литературные опыты. Нуар про лягушек-3

[napalm]

Нуар про лягушек-3, который, конечно, не совсем нуар и не очень-то про лягушек. Это третий роман из цикла приключений Эдуара Монтескрипта, частного сыщика-человека, живущего в мире разумных амфибий. Цикл был начат книгой "Дело серых зомби" и продолжен романом "Зимние убийцы", который я здесь выкладывал. Собственно, третий роман, "Дело маленьких дьяволов", написан года два (или уже три, не помню), тому назад. Но опубликован так и не был, в отличие от первых двух - не нашлось заинтересованного издательства, а постоянно осаждать их почтовые ящики было лень) Хотел было сунуться на Ридеро, но так и не собрался. Тем не менее, считаю, что у текста должны быть читатели, это непременный этап в создании книги. Поэтому буду потихоньку публиковать здесь.  Итак; время действия - спустя два года после событий, описанных в "Зимних убийцах". Место действия - прекрасная Амфитрита, столица королевства амфибий в мире, несколько напоминающем помесь Японии эпохи Мейдзи и Нового Орлеана. Поехали!

[napalm]

Дело маленьких дьяволов

 

– Они нарушили Закон, – сказал  я,  наступив  ногой  на  тело  глашатая

Закона. – И были убиты. Даже сам глашатай Закона; даже второй  с  хлыстом.

Закон велик! Приблизьтесь и смотрите.

   – Нет спасения, – сказал один из них, приближаясь и поглядывая на меня.

   – Нет спасения, – сказал я. – Поэтому слушайте и повинуйтесь. 

Герберт Уэллс. Остров доктора Моро

 

 

Глава 1. Вода и огонь

 

Всему на свете рано или поздно приходит конец – в том числе и ясной погоде… Распорядитель похорон то и дело бросал тревожные взгляды на небо. Солнце покуда жарило вовсю, но на город быстро наползали плотные, с просинью, клубящиеся тучи. Скоро они закроют ослепительный диск, и хлынет ливень; а именно сейчас благословенная влага небес не слишком уместна. Досадно!

Старая вера фрогов весьма изобретательна по части похоронных обрядов. Честного работягу, крестьянина или ремесленника примет в себя земля: ведь их трудами приумножалось её богатство. Рыбак обретет покой на речном берегу, под шелестящими камышами. Знатной персоне к лицу прохладный семейный склеп, ну а бродягам и душегубам – тем, без лишних церемоний, прямая дорога в болото, под толстый ковёр мхов и гниющих водорослей.

Но сегодняшний мертвец не относился ни к одной из перечисленных категорий. Подполковник Тыгуа был воином и учителем воинов – а значит, тело его можно было доверить лишь буйному пламени погребального костра.

            Я наблюдал за обрядом со стороны, загодя подыскав себе местечко в тени высокого надгробия: этакий живописный клошар, облаченный в обноски местного армейского камуфляжа, выгоревшего на солнце и не единожды заштопанного.  Довершала образ неряшливая широкополая шляпа, сплетенная из тростника: я соорудил её по пути в столицу. Если не двигаться, никто из процессии меня даже не заметит… В крайнем случае, примут за кладбищенского попрошайку: внешность моя вполне соответствует этому незавидному статусу.

Говоря по совести, конечно, мне бы сейчас полагалось стоять там, среди провожавших, причем в куда более презентабельном виде. В конце концов, Тыгуа был не просто другом и учителем. Старый вояка и мастер боевых искусств во многом заменил мне отца… Существовала только одна маленькая загвоздка. Я принадлежал к иному биологическому виду, чем все присутствующие; да и о том, что наставник некогда принял в ученики человеческого мальчишку, знало слишком много народу… Выйти туда сейчас – значит привлечь всеобщее внимание: я бы слишком выделялся на фоне ребят, больше всего похожих на прямоходящих древесных лягушек. Думаю, будь Тыгуа жив – он как следует отчитал бы меня за одно только намерение. И был бы прав: я сильно подозревал, что в эту толпу затесалась парочка наемных убийц.

            Четверо фрогов несли на плечах скорбную ношу. Учитель при жизни весил немало, но это были крепкие, жилистые ребята – и при том обладающие на редкость незапоминающейся внешностью… Диверсанты. Или военная разведка – в своё время Тыгуа тренировал и тех, и других. Вообще, народу было куда меньше, чем я ожидал. Таковы уж мы, разумные существа – фроги, люди, неважно… Впрочем, тут всё дело во внутренней потребности. Мёртвым, как водится, ничего уже не нужно.

            Носилки водрузили на каменный алтарь, поверх вязанок хвороста. Запеленатое в полосы плотной ткани тело казалось неестественно пухлым. Проклятая жара… Двое служителей притащили здоровенные медные кувшины. Я знал, что в них: светильное масло, настоянное на пыльце мау-курру, «дерева мертвецов». Эта штука меняет цвет пламени на зеленовато-голубой: считается, что подобный огонь угоден обитателям загробного мира. Бинты потемнели, моментально пропитавшись горючей жидкостью. Распорядитель шагнул вперед: сейчас, по протоколу, ему полагалось огласить последнюю волю покойного.

– …Находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю: коллекцию холодного и огнестрельного оружия передать в собственность кадетского корпуса Королевского Военно-воздушного флота, за исключением боеприпасов и взрывчатых веществ, представляющих угрозу для жизни и здоровья, а также предметов, особо оговоренных в примечании…

Всевозможных штуковин, предназначенных для умерщвления себе подобных, в хозяйстве Тыгуа наверняка скопилось немало. Насколько я знал, учитель не покидал своей хижины на болотах, не вооружившись как следует, да и дома у него под рукой всегда был целый арсенал. Специфика профессии… Вряд ли его привычки сильно изменились за то время, что я отсутствовал.

– …Сам же дом, вкупе с содержащейся в нём мебелью, а равно и прочим имуществом,  переходит в полную и безраздельную собственность гражданина Королевства Эдуара Монтескрипта, о чем подготовлены соответствующие документы…

            И вот тут я не выдержал и поперхнулся. Хорошо ещё, что моё убежище находилось на достаточном расстоянии от собравшихся… Никак не ожидал услышать собственное имя, тем более в подобном контексте! Тыгуа удивил-таки своего ученика напоследок…

            М-да, удивил – это ещё мягко сказано! Проклятый «подарочек» был, по сути, грандиозной подставой. Вообще-то, считалось, что я уже два года как мертв. По крайней мере, мои документы нашли по весне на трупе какого-то бедолаги-туриста, выловленном в одном из столичных каналов – вместе с пустой бутылкой из-под рома, пистолетом и угнанной машиной до кучи. Весьма красноречивый набор, согласитесь: картину произошедшего можно нарисовать сразу. О, не сомневаюсь: Тыгуа вряд ли на это купился: уж кто-кто, а он знал своего ученика… Не говоря уже обо всём остальном.       

Итак, учитель прекрасно понимал, зачем мне понадобилось бежать из столицы, спешно инсценировав собственный бесславный конец. Выходка, кстати, была вполне в его духе: старый вояка обожал подобные фокусы, и с удовольствием подыграл бы мне, стоило только попросить… Но что заставило его поступить подобным образом  – фактически объявить меня живым, да ещё при таком скоплении народа?

Распорядитель дочитал завещание и отошел в сторону, обмахивая пятнистую, как у всех фрогов, физиономию папкой с бумагами. К алтарю подступил жрец Старой веры с факелом в руках. Обычно эти ребята  зачитывают отрывок какого-нибудь священного текста, или поют литургию, или ещё что-нибудь в таком духе – в зависимости от своей конфессиональной принадлежности. На сей раз, однако, обошлось – должно быть, всё дело было в надвигавшейся грозе. Пробормотав нечто высокопарное, клирик дотронулся полыхающей паклей до пропитанных светильным маслом бинтов. Пламя, немного похожее на спиртовое, расползлось по носилкам. Народ зашевелился, придвинулся ближе: наступил тот момент, когда в огонь положено бросать маленькие свертки с пряностями и кулоны, вырезанные из ароматной древесины – в качестве прощального дара покойному, и чтобы умилостивить князей преисподней. У нас, в королевстве Пацифида, подобные традиции блюдутся свято… Но кое-кто, по-видимому, решил, что на сей раз всё должно быть иначе.

            Похоронный костер внезапно поменял цвет. В его сердцевине развернулась ослепительно-белая пламенная хризантема, похожая на маленькое солнце – и принялась стремительно набирать силу, плюясь длинными искрами и шипя, словно сотня рассерженных змей. Толпа отшатнулась, разразившись возгласами, полными страха и изумления. Жрец выронил факел и бросился прочь, на ходу охлопывая себя перепончатыми ладонями: богатое облачение на нём дымилось.

Происходящее легко могло показаться чем-то сверхъестественным – но только тому, кто ни разу в жизни не видел, как срабатывают термитные шашки. Теперь необычная пухлость покойного сделалась понятна. Я поискал глазами тех фрогов, что тащили носилки – но, как и следовало ожидать, их уже и след простыл. Выполнили (я не сомневался в этом) последнюю волю своего наставника и исчезли – в лучших традициях королевского спецназа…

            Яростное пламя в считанные секунды пожрало и тело, и носилки, и дрова, раскалив поверхность алтарного камня до вишневого свечения. Стоять рядом было просто невозможно: от жара темнели и сворачивались листья растущих вокруг деревьев…

Сомнительная шутка удалась на славу. Шокированная публика начала расходиться, оживленно обмениваясь впечатлениями. Громыхнуло уже над самой головой, но я не двинулся с места, продолжая наблюдать. На особом подозрении у меня была компания Скрывающих Облик: фроги из этой секты носят большие и довольно уродливые маски, скорее даже – глухие шлемы с прорезями для глаз и рта. При жизни Тыгуа был дружен с их настоятелем, однако сектанты вполне могли оказаться насквозь фальшивыми. Проверять на собственной шкуре остроту их мачете что-то не хотелось… Но эта группа тоже не стала задерживаться.

Наконец, кладбище опустело. Хлынул ливень. Со стороны алтаря раздался громкий треск, и раскаленный камень окутали густые клубы пара.

– Счастливого пути, учитель! – прошептал я.

            Да. Я тоже сентиментален в глубине души – просто не всегда могу позволить себе подобную роскошь. Когда за твою голову назначена награда, начинаешь смотреть на мир немного по-другому: и главное, и второстепенное проступает гораздо четче. Тыгуа хорошо понимал такие вещи… А мне теперь предстояло расшифровать оставленное им послание.

            В том, что сухие строчки завещания имеют двойное дно, я даже не сомневался. Старый вояка слишком хорошо знал своего ученика; знал и то, что объявляя меня живым, фактически, ставит под удар… Не из банальной же вредности – он всегда был выше подобного! Значит… Значит, была некая причина. Важная настолько, что он позволил себе бесцеремонное вмешательство в мою судьбу.

Допустим, у него было нечто… Некое дело. Вполне возможно, он понял, что не успеет его завершить: если верить газетам, последние дни своей жизни Тыгуа провел на больничной койке… Но почему он выбрал именно меня? К его услугам были весьма серьёзные ребята: одна прощальная выходка с термитом чего стоила! Это ведь надо умудриться организовать… Выходит, ему нужны были совершенно особенные таланты. Таланты сыщика.

Вообще-то, я частный детектив; по крайней мере, считался таковым ещё пару лет назад, до того, как вынужден был покинуть столицу амфибийного королевства. Я человек, но рожденный в этом мире – и понимаю коренных обитателей, фрогов, гораздо лучше большинства иммигрантов с моей «исторической родины». Это во многом предопределило выбор профессии… И ещё, конечно, любовь к загадкам. Мне всегда нравилось складывать мозаику фактов – и приходить к выводам, зачастую весьма неожиданным для меня самого. Со временем я приобрел определенную репутацию; этому способствовало и несколько успешно распутанных хитроумных дел, и знакомства среди газетчиков – не знаю уж, что тут важнее…Можно сказать, я сделался своего рода столичной достопримечательностью.

Но всё это в прошлом, увы. Два года – немалый срок; особенно, если твоя профессия подразумевает непрерывно держать руку на пульсе столичной жизни. Утеряны связи, знакомства, что-то подзабылось, да и случилась с тех пор целая уйма всякого; фактически, я стал чужаком в родном городе. Осталась лишь наблюдательность и умение разгадывать житейские ребусы…

Должно быть, Тыгуа посчитал, что этого будет достаточно. Что ж… Я в любом случае выполнил бы его волю. Учитель слишком многое для меня сделал, чтобы я мог вот так взять и отмахнуться. Оставалось понять, чего же именно он от меня хотел.

– Обычно ко мне приходят с готовыми проблемами, – проворчал я. – Искать их самому – это что-то новенькое!

            Но, по крайней мере, я знаю, с чего начать. Самое время вступить в права наследования де-факто. Ещё раз оглядевшись по сторонам, я поднялся на ноги. Одежда давно уже промокла до нитки, но я не сильно переживал по этому поводу – замечательная местная ткань высохнет моментально, стоит лишь прекратиться дождю... Впрочем, в моих интересах, чтобы он не кончался как можно дольше: видимость в такой ливень оставляет желать лучшего. Да здравствует скрытность! А змеящиеся по телу струйки можно и потерпеть. В конце концов, я уроженец Амфитриты, столицы королевства амфибий!

[napalm]

***

  Морфи уныло шлёпал по лужам. В животе бурчало от голода. Он нарочно сделал изрядный крюк по заболоченным пустырям, обходя территорию, подконтрольную одной из местных уличных банд. Попадаться совсем не хотелось. Здесь, в Весёлых Топях, любой одинокий прохожий являлся потенциальной жертвой – если только не выглядел достаточно круто, чтобы мелкие хищники сами обходили его стороной. Конечно, Морфи вполне мог надрать задницу одному и даже парочке маленьких дьяволят; но повстречаться с отвязной шайкой в десяток голов – себе дороже… Поиздеваются вволю и оберут догола – это, считай, повезло. Могут ведь и ножиком полоснуть – просто забавы ради.

Да, такова жизнь… В карманах гуляет ветер, в брюхе бурчит от голода – а ведь сегодня, как ни крути, его очередь принести домой хоть какой-нибудь снеди! Папа будет очень недоволен…

При мысли об этом Морфи тяжело вздохнул. Папа Ориджаба правил своим пестрым семейством твердой рукой; оспорить его авторитет никому и в голову не приходило. Раз сказано – «добудь поесть», то хоть наизнанку вывернись, а сделай… Ну что за непруха! В воображении Морфи возникла связка сушеных моллюсков, виденная им не далее, как час назад. Сорвал бы у той старухи с прилавка, и дёру! Уж всяко лучше, чем с пустыми руками заявиться. Папа Ориджаба редко прибегал к рукоприкладству, но умел повернуть дело так, что ты начинал чувствовать себя полнейшим ничтожеством… Вот Гас – уж он-то не пришел бы с пустыми руками!   

Гас был младше Морфи на год, а с виду – так и на все три; но даже задиристый Роффл, старший из «братьев», признавал, что ума хилятику-фрогги не занимать. Гас не поперся бы туда, где пятна на твоей физиономии успели примелькаться каждой торговке! Нашел бы себе тихое местечко на берегу и забросил бы удочку… Благодать! Никто не норовит дать пинка, а то и переломать шаловливые пальцы, ненароком забравшиеся в чужой карман. И вернулся бы уже к полудню, с тяжеленькой низкой рыбин – в самый раз на густую, ароматную похлёбку... А главное – никакого риска! Конечно, Папа Ориджаба не слишком одобрял подобные наклонности. Ты должен учиться ремеслу, сынок, любил говаривать он. Настоящая твоя рыбка плавает не в воде, а в карманах расфуфыренных дурней. Ловкие руки – вот лучшая удочка, и поверь, у шустрого малого вроде тебя тут большие перспективы! Впрочем, принесенный Гасом улов Папа уплетал за обе щеки – как и все они…

А ведь этот мелкий хитрюга всегда поступал по-своему, внезапно подумалось Морфи. Не ныл, не пытался оправдаться, и уж, конечно, не пререкался с Папой – но раз за разом умудрялся не делать того, чего не хотел. Вот бы и ему так же…

Он опять вздохнул. Ага, сейчас! Размечтался… Уж его-то неприятности стороной не обходят, какое там – если где-то впереди и поджидает зловонная куча, можно не гадать, кто из «семейства» Ориджаба вляпается в неё по самые уши. Всю жизнь такое невезение!  Приходится держать ухо востро и смотреть по сторонам, да толку-то… С этими мыслями Морфи толкнул скрипучую дверь хижины.

– Пожрать принес? – угрюмо осведомился Роффл.

Старший «братец», в одной набедренной повязке, с недовольным видом развалился на рваном матрасе, брошенном прямо на земляной пол. Кругом валялись перепачканные кровью тряпки, а на мускулистом бедре Роффла сочился свежий порез.

– Ого! Кто это тебя так?

– Не твоё дело!

– Попался докерским, – охотно поделилась «сестрица» Олури, ловко обрабатывая рану вонючей дегтярной мазью. – Предупреждали же – в порт не суйся, там своя шайка орудует…

– Ну ты уж им, наверное, тоже врезал как надо? – неумело подольстился Морфи.

– Врезал, врезал… Так что насчет харчей, а? Помнится, сегодня твоя очередь! – сбить Роффла с толку было не так просто. – Что, опять пустой?

– Пиксин увел где-то мешок сушеных дафний, – заявила Олури. – Татти варит похлёбку. Голодными не останемся, успокойся.

– Мы-то не останемся, – фыркнул  Роффл. – А этот дармоед…

– Не тебе решать, а Папе. Сам, что ли, много принес, а? – «сестрица» за словом в карман не лезла. – Давай, переворачивайся, спину ещё надо намазать.

