николаева были заложены линейные корабли "Императрица Мария", "Императрица Екатерина Великая" и "Император Александр III". Первые два вступили в строй в 1915 году, третий - в 1917-м. Это были мощные по тем временам гиганты. Так, спущенная на воду еще в 1913 году "Мария" имела весьма "солидный", с военной точки зрения, "паспорт": водоизмещение - 25 тысяч тонн, скорость - 21 узел. Корабль нес двенадцать 305-миллиметровых орудий главного калибра и двадцать 130-миллиметровок. Боевой комплект для первых составил 1200 снарядов, для вторых - 4900. На линкоре имелись также противоминная артиллерия, пять 130-миллиметровых пушек и торпедные аппараты. Главный пояс брони составлял 262,5 миллиметра, верхний - 100 миллиметров. Дальность плавания исчислялась в 2184 мили, экипаж - в 1386 человек.
На "Марию" возлагалось слишком много надежд; и хотя еще не все механизмы корабля были доведены до боевого совершенства и к самостоятельным действиям линкор не совсем был готов, ему не было дано стоять в бездействии у стенки.
Через какие-то месяцы вахтенный журнал "Императрицы Марии" стал сводом боевых реляций с самых напряженных участков битвы на морском театре войны.
Уже 30 сентября 1915 года "Мария" вместе с крейсером "Кагул" и пятью эскадренными миноносцами прикрывает ударный отряд флота - вторую бригаду линейных кораблей "Евстафия", "Иоанна Златоуста" и "Пантелеймона", крейсеров "Алмаз" и "Память Меркурия", семь эсминцев, нанесших ощутимый удар противнику в юго-западной части моря. Более 1200 снарядов обрушили тогда корабли на Козлу, Зунгулдак, Килимли и Эрегли.
А потом было все - отражение атак немецких субмарин, тяжелые штормовые походы, ожесточенные бои, ответственнейшие операции.
1-2 ноября "Мария" и "Память Меркурия", держа под прицелом своих орудий выходы из Босфора, прикрывают действия русской эскадры в Угольном районе. 23-25 ноября "Мария" снова здесь. Моряки видят, как пылает вражеский порт Зунгулдан и стоящий на рейде пароход. Эскадра стремительно прошла вдоль берегов Турции, потопив два неприятельских судна.
Боевой счет "Марии" рос от дня ко дню. 2-4 февраля она прикрывает эскадру, поддерживающую с моря наступление у Виге. Турки были отброшены тогда к Агине. Потом операция по переброске войск для усиления Приморского отряда. На "Марии" держит флаг командующий флотом. Линкор прикрывает постановку мин у Констанцы, несет боевую патрульную службу в море, а с 29 февраля идет на перехват обнаруженного в Синопской бухте "Бреслау". Пирату чудом удалось уйти, но 22 июля орудия "Марии" наконец настигают его. Правда, "Бреслау" отделался маленькими повреждениями, но его крейсерская операция была сорвана. Преследуемый "Марией", "Бреслау" укрылся в Босфоре.
Появление "Марии" и "Екатерины Великой" на коммуникациях означало также, что время безнаказанных действий на море кайзеровских пиратов "Гебена" и "Бреслау" кончилось: в первой половине 1916 года "Гебен" всего три раза рискнул высунуться из Босфора.
Одним словом, новые русские линкоры, уже успевшие причинить немцам великое множество неприятностей, становились для кайзеровского флота врагами № 1.
Над тем, как их уничтожить, бились не только лучшие умы в Германском морском генеральном штабе, но и в кабинетах руководителей тайной войны против России.

О ЧЕМ РАССКАЗАЛИ ВАХТЕННЫЕ ЖУРНАЛЫ

Седьмого октября 1916 года город и крепость Севастополь были разбужены взрывами, разнесшимися над притихшей гладью Северной бухты.
Люди бежали к гавани, и их глазам открывалась жуткая, сковывающая холодом сердце картина. Над новейшим линейным кораблем Черноморского флота - над "Императрицей Марией" поднимались султаны черного дыма, разрезаемые молниями чередующихся почти в запрограммированной последовательности взрывов.
В те страшные минуты было не до хронометража событий, но позднее, по записям в вахтенном журнале стоящего неподалеку от "Марии" линкора "Евстафий", можно было проанализировать последовательность происходящего:

"6 часов 20 минут - На линкоре "Императрица Мария" большой взрыв под носовой башней.

6 часов 25 минут - Последовал второй взрыв, малый.

6 часов 27 минут - Последовали два малых взрыва.

6 часов 30 минут - Линкор "Императрица Екатерина" на буксире портовых катеров отошел от "Марии".

6 часов 32 минуты - Три последовательных взрыва.

6 часов 35 минут - Последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали н "Марии".