Роффл безропотно перевалился на живот, коротко зашипев от боли. Эге, а «братца»-то и впрямь нехило расписали, сообразил Морфи. Что ж, нет худа без добра: пока раны не заживут, тумаков будет поменьше. 

– Дети мои! – рявкнул из-за соломенной занавески Папа Ориджаба. – А ну, давайте сюда! Роффл, Морфи! Гас! Где этот бездельник? Пиксин, сынок, будь ласков, найди Гаса и скажи, пусть тащит свою задницу сюда поскорее.

Пронырливый Пиксин, которого в семействе Ориджаба частенько звали не иначе как «гаденыш», проскользнул мимо «братьев», скроив насмешливую гримасу. Роффл привстал было отвесить ему пинка, но тут же раздумал. Морфи, втянув голову в плечи, проследовал на зов.

Глава клана восседал в большущей бочке, по грудь в тёплой водице. Как и все фроги, он обожал влагу. Такой роскоши в «семействе» ни у кого больше не было. Захочешь освежиться жаркой летней ночью – вставай и тащись к ближайшему каналу, либо терпи… Наполнять бочку вменялось в обязанность Роффлу, как самому сильному; но он всегда норовил спихнуть это на кого-нибудь из младших «братьев».

– Садитесь, дети мои. Садитесь и ешьте. Татти, налей им супу, – Папа Ориджаба  широко улыбнулся и приглашающе помавал изуродованной правой рукой.

Всё это было настолько непохоже на заведенный порядок вещей, что Морфи вытаращил глаза. Как так – никаких тебе расспросов, где был да что принес, никаких упреков, да ещё похлёбки «сестрица» Татти плеснула, что называется, от пуза! Впрочем, изумление не помешало ему быстро придвинуть к себе щербатую глиняную миску, исходящую ароматным паром. В Весёлых Топях никого не приходилось звать к столу дважды.

Похлёбка – настоящая, густая, почти как каша, щедро сдобренная пряными корешками и водорослями, восхитительной тяжестью наполняла желудок, отзываясь по телу благодарным теплом. Папа так и не вылез из бочки – должно быть, успел подхарчиться раньше. Достав откуда-то из глубин своего обиталища стеклянную фляжку с мутноватой жидкостью и критически глянув её на просвет, он откупорил пробку и приложился к горлышку.

– Сегодня только это, Папа… – возникший из-за занавески Гас переминался с ноги на ногу, весьма правдоподобно изображая смущение. Ладони его мяли рыбацкую куртку, настолько ветхую, что, казалось, она состоит из одних дыр и заплаток. – Можно будет обменять тряпичникам на что-нибудь…

Морфи усмехнулся про себя. Эту рвань он уже видел у «братца» дней пять тому назад. Выходит, умнику сегодня тоже не подфартило. Но каков хитрец! Вроде и дрянь притащил, а всё одно не с пустыми руками. Надо бы запомнить трюк; мало ли, вдруг…

– Брось ты эту гадость, сынок. Садись, поешь.

Папа Ориджаба снова поверг Морфи в изумление. Нет, определенно, что-то большое на болоте сдохло, как любил выражаться «братец» Роффл. Гас, конечно, тоже удивился; но спрашивать ни о чем не стал. Оно и понятно: похлёбка есть похлёбка, это вещь по-настоящему важная, а всё остальное может и подождать.

– Ну ладно, дети мои, – заявил Папа Ориджаба, когда щербатые миски показали дно, а животы мальчишек налились восхитительной тяжестью. – Настала пора нам серьёзно обсудить кое-что.

Слегка размякший от блаженной сытости Морфи выпрямил спину и старательно изобразил на физиономии внимание. Ага, стало быть, сегодняшний ужин – не просто так. Сейчас Папа что-нибудь потребует от них взамен. Мог бы и догадаться…

Глава клана Ориджаба облокотился о край бочки и обвел присутствующих внимательным взглядом. Морфи даже стало малость не по себе.

– Я тут многому вас научил, – негромко начал Папа. – Так ведь? А вот какой урок, по-вашему, был самым главным? Ну, Роф?

Роффл заёрзал на колченогом табурете.

– Это самое… Кругом полно дураков с набитыми карманами…

Папа поморщился: не то.

– Морфи?

– Осторожность. Задумал дельце – сразу прикинь: стоит барыш риска или нет, – Морфи думал недолго: изуродованная рука Папы маячила прямо перед его глазами.

Историю этого увечья они все тысячу раз слышали…

– Ближе, но не то. Гас?

– Ты всегда говорил, Папа: не упусти свою удачу…

– В самую точку! – Папа Ориджаба шевельнулся, вода плеснула через край бочки на земляной пол. – Шанс, дети мои. Это же величайшая удача на свете – если жизнь дарит тебе шанс.  Когда-то я дал его каждому из вас. Приютил, сделал одним из членов семьи. И вот теперь у нас появился ещё один. У всех нас. Шанс урвать столько, чтобы выбраться из этой гнусной дыры, и не рисковать каждый день из-за каких-то жалких медяков. Да что там, мы все сможем начать шикарную жизнь! – тут Папа поднялся во весь рост в своей бочке и отчеканил:

– Большой куш, дети мои. Вот что нам светит.

Большой куш! Эта тема в Весёлых Топях являлась неиссякаемой. С кем бы ни свела тебя судьба, рано или поздно любой разговор сворачивал на тему шальных денег. Истории о рисковых парнях, а порой – и об отчаянных девчонках, поставивших на кон всё и сорвавших-таки банк, были, наверное, самыми популярными, соперничая у здешних обитателей с мрачноватыми легендами Старой Веры.

– Сколько? – зачарованно прошептал Морфи.

– А это, сколько мы захотим, – ответил Папа Ориджаба, с самодовольной ухмылкой опускаясь обратно в бочку. – Сколько мы кой за кого попросим, сынок, вот в чем соль! Разумеется, – буднично добавил он, – риск велик.

– Насколько велик? – насторожился вдруг Гас.

– Если дело обернется скверно – нам крышка, без вариантов! – сурово отрезал глава семейства. – Закатают под мох, глазом моргнуть не успеешь. А ты как думал?! – Папа Ориджаба вроде даже рассердился немного.  – В таких раскладах по-другому не бывает! И вот что я вам скажу, дети мои: либо мы тут все заодно, либо и начинать не стоит. Только учтите: второго такого шанса больше не выпадет. Тогда вам одна дорожка, до старости по карманам шарить, да и то – если пальцы в целости сохраните…

– Я в деле! – тут же заявил Роффл и злобно уставился на «братьев»: мол, попробуйте только отказаться!

– Я тоже! – поспешно сказал Морфи.

Гас помедлил, но все же ответил:

– И я.

Папа посмотрел на «сестер».

– Всегда мечтала вырваться из этой дыры! – с горячностью заявила красотка Татти.

– И не ты одна! – поддержала её Олури.

Мнением Пиксина, конечно же, никто и не подумал интересоваться. Ясно как день, что мелкий гаденыш никуда от них не денется.

 

[napalm]

***

            Ливень припустил во весь опор. Я шел напрямик, срезая дорогу где только можно: перемахивал низенькие ограды, продирался сквозь буйно заросшие кустами палисадники, переплывал каналы, напрочь игнорируя перекинутые тут и там изящные мостики – всё равно вымокнуть ещё больше было попросту невозможно. Я любил воду. Жизнь в мире амфибий не допускала ни малейшей гидрофобии: здесь даже спать принято в специальных мелких бассейнах, они есть в каждом мало-мальски приличном жилище… К тому же, последнюю пару лет я провел в путешествиях, не имея порой элементарного, с человеческой точки зрения, комфорта – и не слишком о том сожалея. Бесчисленные реки, озера и болота королевства Пацифида приоткрыли мне множество тайн; отсутствие крыши над головой и мягкой постели, на мой взгляд, вполне адекватная плата за маленькие ежедневные чудеса. Я теперь смотрел на город другими глазами. Прежний старина Эдуар, крепко вросший в столичную жизнь и, чего уж греха таить, порядком изнеженный, почти исчез… Лишь изредка я позволял ему подать голос из стылого тумана прошлого, да и то лишь затем, чтобы уточнить дорогу.

            Доставшаяся мне в наследство недвижимость располагалась на окраине – там, где обширное мелкое озеро со множеством островов, на которых и стояла Амфитрита, переходило в не менее обширное мангровое болото. Тропинка петляла в зарослях здешнего камыша – эти растения были чем-то средним между земными рогозом и бамбуком, образуя настоящие живые стены в несколько метров высотой.

Непосредственно перед свайной хижиной учителя дорога расширялась и переходила в огромную лужу – скорее даже, маленький пруд; его я тоже преодолел вплавь. Когда из занавеси дождевых струй показалось строение, я ненадолго замер, расслабившись и прислушиваясь к своим ощущениям. Опасности не было. Это место дышало покоем и едва ощутимой грустью – как и всякий дом, лишенный хозяев…

С замком пришлось повозиться – механизм был не из сложных, но навыки взломщика я давненько не использовал. Наконец, внутри чуть слышно звякнуло. Я толкнул створку и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к легкому сумраку.

            Профессия сыщика предполагает некоторые специфические навыки. Один из постулатов нашего ремесла гласит: обращай самое пристальное внимание на расположение предметов. Оно способно поведать больше, чем показания дюжины свидетелей – ибо разумным существам свойственно лгать даже самим себе. Вещи куда правдивее...

            Тыгуа наверняка не был последним, побывавшим здесь. В доме царил порядок, но среди обстановки явственно ощущались некие пустоты – скорее всего, там, где висело или хранилось оружие. Коллекция мачете, мушкеты и пистолеты, копья и всевозможные экзотические штуковины, предназначенные для быстрого и негуманного умерщвления своих ближних – ничего этого не было. Только высокие корзины с деревянным тренировочным оружием и спортивными снарядами. Не хватало и тяжелого, окованного медью сундука – насколько я помнил прошлые визиты, он всегда стоял у дальней стены. В то же время прочая утварь была на своих местах – и ничего не сломано, не разбито… Вообще не тронуто. Похоже, учитель заблаговременно озаботился тем, чтобы переправить опасные предметы по назначению; завещание было всего лишь формальностью… Здесь никто не проводил обыск. Просто забрали часть вещей и ушли. Должно быть, Тыгуа сам упаковал всё, что надо, почувствовав приближение конца…

            На всякий случай я пошарил в укромных закутках: осторожно провел рукой по низу столешницы, проделал тот же трюк с немногочисленными стульями, подтянувшись, глянул на потолочные балки... Учитель как-то обмолвился, что застать его дома врасплох будет трудновато, поскольку где бы он ни находился, на расстоянии вытянутой руки всегда окажется какое-нибудь оружие… Пусто. По крайней мере, в тех тайничках, о которых я знал. Что ж, будем считать, так оно всё и было.

Преодолев естественное в данной ситуации смущение, я начал методичный обыск, мысленно извиняясь перед покойным. Увы, мой труд был напрасен. Скажу более: уж если роешься в чьих-то вещах, то поневоле узнаёшь что-нибудь новое о персоне, которой они принадлежали. Крохотные (а бывает, что и наоборот) секреты, мелкие интимные подробности, пикантные или банальные нюансы… Но в случае с Тыгуа это правило не работало. Образ учителя, каким я его помнил, не претерпел никаких изменений. Мастер боевых искусств, наставник, специалист по оружию, знаток и любитель военной истории… Никаких неожиданностей. Разве что книг было несколько меньше, чем во время моего последнего визита – или это только казалось? Впрочем, он вполне мог передать что-то в библиотеки, или просто подарить – круг знакомств у Тыгуа был необычайно велик… И ещё кое-что, внезапно сообразил я. У любого горожанина неизбежно скапливается некоторое количество макулатуры – газеты, документы, письма, визитки... А здесь – лишь стопка чуть тронутых плесенью счетов в ящике стола, служившего одновременно обеденным и письменным. Даже если предположить, что учитель, предчувствуя близкую кончину, навел в своих бумагах идеальный порядок – всё равно слишком мало.

Пожалуй, придется перешерстить оставшиеся книги, на предмет заложенных посланий или, скажем, надписей на страницах. Не знаю уж, зачем бы Тыгуа прибегать к такому затейливому способу, но проверить всё равно надо… 

Я решил сделать перерыв и попить чаю. Разживил крохотную чугунную плиту – Тыгуа почему-то игнорировал современные источники энергии, предпочитая обходиться, по старинке, дровами. В буфете нашлась кубышка заварки и посуда. Тонкий цветочный аромат, исходящий от чая, пробудил воспоминания. Я толкнул дверь, вышел наружу и уселся на край тренировочного помоста, свесив ноги. Ливень уже закончился, и вечернее солнце озаряло болота нежным розоватым сиянием. Сколько чашек мы с Тыгуа вот так осушили, сидя здесь, ведя неторопливые беседы или просто думая каждый о своём…

Последний раз – два года назад, той злосчастной зимой, когда я вынужден был бежать из столицы. Что поделать, враги порой оказываются сильнее. Интересно, счел ли он мой поступок слабостью? «Победа – всегда мираж. Но это не повод сдаваться» – вот его философия… По-своему верно; но это значило постоянно быть начеку. Впрочем, сам Тыгуа именно так и жил – всегда при оружии, в ежесекундной готовности отразить нападение. Даже спать в теплое время предпочитал не в доме, а под ним, на мелководье меж свай – будучи фрогом, никаких неудобств он от этого не испытывал…

            Я замер, не донеся чашку до рта. Пространство под хижиной было, по сути, спальней Тыгуа – а ведь я вспомнил об этом совершенно случайно! Хорош сыщик… Что ж, надо снова лезть в воду. Но сперва я допью чай. Грех это – дать остынуть такому замечательному напитку.

[napalm]

Глава 2. Бредни старого генерала.

 

– Не нравится мне расклад, Морфи. Помяни моё слово, пройдет совсем немного времени, и все мы окажемся по уши в дерьме.

Морфи недоуменно покосился на «братца» – с чего вдруг тот раскис?

– Да ну, брось! Стал бы Папа связываться с гнильём! Ты ж его знаешь, второго такого прошаренного фрога ещё поискать…

– То-то и оно, что не знаю, – буркнул Гас. – Одно дело – постоянно талдычить другим об осторожности, а другое... Вот будь он таким предусмотрительным, ходил бы с двумя целыми руками, а?

– А ты ему это скажи! – подколол Морфи; Гас только фыркнул в ответ. 

Они сидели на берегу заболоченного канала, в том месте, где колючие кусты разрослись особенно буйно, устроившись на крохотном пятачке крошащейся от старости кирпичной набережной. Не слишком-то удобное место: острые шипы так и норовят ужалить в спину; но по этой же причине – безопасное. Здесь, в Весёлых Топях, всегда следовало думать о том, чтобы никто не мог подобраться к тебе незамеченным.

– Да брось, должно же и нам когда-нибудь подфартить по-крупному! – Морфи даже не замечал, что убеждает не столько Гаса, сколько себя самого. – Жаль только, темнит Папа, что да как…

– Темнит, говоришь… – задумчиво протянул «братец». – Не знаю, не знаю… По мне, так намекнул он вполне прозрачно – куда уж яснее-то.

Морфи почувствовал легкий укол зависти. Опять этот умник его обскакал! Пауза затягивалась. Гас, похоже, целиком ушел в свои мысли – уставился на заросшую ряской воду канала и замер.

– Ну?! – не выдержал, наконец, Морфи. – Знаешь, так говори! И нечего из себя тут строить…

– Ну подумай хоть раз своей головой. Ты же сам спросил его, мол, сколько на этом деле взять можно? Что он ответил, помнишь?

– Ну… Что-то вроде того, сколько сможем унести… Много, короче.

– Удивительные вы фроги – что ты, что Роффл, – тихонько вздохнул Гас. – Вам говорят одно, а вы слышите другое… Чего сами себе напридумывали. Выкуп, вот что он задумал! Ну, теперь понял?

– Выкуп?! Типа, мы стыбзим что-то ценное, а потом получим за это денег?

– Ага. Именно что получим. Только не денег, а много другого разного… И не «что-то», а «кого-то». Чуешь разницу, братец?

– Так это же… Похищение?! – у Морфи от удивления отвисла челюсть.

– Вот именно, – угрюмо отозвался Гас. – Не знаю уж, на кого там Папа нацелился, да только нам такое не потянуть. Мы уличные воришки, не более. Ты, я, Пиксин, даже дубина Роф, хоть он и любит корчить из себя крутого. Этому нас учил Папа. Да и сам он всего лишь карманник… Бывший. Помяни моё слово, наша компания скоро облажается по полной.

– Почему же ты тогда согласился? – только и нашелся спросить Морфи. Гас невесело ухмыльнулся.

– А что, думаешь, у меня был выбор?

 

***

Вода тонкими струйками растекалась по столешнице и капала на пол. Я задумчиво смотрел на пузатый бронзовый ларец; а он, в свою очередь, свирепо пялился на меня. Это не метафора: крышка представляла собой стилизованную фрогскую физиономию, навечно застывшую в гротескной гримасе ярости. Неведомый мастер подошел к работе со всем тщанием; ни патина, ни тонкий налет водорослей не могли скрыть искусной чеканки – каждая складочка, каждое пятнышко неповторимого кожного узора, даже бородавки… Странно, я никогда раньше не видел у Тыгуа этой вещицы. Настоящий антиквариат – если не ошибаюсь, такой стиль, «отрубленная голова», был популярен во времена прежней династии, то есть ей по меньшей мере лет двести… Шкатулка лежала, полузанесенная мелким песочком, в углублении дна, служившим Тыгуа летней постелью. Как будто он нарочно оставил её там для меня, чтобы не пришлось долго искать… Впрочем, почему «как будто»? Наверняка всё так и было.

Я осторожно погладил маленького демона по макушке. Ни замка, ни ручек. Как же ты открываешься, малыш? Должны быть некие подвижные элементы… А, вот оно что: глазные яблоки вращаются в глазницах! Крышка, только что составлявшая единое целое с решетчатым коробом, вдруг поддалась.