6 часов 37 минут - Два последовательных взрыва.

6 часов 47 минут - Три последовательных взрыва.

6 часов 49 минут - Один взрыв.

7 часов 00 минут - Один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.

7 часов 08 минут - Один взрыв. Форштевень ушел в воду.

7 часов 12 минут - Нос "Марии" сел на дно.

7 часов 16 минут - "Мария" начала крениться и легла на правый борт".

Записи в вахтенном журнале "Евстафия" почти не разнились с совершенно аналогичными пометками в вахтенном журнале линкора "Императрица Екатерина":

"6 часов 19 минут - На линкоре "Императрица Мария" пробили пожарную тревогу.

6 часов 20 минут - На линкоре "Императрица Мария" сильный взрыв в носовой части корабля. Команда начала бросать койки и бросаться в воду..."

Далее последовательность событий в вахтенных журналах "Евстафия" и "Императрицы Екатерины" совпадала почти полностью. Разницу в минутах легко объяснить взволнованностью и потрясенностью людей, наблюдавших развитие трагедии.

 

 

ЧЕРЕЗ ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА ПОСЛЕ УТРЕННЕЙ ПОБУДКИ...

Через четверть часа после утренней побудки матросы, находившиеся рядом с первой носовой башней, обратили внимание на странное шипение, доносившееся из-под палубы.
- Что это? - спросил кто-то.
Ответить ему не успели: из люков и вентиляторов около башни, из ее амбразур стремительно вырвались багровые языки пламени и черно-сизые всполохи дыма.
Оцепенение людей длилось только секунды.
- Пожарная тревога! - закричал фельдфебель, стремительно отдавая команды. - Доложить вахтенному начальнику! Пожарные шланги сюда!
По кораблю пронеслись тревожные сигналы пожарной тревоги. Все пришло в движение. По палубе стремительно раскатывали шланги, и вот уже первые упругие струи воды ударили в подбашенное отделение.
И тут произошло, казалось, непоправимое.
Сильный взрыв в районе носовых крюйт-камер, хранивших двенадцатидюймовые заряды, разметал людей. Упругий столб пламени и дыма метнулся на высоту до трехсот метров. Как фанеру, вырвало стальную палубу за первой башней. Передняя труба, носовая рубка и мачта были снесены гигантским смерчем. Повсюду слышались крики и стоны искалеченных людей. За бортом "Марии" барахтались в воде выброшенные за борт ударной волной оглушенные и раненые матросы. К "Марии" спешили портовые баркасы. В грохоте рушащихся надстроек метались люди, полуослепшие от бьющего в глаза огня, полузадохшиеся от едкого порохового дыма.
- Затопить погреба второй, третьей и четвертой башен!
- Принять шланги с баркасов! Доклады были малоутешительными:
- Освещение потухло. Электропроводка перебита!
- Вспомогательные механизмы не действуют. Паровая магистраль перебита!
- Пожарные насосы не действуют!
Горящие длинные ленты артиллерийского пороха бенгальскими огнями рассыпались по палубе, вызывая то здесь, то там новые очаги пожара. Люди стремительно бросались к месту опасности. В дело шло все - одеяла, бушлаты, вода... А тут еще ветер гнал пламя прямо на не тронутые взрывом надстройки и башни.
- Завести буксир на портовый пароход! - скомандовал старший помощник. - Повернуть корабль лагом к ветру!

К семи часам утра всем показалось, что главная опасность миновала: пожар начал стихать. "Мария" не кренилась, не имела дифферента на нос. Появилась надежда спасти корабль.

Семь часов две минуты. Новый, еще более страшный взрыв сотряс "Марию". Линкор круто повалился на правый борт, и нос его стал уходить под воду. Вот уже скрылись носовые пушечные порта. Дрогнула задняя мачта, описывая в небе полукруг, и, перевернувшись вверх килем, "Мария" легла на дно.

Инженера-механика, мичмана, двух кондукторов, 213 матросов убитыми потерял русский флот в этот роковой день. 85 тяжело раненных и обожженных моряков надолго, если не навсегда, покинули строй. Остальных членов команды "Императрицы Марии" удалось спасти.

"КТО МОГ ПРОНИКНУТЬ В КРЮЙТ-КАМЕРУ?"

В тот же день высочайшим повелением его императорского величества была назначена комиссия для расследования причин гибели "Императрицы Марии". Комиссию возглавил член Адмиралтейского совета адмирал Н. М. Яковлев. В нее вошел также и начальник Главного военно-метеорологического управления академик Алексей Николаевич Крылов. Именно ему обязана отечественная история блистательным трудом "Некоторые случаи аварии и гибели судов" - настольной книгой любого моряка.
Перед комиссией один за другим проходили свидетели и очевидцы. Все, кто хоть в какой-то мере мог прояснить случившееся.
Вопросы, задаваемые комиссией, часто повторялись. Но лишь потому, что найти вразумительный ответ на них было почти невозможно.