Внутри лежали письма. Перетянутая вощеным шпагатом аккуратная стопка волокнистой храмовой бумаги, немного похожей на тончайший войлок. Такая может пробыть в воде долгие годы, и ей ничего не сделается... Правда, и писать на ней не так просто – требуются особые твердые чернила, предварительно расплавляемые на маленькой жаровне. Для повседневной корреспонденции у фрогов используется совсем другая бумага, обычная – раньше её пропитывали перед отправкой специальным маслом, теперь опрыскивают водоотталкивающим спреем, на случай возможных превратностей пути. Как правило, этого достаточно, чтоб защитить послание от вездесущей влаги. Секретом производства храмовых листов владеют лишь несколько монастырей; на них пишут священные тексты – и не больно-то охотно продают на сторону… Разве что покупатель предложит совсем уж заманчивую сумму.

– Дело наконец-то становится интересным… – пробормотал я, распутывая узел бечевки.

Здравствуй, старинный товарищ! – начиналось письмо. – До сих пор от тебя не было никаких вестей, а это совсем не похоже на бравого майора Тыгуа. Скорее всего, предыдущие пять моих писем попросту не добрались до адресата; а значит, дела ещё хуже, чем я предполагал вначале. Это послание, чтоб ты знал – шестое по счету, и на этот раз я не рискну доверить его королевской почте, не столь уж и надежной, как мне теперь кажется. Его доставит один ловкий малый: беглый катрожанин, убийца и контрабандист  – тварь насквозь преступная и корыстная, но именно по этой причине самый надежный из почтальонов. Ирония судьбы!

С ним же ты можешь передать ответ; хотя, не скрою, я спал бы куда спокойнее, зная, что ты прибудешь ко мне собственной персоной. Но в любом случае, жду от тебя хоть каких-нибудь вестей, ибо ничто не угнетает более, чем писать в неизвестность. К слову – если соберешься ответить, будь добр, запакуй письмо получше – иначе, боюсь, я получу лишь размокший до неузнаваемости комок бумажной массы. Этот малый, подозреваю, не будет беречь его от воды; парня куда больше беспокоит сохранность собственной шкуры, а рискует он постоянно. 

Итак, пора, наконец, перейти к сути дела – и поверь, для меня это совсем непросто. Основная причина, по которой я решил адресовать своё послание именно тебе – даже если ты не поверишь в рассказанную мной историю (а принять такое всерьёз почти невозможно, в чем и заключается часть проблемы!), то, по крайней мере, не будешь смеяться над выжившим из ума стариком Звездуа. Ты можешь просто отмахнуться и забыть – что ж, если так, значит, я заслужил именно это. Мне остаётся лишь надеяться на лучшее.

            Стиль этого Звездуа мог вывести из себя любого. Вместо того, чтобы кратко и точно описать суть своих затруднений, старец растекался мыслью по древу – надо сказать, в полном соответствии с классическими традициями фрогского эпистолярного жанра; но черт меня побери! Уж если дела твои столь плохи, что просишь о помощи бывшего сослуживца, которого не видел бог знает сколько времени, можно и пренебречь некоторыми условностями!

То, что писавший давным-давно не пересекался с Тыгуа, было очевидно: он называл его майором, хотя учитель вышел в отставку в звании подполковника. Интересная деталь… Похоже, ему больше не к кому было обратиться. И ещё: последние две фразы были, по сути, отчаянной, хотя и несколько завуалированной, психологической уловкой. Старик, изображая смирение, пытался сыграть на благородных чувствах Тыгуа. Не слишком-то честный приемчик! Должно быть, он и впрямь находился в отчаянном положении… Или это просто свойство натуры? Посмотрим… Я принялся читать дальше.

…Всё началось в конце зимы; и началось с того, что я обнаружил в замке чужака.

Здесь я должен вкратце пояснить, что представляет собой наше родовое поместье. Как ты знаешь, я потомственный военный. Мои предки были в числе тех, чьими стараниями укрепилась нынешняя королевская династия, а границы Пацифиды отодвинулись далеко на юг. Мы с трудом приводили к покорности воинственные племена, населявшие здешние леса. Крупные сражения были редкостью, но от малых мы не знали покоя – постоянные стычки, набеги и засады сделались, по сути, изматывающей каждодневной рутиной; и дабы избавиться от них, клан Тотолле укрепился в урочище Срубленный Лес.

Местность сия названа так не случайно. Она изобилует узкими островерхими скалами, возвышающимися над заболоченными джунглями на добрых полсотни метров, подобно исполинским пням, увенчанным коронами каменной щепы. На вершине одного из таких утесов мои, в ту пору весьма многочисленные предки и возвели замок: небольшой, но полностью неприступный. Попасть внутрь, да и покинуть его можно только с ведома хозяев. Скалу со всех сторон обтекает река, так что единственный способ напроситься в гости – подогнать лодку к отвесной стене, после чего привлечь внимание обитателей и дождаться, отгоняя полчища назойливой мошкары, покуда за тобой не спустят на цепях пассажирскую клеть. Подобным же образом в замок доставляются грузы. Естественно, для важных и срочных визитов существует воздушное сообщение – но, поскольку моё родовое гнездо находится вне трасс динамического поля, летучим кораблям приходится добираться сюда на одних только аккумуляторах, чего наши доблестные воздухоплаватели очень не любят, как ты прекрасно знаешь. Я уже и забыл, когда последний раз видел в небе знакомый силуэт…

Кроме меня самого, моей жены, младшего сына и дочери, а также троих внуков, в замке обитает прислуга – сейчас это двенадцать фрогов, причем всех их я знаю уже очень давно. Как понимаешь, ни один посторонний не дерзнет проникнуть наверх без моего ведома; о том, чтобы тайком провести сюда чужака, не может быть и речи. Вообрази же моё удивление, когда я, мучимый приступом подагры, отправился ночью на кухню раздобыть себе чашку чая и повстречал там незнакомца.

Этот тип… Не знаю даже, как описать мои чувства: за годы службы мне довелось повидать всякого, но ни один фрог не вызывал до сих пор столь явного отвращения – учитывая к тому же, что я видел его при свете ночника и лишь несколько мгновений. Мерзкого вида карлик с физиономией, покрытой необычайно крупными пигментными пятнами, почти голый, в одной лишь набедренной повязке – летом подобным одеянием у нас никого не удивишь, однако зимние ливни холодны, и даже распоследняя голытьба в это время года предпочитает носить плащи или хотя бы сплетенные из травы накидки. Ростом он был не выше десятилетнего ребенка, но телосложением обладал отнюдь не детским: худое, испещренное шрамами тело перевивали тугие веревки жил. Его присутствие было настолько неестественным здесь, в моём замке, настолько невероятным, что я даже засомневался: вдруг я задремал и вижу это во сне?

Мерзавец копался в одном из ларей, где мы храним пересыпанное пряностями сушеное мясо. Он не мог не слышать моего приближения, однако обратил на меня не больше внимания, чем на какое-нибудь насекомое: мазнул безразличным взглядом и продолжил своё дело! Несколько мгновений я ошеломленно взирал на происходящее, не в силах поверить собственным глазам. Наконец, издав возмущенный вопль, я замахнулся на отвратительное создание ночником, ибо больше у меня ничего не было – но эта тварь вдруг с немыслимой ловкостью и проворством метнулась прочь и исчезла во тьме.

Естественно, я тут же поднял на ноги всех домочадцев. Мы зажгли свечи и факелы, и вооружившись кто чем, обыскали каждый закуток  – но так никого и не обнаружили. Подъемные механизмы лифтов оставались застопорены, а других путей, чтобы покинуть замок, как я уже упоминал, не существует – разве что прыгнуть в сонные воды реки, понадеявшись на удачу. К концу ночи родня стала уже роптать втихомолку, а жена так прямо спросила, не пригрезилось ли мне всё это во сне.

Увы!  Я бы и рад был списать возмутительную встречу на дремотное видение, однако же сон и явь не настолько ещё перепутались в моей старой голове. Я настоял, чтобы у дверей в наши спальни дежурил кто-нибудь из слуг – правда, моя супруга категорически воспротивилась тому, чтобы вооружить караульных арбалетами или мачете. Мы сошлись на компромиссе: в качестве оружия им были выданы швабры. Догадываюсь, как ты сейчас развеселился; но невзирая на всю комичность, этим предметом при случае вполне можно воспользоваться в качестве дубинки.

Взбудораженный ночным переполохом, я заснул лишь под утро. Можешь представить моё изумление и негодование, когда на следующий день, спускаясь к завтраку, я вновь лицезрел незваных гостей – да-да, теперь уже во множественном числе! Двое карликов вольготно расположились на гребне стены, с наглыми ухмылками обозревая внутренность замка – МОЕГО замка! Как пожалел я в тот миг, что под рукой нет ни мушкета, ни арбалета – из окна до них было рукой подать! Но мой зов, как на зло, никто не услышал – а когда я всё-таки докричался слуг, омерзительные создания уже исчезли. Я опять собрал всех домочадцев и заставил их обыскать замок ещё раз. При этом мне пришлось выслушать саркастические замечания супруги; а надо сказать, мадам Тотолле – женщина весьма властная, и спорить с ней нелегко. Но в тот раз я настоял-таки на своём. Стоит ли говорить, что мы вновь никого не нашли!

Родственники начали поглядывать на меня странно. Я же, вооружившись армейским пистолетом, занял позицию в верхней зале донжона, в библиотеке, обеспечив себе тем самым прекрасный обзор. Незаметно для себя я задремал – сказалась бессонная ночь; и проснулся от громкого стука в дверь. Как выяснилось, моя неугомонная супруга послала в ближайшее селение за лекарем. Полагаю, её скептицизм относительно виденного мной передался ему в полной мере. Этот самодовольный юнец имел наглость рекомендовать мне постельный режим и успокаивающие отвары; и только мой почтенный возраст, да ещё заступничество жены, помешали мне спустить эскулапа с лестницы.

На следующий день я заметил, что многочисленное оружие, украшавшее стены, куда-то исчезло. На мой вопрос супруга ответила прямо – мол, она велела слугам спрятать всё, опасаясь моего «расстройства»! Я готов был пойти с ней на конфронтацию, но обнаружил, что вся моя родня решительно её поддерживает. В конце концов, им почти удалось убедить меня, что я стал жертвой галлюцинаций!

А визиты непрошеных гостей меж тем продолжались. Теперь я постоянно натыкался на следы их присутствия: разворошенные припасы, сор, объедки, оставленные в самых неожиданных местах… Мои же близкие оказались поражены странной, избирательной слепотой: они в упор не замечали происходящего, а если я, выведенный из себя, буквально тыкал их носом – делали удивленные глаза и пожимали плечами! Более того – кое-кто имел наглость винить в этом меня самого!

Апофеозом происходящего стал канун ночи Пяти Святых секты огнепоклонников. В наших краях этот праздник весьма популярен, причем не только среди сектантов, ибо совпадает с приходом устойчивой теплой погоды. По давней традиции всё наше семейство собирается в большом бассейне, за плавучим столом; а после обильного ужина детям позволяется запускать в небо летучие фонарики.

К тому времени отношения мои с домочадцами сделались весьма натянутыми: они считали меня выжившим из ума старым болваном, я же поражался их удивительной тупости и слепоте. Но в праздник не место обидам, и вечером я присоединился к своей семье. Стол, как и всегда, изобиловал снедью: кухарки постарались на славу. Мы неторопливо прогуливались вдоль бортиков бассейна, делая вид, что не обращаем на него внимания и глотая слюнки: согласно традиции, праздничный ужин полагалось начинать только после захода солнца. Внезапно меня привлекло некое движение на стропилах. Последние лучи заходящего светила били прямо в глаза, мешая разглядеть подробности, но сомнений не было: по крайней мере один из мерзких карликов притаился там, среди теней.

Я сдержал первый порыв и дождался, покуда солнце не скроется за горизонтом. Князья преисподней! Не один, не двое даже – четверо отвратительных уродцев восседали на стропилах под крышей бассейна!

– Глядите! Глядите все! – торжествующе возопил я, указывая на них. – Ну?! Теперь-то вы видите!

– Видим что? – с неподражаемой тупостью спросил мой сын.

            Я потрясенно уставился на него, потом перевел взгляд на остальных. Это было невозможно, немыслимо – и тем не менее, это было так. Они отказывались замечать карликов; смотрели на них в упор – и не видели! Изрыгнув проклятие, я выхватил из кармана халата маленький дорожный пистолет – по счастью, тогда супруга не зашла ещё столь далеко, чтобы рыться в моих вещах; но выстрелить так и не сумел. Вся родня набросилась на меня в едином порыве; они отняли оружие и... Не хочу описывать эту безобразную сцену. Мне дали понять, что я не хозяин больше в собственном доме; хуже того – что я не хозяин самому себе, а всего лишь несчастный безумец, одержимый нелепой манией!

            Можешь ли ты представить себе мои чувства, мои терзания и сомнения?! Не стал ли я действительно жертвой помешательства… А может, жертвой какого-то чудовищного заговора?! Но всё во мне протестует – как против первого варианта, так и против второго. Возможно, ныне я действительно не более, чем вздорный старик – но сомнений в том, что увидел, по счастью, не имею! Что же касается заговора… Нет и ещё раз нет. Никто из них – ни моя жена, ни дети, ничего не выиграют, если объявят меня сумасшедшим; никакой выгоды им это не принесет…

             С того вечера я фактически сделался узником в собственном жилище. Моя супруга убедила всех, что я тяжко болен и представляю угрозу – в первую очередь для себя самого. Должен признать, она оказалась хорошим тюремщиком. Всё оружие, все предметы, которые она посчитала опасными, изъяты из моего обращения; она контролирует моё существование, сообразуясь с указаниями лекарей, даже письма мои перлюстрируются… По счастью, я не только самый старый из обитателей замка, но и самый опытный. Пришлось вспомнить некоторые уловки молодости, чтоб избежать бдительного надзора и отправить тебе эту весточку.

Что ж! Надеюсь, ты получил представление, в каком нелепом и ужасном положении я оказался. Мне осталось сказать немногое. Мои родственники, по-видимому, будут добиваться признания меня недееспособным – по крайней мере, такой вывод я сделал из подслушанных обрывков разговоров. Нелегко в этом признаваться – но, возможно, водворение в лечебницу будет не самым худшим из вариантов, ибо избавит меня от необходимости ежедневно лицезреть карликов. Эти гнусные создания окончательно захватили замок; не проходит и дня, чтоб я не столкнулся с кем-нибудь из них лицом к лицу. Они обитают под одной крышей с моими близкими, воруют пищу чуть ли не с их тарелок, сорят и гадят повсюду, оставаясь при этом невидимыми для всех, кроме меня. Клянусь, я с радостью придушил бы любого из них! Но поистине сверхъестественная увертливость и быстрота этих созданий нее оставляет мне даже тени шанса – ведь я уже стар и немощен. Теперь ты знаешь всё, что я хотел сказать. Засим, остаюсь твой

Тотолле Звездуа,

Генерал в отставке.

Писано в замке Тотолле,

канун Ночи роения светлячков.

***

 М-да… То, что я счел вначале стопкой писем, оказалось одним-единственным посланием: чертовски длинным, эмоциональным… И чудовищно нелепым. Я не понимал одного: зачем было его так старательно прятать? Хотя…

            У нас, в Королевстве Пацифида, свой календарь. Дни принято считать относительно многочисленных праздников, либо религиозных, либо связанных с теми или иными явлениями природы. Ночь роения светлячков… По времени мира людей, или Метрополии, как мы его называем, с тех пор минуло полтора месяца. Я не знаю, где находится урочище Срубленный Лес; но от южных границ Королевства до столицы десять-двенадцать суток пути – если, конечно, плыть на здешнем парусном корабле, пиассе. Значит, письмо нашло адресата дней тридцать назад.  Примерно тогда Тыгуа и слег – если верить некрологу, у наставника прихватило сердце на банкете, посвященном очередному выпуску академии ВВС… Да, пожалуй, сходится.

            Должно быть, он предчувствовал скорый конец. Тыгуа как-то пошутил: мол, величайшие из воинов просто обязаны умирать от старости в собственной постели – ведь это означает, что они одолели главных своих врагов и сделались неуязвимыми для прочих... Увы! Не всем суждено дожить до глубоких морщин. Наверное, он сильно переживал, что не в силах помочь этому Тотолле Звездуа; а единственный тип, способный разобраться в странном деле (то есть я), шлялся незнамо где. Что ж, тогда всё понятно – и завещание, и даже прощальная выходка с термитом. Последнее было сделано лишь затем, чтоб привлечь моё внимание: наверняка случившееся на похоронах будет во всех завтрашних газетах. Ну, а шарада с письмом… Он ведь прекрасно знал, почему я исчез два года назад; понимал и то, что вернувшись в Амфитриту, я буду избегать любых контактов. Полагаю, что его своеобразное чувство справедливости тоже сыграло роль. Тыгуа не добавил ни строчки от себя. Он ни о чем меня не просил. Я сам должен был решить, что делать дальше.    

            Закат давно догорел, и над мангровым болотом сгустились лиловые сумерки. Из осторожности я не стал зажигать светильник: мало ли, кому придет в голову наведаться сюда. Строго говоря, до официального вступления в наследство я не имел права находиться в доме. Однако ночевать под крышей всё же лучше, чем на улице, да и риск невелик… Но подпереть дверь чем-нибудь тяжелым имеет смысл – так, на всякий случай.

            Я ощущал себя странником на распутье. С одной стороны, я не мог не откликнуться на последнюю просьбу Тыгуа – пускай даже непроизнесенную. С другой – дело это покуда выглядело весьма странным. Честно говоря, я бы поставил на то, что у старого генерала съехала крыша, пусть он и утверждал обратное. Но учитель, похоже, придерживался противоположного мнения – иначе он просто не стал бы затевать всю эту историю. Без визита в замок Тотолле не обойтись; и здесь начинались проблемы…

            Два года назад я перешел дорожку одному негодяю, по имени Даго Хеллисентис. Если ты занимаешься частным сыском, такие вещи рано или поздно случаются. На мою беду, Даго оказался миллионером – и обладателем гипертрофированного, чудовищно раздутого эго. Он зациклился на мести; я же счастливо пережил парочку покушений, прежде чем уяснил, что к чему. По счастью, один парень из окружения Хеллисентиса считал себя моим должником; он-то и просветил меня относительно происходящего, а заодно помог инсценировать, правда, весьма небрежно, собственную гибель. Не знаю уж, поверил ли Даго в мою смерть; но стоит ему убедиться, что я жив – и жажда мести тут же вспыхнет с новой силой,  в этом я даже не сомневался. На меня начнется охота: в Амфитрите полно негодяев, способных мать родную прирезать ради пары медяков, а за деньгами он не постоит. До сих пор на Хеллисентиса работали парни весьма низкого пошиба, но кто знает – вдруг он всё-таки способен учиться на своих ошибках… Профессиональных убийц и костоломов у нас тоже хватает.

            Сложности этим не ограничивались. Путешествие, особенно далекое, требует денег – не говоря уже о том, что предстать перед семейством Тотолле должен лощеный частный детектив, а не оборванный и заросший клошар!

 Конечно, у меня оставались друзья, но встретиться с ними без риска подвергнуть опасности я не мог. Проклятый Хеллисентис располагал серьёзными ресурсами: с него сталось бы взять под наблюдение всех, к кому я мог обратиться. И, наконец, собственно то дело, ради которого я собирался преодолеть сотни километров… Вовсе не факт, что родственники старого генерала будут мне рады. Скорее всего, наоборот – раз уж они дошли до того, что просматривают его корреспонденцию.

            Кстати, зачем? Этот штришок мог оказаться весьма важным. Если отбросить очевидную версию с безумием Звездуа, напрашивался вариант с вероломством его родни. Сам генерал весьма страстно отверг эту мысль, но как раз тут его суждениям доверять не стоило. В конце концов, Тотолле были древним аристократическим семейством, а хитрость и коварство у фрогской знати в крови; недаром же в королевской администрации существует вполне официальный титул «мастер придворной интриги»!

            А ведь это вполне подойдёт для начала, в качестве рабочей версии, внезапно понял я. Разумеется, следует переговорить со стариком тет-а-тет. Надо же убедиться, что он не спятил. Кстати, вовсе необязательно представляться родственникам Звездуа частным сыщиком. Можно ненадолго перевоплотиться в совершенно иную личность… Например – в психиатра из Метрополии, странствующего по просторам Королевства! Зачем? Ну, в поисках… Хм… Чего он тут может искать? Не пациентов же? О, вот что: интересные случаи для своей диссертации! Мне как-то довелось прочесть несколько трактатов, посвященным душевным недугам; полагаю, этого вполне хватит, чтобы изобразить специалиста.

– Отлично, просто блестяще, – пробормотал я под нос. – Господин доктор, о да. Но врач из Метрополии должен выглядеть респектабельно, не так ли? Внушать доверие! И это снова возвращает нас…

К вопросу денег, увы. Что ж; похоже, придется рискнуть и заявить о своём

присутствии в мире живых – другого пути нет… Быть может, Тыгуа предвидел и это? Может, он хотел, чтоб я бросил вызов своим недругам? Но – в таком случае он наверняка оставил бы мне какое-нибудь оружие…  Оставил бы… Оставил…

            Внезапно я расхохотался. Учитель и впрямь предусмотрел всё! Шкатулка времен старой династии наверняка стоила бешеных денег – никак не меньше сотни трито. И главное, мне совершенно незачем раскрывать своё инкогнито; достаточно обратиться к не слишком щепетильному антиквару. Найти же подобного фрога не составит труда: торговцы стариной – та ещё публика…

Изменено 29 марта 2019 пользователем napalm

[napalm]

Глава 3. Киднепперы

 

Груз в лодке был самый обычный, не привлекающий внимания – контейнер для речных перевозок: грубое, крепко сбитое сооружение из неструганных досок и толстых листов водостойкой фанеры. Ну а то, что в стенках кто-то наковырял дырок – что ж, получатель всегда может заявить претензию по поводу некондиционной тары… Впрочем, предполагаемые адресаты данного конкретного груза предпочитали обходиться без глупых юридических формальностей – равно как и отправители.

Экспедиторов было двое, причем весьма характерной наружности – неожиданная встреча с подобной парочкой где-нибудь на задворках, ближе к ночи, вполне могла закончиться на дне ближайшего канала. Один громила лениво привалился к запертой дверце контейнера, другой управлял движением – обшарпанная, видавшая виды посудина была оборудована новеньким и весьма мощным динамическим двигателем. Правда, здесь, в сети городских каналов, толку от него всё равно было чуть: узкие берега и обилие всевозможных лодок, лодочек, лодчонок и плотов не оставляло шанса набрать сколько-нибудь заметную скорость.

– Э, слышь! Интересно, сколько Горелый на этом наварил? – осведомился один экспедитор у другого.

– Тебе-то что? – лаконично откликнулся спрашиваемый и шевельнул рукоятку руля, вписываясь между двумя судами.  

– Э! Я вот думаю – а чего он нас подписал? – вновь нарушил молчание первый громила. – Мы ж не по этой части. Да ещё хотел Шипа или Хмурого третьим отправить, но потом передумал? Чего в этой девке такого особенного?

– Не в ней дело, – проворчал второй. – В покупателях. Я слыхал, босс не сторговался с парочкой персон, настоящую цену дал только Бледный Крост, – словечко «персоны» громила выделил особой интонацией. – Понял теперь? Так что секи поляну!

– Расслабь булки, – посоветовал первый громила. – Нам поручили довезти груз до места, и только, верно?

– Ну?

– Значит, денежки Горелому уже заплачены, так? А раз они заплачены, товар принадлежит Бледному Кросту. А теперь скажи: кто из персон захочет поссориться с Бледным из-за этой мелкой глисты? Ты бы вот рискнул?

– Я-то? Не-е... Но ты знаешь – Топи кишат самоубийцами…

Первый громила ухмыльнулся, давая понять, что оценил тонкий юмор напарника.

            Лодка сделала очередной поворот и вошла в узкий, извилистый рукав. Сутолока большого канала осталась позади. Над водой с обоих сторон нависали постройки – ими, собственно, и были образованы берега. Дома здесь лепились один к другому, похоже, в течение нескольких сотен лет: в самых старых кирпич уже порядком выкрошился. Лишь изредка в изъязвленных временем, поросших лишайниками стенах рукотворного ущелья попадался разрыв: низкие арки тоннелей, ведущие куда-то во тьму, или пышная зелень вездесущих, разросшихся сверх всякой меры кустарников. Острые запахи тины и застоявшейся, нечистой воды шибали в ноздри.

– Вон там, не доходя свай, поверни направо, – бросил рулевому напарник.

– Куда тут, разрази меня преисподняя, сворачивать? В стену, что ли?

– Заросли плюща видишь? Правь прямо на них, там будет проход.

– Ни хрена себе тут всё заросло… 

Нос лодки с шуршанием раздвинул свисающий до самой воды зеленый занавес. Тоннель из листьев и ветвей сомкнулся над ними – а в следующий момент сильный удар опрокинул обоих громил кверх тормашками: киль наткнулся на коварно притопленное бревно.

Рулевой поднялся на четвереньки и открыл было рот, чтоб высказать напарнику всё, что о нем думает – но внезапно замер: прямо ему в переносицу уставилось несколько  взведенных арбалетов.

– Так, засранец, руки на затылок, и поживее, – деловито заявил один из налетчиков. – Эй, мордатый! К тебе это тоже относится.

– Какого хрена?! – неуверенно рявкнул громила, обводя взглядом шайку. Физиономии у тех были щедро вымазаны липкой черной дрянью, вроде гуталина – к этой уловке нередко прибегали уличные грабители, чтобы закрасить уникальный для каждого фрога узор пигментных пятен. Но даже гуталин не мог скрыть того, что по крайней мере трое из этой компании были всего лишь подростками.

– Что, оно ещё и глухое? – издевательски осведомился старший, по всей видимости, главарь. – Парни, держите второго на мушке, чуть дернется – пришпильте его к борту… Руки, я сказал! Живо!

– Вы что за клоуны, ребята? – вроде как миролюбиво спросил второй громила. – Под кем ходите?

– А ну-ка, захлопни свою пасть! – главарь явно не собирался упускать инициативу. – У кого из вас ключ, а? Отпирайте этот долбанный ящик!

– Ты хоть знаешь, на кого сейчас наехал, урод? – процедил первый громила.

– А мне плевать! – ухмыльнулся арбалетчик. – Ключ, я сказал! Считаю до трех: раз, два…

– У меня его нет! – поспешно заявил первый громила.

– Значит… – острие арбалетного болта плавно качнулось.

– Уговорил! – проворчал второй, пряча руку за пазуху – но вместо ключа извлек здоровенный кремневый пистолет.

***

Позже, прокручивая в памяти случившееся, Морфи пытался понять, почему никто не среагировал – ни Роффл, ни Гас, ни Олури, ни сам Папа. Должно быть, всё дело в том, что движение громилы было совершенно обычным, естественным, даже ленивым каким-то…

Он успел, должно быть, долей секунды раньше. Пальцы судорожно жамкнули спусковой рычаг, и тут же тяжелый приклад несильно дрогнул – ощущение было, как от лёгкого толчка ладонью. Морфи даже не целился; но из правого глаза громилы вдруг вырос диковинный цветок – крашеное весёленькой ярко-желой краской оперение арбалетного болта. На краткое мгновенье всё замерло: мутная вода, фроги, крупная стрекоза в косых солнечных лучах, прорвавшихся сквозь хитросплетение листьев…

Глухо брякнул о дно лодки выпавший пистолет; а сверху, словно набитый тряпьём мешок, рухнул громила – рухнул и остался лежать.

– ..! – потрясенно выразился кто-то.

– Твоему дружку не повезло, – голос Папы Ориджабы заметно сел, но говорил он по прежнему твердо. – А теперь медленно… Очень медленно… Нагнись и достань у него ключ.

 

***

            Я тащился по улице, бормоча под нос ужасные проклятия. Амфибо, язык фрогов, вообще достаточно цветист, а уж по части ругательных оборотов и подавно – из наречий Метрополии с ним может соперничать разве что немецкий, да и то... Попробуйте-ка сказать собеседнику, что он исключительно гнусный тип, усомниться в официальной версии его происхождения и намекнуть на осуждаемые в любом обществе сексуальные пристрастия, при этом походя оскорбив его религиозные чувства (если таковые имеются) – и всё это одним-единственным, хотя и довольно длинным, словом!

            Причиной моего скверного настроения были столичные антиквары – эти бессовестные барыги, эти разбойники с большой дороги, эти флибустьеры, лишенные даже малейшего намека на порядочность. За полдня я обошел с десяток лавчонок, торгующих стариной – как оказалось, этого вполне достаточно, чтобы окончательно разочароваться в соотечественниках-амфибиях. По моим прикидкам, ларец Тыгуа стоил не менее сотни трито. Даже учитывая собственный потрепанный вид, а также то, что деньги требовались срочно, я рассчитывал выручить никак не меньше восьмидесяти. Но все, абсолютно все начинали с того, что предлагали взять его по цене медного лома! Чего я только не наслушался – от уверений, что подобное продаётся тут на каждом углу, до откровенного шантажа и гнусных инсинуаций по поводу моей персоны. Некоторые начинали вслух размышлять, не пытаюсь ли я всучить им краденое и не стоит ли вызвать полицию!

За очередным поворотом показалась ограда кладбища – и я, повинуясь внезапному импульсу, толкнул скрипучую металлическую калитку и шагнул в зеленоватый сумрак.  Ухоженная аллейка вилась  меж надгробий. Здесь никого не было – живые, как правило, избегают мест, напоминающих им о бренности существования. Присев на скамейку, я сделал несколько глубоких вдохов – и усмехнулся.

            А ведь надо признать, все эти мерзавцы-торгаши были настоящими энтузиастами своего дела! Наверное, меня приняли за опустившегося иммигранта – одного из тех бедолаг, что приехали сюда в отпуск и внезапно обрели, как им казалось, потерянный рай. Красоты нашего мира, дешевизна жилья и продуктов, поджидающие на каждом шагу соблазны – от разнообразных наркотиков до экзотических религиозных учений, со многими сыграли злую шутку. Доходило до того, что некоторые решали полностью порвать с прежней жизнью – сжигали свои документы и отправлялись бродяжничать, благо, даже очень скромной, по меркам Метрополии, суммы в их карманах здесь хватало надолго… По крайней мере теоретически: стоило такому горе-туристу забрести, например, в Весёлые Топи – и прозрение не заставляло себя долго ждать. В прошлом мне не раз доводилось заниматься поисками пропавших соплеменников – как правило, это были те ещё обормоты, великовозрастные чада богатеньких родителей, так и не сумевшие повзрослеть…

            Что дальше? Двадцать семь трито – это всё, что мне удалось вырвать из жадных перепончатых лап столичных барыг. По меркам люмпенов из Весёлых Топей, например, я только что сделался настоящим толстосумом. В принципе, этих денег вполне хватит на приличный костюм и на дорогу. Светилу психиатрии к лицу путешествовать на воздушном корабле, пускай даже эконом-классом! А уже там, на юге, будет возможность нанять лодку и проводника для визита в урочище Срубленный Лес. Заморочить родню Звездуа научными терминами и апломбом «настоящего ученого», добиться свидания тет-а-тет с генералом, ну, а дальше – по обстоятельствам… Но что делать, если вдруг потребуются незапланированные траты?

На колени мне спланировал сухой лист мау-курру. Он чем-то напоминал свернутый парус… Много позже, оглядываясь назад, я частенько вспоминал именно этот момент: точку, когда всё могло пойти по-другому. Преображение в herr^,a doctor^,a направило бы мои изыскания в совершенно ином направлении; и как знать, чем бы всё завершилось…

 Но лист навеял совершенно иные образы. Запахи речной воды, просмоленных досок и тины; плеск волн и весёлая перебранка матросов, скрип уключин и свежий ветер, ласкающий лицо… Новая жизнь приучила меня быть экономным – так что мешает найти какую-нибудь баржу и полюбовно сторговаться со шкипером? Матросы на реке нужны всегда; вдобавок, я не только сэкономлю деньги, но и малость подзаработаю! Вечный бродяга, перекати-поле, искатель приключений – в моём положении вообще самая безопасная из масок.

Кладбище я покинул умиротворенным. Досада ушла; теперь я точно знал, как и что буду делать. В душе исподволь нарастало желание встретиться со старыми друзьями, пройтись по улочкам, знакомым с детства… Но проблемы, увы, остались прежними. Я закупился в дорогу – только самое необходимое, то, чего нельзя достать вдалеке от столицы; а заодно выяснил предстоящий маршрут и отыскал попутный корабль. Это был небольшой грузовой пиасс – традиционная посудина фрогов, с похожим на веер парусом и круто задранными носом и кормой. Команда – простые ребята, грубоватые, но весёлые; мне всегда нравилась такие. Мы в два счета нашли общий язык, после чего я немного помог парням с погрузкой.

Когда последний тюк занял своё место в трюме, из-за борта был извлечен решетчатый ящик с парой закупоренных кувшинов внутри. Тростниковый эль – забавная штука: по вкусу похож на пиво, но валит с ног почище молодого вина. Прохладный напиток пришелся весьма кстати. Моим новым товарищам, как водится, показалось мало, и вся компания нетвердой походкой двинула в ближайший кабак. Я же удобно устроился на корме, в тени полотняного навеса. Покуда всё складывалось удачно: мой визит в Амфитриту остался незамеченным, а к вечеру мы покинем полную суеты и опасностей столицу и двинем на юг. Здесь, на пиассе, мне ничего не угрожало; общий план действий был намечен, и проклятая неопределенность отступила. Что ещё надо для счастья? Незаметно для себя я задремал.

В Метрополии говорят: хочешь насмешить богов – расскажи им о своих планах. У фрогов есть аналогичная поговорка, почти слово в слово. Только вместо богов здесь принято поминать князей преисподней…

 

***

Папа Ориджаба греб молча; он накинул на изуродованную ладонь верёвочную петлю, чтобы рукоять весла не выскальзывала. Роффл не отставал: мускулы так и бугрились под кожей. На многочисленных повязках «братца» выступили свежие алые пятна. Морфи едва успевал перекладывать руль, вписываясь в извивы узких каналов. Краденая лодка шла валко, то и дело норовя зачерпнуть бортом; да и то сказать – она не была рассчитана на такое количество народу.

            Пленницу запихнули в джутовый мешок – сразу, как только громила отомкнул замок, удерживавший её на цепи. Интересно, кстати, зачем? Из контейнера она всё равно не могла бы выбраться… Ох, не о том надо думать! Сейчас мешок лежал на дне лодки, под ногами Роффла, и распространял гнусный запах. Девчонка вела себя тихо, не трепыхалась. Вначале было попробовала, но Роф быстро её утихомирил. Одной заботой меньше… Проблем и так хватало.

            Морфи ощущал в душе странную пустоту. Все эмоции словно отключились; он как будто наблюдал себя и всех остальных со стороны – спокойный и невозмутимый. Залитые потом лицо и грудь Папы, страх Гаса, окружавший его, словно облако, нервно закушенная губа Олури, мрачная сосредоточенность Роффла – все эти мелкие детали, на которые он прежде не обратил бы внимания, теперь просто бросались в глаза. Семейство Ориджаба нервничало; да и было отчего… Громила, вскрывая контейнер, грозился страшными карами – до тех пор, покуда Папа не заткнул его грязную пасть навсегда; но страшней всех угроз было одно-единственное имя: Крост. Бледный Крост.