- Кто мог проникнуть в крюйт-камеру, где хранился боезапас?

- На линкоре имелось два комплекта ключей от нее. Один хранился, как положено, другой был "расходным".

- Что значит "расходным"?

- Он находился у старшего офицера, и утром дежурный по погребам разносил комплект артиллерийским унтер-офицерам.

- Кому еще выдавали на руки этот комплект ключей?

- Старшим башен или дневальным у погребов.

- И какое время он у них находился?

- Весь день до семи часов вечера или до окончания работ.

- Кому ключи после этого сдавались?

- Дежурному по погребам унтер-офицеру. А тот - старшему офицеру.

- А где же в это время находился тот комплект ключей, который хранился "как положено"?

- Под охраной. И считался неприкосновенным.

- Был ли порядок хранения ключей обусловлен приказом по кораблю?

- Нет, такого приказа не было.

- Как не было?

- Порядок установился в связи со сложившейся традицией...

Когда были опрошены десятки людей, Крылов сказал коллегам:
- А вы знаете, у меня сложилось впечатление, что для того, чтобы пройти в крюйт-камеры, вообще не нужно было иметь никаких ключей. Причем доступ к зарядам был возможен в любое время дня и ночи.

- Каким образом? - удивились они.

- Судите сами. Люки бомбовых погребов снабжены крышками, которые должны быть всегда заперты на замок. На "Марии" же они не только не запирались - их не было совсем.

- Куда же они делись?

- Выясняется одно таинственное обстоятельство: их сняли под предлогом, что для удобства ручной подачи снарядов над люками были поставлены столы с отверстием...

- Час от часу не легче!

- Не говорите! Все это означает, что бомбовые погреба всегда открыто сообщались с крюйт-камерами. А в бомбовые погреба можно было запросто проникнуть, минуя запертый люк, из самой башни. Кроме того, в этой башне существуют лазы, через которые можно пройти к ее нижнему штыру. Этот штыр окружен кожухом. В кожухе же есть горловина из крюйт-камеры, закрываемая дверцей.

- Значит?

- Это еще не все... На "Марии" эта дверца не только не имела замка, но была снята совсем во всех башнях. Значит, из помещения штыра любой человек мог преспокойно проникнуть в крюйт-камеру...

- Это только ваши предположения?

- Почему? Объективные данные. Впрочем, мы все это можем проверить у свидетелей.

- Кого вызовем?

- Начнем с Урусова. Как-никак он старший артиллерийский офицер корабля.

УСТАВ И ЖИЗНЬ

Старший лейтенант князь Урусов казался безнадежно равнодушным и к тому, что произошло, и к тому, что его сейчас допрашивают. Видимо, переживания и боль последних дней что-то надломили в его душе. Отвечал он монотонно, словно повторяя уже не раз рассказанное:

- Да, я старший артиллерийский офицер корабля... То, что предполагает господин Крылов, - правда. Люк в крюйт-камере из бомбового погреба действительно не запирался. Я не помню, была ли сделана крышка и, следовательно, предполагалось ли запирать ее. Подробности сейчас не вспомнишь. - Урусов удрученно развел руками. - Все происшедшее - как дурной сон... Но, вероятно, я просто не приказывал эту крышку сделать или приказал снять ее.

- Для чего?

- Через люк производилась ручная подача зарядов.

- Но ведь все это открывало доступ возможному злоумышленнику в погреба.

Урусов тяжело вздохнул.

- Врать не хочу, но этому обстоятельству я не придавал значения... Вернее, - уточнил он, - не подумал об этом...

Члены комиссии переглянулись. Версия Крылова подтверждалась даже в мелочах.

- Но как такое все же стало возможным? - спросил Крылов вызванного после Урусова старшего офицера, капитана 2-го ранга Городысского.

Тот усмехнулся.

- Устав - это устав. А жизнь - это жизнь. Требования устава находятся подчас совершенно в иной плоскости, чем требования, предъявляемые каждой минутой жизни корабля. Попытки совместить эти плоскости у нас, на "Марии", почти всегда были болезненными и производили впечатление тормозящего дело педантизма.

- Вот и попробуй разберись во всем этом, - ворчал Крылов, когда Городысский вышел.

Но разобраться "во всем этом" было необходимо, и комиссия продолжала работу.

МАСТЕРОВЫЕ С ПУТИЛОВСКОГО

- Кто, кроме членов команды, бывал на корабле?

- На "Марии" немало незавершенных работ. Поэтому, когда линкор стоял на якоре, на нем работало до ста пятидесяти человек мастеровых от разных заводов.