            Всякий обитатель Весёлых Топей едва ли не с младенчества знал клички мрачных трущобных владык, некоронованных принцев самого преступного района столицы. Даже мафия предпочитала не связываться с «персонами».  В своих владениях они обладали поистине безграничной властью – властью, основанной прежде всего на страхе. Но даже среди этой отвязной братии Крост стоял особняком. Основные барыши он получал с ростовщичества и торговли краденым. Фрогов, имевших неосторожность задержать платеж, или же расстроить Бледного чем-нибудь ещё, редко находили в одном месте. Как правило, такой несчастный более или менее равномерно распределялся по нескольким кварталам… Причем, если вам довелось обнаружить части тела, заботливо расфасованные по маленьким корзинкам – вовсе необязательно, что их прежний обладатель к тому времени уже умер. Крост был опытным вивисектором.

            Знал ли Папа заранее, на чей куш нацелился? Морфи готов был поспорить, что нет: экс-карманник никогда в жизни не решился бы бросить вызов такому фрогу. Должно быть, те, от кого он узнал о сделке, не упоминали имен… Впрочем, что теперь гадать. Дело-то уже сделано.

            После случившегося они никак не могли оставить в живых второго громилу. Папа первым всадил ему в горло стрелу – и заставил остальных сделать по выстрелу в хрипящее и дёргающееся тело. Гаса тут же вырвало; а вот Олури держалась молодцом – хоть и побледнела так, что это было заметно даже сквозь гуталин. Именно тогда чувства Морфи куда-то подевались: с тех пор всё происходило, словно во сне.

– Нам крышка, Папа. Нам полный капец, – произнес Гас странно-спокойным голосом. – Бледный вычислит нас, это как два пальца намочить. Они придут ещё до ночи.

– Заткнись, плесень! – рыкнул на «братца» Роффл; открывшиеся раны отнюдь не улучшили его мерзкий характер. – Нытик проклятый!

– Нет, пускай выговорится, – неожиданно вступился Папа Ориджаба. – Гас, сынок, выше голову! У нас всё получится. Я ведь предупреждал, что дельце будет не из легких, э? Но мы справимся, вот увидишь. Я всё предусмотрел. Так, Роф, сбавь скорость: мы уже достаточно далеко отошли…

 Это было сказано вовремя: за очередным поворотом открылся широкий канал с оживленным движением. Мы просто очередная компания в лодке, сказал себе Морфи. Семейка голодранцев, едущая по своим делам…

– У тебя гуталин на щеке остался, – сообщила ему Олури. – На вот, убери…

Морфи поспешно ухватил протянутую ветошь и принялся яростно стирать маркую субстанцию. Лавируя меж лодок, плотиков и изящно-грузных пиассов, посудина киднепперов вписалась в сутолоку большого канала.

– Ну что? Получилось? Как всё прошло? – накинулась на домочадцев Татти, стоило им только переступить порог. Её и Пиксина Папа на дело не взял: кто-то непременно должен был оставаться в хижине – впрочем, как и всегда. Каким бы скудным ни было имущество семейки Ориджаба, любимая поговорка Весёлых Топей «пустой дом – ничей дом» возникла не просто так.

– Получилось… А как – лучше тебе не знать, – мрачно ответил Роффл, без особых церемоний вытряхнул из мешка пленницу, и, не обращая больше внимание на расспросы, рухнул на соломенный матрас. Девчонка тут же забилась в угол хижины, сжалась там клубочком, настороженно поблескивая большими янтарными глазами.

Теперь Морфи имел возможность присмотреться к ней получше. Первое впечатление оказалось верным: маленькая, тощая, грязная, с непропорционально-большой головой и крупными, почти уродливыми чертами лица… Ни дать ни взять – уличная замарашка. Так это что, и есть наш пропуск в мир за пределами Весёлых Топей, спросил он себя. Вот это вонючее тщедушное тельце, едва прикрытое какой-то ветхой тряпкой? Как такое может быть?

– Ну и запашок от неё… – поморщилась Татти.

– Не нравится? Притащи воды и вымой! – взорвалась Олури. – И вообще,  нечего тут рассиживаться! Давай-ка, сообрази нам всем поесть… И ей тоже.

Татти возмущенно вскинула подбородок, но сказать что-нибудь поперек не осмелилась. Характер у «сестрицы» был боевой, за словом в карман та не лезла, а со злости могла и врезать как следует; даже забияка Роффл предпочитал с ней не связываться.

            Папа Ориджаба присел на корточки перед пленницей.

– Эй, крошка! Не бойся нас.

Та не ответила, лишь смерила главу семейства мрачным взглядом. А не больно-то пигалица и трусит, отметил Морфи.

– Мы тебе не сделаем ничего плохого. Здесь ты в безопасности. Главное, не пытайся удрать: там, – палец Папы ткнул в сторону двери, – очень много скверных фрогов! Нельзя, чтобы они тебя увидели, понимаешь?

Так и не дождавшись ответа, глава семейства Ориджаба с кряхтеньем поднялся на ноги и заковылял к своей бочке.

– Глаз с неё не спускайте! – буркнул он Гасу и Морфи.

 

***

Согласно плану Папы, заполучив приз, следовало затаиться и выждать пару-тройку дней – чтобы все заинтересованные стороны уяснили новый расклад. «Вот какая тонкость, парни: мы заключим сделку не с теми, кто предложит самую большую цену, а с теми, кто не сможет нас надуть!» – самодовольно заявлял глава семейства Ориджаба перед тем, как отправиться на дело. Каким образом он собирался отличить последних от первых, Папа, однако, не сообщил – как подозревал теперь Морфи, по той простой причине, что и сам не очень хорошо это представлял. Его план, по сути, был прост – пустить слух, что похитители готовы расстаться с добычей в обмен на кругленькую сумму. Но жизнь, как водится, быстро внесла свои коррективы.

Первые тревожные новости принесла с базара Олури. Трупы незадачливых охранников обнаружили; поползли слухи о пропавшем грузе, который те сопровождали – правда, пока без подробностей. Из уст в уста передавали слова Бледного. Ростовщик предлагал похитителям вернуть товар и быстренько покончить с собой. Успевшие это сделать, заявил Крост, станут настоящими счастливчиками по сравнению с остальными членами банды.

– Они уже в курсе, сколько нас было, – убито прошептал Гас. – Ещё немного, и фроги Бледного заявятся сюда…

– Да ну, брось!  Откуда им знать! – попытался возразить Морфи.

– Трупы, Мо. Сколько дырок от стрел – столько стрелявших, дошло?

– А мы-то, типа, при чем? Я бы в первую очередь подумал на крутых… На какую-нибудь банду!

– Наверное, так и есть, – признал Гас. – Наверное, Крост сейчас трясет всех серьёзных парней, до кого может дотянуться… Но это ненадолго, вот увидишь. Кто-нибудь наверняка заметил нашу компанию неподалеку от того места… А кто-нибудь ещё припомнит, кому недавно продал оружие.

Морфи почувствовал нехороший холодок промеж лопаток. Арбалеты раздобыли Папа и Роффл – и между прочим, ни словом не обмолвились, откуда те взялись. Хорошо, если «родственнички» просто подломили втихаря оружейную лавку; а если… Да нет, ерунда! Каждая из этих чертовых штуковин стоит уйму денег!

Татти, упорхнувшая на очередное свидание, вернулась раньше обычного.

– Все только и судачат, что об этом деле! – в глазах девушки плескался страх. – Говорят, Бледный посулил войну любой персоне… Любому, кто попытается перехватить его товар!  А ещё, говорят, он рассылает гонцов в уличные банды – и вроде, обещает заплатить за какую-то мелкую фрогги, которая видела всё от начала до конца…

Гас вдруг встал и подошел к бочке. В его движениях сквозила отчаянная решимость.

– Папа, всё! С меня хватит, слышишь? И вы… – он обернулся к остальным. – Почему вы все такие тупые?! Надо сваливать отсюда! Прямо сейчас! Ещё немного, и фроги Бледного будут здесь! А если вы не пойдёте, я… – тут Гас запнулся, но всё же договорил: – Я тогда уйду один!

– Я т-те уйду! – грозно рыкнул со своей лежанки Роффл.

– И куда же ты намылился, сынок? – вкрадчиво поинтересовался Папа Ориджаба. – Где ты будешь в большей безопасности, чем здесь? На улице? Там, где я однажды нашел тебя, свернувшегося в комок, готового каждую секунду обгадиться со страху?

– Да, именно там! – в голосе Гаса сквозили истеричные нотки. – Послушай, Папа… Все же вокруг знают, что ты подбираешь бездомных детей! Все наши соседи! Кто-нибудь как пить дать трепанет фрогам Бледного, и тогда они заявятся сюда, хотя бы просто для порядка – проверить… И увидят её! И всё, нам конец! Может, они уже сейчас…

– За порогом девчонку засекут ещё быстрее, – перебила Олури. – А если мы упрячем её в мешок, кто-нибудь рано или поздно заинтересуется, что такое мы тащим... И я тебе ещё скажу, умник: ты с нами в одной лодке, понял?! Соскочить не выйдет! Прекрати истерику и сиди тихо; а не то, клянусь князьями Преисподней, я сама тебя вздую, да так, что мало не покажется!

– Слышь, брат, ну… Они правы… – неуверенно поддержал остальных Морфи; паника Гаса отчасти передалась ему, и он теперь всеми силами пытался заглушить это чувство. – Идти-то нам некуда больше, соображаешь? Ну где мы спрячемся?

– На корабле, – тоненький, хриплый голос прозвучал в наступившей тишине столь неожиданно, что все вздрогнули. – Спрятаться можно на корабле.

Морфи с изумлением уставился на пленницу. До той поры она не произнесла ни единого слова, вообще не издавала звуков – лишь поджимала тощие ноги, когда кто-нибудь подходил к ней слишком близко.  Он даже не сразу понял смысл сказанного.

– На каком ещё корабле? – растерянно спросил Гас; но девчонка не ответила.

– А ведь в этом, пожалуй, что-то есть… – протянул Папа. – Да-а… Корабль… Хорошая мысль, дети мои! Мы можем даже смотаться на время из столицы, покуда тут всё не уляжется… Ты молодец, детка, – в голосе его вдруг зазвучали приторно-сладкие нотки. – За тобой охотятся, и это очень, очень плохие фроги! Но мы не дадим тебя в обиду, не бойся. Мы уже спасли тебя один раз, спасем и ещё… Так! Гас, Морфи, не стойте столбом! Собирайте вещички, да поживее. Берите только самое ценное и необходимое. Девочки, вас это тоже касается... – Папа обвел взглядом хижину и подавил невольный вздох.

Какой бы скудной ни была обстановка, в Весёлых Топях всегда найдутся желающие безвозмездно заполучить твою собственность. Оставь дом на часок-другой без присмотра, и отсюда вынесут всё подчистую… А спустя два-три дня от хижины останется только голый остов: ветхие доски и просмоленная солома кровли для здешней голытьбы – такой же товар, как и всё остальное. Единственным утешением было то, что они не собирались сюда возвращаться.

– Эй, я что-то пропустила? Разве у нас есть деньги, купить место на корабле? – удивилась Татти.

– У нас есть арбалеты! – ухмыльнулся Папа Ориджаба, с плеском вылезая из бочки. – И поверьте, дети мои – в нашем положении это куда более надежная валюта.

Гас истерически хихикнул.

– Так мы что же, заделались ещё и речными пиратами, ко всему прочему?

 

***

Груза у киднепперов поначалу набралось немало. Хозяйственная Олури стремилась забрать с собой всё, что только можно: щербатую глиняную посуду, плетеные циновки, тряпьё, даже драные, набитые прелой соломой матрасы… В конце концов, Папа Ориджаба вынужден был вмешаться и остудить пыл названной дочери.

– Бери то, без чего мы никак не обойдёмся! – втолковывал он. – Ну вот скажи, на что тебе эта рухлядь?

– Пригодится! – мрачно отвечала Олури, яростно пытаясь умять кучу тряпья в здоровенный фанерный чемодан, некогда найденный Гасом на свалке.

– Может, да, а может, и нет; только тащить всё придется на своём горбу. Придумай лучше, что делать с девчонкой…

С пленницей, впрочем, вопрос решился быстро. Отгородив от мужской половины семейства угол, Олури и Татти сняли с неё драные обноски  и вымыли в Папиной бочке; после чего соорудили набедренную повязку из куска парусины, на мужской манер.

– Сойдешь за пацана! – хмыкнула Татти. – Ну вот, Ол, у нас ещё один братик объявился; как будто нам остальных засранцев мало…

Сборы были в самом разгаре, когда в хижину проскользнул Пиксин.

– Там, возле пустыря, какие-то типы! – выпалил он. – Спрашивали, где тут живет Ориджаба!

– Что за типы?! – насторожился Морфи.

– По виду – жуть какие крутые! Гадом буду, если у них чего хорошее на уме!

Нервы Гаса не выдержали.

– Бежим! – пискнул он и метнулся к двери.

– Куда?! А ну, стой! – рявкнул Папа. – На улице сразу заметят; давайте через окно! Татти, Ол, девчонка на вас! Роф, арбалеты не забудь!

– Не могу я, на хрен, тяжести таскать! – огрызнулся Роффл. – У меня раны болят!

– Заткнись и делай, что велено! Раны у него… Попадешься фрогам Бледного – узнаешь тогда, что такое настоящая боль!

***

Семейство Ориджаба успело в самый последний момент. Не прошло и пяти минут, как дверь хижины слетела с петель от мощного пинка. Брезгливо отряхнув с плеч древесную труху, внутрь шагнул высоченный силуэт.

– Эй, хозяева! – негромко позвал он, поводя дулом пистолета. – Есть кто дома?

– Удрали, – констатировал один из его спутников, окинув помещение быстрым цепким взглядом. – И не так давно. Готов поспорить, их предупредил тот мелкий фрогги.

– Далеко не убегут, – с жутковатой уверенностью отозвался первый вошедший. – Давайте, что ли, подпалим эту убогую будку… Сделаем им, хе-хе, яркий намек.

– А ну, постой! – один из фрогов Бледного вдруг нагнулся и поднял с пола грязную тряпку. – Гляньте-ка, что тут у нас.

– Когда-то оно было платьем, – отозвался другой.

– Маленьким платьем. Детским, – уточнил его собеседник.

– Думаешь?

– Ага. Похоже, эти Ориджаба – наши клиенты.

[napalm]

Глава 4. Кругом враги

 

            Я давно смирился с превратностями судьбы. Сегодня ты – король положения, а завтра барахтаешься в бурном потоке событий, мечтая лишь о том, чтобы не захлебнуться и не пойти ко дну; сегодня считаешь каждый медяк в кармане, а завтра швыряешь трито горстями, ничуть не беспокоясь о том, что источник оскудеет.  Жизнь полна неожиданностей; как любил говаривать Тыгуа – если ты ещё не умер, значит, всё не так плохо, как кажется.

Я проснулся под вечер. Никого из команды на палубе не наблюдалось; но напротив сидел незнакомый паренек с арбалетом на коленях… Причем – взведенным, тут же отметил я. Ржавый наконечник стрелы смотрел прямо мне в грудь. Хорошенькое дело…

Фрогские охотничьи арбалеты – пожалуй, самое распространенное у нас оружие. Теоретически, такую штуковину может соорудить любой, у кого есть нож и руки растут из правильного места: он целиком делается из дерева и верёвок. Для охоты на крупных рыб используют длинные стрелы с зазубренным костяным острием; для сухопутной дичи – короткие болты с наконечниками из железа. Когда я говорю «сухопутная дичь», то имею в виду не только животных. Охотники бывают разные.

У фрога, что держал меня на прицеле, оружие явно не было самодельным. Крытое лаком ложе, толстый лук, обмотанный жилами, орех[1] из позвонка крупной рыбы… Продукция кустаря-оружейника или мелкой мастерской, устройство не из дорогих, но вполне подходящее для умерщвления добычи, даже крупной… Особенно на такой дистанции.

Тут я внимательней присмотрелся к стрелку. Ему было, пожалуй, лет четырнадцать. Худой, жилистый, с цепким взглядом и расцарапанными коленками, всей одежды – короткие парусиновые штаны и драный жилет; типичный фрогги из низов общества. При виде него хотелось лишний раз проверить, на месте ли твои деньги – но не более того… Я хочу сказать – паренек совсем не походил на наёмного убийцу.

– Эй, малый! Тебя как звать?

Арбалет в его руках качнулся.

– Не двигайся!

– Даже и не собирался. Может, объяснишь, кто ты такой и почему собираешься меня продырявить?

– Я не… Сиди тихо, и всё будет в порядке, усек, миста[2]?

– Усёк. На кого хоть работаешь? – задавая этот вопрос, я не слишком надеялся услышать правдивый ответ, но вдруг? Подросток наверняка мелкая сошка – и не слишком привычен к такого сорта работе; стало быть, у меня есть шанс. Но одно дело, если он просто малолетний грабитель, и совсем другое, если посланник Даго Хеллисентиса. Я не сомневался, что сумасшедший миллионер до сих пор страстно жаждет заполучить мою голову. Вопрос только в том, как ему удалось меня выследить? Я-то был уверен, что мой визит в столицу прошел незамеченным… Досада.

– Ни на кого.

Уже кое-что…

– Эй, Морфи! С кем ты там болтаешь? – из палубного люка высунулась голова.

Девушка! Вот так сюрприз…

– Бледнокожий проснулся.

Бледнокожий… Не слишком-то вежливо: уничижительное фрогское прозвище для нас, людей. Впрочем, я и не ждал от парнишки хороших манер: не та ситуация.

– Глаз с него не спускай! Я сейчас позову Папу…

Папу, как мило! У нас тут что, семейный подряд?!

На палубу меж тем выкарабкался толстяк с арбалетом. Он-то, похоже, и был тут главным.