- Какие работы были так или иначе связаны с погребами? Особенно с первой башней?

- В бомбовом погребе первой башни работали четверо мастеровых Путиловского завода.

- Чем они занимались?

- Устанавливали лебедки.

- В какие часы?

- Приходили они на "Марию" примерно в семь тридцать. Заканчивали работу в шестнадцать часов. Правда, были в этом смысле и исключения: экстренные и ночные работы.

- Как проверялись люди, допускаемые на корабль?

- Теперь можно сказать - плохо. Поименной проверки на берегу не велось. После прибытия мастеровых на борт уточнялось лишь их число. Поименные же списки представлялись старшим каждой партии.

- Значит, при такой системе один человек или даже группа людей могла не только проникнуть на корабль под видом мастеровых, но и оставаться там столько, сколько им могло понадобиться?

- Выходит, что так...

Все происходящее начинало уже напоминать членам комиссии бег на месте. Дело не только не становилось более ясным, но более и более запутывалось.
Установить истину было невозможно: многие погибли. Другие все помнили лишь приблизительно. При существовавших на корабле порядках удивляться тут было нечему; и комиссия, за неимением более точных данных, посовещавшись, вынуждена была записать в решении: "...Показания мичмана Мечникова, на вахте которого съехали последние четыре мастеровых Путиловского завода, работавшие в бомбовом погребе первой башни, находятся в противоречии с показаниями нескольких нижних чинов, которые утверждают, что в ночь с 6 на 7 октября после 10 часов вечера они видели двух мастеровых. Установить в точности справедливость этого показания или опровергнуть его не представляется возможным". Клубок не распутывался. Нити, за которую можно было "потянуть", не было.
Шестнадцатого октября комиссия закончила свою работу. Крылов засел за следственное заключение. Академика долго преследовали видения услышанного. Воображение подсказывало страшные картины случившегося: "...В палубах, наверное, была масса убитых и обожженных... В полном мраке в них творился неописуемый ужас... Вы скажете, что это мои фантазии, - да, но основанные на сотнях (более 400) показаний экипажа "Марии"..."

 

ТРИ ВЕРСИИ НА ВЫБОР

В докладе комиссии подробно описывалось все, что произошло на "Императрице Марии".

Причины? Комиссия остановилась на трех возникших у нее версиях:

1. Самовозгорание пороха.

2. Небрежность в обращении с огнем или порохом.

3. Злой умысел.

Рассмотрев подробно первую версию, комиссия пришла к выводу, что "обстоятельств, при которых известно, что может произойти самовозгорание пороха, не обнаружено". А потому "предположение о самовозгорании пороха является маловероятным".
По версии второй комиссия высказывалась менее категорично, отмечая "некоторую допустимость предположения о возможности возникновения пожара от небрежности или грубой неосторожности".
Всем известная научная добросовестность Крылова заставила его сделать здесь следующую оговорку: "Из всей прислуги, находившейся в первой башне, спасся тяжко обожженным лишь один человек; и, значит, высказанное допущение остается лишь маловероятным предположением, причем нельзя даже утверждать, был ли кто-либо в это время в крюйт-камере или нет".
Комиссия сочла необходимым разобрать и третье предположение.
"Злой умысел - вероятность предположения не может быть оцениваема по каким-либо точно установленным обстоятельствам. Комиссия считает лишь необходимым указать на сравнительно легкую возможность приведения злого умысла в исполнение при той организации службы, которая имела место на погибшем корабле:

а) Крюйт-камеры заперты не были, ибо в них всегда был открыт доступ из самой башни.

б) Башня вместе с зарядным отделением служила жилым помещением для ее прислуги в числе около 90 человек - следовательно, вход и выход из башни кого-либо, особенно в форменной одежде, не мог привлечь ничьего внимания.

в) Чтобы поджечь заряд так, чтобы он загорелся, например, через час или более после поджога, и этого совершенно не было видно, не надо никаких особенных приспособлений - достаточно самого простого обыкновенного фитиля. Важно, чтобы злоумышленник не мог проникнуть в крюйт-камеру, после же того, как он в нее проник, приведение умысла в исполнение уже никаких затруднений не представляет.

г) Организация проверки мастеровых не обеспечивала невозможности проникновения на корабль постороннего злоумышленника, в особенности через стоявшую у борта баржу.

Проникнув на корабль, злоумышленник имел легкий доступ в крюйт-камеру для приведения своего замысла в исполнение.
...Сравнив относительную вероятность сделанных трех предположений о причинах возникновения пожара, комиссия находит, что возможность злого умысла не исключена, приведение его в исполнение облегчалось имевшими на корабле место существенными отступлениями от требований по отношению к доступу в крюйт-камеры и несовершенством способа проверки являющихся на корабль рабочих".
Рассмотрев все три версии, комиссия резюмировала, что "прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства".
Но почему столь "локальны" выводы по третьей версии?