– Ты так сладко дрых, бледнокожий, что мы решили тебя не будить.

– Ценю вашу деликатность. Ну а теперь, когда я наконец проснулся, может, объяснишь мне расклад?

– Расклад простой, миста, – ухмыльнулся он. – Тебе какое-то время придется провести в нашем обществе. Главное, не рыпайся – и всё будет нормально, усек? Давай, перевернись на живот и заведи руки за голову. Ну, чего ждешь? Морфи, сынок, пошарь у него в карманах.

Стоит ли говорить, что вся моя собственность, кроме одежды, тут же перешла в распоряжение злодеев.  Меня без лишней жестокости, но и без особых церемоний затолкали в трюм. Там, в духоте, уже маялся мой товарищ по несчастью: вахтенный матрос, пожилой фрог, единственный кроме меня оставшийся на судне, когда остальная команда ударилась в загул.

– Влипли мы, парень!  – горестно вздохнул он, едва только крышка люка захлопнулась. – Это ж пираты, они свидетелей не оставляют!

– Пираты, говоришь? Непохоже…

Речное пиратство, некогда бывшее у лихих фрогов королевства Пацифида любимым видом спорта, с приходом к власти нынешнего монарха сильно сдало позиции. Его Величество всячески поощрял институт рейнджеров – охотников за преступниками; мобильные плавучие отряды практически свели на нет деятельность пиратов в столичном округе и здорово потрепали любителей лёгкой наживы в провинциях. Те, кто поумнее, перешли к более цивилизованным формам грабежа, предлагая судовладельцам покровительство – когда негласно, а когда и вполне официально, под видом охранных фирм. В столице этим бизнесом заправляло несколько кланов фрогской мафии – и они весьма сурово относились к конкурентам. Поклонники «старой школы», как правило, жили очень недолго…

Странная компания, захватившая наш корабль, не слишком походила на классических речных душегубов. Те, настоящие, сходу отогнали бы корабль в укромную бухту, быстренько избавили его от груза, а свидетелей – от необходимости когда-либо впредь свидетельствовать... Мы же лениво дрейфовали по озеру мимо многочисленных островов, составлявших южное крыло столицы. У руля, похоже, вообще никто не стоял.

– Сколько их тут?

– Целая шайка. Не успел сосчитать. Да и какая разница?

Разница могла быть принципиальной, но я не стал вдаваться в подробности. Мой сотоварищ явно пал духом: похоже, он не из тех, что сохраняют самообладание в критических ситуациях.

– Как тебя зовут, напомни…

– Кёг.

– Послушай, Кёг, я постараюсь спасти наши с тобой задницы. Но для этого хорошо бы узнать о мерзавцах побольше, понимаешь? Растолкуй, как всё было.

Он буркнул в ответ нечто невнятное и отвернулся. Интересно… Кёг вовсе не горел желанием общаться; но деваться-то ему было некуда! Мало-помалу я вытянул из пожилого оболтуса правду. Суть была в том, что парень элементарно прошляпил появление пиратов. Он забил на обязанности вахтенного и завалился спать в трюме, на тюках с грузом, мудро рассудив, что любой, кто попытается их украсть, неминуемо его разбудит. Мысль о том, что украсть можно и сам корабль, просто не пришла ему в голову.

Подобное легкомыслие среди фрогов – не такая уж редкость. Мои соотечественники-амфибии не просто ленивы и мечтательны; многих отличает совершенно потрясающее раздолбайство. Эта черта характера иногда служит первопричиной удивительных приключений, а то и чудес героизма – но по большей части вызывает изумление тем, что её носитель вообще умудрился дожить до своих лет. Приезжих такие пассажи вначале очаровывают, а потом начинают не на шутку доставать… К счастью, на каждую дюжину мечтателей всё-таки приходится пара-тройка здравомыслящих и практичных фрогов; на них-то у нас всё и держится… А в теперешней ситуации эта роль выпала мне. 

            В трюме мы просидели недолго. Решетчатая крышка люка откинулась, и внутрь заглянул уже знакомый мне Папа.

– Эй, матросы! С парусом умеете управляться?

– Сам-то как думаешь? – ответил я прежде, чем Кёг сообразил, о чем нас спрашивают.

– Расклад малость поменялся. Вылезайте наверх, и смотрите, без фокусов. Кто-то из нас всё время будет держать вас на прицеле, ясно?

Чего тут не понять. Ситуация ещё немного прояснилась. Эти парни уж всяко не были речными пиратами. Управлять веерным парусом – не самая сложная наука, но у наших налетчиков, похоже, вовсе не было практики в этом деле.

Они немного удивили меня: я-то полагал, что тёплая компания жаждет очутиться как можно дальше от столицы. Но нет – мы плыли сквозь густеющие сумерки, огибая многочисленные островки, но не покидая пределов города. Члены шайки расположились на баке и юте, ненавязчиво демонстрируя нам с Кёгом арбалеты. Их было четверо: главарь, он же Папа, тот подросток, что держал меня на прицеле, ещё один паренек, с виду чуть помладше, и угрюмый мускулистый юнец. Этот, последний, вызывал покуда наибольшие опасения – он имел вид фрога, не привыкшего долго рассуждать, если пришло время жать на спуск. Со стороны кубрика звучали женские голоса, но ни одна из дам на глаза не показалась. Наконец, Папа решил, что мы достаточно удалились от пристани, и приказал бросить якорь.

– Значит, так, парни, – обратился он к нам. – Против вас я ничего не имею, но отпустить пока не могу. Так что давайте в трюм. И это самое – терять нам особо нечего, поняли? Не бузите, тогда всё обойдется.

Итак, снова добро пожаловать в темень, полную сомнительных ароматов … Кёг тяжело вздыхал и портил воздух во сне, я же приник к переборке – она была достаточно тонкой, чтобы можно было подслушивать. Но ничего важного о разбойниках я так и не узнал – кроме разве того факта, что на борту находятся ещё две женщины и ребенок. Разговаривали мало; обстановка царила нервозная. Все ожидали какого-то Пиксина с новостями. Время тянулось медленно.

На следующий день нас разбудили ни свет, ни заря. Опять – взведенные арбалеты и мрачные физиономии налетчиков.

– Вылазьте. Меняем место.

   Утренний бриз катил мимо нас косматые клубы тумана, переливающиеся в первых лучах солнца нежнейшими золотисто-розовыми оттенками. Зевая и потягиваясь, мы принялись разворачивать парус. Я бросил быстрый взгляд назад. Никого… И всего пара шагов до борта. Прыгнуть в воду, поднырнуть под килем, доплыть до берега – и всё: здравствуй, свобода! В этом тумане ни черта не видно. Да, конечно: ни попутного судна, ни денег, ни вещей; но этого у меня в любом случае уже нет, не так ли? Зато я буду свободен! Конечно, я обещал помочь Кёгу, но какого черта – в такой ситуации каждый сам за себя, верно? Готов держать пари, наши разбойники даже не успеют прицелиться, так что риск невелик…

            Не знаю, что удержало меня на палубе те несколько секунд, но уж точно не страх схлопотать стрелу. Скорее, некая авантюрная жилка; а быть может, и подсознательная жажда реванша. Наши пленители, ну хоть убей, не тянули на грозную банду, а я ещё не успел смириться с потерей своего барахла… Может, я просто слишком долго жил вдали от Амфитриты и потерял хватку настоящего столичного парня?

Шумный всплеск прервал утреннюю идиллию. Арбалетчики с проклятиями бросились к борту, целясь наугад; впрочем, уже в следующее мгновение Папа направил оружие на меня.

– Даже и в мыслях не было, шеф! – соврал я. – Ставлю парус; всё, как вы велели!

– Теперь тебе придется отдуваться за двоих, бледнокожий! – ехидно заметил он.

– Я так и понял…

Ай да Кёг!

Управлять большим веерным парусом в одиночку – то ещё удовольствие; я тут же заработал свеженькие мозоли на ладонях... Мрачному здоровяку пришлось отложить оружие и встать у руля: я в двух словах объяснил, что надо делать. К счастью, плыть пришлось совсем недалеко. Покружив меж островов, мы остановились в таком же ничем не примечательном месте, как и первый раз. Двое подростков тут же скользнули в воду и исчезли из вида. Меня снова загнали в трюм. Ближе к полудню снаружи послышался плеск; вслед за тем по палубе зашлепали торопливые шаги – кто-то взобрался на борт. Я приник к переборке и весь обратился в слух.

 

***

            Они встретили Пиксина там, где и условились – на пустыре, буйно заросшем колючками и гигантской осокой. Решившему прогуляться в этом месте были обеспечены многочисленные царапины и мелкие порезы; но именно по причине непопулярности его и выбрали.

– Э, уроды! Пожрать чего-нибудь принесли? – ухмыляющийся «гаденыш» возник словно бы из ниоткуда, заставив Морфи и Гаса подпрыгнуть от неожиданности.

Морфи привычно поднял руку для подзатыльника… Но так и не ударил.

Пиксин, ранее вызывавший у «братцев» только раздражение, оказался прямо-таки идеальным разведчиком. На щуплого фрогги обращали внимание лишь с одной целью – не дать ему спереть что-нибудь; о том, что глаза и уши проныры всегда широко открыты, никто не думал. А слышал и подмечал мальчишка немало. Базарные торговки и  бродячие продавцы сладостей; устроившиеся на обед землекопы и всяческая голытьба, переминающаяся с ноги на ногу в очереди за благотворительным супом; старьёвщики, гордо именовавшие себя антикварами – они же, по совместительству, скупщики краденого… Любимая сплетня была наготове у каждого; воздух на улицах гудел от новостей. И новости эти были тревожными. 

История с похищением выплеснулась далеко за пределы Весёлых Топей. Любой сопляк теперь был в курсе, что какие-то ловкачи натянули нос едва ли не самой мрачной «персоне» трущоб. Все ждали, когда же Крост сделает ответный ход – и ждали не столько со страхом, сколько с интересом. Уличные букмекеры начали принимать ставки: шансы похитителей оценивались покуда как один к десяти, но обещали рост с каждым днем.

Для Бледного такая ситуация была хуже, чем нож острый. Его авторитет держался прежде всего на страхе. Страх следовало взращивать, поддерживать, напоминать о себе пустоголовой и жадной толпе, подкармливать её отрезанными пальцами неудачников – не то она в мгновение ока пожрет тебя самого… Крост жаждал результатов, причем немедленных. Ради того, чтобы выйти на похитителей, он не только поставил на уши всю свою пехоту, но и изрядно потратился, оплачивая услуги осведомителей и вожаков уличных банд; и в какой-то момент среди прочих прозвучала фамилия Ориджаба. Потом она повторилась ещё раз, и ещё – теперь уже в числе немногих, кого фроги Бледного упустили. Круг подозреваемых сужался с пугающей быстротой; на данный момент семейка киднепперов возглавляла список разыскиваемых.

Именно об этом рассказал Пиксин часом позже, заканчивая историю своих похождений.

– Говорят, Крост посулил награду! Двадцать трито за любого из нас, и целых сто – за тебя, Папа! – разведчик перевел дух. – Но это ещё не всё!  Болтают, что он послал за нами «братьев-невидимок»!

При этих словах Папа нахмурился. О «Братьях-невидимках» ползли самые причудливые слухи; но все сплетники сходились в одном: берут они за свои услуги прямо-таки баснословные деньжищи, но уж если возьмутся – достанут кого угодно и откуда угодно! Хоть из королевского дворца, хоть из каторжной тюрьмы, хоть со дна морского.

– Вот это положеньице! – резюмировал Папа Ориджаба, когда Пиксин умолк. – Что ни день – то горячее, не так ли, дети мои? Ничего, сожмите покрепче ваши мускулистые задницы! Нам терять нечего, ясно?! Посмотрим ещё, чья возьмёт! Мы с вами уже отправили на корм рыбам пару засранцев, что мнили себя охрененно крутыми… Пиксин, сынок, у меня слов нет выразить, какой ты молодец. Теперь поешь как следует и отоспись… А нам, парни, следует решить, что делать дальше. Нужен новый план.

 

***

Я смог, наконец, выпрямиться и дать отдых ноющей спине. Сумрак, жара и вонь

трюма окружали меня со всех сторон. Н-да, если ближайшее время моё положение не изменится самым радикальным образом, будет печально… Хотя, в свете сказанного – изменения вполне могли произойти и в худшую сторону.

      Подслушанный разговор прояснил многое, если не всё. Мои пленители перешли

дорожку одной из «персон» Весёлых Топей – и теперь с полным основанием ожидали расплаты за собственную непроходимую тупость. Бледный Крост… Мне уже доводилось слышать это имя раньше. Негодяй и подонок высшей пробы, столь же одержимый собственным «эго», как и Даго Хеллисентис – хотя, конечно, масштабами куда как помельче. Но если безумный миллионер давно жаждал заполучить мою голову, фроги Кроста могли прирезать меня походя, просто за компанию с остальными – ну, и чтобы избавиться от свидетеля, конечно... Собственно, то, что преступную семейку ещё не прихватили за мягкое, было маленьким чудом: готов поспорить, счет теперь идет на часы.

И ещё какие-то «братья-невидимки». Конечно, это могло быть совпадением, но… Знавал я одну парочку, как нельзя лучше подходящую под такое описание, особенно в свете всяких мистических штучек! Надо бы вытянуть из засранцев информацию; да и вообще – настала пора взять ситуацию в свои руки.

– Эй! Эй, там! Слышите меня?! – я принялся дубасить в переборку кулаками.

– Чего орешь? – над решеткой люка возникла хмурая физиономия.

– Как тебя, Роффл? Скажи вашему главному, что я хочу с ним поговорить!

– Только ему и дел, что с бледнокожим тереть…

– И всё же. Есть пара вещей, которые ему стоит знать.

Он презрительно сплюнул:

– Да ну? Что ещё?

– Так, пустячок. Но добрый совет ещё никому не помешал, а уж тем, на кого точит нож Бледный – и подавно.

– А? Что ты там бормочешь? – у юного громилы внезапно прорезался интерес.

– Позови вашего главаря. С ним я буду разговаривать. С тобой – нет.

Изрыгнув пару оскорблений, он исчез из вида. Вполне предсказуемо. Надеюсь, у него хватит ума передать мои слова этому их Папе…

 

***

Шикарный пепельно-серый дино притормозил в гнусного вида переулке.

– Если хоть одна гайка пропадет, я добавлю полную стоимость машины к нашему гонорару, – бросил водитель, цепким взглядом окидывая подпирающих стены бездельников.

– Не боись. Тут её и пальцем никто не тронет, – ухмыльнулся сидевший рядом детина. – Все знают, чей это дом.

Приехавшие выбрались наружу. Двое из них имели вид преуспевающий, даже несколько нарочитый. Водитель щеголял отлично сшитым светлым костюмом и пышной астрой в петлице. Его товарищ предпочитал более темные оттенки; но покрой одежды был столь же безупречен. Он едва заметно прихрамывал, но изящная трость с серебряным набалдашником служила вовсе не для опоры – он то и дело поигрывал ею, крутя между пальцев.

Вторая парочка выглядела совсем иначе. Бандитского вида физиономии, мощные бицепсы, старые шрамы, одежда, более всего подходящая для драки – просторные штаны и жилеты из толстой кожи. Словом, надпись «держись от меня подальше», сделанная крупными буквами и понятная каждому, кто хоть немного разбирается в языке улиц и подворотен.

            Дом, возле которого припарковался диномобиль, выглядел весьма мрачно. Единственное оконце, забранное толстенной решеткой, находилось под самой крышей; остальные были давным-давно заложены кирпичом.

Они прошли тёмным коридором и очутились в небольшой комнате. Она была почти пустой – только засаленный до неприличия диван у стены и крышка большого люка в полу.

            Сидевший на диване поднялся навстречу вошедшим. Глубокие складки кожи придавали его физиономии такой вид, будто он только что отведал чего-то очень кислого.

– Господа, прошу вас сдать мне оружие.

Водитель извлек из рукава плоскую кожаную дубинку. Его спутник швырнул на диван маленький кремневый пистолет. Быстрыми профессиональными движениями охранник обшарил обоих.

– Я уже и забыл, как оно бывает, – усмехнулся щеголь в темном. – Ну что, мы можем, наконец, войти?

– Не так быстро. Вашу трость, мистер.

– Это же просто безделушка, – пожал плечами тот, вручая её охраннику.

Кислолицый слегка повернул рукоять и извлек на свет узкое лезвие, покрытое темным лаком – он предохранял клинок от влаги.

– Безделушка, говорите? – скучно осведомился он.

Громилы заметно напряглись.

– Ну, ну! – примирительно улыбнулся щеголь. – Вы проверяете нас, мы проверяем вас; как же иначе! Считайте это маленькой шуткой. Всегда приятно знать, что имеешь дело с профессионалами.

Кислолицый без всякого выражения смотрел ему в глаза; острое жало клинка чуть заметно подрагивало в длинных пальцах. Пауза затягивалась.

– Гм, Маринад… – откашлялся один из бандитов.

– Не надо так больше шутить, господа. Мы поняли друг друга?

– Вполне, – спокойно отозвался владелец трости. – Я так понимаю, нам сюда? – он кивнул на люк.

Лязгнула щеколда. Маринад откинул крышку. Чуть слышно плеснуло. Сквозь зеленоватую воду виднелись уводящие вниз ступеньки.

– Остроумно, – хмыкнул водитель, и помедлив всего мгновение, погрузился.

            Узкий, облицованный кафелем лаз оказался довольно коротким.

– Весьма остроумно, – повторил щеголь, смахивая с гидрофобной ткани костюма бисеринки влаги и нарочито игнорируя наведенные на него стволы пистолетов. – Изящное и экономное решение. Хотя никак не могу назвать такой прием, э-э… Дружелюбным.