 

"ПЛЕМЯННИЦА" ГРИШКИ РАСПУТИНА

За два месяца до гибели "Императрицы Марии" командующий Черноморским флотом адмирал Эбергард получил записку, весьма смахивающую на ультиматум:
"Мы тебя знаем и верим тебе, но если ты хочешь преуспеть, должен подчиниться нашей воле. Григорий Распутин".
Адмирал не привык к ультиматумам: он вернул записку. Адмирал еще не понимал в полной мере, чем рискует и какие последствия сей поступок может иметь.
Эбергард переоценил свои силы.
Распутин, казалось, вначале проглотил обиду. Но вскоре Эбергарду вручили новое послание:
"Посылаем тебе наше благословение - образок. Ты же, в знак подчинения нашей воле, должен жениться на нашей племяннице, ныне проживающей в Севастополе (прилагался адрес. - А. Е.)… Григорий Распутин".
Эбергард вызвал адъютанта и, вручая ему записку Распутина, срывающимся от ярости голосом приказал:

- Адрес здесь имеется. Чтобы этой "племянницы" через двадцать четыре часа в Севастополе не было. Это приказ...

Через несколько дней Эбергарду было предложено сдать командование флотом вице-адмиралу Колчаку, охарактеризованному историком достаточно красноречиво: "ярый монархист, близкий к реакционным кругам Ставки и Морского министерства".
История с "племянницей" явно приобретала иную окраску. Судьба "племянницы" больше не волновала Распутина. Значит, он кому-то расчищал путь. Но кому?
Как выяснилось впоследствии, женщина, на которую указывал в своих записках Распутин, была связана с прогерманскими петербургскими кругами, а значит, и с германской разведкой.

ЕЩЕ РАЗ О ЗЛОМ УМЫСЛЕ

Каждому, кто сейчас возьмет дело о гибели "Марии" в руки, станет ясно, что элементарная логика требовала расширить заключение по третьей версии и распространить выводы на более широкие и важные явления, чем гибель корабля сама по себе.
Мог ли Крылов или любой другой член комиссии не знать о том, о чем знал в Петербурге любой самый заурядный чиновник, - о всемерном покровительстве всему прогерманскому при дворе и о роли, которую играл там Распутин? Конечно, нет!
В книге "Мои воспоминания" Крылов уже ничему не удивляется. Особенно после того, как прочел опубликованную после революции переписку между царицей, бывшей в Царском Селе, и царем в Ставке, а также дневник французского посла Палеолога. "Эти две книги, - гневно пишет Крылов, - надо читать параллельно, с разностью примерно в 4-5 дней между временем письма и дневника. Видно, что письма царицы к царю перлюстрировались и их содержание становилось известным. Например, царица пишет: "Генерал-губернатор такой-то (следует фамилия), по словам нашего друга (Григория Распутина. - А. Е.), не на месте, следует его сменить". У Палеолога дней через пять записано: "По городским слухам, положение губернатора такого-то пошатнулось, и говорят о предстоящей его смене".
Еще через несколько дней: "Слухи оправдались, такой-то сменен, и вместо него назначен X".
Впрочем, это еще не столь важно, но вот дальше чего идти было некуда. Царица пишет: "Наш друг (Григорий Распутин. - А. Е.) советует послать 9-ю армию на Ригу, не слушай Алексеева (начальник штаба верховного главнокомандующего при Николае II), ведь ты главнокомандующий...", и в угоду словам "нашего друга" 9-я армия посылается на Ригу и терпит жестокое поражение.
Позднее об обстановке, в которой работала тогда германская разведка в России, в фундаментальном труде "Пять столетий тайной войны" будет сказано: "Развитию немецкого и отчасти австрийского шпионажа в царской России способствовало несколько благоприятных условий" и в том числе "сильное германофильское течение при дворе. Оно концентрировалось вокруг царицы-немки, которая могла вертеть как хотела жестоким и тупым деспотом, носившим имя Николая II". Историки подсчитали, что в первом десятилетии XX века в царской России действовало более дюжины крупных организаций, созданных немецкой и австрийской разведками... Русская контрразведка имела данные о большинстве немецких шпионских групп. Но все же факторы, о которых говорилось выше, помогли немецкой агентуре уйти из-под удара. Разве не удивительно само по себе сообщение В. Б. Жилинского (опубликованное в журнале "Голос минувшего" еще в 1917 году): "О подготовлявшейся гибели на Черном море нашего лучшего линейного корабля "Императрица Мария" департаменту полиции было хорошо известно"!
Изучаем другие документы эпохи - картина та же. Вот материалы дознания, проведенного следователем по особо важным делам, о "возможности доставления на территорию России подрывных снарядов". В ходе дознания выяснилось, что эти подрывные снаряды шли многими путями, и, в частности, через Швецию. Особенно интенсивно транзит "адских машин" происходил в районе Северного Кваркена и у станции Корпикюля. У обвинявшихся в совершении диверсионных актов было найдено немало таких зарядов, выполненных в виде небольших подрывных патронов, легко переносимых и маскируемых.
Нет, история гибели "Марии" в свете этих и многих других аналогичных фактов приобрела бы, получи возможность комиссия располагать приведенными здесь нами материалами, совсем иное и весьма определенное толкование.

"СТРАННЫЕ" ВЗРЫВЫ ИЛИ ПРОДУМАННАЯ АКЦИЯ?

Серия таинственных взрывов взбудоражила тогда общественное мнение.
11 августа 1916 года раздался взрыв на бельгийском пароходе "Фрихандель". Сработала "адская машина", подвешенная на медной проволоке под трапом.
В тот же день и почти одновременно ("Фрихандель " взорвался в 9 час. 30 мин., здесь в 10) в порту Мкскюль на рейде взорвалась "Маньчжурия": сработал заряд, спрятанный в машинном отделении.

7 октября 1916 года пришла очередь "Императрицы Марии".

26 октября 1916 года взрывы разнесли пароход "Барон Дризен" на рейде в Архангельске...

Не слишком ли много "случайных" и "странных" взрывов? И не направляла ли их одна злая воля?
Сопоставим некоторые авторитетные свидетельства и проанализируем обстоятельства этих внешне, казалось бы, никак не связанных друг с другом катастроф.
В книге X. Вильсона "Линейные корабли в бою. 1914-1918 гг." завеса над тайной "странных" взрывов уже немного приподнимается: 27 сентября, говорит исследователь, в Бриндизи загорелся и взорвался итальянский линейный корабль "Бенетто Брин", на котором погиб 421 человек, в том числе контр-адмирал Рубн-де-Червин. Впоследствии выяснилось, что причиной взрыва было предательство: подкупленные австрийцами матросы поместили в одном из погребов "адскую машину".

В ночь на 2 августа 1916 года на линейном корабле "Леонардо да Винчи", стоявшем на якоре в Торонто, начался пожар, и после нескольких взрывов он затонул. 203 моряка погибли, 80 - ранены. "Подробное расследование, - рассказывает X. Вильсон, - показало, что его гибель была результатом измены".

Но что думают по этому поводу другие специалисты?

В ноябре 1916 года, как пишет К. П. Пузыревский в своей книге "Повреждение кораблей от артиллерии и борьба за живучесть", на причины гибели "Леонардо да Винчи" был пролит свет. "Следственные органы, посредством длительного и более обстоятельного расследования, напали на след большой шпионской германской организации, во главе которой стоял видный служащий папской канцелярии, ведавший папским гардеробом. Был собран большой обвинительный материал, по которому стало известно, что шпионскими организациями на кораблях производились взрывы при помощи особых приборов с часовыми механизмами с расчетом произвести ряд взрывов в разных частях корабля через очень короткий промежуток времени, с тем чтобы осложнить тушение пожаров".

Не правда ли, полная аналогия тому, что произошло на "Марии". Но ни Крылов, ни другие члены следственной комиссии тогда еще не знали этих подробностей.

Между тем картина всех этих диверсий до мельчайших деталей совпадала со всем случившимся на "Марии". Изучим еще один материал: "6 ноября 1916 года в 13 часов в Бокарице (район Архангельска. - А. Е.) на разгружавшемся транспорте "Барон Дризен" от неизвестной причины" произошел взрыв в носовой части, где находились сложенные артиллерийские снаряды. Перед началом первого взрыва на корабле был слышен слабый звук, напоминавший выстрел из охотничьего ружья. Вследствие начавшегося пожара в кормовой части транспорта произошел второй взрыв невыгруженного тротила.
Далее последовало еще несколько сильных взрывов, которые разнесли транспорт, превратив его в обломки, разлетевшиеся на большие расстояния: они были найдены на путях железной дороги".
Заменим в этом свидетельстве название корабля "Барон Дризен" на "Императрица Мария" - и все будет точно соответствовать уже известным нам обстоятельствам гибели линкора.

Чем больше размышлял Крылов над катастрофой "Марии", тем сильнее утверждался в предположении относительно диверсии.

Ход раздумий "адмирала корабельной науки" прослеживается уже по изменениям, которые он вносил в текст очерка "Гибель линейного корабля "Императрица Мария". Написанный в 1916 году и по цензурным соображениям не могший тогда появиться в печати, он впервые увидел свет в малотиражном сборнике "ЭПРОН" в 1934 году, а затем вошел в первое издание книги "Некоторые случаи аварии и гибели судов" (1939 г.). При включении очерка во второе издание (1942 г.) к нему были присоединены "Примечания" Крылова, взятые из его же сообщений в заседаниях следственной комиссии.