– Всего лишь меры предосторожности, господа, – раздался из-за спин охранников елейный голос. – Знали бы вы, с какими ужасными фрогами приходится порой иметь дело! А что касается экономии – ну, денежки счет любят… Это же Весёлые Топи, господа! Трущобы, мерзкие трущобы! Приходится буквально драться за каждый ничтожный трито…

– И тем не менее, вы согласились на наши условия… Господин Крост.

– Он самый. А вы…

– Зовите меня мистер Слэп; а это – мистер Икс. Ну, а вместе мы – те самые «братья-невидимки». Итак…

– Присаживайтесь, господа, присаживайтесь… Выпьете чего-нибудь? Кофе, чай? У меня есть редкие сорта… Или вы предпочитаете напитки покрепче? – Бледный Крост приветливо осклабился – ну просто само радушие… Только весь эффект сводила на нет его внешность.

Кожу ростовщика поразил какой-то недуг. Она была очень светлой и вдобавок шелушилась; своеобычный для каждого фрога рисунок пигментных пятен почти не читался. Выглядело это отталкивающе.

– Не сочтите за грубость, но лучше сразу перейти к делу, – решительно сказал мистер Икс. – Мы, конечно, в курсе ваших, хм, затруднений… Так сказать, в общих чертах. Но хотелось бы знать подробности.

– Кто только не слышал о несчастьях старого Кроста… Разбой, грабеж – подонки убили мальчиков моего друга Горелого, а меня лишили самого ценного: уважения… Что теперь скажут фроги? Это же тот самый Бледный, которого обвели вокруг пальца какие-то Ориджаба, скажут они; Крост-простак, Крост-дурачок…

– Расскажите о похищенном грузе, – мягко прервал его Слэп. – Это первый вопрос.

– И ещё. Говорят, ваши фроги разыскивают какую-то маленькую побирушку – и как бы не сильней желают её заполучить, чем этих Ориджаба. Кто она такая, мистер Бледный? Это второй вопрос… – тут Икс усмехнулся, вскинул глаза на Кроста и добавил: – А может, ответ на первый?

 

***

– … Так что вы все без пяти минут покойники, друзья мои, – резюмировал я, добавив про себя: «и я, по вашей милости, тоже». – Если переживете хотя бы эту ночь – можете считать себя счастливчиками. Но в любом случае, ваша карьера скоро закончится. Если только…

– Если только что? – недоверчиво спросил Гас.

– Если только не уберетесь прочь из столицы. Но сделать это будет чертовски сложно: насколько понимаю, пиассом никто из вас управлять не умеет, верно?

– Мы – нет. Но вот ты… – ухмыльнулся Папа Ориджаба.

– К этому я и веду, – тут я вернул ему ухмылку и цинично добавил: – Так что же вы, парни, готовы мне предложить за спасение ваших драгоценных задниц?

– Такой пустячок, как жизнь. Нравится? – буркнул Роффл. На протяжении всего разговора он сидел с арбалетом на коленях, недобро на меня зыркая.

– Ба! Да если бы я хотел, давно бы свалил отсюда. Как тот матрос, которого вы упустили. А знаете, почему я остался? Мне сделалось интересно. Я рисковый парень, если вы ещё не поняли; особенно, если есть, ради чего рисковать. Ну как, дошло? Вам нужен не пленник, а партнер. И я готов подписаться на это дельце за равную долю. Сколько там вы взяли у Бледного?

Все взгляды устремились на главу семейства. Ориджаба-старший не спешил с ответом: он явно что-то прикидывал. Я буквально чувствовал, как скрипят его примитивные мозги. Разумеется, он не собирался со мной делиться. Скорее всего, сейчас он согласится – для вида. А дальше… Что помешает им прикончить бледнокожего, как только надобность в нем отпадет? Мне придется оставаться незаменимым как можно дольше!

В душе моей медленно, но верно просыпался азарт предстоящей схватки. Давным-давно я не испытывал этого чувства; со времен моего последнего дела, два года назад… Я победил тогда, той страшной зимой – но эта победа немногим отличалась от поражения. Я думал, что выгорел дотла – но вот на пепелище, сквозь угли и гарь, пробились свежие ростки… Посмотрим, кто кого!

– Скажи-ка, парень, – прищурился Папа. – С чего это мы должны тебе доверять?

– А какая у вас альтернатива? Ну, подумай же. Прикинь шансы.

– Кто ты такой? – внезапно выпалил Гас. – Ты непохож на простого матроса!

– Верно. Я очутился на корабле почти случайно – надо было срочно отбыть на юг. Мне ведь тоже не стоит слишком задерживаться в Амфитрите. Может оказаться чертовски вредным для здоровья, – тут я подмигнул ему.

– Чем ты занимаешься? – не отставал он.

– Проворачиваю разного рода делишки.

– Так ты вор? Или контрабандист?

– Ни то, ни другое. Но у меня есть и такие связи. Считай, я просто ловкий парень, который не упустит случая отхватить жирный куш.

– Да что вы все уши развесили? Где гарантия, что бледнокожий не сдаст нас при первой возможности! – сердито воскликнула одна из девушек, та, что побойчее.

– Я деловой бледнокожий, просекаешь? И свой кусок пирога упускать не люблю.  Говорю же: хотел бы удрать от вас – давно удрал бы, – я отвечал ей, но смотрел только на Папу. – К слову, я не очень-то верю в щедрые посулы Кроста; уж больно мерзкая у него репутация.

Папа Ориджаба скрипуче расхохотался.

– Да, тебе палец в рот не клади! Ладно… Считай, ты в доле, ловкач. Как там тебя зовут?

– Зови Ловкачом. Мне это нравится, – прищурился я. – И вот что. Равная доля, как у всех, без подлянок и оговорок!

– Идёт, парень!

– Отлично. В таком случае, я хотел бы для начала получить назад свои вещички. Раз уж мы теперь партнеры…

– Да не вопрос! Ну, кроме денег, конечно, – осклабился он. – Твои трито пойдут в общий котел… Раз уж мы теперь партнеры!

– Не возражаю. А теперь расскажи мне, чего такого ценного вы увели у душки Кроста… И кстати, я чертовски голоден. Надеюсь, твои девчонки умеют готовить?

 

---

[1] Орех – подвижная деталь арбалетного механизма, представляет собой диск с зарубкой, за которую цепляется тетива.

[2] Искаженное «мистер»

[napalm]

Глава 5. Партнеры

 

Я не питал иллюзий по поводу разбойной семейки. У них на руках уже была кровь; одним больше, одним меньше – разница невелика. Не сомневаюсь, наше так называемое «партнерство» продлится ровно до той минуты, как у них отпадет надобность в пиассе. Потом – стрела меж лопаток и здравствуй, илистое дно какой-нибудь безымянной, поросшей камышом протоки. Не самая лучшая судьба для Эдуара Монтескрипта, частного сыщика, мнившего себя интеллектуалом… Хотя, по сравнению с папашей Ориджаба я и впрямь выглядел умником.

Идиотизм этого преступления был столь велик, что даже талантлив. Семейка Ориджаба вляпалась в киднеппинг, как сигающий с крыши самоубийца – без оглядки и без возможности что-либо изменить. Они даже не удосужились выяснить, кому предназначался живой товар – в противном случае, уверен, Папа сразу же отказался бы от этой затеи. Мало того, он совершенно не представлял, кого именно они увели из-под носа у Бледного Кроста. И при таком вот раскладе Ориджаба-старший оставался неисправимым оптимистом!

– Не мельтеши, Ловкач! Скоро всё станет ясно, – самодовольно ухмылялся он. – Дельце должно дозреть, сечешь фишку? Когда объявятся основные игроки, мы выберем самого надежного и сделаем нашу ставку. Главное, продержаться…

– Да не выйдет у вас продержаться. Головорезы Кроста землю роют. Потом, этот пиасс наверняка уже в полицейском розыске – а плюс к тому ещё и фрогская мафия захочет душевно побеседовать с теми, кто решил возродить на её территории славные традиции речного пиратства… Черт, шеф, можно, я прямо сейчас сойду на берег и посмотрю спектакль оттуда? Просто не хочу попасть под раздачу, когда тут начнутся танцы с острым железом и пулями!

Ориджаба-старший помолчал, явно что-то прикидывая.

– Ладно. Твои предложения?

– Первое – убраться из Амфитриты. Это вроде как выдернуть голову из-под топора. Второе… Я бы поболтал с девчонкой. Узнал бы, кто её родители. Думаю, они заинтересованы в том, чтобы вернуть дочь целой и невредимой, куда больше, чем кто-либо ещё. Вот тебе и покупатели на наш товар, лучшие из всех возможных.

– Поговорить? Ха! А то мы не пытались?! Маленькая засранка тотчас забивается в угол, из неё слова клещами не вытянуть… Но знаешь, ты попробуй, вдруг выйдет. Чем только князья преисподней не шутят, – вдруг хитро прищурился он.

Да уж получше, чем у вас, грязные ублюдки, мысленно ответил я ему; но вслух сказал лишь:

– Попробую. Я обаятельный.

 

***

                                                                                                                                               

– Не нравится мне этот тип, Морфи. Уж больно скользкий, – Гас передернул плечами. – Зря Папа с ним связался, и на корабль мы полезли зря…

И вообще зря взялись за это дело, мысленно закончил Морфи. Этот монолог он слышал не в первый и, наверное, даже не в десятый раз. Постоянное нытьё «братца» уже начало понемногу доставать. Умник-то он умник, а как до дела дошло – скис, сдулся… Толку от этих причитаний! Лучше бы чего дельное предложил!

            А Ловкач и впрямь оказался ловок. Выпросив у хмурой Олури мелкий кухонный ножик, он в два счета соорудил из подобранного в трюме куска деревяшки и старого гвоздя волчок – и принялся с азартом его запускать. Дурацкое занятие, достойное разве что несмышленой малышни – но именно оно заинтересовало их молчаливый «трофей»… Спустя пять минут пленница вылезла из своего угла; спустя десять – Ловкач учил её закручивать непослушную штуковину при помощи верёвочки… А спустя полчаса они уже вовсю болтали, не обращая ровным счетом никакого внимания на развесившую уши семейку Ориджаба.  

            Её звали Элин; и была она дочерью важной шишки из южных провинций – то ли очень богатого торговца, то ли вообще одного из многочисленных тамошних князьков, наместников Его Величества. Во всяком случае, своё прежнее жильё она описывала как «наш речной дворец», щебетала о слугах, выполнявших любое её желание, и «папочкиных кораблях», причаливавших прямо к уходящим в воду ступенькам дворцовой террасы... А однажды её посадили на самый большой из кораблей – и началось неспешное путешествие на север, в столицу. Каждый день на палубе играла музыка, а по вечерам актеры устраивали представления – разыгрывали сказки; «а я с нянечками смотрела»…

– Разве папа не говорил тебе, зачем вы поплыли в Амфитриту? – вкрадчиво поинтересовался Ловкач.

– Говорил! Он обещал мне вояж по лавкам вкусностей, и мы хотели попасть на карнавал… А, ещё он хотел показать мне мальчика, за которого меня выдадут замуж, когда я стану взрослой…

            В этот момент семейство Ориджаба обменялось выразительными взглядами. Обычай сговариваться о будущих брачных союзах был в почете среди родовитой фрогской аристократии, особенно у тех кланов, чьё влияние и богатство зиждилось на землевладении…

            Жизнь маленькой Элин рухнула в один миг. Её похитили прямо из номера гостиницы – одурманили, фукнув в лицо усыпляющим газом, затолкали безвольное тельце в мешок и унесли. Очнулась она в грязном подвале. Время от времени туда приходили фроги – огромные, страшные; они тыкали в её сторону пальцами, спорили о чем-то хриплыми голосами. Она просилась домой – над ней потешались. Она плакала – на неё наорали и велели заткнуться. Её кормили объедками; ночная рубашонка, что была на ней, истрепалась и перепачкалась так, что липла к телу. Прошло много дней… Очень, очень много. Она не знает, сколько. Сначала по ночам было холодно, потом стало теплее, а потом сгустилась душная жара – из-за неё она не могла ни уснуть, ни взбодриться толком, проводя целые дни в полузабытье. А однажды её вытащили из темницы и приковали к цепи внутри большого деревянного ящика. Перед тем, как заколотить гвозди, один из тех страшных фрогов показал ей огромный нож и пригрозил выпотрошить, словно рыбу, если она издаст хотя бы один звук…

– Ну, а потом появились мы и выручили тебя из беды! – вмешался Папа Ориджаба. – Ничего, детка: уж мы постараемся, чтоб ты вернулась к своему папе! Кстати: как его зовут?

– Я всегда звала его папочкой… А все остальные – господин Хойзе.

– А как звали твою маму? – поинтересовался Ловкач.

– Не знаю. Я никогда её не видела… – после этих слов девочка вновь замкнулась в себе, и бледнокожему пришлось потратить немало времени, чтобы вновь разговорить пленницу.

Дело двигалось туго. Похоже, Элин совершенно не представляла, где именно находился дворец её родителя. Ловкач достал свою карту и принялся перечислять названия южных городов; но девчонка только мотала головой. Нет, про такой она не слышала… И про такой тоже… Хотя вот, Коссуга… Да, она слышала это название много раз! И от матросов тоже; наверное, они проплывали мимо.

– Уже кое-что! – бросил Ловкач Ориджабе-старшему. – Есть предложение, компаньон. Разворачиваем парус и берем курс на Коссугу. Это самый крупный из южных городов, а главное – там никто не объявлял охоту за вашими головами. Так что мы тихо-мирно начинаем расспросы. Это Хойзе, судя по всему – важная шишка... Что скажешь?

Папа Ориджаба задумчиво выпятил губу.

– План-то, может, и хорош… Но, думается мне, есть способ попроще. Девчонку-то похитили здесь, в Амфитрите; наверняка было много шума. Разнюхаем, что да как…

Ловкач в раздражении сплюнул.

– Да пойми, наконец: то, что вас ещё не сгробастали парни Бледного – настоящее чудо! Сколько можно испытывать судьбу?!

– Не суетись, у меня всё продумано. Сегодня ночью отгоним пиасс за город, бросим якорь в какой-нибудь тихой заводи. Это дельце не для слабаков, компаньон! И выиграет его тот, у кого нервишки покрепче.

 

***

Мы опоздали с отплытием совсем чуть-чуть. Заходящее солнце уже наполовину скрылось за деревьями, когда стоявший на карауле Пиксин поднял тревогу. Из-за ближайших пакгаузов на полном ходу вывернула большая, битком набитая головорезами лодка с динамическим двигателем – и устремилась к пиассу; в кильватере пенного следа  шла вторая, поменьше. Один из громил, встав на носу, раскручивал над головой верёвку с якорем-кошкой: нас собирались брать на абордаж.

Папа Ориджаба, Гас, Роффл и Морфи, не сговариваясь, вскинули арбалеты и дали нестройный залп. Двое нападавших с воплями сверзились в воду; киднепперы поспешно скрылись за фальшбортом – и вовремя. Спустя миг пасторальное спокойствие вечера разнесла в клочки оглушительная канонада. Пули выбивали фонтаны щепок из палубной надстройки, со смачным хрустом входили в тугие камышовые кранцы, развешанные вдоль бортов, дырявили складки паруса. Лодка окуталась пороховым дымом; со всех сторон гремели проклятия и богохульства. Веселье началось.

            Головорезы Кроста допустили ошибку, слишком рано разрядив пистолеты. Теперь им предстояла рукопашная схватка – и тут, несмотря на численный перевес, у нас имелось небольшое преимущество: борта пиасса были слишком высоки, чтобы вот так запросто перемахнуть их.

Атака бандитов застала меня на камбузе. Я бросился по узкому трапу наверх, схватил весло – это было первое, что попалось под руку, и  одним взмахом отправил в воду излишне резвого негодяя. Другой, увидев занесенную над головой лопасть, предпочел прыгнуть сам. Семейство Ориджаба спешно перезаряжало арбалеты.

– Чего стоишь, ходу давай! – рявкнул на меня Папа.

Гас вдруг отложил оружие, змеёй скользнул к якорному клюзу и принялся спешно выбирать ржавую цепь. Сообразительный малый! Я потянулся к Роффлу, выхватил у него из-за пояса нож и полоснул по канату, удерживавшему тонкие реи веерного паруса. Тот с шумом распустился, захлопал – и пиасс, влекомый вечерним бризом, тяжело двинулся с места. Тут парни на моторке совершили ещё одну глупость – попытались преградить нам дорогу. Но то, что прекрасно срабатывало в узких переулках с диномобилями и повозками, на воде оказалось фатальным. Высокая скула корабля с глухим скрежетом подмяла лодку, и та опрокинулась. Проклятия и вопли взметнулись с новой силой.

            На второй лодке повели себя умнее. Они держались вплотную, заходя то с одного борта, то с другого, и методично обстреливали пиасс, не давая никому подняться в полный рост. Управлять парусом в таких условиях было нельзя. К счастью, у моих компаньонов имелась возможность пускать стрелы из укрытия. Роффл и Морфи ухитрились зацепить ещё парочку негодяев – спрятаться в битком набитой лодке было негде, и киднепперы стреляли, практически не целясь. Ребята Кроста поняли намек и приотстали. Роффл, грозно сопя, отобрал у меня нож.

– Неплохо, дети мои, неплохо! – пророкотал Папа Ориджаба. – Вот мы и показали засранцам, почем фунт дыма! Теперь они… А-а-а-а-а!!!