Крылов писал, что за время с начала войны 1914 года "по причинам, оставшимся неизвестными", взорвались в своих гаванях три английских и два итальянских корабля. "Если бы эти случаи были Комиссии известны, относительно возможности "злого умысла" Комиссия высказалась бы более решительно".

"Дорогой Коля, план удался, тетя на брак согласилась. Конечно, перевозки вещей не избежать; но я достал справки. Все обойдется не дороже 500 руб.; передам подробности лично. Опущу это письмо на вокзале, и во вторник получишь его не позже 5 часов дня. Целую тебя, твой Андрей".
- Это нашли при обыске? - начальник одного из отделов русской морской контрразведки встал из-за стола.
- Да. Агент пытался письмо уничтожить. Пришлось применить силу...
- Расшифровать удалось?
- Расшифровано. "План достал. Обойдется 500 рублей. Передам лично на вокзале во вторник в 5 часов".
- Но ведь сегодня вторник!
- Да. И уже два часа дня.
- Быстро людей на вокзал! И не спугните...
Вечером перед следователем сидел благообразный пожилой господин.
Вероятно, он решил, что выложить все начистоту - это единственный шанс сохранить жизнь.
- Ваше главное задание?
- Взрыв линейного корабля "Полтава"...

История "Марии" выглядит совсем иным образом, если ее поставить в ряд с другими тревожными фактами активизации деятельности германской морской разведки, о которых мог не знать Крылов, но которые наверняка были известны Генеральному штабу.
Итак, русской контрразведкой был взят с поличным - со взрывчаткой - немецкий агент Танденфельд. Диверсия на линкоре "Полтава" была предотвращена. Удалось предотвратить и взрыв на миноносце "Новик". Увы, так было далеко не всегда, и вот уже уничтожен в Белом море "Барон Дризен", немецкие агенты проникают во Владивостоке на суда Добровольческого флота, гибнет "Императрица Мария".

ЗАГАДОЧНЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

- Мне нужно видеть директора... - Посетитель говорил с заметным акцентом.

- Он сейчас занят, - ответил научный сотрудник Центрального военно-морского музея в Ленинграде, что расположен в здании бывшей фондовой биржи. - Может быть, я смогу быть вам полезен? Директор освободится через полчаса.

- Ничего, - улыбнулся посетитель. - Я подожду.

Человек в форме иностранного моряка отошел в сторону и с любопытством начал разглядывать старинные бронзовые пушки времен Петра I, огромную модель "Потемкина" и надолго задержался у витрины, где на синем бархате лежали закладные серебряные доски линейных кораблей "Гангут" и "Императрица Мария".
Потом внимание его привлекли находившиеся рядом экспонаты, относящиеся к периоду первой мировой войны, - спасательный круг с германского броненосного крейсера "Фридрих Карл", взорвавшегося на русских минах, реликвии с подводного минного заградителя "Краб", кораблей "Новик" и "Сивуч", спасательный пояс с немецкого миноносца "76"...
В кабинете директора посетитель повел себя более чем странно.

- С кем имею честь? - спросил его директор.

- Это не столь важно... Не имеет значения, - пояснил гость. - Я имею к вам деловое предложение...

- Слушаю вас.

- Я только что рассматривал в витрине закладную доску линкора "Императрица Мария"... Я мог бы обогатить вашу экспозицию... - Он вынул из кармана несколько снимков и разложил их на столе директора.

- Это же "Мария"! - удивленно воскликнул тот.

- Да, - удовлетворенно согласился гость. - Вернее, ее гибель. Катастрофа, так сказать, во всех ее фазах. Это уникальные снимки... Никто и никогда вам вновь их не предложит.

- Но откуда они у вас?

- Это тоже не имеет значения... Таковы обстоятельства... Я продаю - вы покупаете. Ничего большего я, к сожалению, сообщить вам не имею права...

Музей купил снимки.

Вот когда "карты сошлись". Увиденные мною в морском музее фотографии были копиями тех, "кенигсбергских". Как они попали в Кенигсберг? Ясно, их мог привезти сюда только разведчик. Немец, живший в Кенигсберге, не мог сделать таких снимков ни "на память", ни получить в качестве "сувенира": между Германией и Россией в то время, когда снимки были сделаны, шла война.

Выводы экспертизы по этим фотодокументам вполне однозначны:

"Подобную серию снимков могли сделать лишь люди, знавшие день и час замышлявшейся диверсии, иначе говоря, участники диверсионного акта".

Действительно, происхождение снимков не вызывает сомнений. Во-первых, кто бы разрешил фотолюбителю заснять в военное время Северную бухту Севастополя, где стояли военные корабли? Никто. Тем более что все газеты кричали тогда о германском шпионаже. Такой человек немедленно обратил бы на себя внимание и был бы задержан. Во-вторых, для того чтобы сделать такую серию, нужно заранее выбрать точку съемки и иметь необходимое количество пленки. В-третьих, трудно представить себе фотолюбителя, который бы встал ни свет ни заря к утренней побудке на кораблях, чтобы сделать снимки, которые можно спокойно получить днем, при гораздо лучшем освещении.

Нет, фотолюбительство здесь исключено.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ И ВТОРАЯ СМЕРТЬ

Но что же стало с самой "Императрицей Марией"?

Когда Крылов, расследовавший причины катастрофы, вернулся а Петербург, он был назначен председателем в состав организованной при морском техническом кабинете комиссии для проектирования мер к подъему "Марии".
Крылов мыслил все это себе следующим образом: "Корабль поднимался вверх килем нагнетанием в него воздуха, в этом положении вводился в сухой док, где предполагалось заделать люки, кожухи дымовых труб, повреждения и всякие отверстии борта и палуб, затем после всех исправлений корабль вверх килем выводился из дока, накачивалась вода в междудонные отсеки, и корабль самым небольшим усилием переворачивался в нормальное положение".
Водолазы, осмотревшие "Марию", спустя два года после катастрофы нашли корабль в грустном состоянии: он зарос тиной и ракушечником. На дне, как сказочные чудовища, лежали огромные орудийные башни, выпавшие из корпуса.

Изучив проект А. Н. Крылова, инженер Г. Н. Сиденснер, которому поручили руководить работами, взял его за "рабочую основу". При помощи сжатого воздуха, нагнетаемого в корпус, "Марию" подняли и поддерживали на плаву до мая 1919 года.

21 мая 1919 года тысячи севастопольцев, облепивших склоны Северной бухты, видели, как мощные портовые буксиры "Водолей", "Пригодный" и "Елизавета" осторожно повели "Марию" в док.
Инженеры еще раз осмотрели здесь корабль. Неожиданно обнаружилось, что 130-миллиметровые пушки линкора хорошо сохранились.
Разруха, голод, гражданская война - тяжелое было время.
Устанавливали "Марию" в доке, когда в Севастополе была Красная Армия. А скоро "Мария" увидела других гостей: линкор пожелал осмотреть сам Деникин...
Лилась кровь, наступали и откатывались армии, а "Мария" продолжала стоять в доке. Как намеревались дальше поступить с кораблем? Если отбросить самые нелепые фантастические проекты, то, судя по официальной переписке тех лет, в основном предлагалось: 1. Восстановить "Марию" как линейный корабль. 2. Превратить ее в коммерческий пароход. 3. В зерновой или угольный склад. 4. Разобрать судно в доке и использовать его как сырье для заводов.
Деникин был человеком действия. Он приказал:

- Корабль перевернуть, поставить в нормальное положение... А там посмотрим...

Но к Крыму подходила Красная Армия, и, перед тем как уйти, врангелевцы затопили док.

Севастополь снова стал советским. Но могла ли молодая республика думать тогда о строительстве линейных кораблей, когда средств не хватало на самое необходимое?
Осенью 1922 года "Марию" отбуксировали к тому месту, где когда-то, во времена далекой Крымской войны, чтобы преградить врагу путь, легла на дно гордая парусная эскадра, и затопили.

Тайна "Императрицы Марии" до последних дней считалась неразгаданной. Даже в таком авторитетном издании последнего времени, как исторический очерк "Черноморский флот" (Воениздат, 1967), сказано: "7 октября в Северной бухте Севастополя взорвался и затонул линейный корабль "Императрица Мария". Причина катастрофы осталась неизвестной". В другой книге - "Флот в первой мировой войне" (Воениздат, 1964), - вероятно, за недостаточностью данных, авторы вообще ушли от разговора о причинах гибели линкора. Здесь читателю предложена весьма туманная формулировка: "Тяжелым событием для флота была катастрофа, повлекшая гибель линейного корабля "Императрица Мария".
Думается, что сейчас, в свете того, что мы рассказали, эту "причину" можно считать документально установленной. Правда, мы еще не можем назвать по именам конкретных исполнителей диверсии, но, думается, дальнейший поиск даст ответ и на этот вопрос.

Калининград - Севастополь - Ленинград - Москва, 1947-1970

[kvs-207]

 

 

я уже путаюсь

я тоже, может все-таки объединить темы, чтобы не плодить сущностей :D

[Vanderlor]

 

 

может все-таки объединить темы, чтобы не плодить сущностей

Необходимы... желание топикстартеров и могучая рука модераторов. :)