            Что-то тёмное неуловимо быстро прошило воздух. Папа рухнул навзничь и принялся кататься по палубе, схватившись за окровавленное лицо и громко вопя. Морфи выстрелил навскидку, но не попал: бандит, зацепившийся за борт снаружи, секундой раньше сиганул в воду. На миг наши глаза встретились. Ох, и нехороший у него был взгляд: цепкий, запоминающий – и ни капли страха…

            Лодка с парнями Кроста упрямо держалась неподалеку, но приближаться, похоже, не собиралась. Ждут подмогу? Возможно… Пиасс миновал череду пакгаузов и вышел на открытую воду. В этом месте озеро расширялось, становясь слишком глубоким для насыпных островов и свайных построек. Я взял новый курс: не строго на юг, а немного западнее. Дальний берег казался сплошной тёмной линией; но я знал, что это не так. Система больших и малых озер, посреди которых была выстроена Амфитрита, плавно переходила там в заболоченную равнину – но прежде того превращалась в лабиринт мелких островов и мангровых рощ, растущих прямо из воды. Солнце уже почти зашло; ночью, если удастся не посадить пиасс на мель, будет шанс оторваться от преследователей – хотя бы на несколько минут. Этого хватит, чтобы доплыть до берега и скрыться в густых зарослях. Мои компаньоны, если только они не совсем идиоты, последуют моему примеру. Плевать на корабль: мертвецам он ни к чему. Ну, а дальше – посмотрим. Может, ухитрюсь сдать всю эту милую компанию полиции, тем более что главарь, похоже, выбыл на некоторое время из строя…

Хрясь! Пуля прошила воздух возле самого моего уха – и засела в мачте. Судя по калибру – мушкетная… Непередаваемо мерзкое ощущение. Я бросился на палубу ничком – и правильно сделал: спустя мгновение над водой раскатисто грянул ещё один выстрел.

Наивно было думать, что после первой отбитой атаки нас оставят в покое. Кто-то из фрогов Кроста сообразил, что охотничьи арбалеты не чета по дальнобойности пороховому оружию, и теперь они обстреливали нас издалека.  Сейчас экипаж потонувшей лодки раздобудет ещё одну посудину, и вот тут всем нам крышка, сообразил я. Стрелки просто не позволят никому высунуться, покуда абордажная команда не заберется на палубу, а потом нас просто сомнут числом. Да и какие из моих компаньонов бойцы – разве что Роффл чего-то стоит в рукопашной… Тот, кто командовал негодяями, здорово лопухнулся. Если бы они поступили так с самого начала, мы бы уже отправились на корм рыбам; причем, учитывая репутацию Бледного Кроста, это была бы далеко не самая печальная участь! К сожалению, у них имелась возможность исправить свою ошибку.

Я уже приготовился продать свою жизнь подороже, когда над озером разнесся долгий, тягучий звук полицейской сирены. Головорезы Кроста отреагировали незамедлительно. За кормой лодки вспух пенный бурун; заложив вираж и набирая скорость, она двинулась прочь. Выруливший из-за мыса полицейский катер, заметив удирающих, припустил следом. С его борта что-то прокричали в мегафон – громко, но неразборчиво; в ответ грянул мушкетный выстрел. Прекрасно, просто прекрасно! Похоже, у фрогов Бледного любовь к огнестрельному оружию традиционно конфликтует со здравым смыслом. С катера открыли бодрый ответный огонь: полицейские очень не любят, когда в них начинают палить. Теперь стражи закона и бандиты будут некоторое время заняты исключительно друг другом…

Спасительный берег приближался отвратительно медленно. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда мы вошли в одну из проток между островами. Я сложил парус, оставив развернутыми лишь пару секций. Скорость упала до минимума, но мы всё же продвигались – до тех пор, покуда сумерки не сгустились настолько, что я перестал различать берега. Пришлось бросить якорь. Бортовых огней, естественно, мы не зажигали: опасно, но что поделать – обнаружить себя куда опаснее… Настала пора выяснить, что там с моим компаньоном.

Раненого спустили в кубрик. Татти и Олури хлопотали возле лежанки; оттуда время от времени доносились жалобные стоны. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: дела у Папы Ориджабы идут неважно.

Правую половину его лица скрывал здоровенный комок окровавленных тряпок. В спертом воздухе смешивались запахи сгоревшего светильного масла, крови и дёгтя: Олури развела в воде дегтярную мазь – единственный антисептик, который был под рукой. Что ж – лучше, чем ничего.  Я осторожно убрал с лица Папы тампон и присвистнул. На месте глаза зияла жуткого вида дыра, сочащаяся кровью и слизью. В скудном свете масляной коптилки она смотрелась особенно устрашающе.

– Боюсь, глаза ты лишился, компаньон. Радуйся, могло быть и хуже.

Ответом мне был долгий стон и  неразборчивое проклятье.

– Промывайте рану почаще, – сказал я девочкам. – И повязку меняйте. Кстати, чем это его?

 Татти кивнула на столешницу. Там валялся короткий и толстый железный прут, изогнутый в форме латинской «S». Оба конца были тщательно заострены. Интересно… Я слышал о таких штуках. Метательный крюк – экзотика, инструмент и оружие полумифического клана наёмных убийц... И один из этих парней – на службе у Бледного. Плохая новость. Если хотя бы десятая часть того, что плетут о них, не выдумка – надо держать ухо востро. Я вспомнил холодный взгляд метателя.  С такого, пожалуй, станется выследить нас в ночи, забраться на борт и перерезать всех сонными.

– Значит так, компаньоны. Вахту будем нести по двое. Оружие всё время держать под рукой. Ну и: не спать, огня не зажигать, рот держать на замке – это, надеюсь, понятно? Роффл, Татти – вы первые. Потом…

– Э, бледнокожий, ты чего это тут раскомандовался? – хрипло осведомился сидящий на корточках Роффл. 

– А что, есть возражения?

– Допустим, есть!

Я шагнул к нему. Юный фрог неторопливо выпрямился; под пятнистой кожей заиграли мускулы. Ладонь его, словно невзначай, легла на рукоять ножа.

– Хорошо, принимается. Теперь ты главный. Давай, командуй, – я не спускал с него взгляда. – Ну? Что молчишь?

– А не пошел бы ты…

– Прекратите, вы оба! – вдруг рявкнула Олури. – Нашли время! И ты, Роф, не лезь в бутылку; он дело говорит.

– Вторая пара – Олури и Гас. Пиксин, Морфи – вы следующие.

– А сам ты, выходит, всю ночь дрыхнуть будешь! – сплюнул Роффл.

– Верно. А знаешь, почему? Как только начнет светать, мы снимаемся с якоря. И чем больше километров мы оставим за кормой, тем лучше; а парусом умею управлять только я. Теперь дошло, умник?

Роффл сердито засопел – но возражать не стал.

– Куда ты хочешь плыть? – поинтересовался Гас.

– На юг, как я и предлагал с самого начала. В Амфитрите нам делать нечего.

– Папе нужен врач! – хмуро буркнула Олури.

– Проклятье, знаю! Но в город возвращаться нельзя. Попробуем найти кого-нибудь ниже по течению…

Я прихватил соломенный матрац и расположился на плоской крыше палубной надстройки: от царивших внизу ароматов уже подташнивало. Сон пришел не сразу. Некоторое время я прокручивал перед мысленным взором события этого дня – словно киноленту. Подонок, авантюрист и начинающий киднеппер Ловкач действовал неплохо;  во всяком случае, Эдуар Монтескрипт не увидел в его поступках явных ляпов. Папа Ориджаба на время выбыл из игры; остальная семейка не представляла, что делать дальше – а значит, им поневоле придется мне довериться. Завтра мы двинем на юг, оставив позади худшие из проблем; а к тому моменту, как пиасс достигнет Коссуги, я что-нибудь придумаю. В противном случае, придется разыскивать господина Хойзе и его речной дворец – которых, скорее всего, не существует в природе.

Девчонка лгала. Причем совсем не так, как ожидаешь от ребенка её возраста, а обдуманно и хладнокровно. Эта пигалица обвела вокруг пальца семейку Ориджаба – и обвела бы меня, если бы не давняя сыщицкая привычка вслушиваться в манеру речи. В обыденном разговоре она употребляла простые словесные конструкции; историю же своего похищения словно читала с листа: красиво, гладко… И почти не выказывая эмоций. И потом – «вояж по лавкам вкусностей», «усыпляющий газ»… Кстати – ей действительно семь, или около того? По виду, конечно, так…

А ведь ей не просто хотелось сбежать подальше от столицы, внезапно подумалось мне. Девчонка ненавязчиво указала нам путь… Да нет, что за мысли лезут в голову: она же ребёнок, просто ребёнок! Который умеет мастерски лгать, да, ну и что с того? И за которого Бледный Крост – не самый милый из городских обитателей, почему-то отвалил кучу денег другому негодяю… Кто же ты такая, малышка Элин?

 

***

Роскошный пепельно-серый диномобиль проехал по короткому мостику, перекинутому через канал, и притормозил. Клаксон продудел замысловатую мелодию. Ворота медленно отворились. Диномобиль въехал внутрь. Гараж, из-за странной прихоти бывшего владельца виллы, находился в центре дома – там, где обычно располагается гостиная. Слэп вышел и с наслаждением потянулся. Тишина, прохлада, зеленоватый утренний свет, сочащийся сквозь толстое остекление крыши – что ещё надо фрогу для счастья?

– Как обстоят дела у нашего патрона? – в голосе говорившего звучала легкая насмешка.

– А! Ты, конечно, уже прослышал о перестрелке! Интересно, откуда? По-моему, ты наружу и носа не высовываешь; мотаться по городу всё время приходится мне!

– У меня свои методы, – невозмутимо парировал мистер Икс. – И потом, важен результат, а не количество затраченных усилий… Так что, господин Бледный, полагаю, рвет и мечет?

– О, да! Его фроги хороши, когда речь идет о запугивании должников; ну, а в этом деле они крупно облажались. Устраивать разборки со стрельбой, да ещё потом палить в полицейских – совершеннейший моветон…

– Чего ещё можно ждать от тупых головорезов!

– Ну, по крайней мере один из них чего-то стоит. Тот парень, что обратил внимание на твою трость.

– Его кличка Маринад. Да, верно, это серьёзный малый. Я навел справки – мастер боевых искусств, правая рука Кроста, и всё такое. За ним стоит приглядывать, пока мы имеем дела с ростовщиком.

– Стоит – значит, приглядим… – Слэп потянулся. – У нас есть чего-нибудь выпить?

– Бурбон подойдёт?

– Вполне!

Братья устроились в кабинете. Неторопливо потягивая «Джим Бим»,  Слэп принялся рассуждать:

– Всё-таки бледнокожие привнесли в нашу цивилизацию поразительные новшества. Заметь, я сейчас имею в виду отнюдь не напитки, да и вообще не товары – к слову, не так их и много! Я говорю об идеях. Ты задумывался когда-нибудь, кем бы мы с тобой были, если бы не эта раса, их история, их стиль жизни, их…

– Синематограф, – закончил мистер Икс. – Ну, полагаю, мы всё равно выбились бы в те круги, где пьют дорогой алкоголь и спят с роскошными женщинами. Культура иммигрантов привнесла в нашу жизнь некий особый лоск, согласен. Ведь даже Его Величество был очарован Метрополией…

– Я не о том, – покачал головой Слэп. – Да, конечно, энергичные ребята вроде нас в любом случае пробились бы наверх. Но это «наверх» – понятие весьма относительное. Допускаю, что сложись обстоятельства иначе – ты всё равно стал бы высококлассным киллером, а я – великолепным бодигардом; но вполне вероятно, что на этом бы всё и закончилось. У нас не было бы такого… Масштаба.

– Может, ты и прав, а может – и нет. Что толку гадать. Сам знаешь – я фрог конкретный, – усмехнулся мистер Икс. – Давай лучше вернемся к нашим делам. Что тебе удалось разузнать?

Слэп покатал во рту огненный напиток, с удовольствием проглотил, прищелкнул языком.

– Я скажу так: пока в этом деле самое интересное как раз то, насколько мало мне удалось разнюхать. Это какая-то большая игра, старина. Мне, к сожалению, не удалось отследить её историю достаточно глубоко; элементарно не хватило времени. Могу только сказать, что дней пятнадцать назад к некоему Макасуме Эдейлойги, более известному как Горелый, обратились анонимные фроги.

– Тот самый Горелый? – уточнил мистер Икс. – Работорговец?

– Клан Эдейлойги поставляет женщин в столичные лупанарии на протяжении пяти  поколений; но не только. Если тебе нужен живой товар и ты готов платить, вы найдете общий язык. У них там что-то вроде биржи. Работают по предзаказу.  Сам Горелый выступает в роли посредника, так что прихватить его непросто. Да никто особо и не стремится, по правде говоря: все заинтересованные стороны имеют свой кусок пирога. В общем, те фроги просили найти покупателя на девчонку лет семи.

– Ребёнок? Ни один владелец борделя в здравом уме не станет связываться…

– В столице полно богатых извращенцев. Впрочем, мне кажется, тут что-то другое. Сам понимаешь, болтуны в этом бизнесе долго не живут – но по некоторым репликам я сделал вывод, что сумма была большой… Ненормально большой. В общем, они заключили сделку. Горелый получил девчонку, после чего принялся подыскивать клиентов на свой товар. Ему удалось заинтересовать парочку персон – и те тотчас вцепились друг другу в глотки. Говорят, случилась знатная бойня…

– Странно. Почему я об этом не слышал?

–  Весёлые Топи, старина. Полицию никто и не подумал вызвать, а в вопросе избавления от трупов местные давно стали виртуозами. И тут Горелый занервничал. К этому типу так просто не подберешься, конечно – но очко у него заиграло.

– К любому можно подобраться, – уверенно сказал мистер Икс. – К лю-бо-му.

– Вот и он так подумал. И не нашел ничего лучше, кроме как объявить аукцион: кто даст больше.

– Ты упустил самое главное. Чего в этой девчонке такого? Она что, усыпана бриллиантами?

            Слэп несколько смущенно развел руками.

– Похоже, как раз эта информация распространялась… Весьма избирательно. Будь у меня больше времени, я бы, конечно, докопался до ответа. Пока ясно одно: Горелый смог убедить персон в её ценности.

– Я понимаю, если бы речь шла о золоте… Или даже о какой-нибудь редкой старинной вещице, по слухам, приносящей удачу – эти дурни порой чертовски суеверны. Но ребёнок? – мистер Икс покачал головой. – Единственное, что приходит мне в голову – это выкуп. Ты, конечно, проверил?

– Опять же – насколько успел. Последнее время никаких громких похищений не было.

– С другой стороны, родственников могли вынудить к молчанию.

– В этой версии есть одно слабое место, – Слэп плеснул себе ещё бурбона. – Весёлые Топи – вещь в себе… Это не просто район на окраине. Это маленькое государство. Свои законы, свои обычаи – ты же знаешь. Подозреваю, Его Величество терпит Топи, как терпят отхожее место на деревенском подворье – подальше от дома и где-нибудь в кустах, чтобы глаза не мозолило.

– Князья преисподней, какая сочная метафора! – насмешливо бросил Икс.

– Нет, серьёзно. Если тамошняя публика начнет тревожить приличные районы, терпению Джаги Первого вполне может настать конец. И все это прекрасно понимают, особенно персоны. Они не стали бы рубить сук, на котором сидят. Помнишь детскую дразнилку? Глазами смотри, но руками не трожь! В болоте родился, в болоте помрешь!

– Никогда не стоит недооценивать фрогскую жадность… Как бы там ни было, но Бледный Крост решил, что игра стоит свеч.

– Ага. Только вот приз увели у него из-под носа некие Ориджаба.

– О них ты что-нибудь разузнал?

– Мелкие авантюристы, – махнул рукой Слэп. – Просто удачливые засранцы; но их удача закончится сразу, как только мы вступим в игру.

– И здесь возникает один нюанс! – мистер Икс поднял кверху палец. – Наш наниматель отчего-то решил, что может обойтись своими силами; и мне это не нравится. Если уж вызвал «братьев-невидимок», будь любезен – положись на их профессионализм, расслабься и жди, когда тебе доставят товар на блюдечке! Думаю, пришла пора напомнить Кросту об этом.

– Если хотя бы половина того, что болтают о Бледном – правда, он и слушать не станет.

– Я имел в виду, напомнить, – последнее слово Икс выделил особой интонацией.

Слэп рассмеялся.

– А! Ну что ж; он и впрямь оказался чересчур резвым. Провалиться мне в преисподнюю – если бы его ребята сделали всё тихо и по уму, мы вполне могли лишиться гонорара!

– Вот-вот. Терпеть не могу такие ситуации.

[napalm]

Глава 6. Профи и дилетанты

 

            Спалось мне, прямо скажем, неважно. Стоило только провалиться в дрему – как тут же начинала чудиться полная головорезов лодка, бесшумно подплывающая к нашему пиассу. Я судорожно шарил вокруг в поисках чего-нибудь, что сошло бы за оружие – и просыпался. Вовсю стрекотали цикады, над головой проносились алые и зелёные искры летающих светлячков, тихонько шуршали в тростниках мелкие твари, едва слышно поскрипывала палуба под ногами караульных, изредка из чрева корабля доносились протяжные стоны – Папа Ориджаба оплакивал потерянное око…

            В путь мы тронулись ещё до рассвета – как только я понял, что могу различить в редеющей тьме собственную руку. Ветра почти не было, так что приходилось подгребать веслами. Длинные и неудобные, они были предназначены для маневрирования у причалов, а не для долгой гребли. Невыспавшиеся Роффл и Морфи тихо, но злобно ругались: лопасти то и дело вязли в илистом дне, либо цеплялись за подводные коряги. Наконец, мы покинули усеянные корнями и мелями прибрежные воды. Я развернул парус, ловя слабые, будто вздох умирающего, дуновения. С каждой минутой светлело. Ветер посвежел; висящая над водой дымка задвигалась, свиваясь в прихотливые спирали. Туман в Амфитрите – обычное дело; корабельная публика его недолюбливает – но я бы много дал, чтобы этим утром он был погуще. Увы – последние призрачные пряди вскоре развеялись. Из-за горизонта неторопливо выползал солнечный диск.

Погоня обнаружила себя не сразу. Время близилось к полудню, когда далеко позади, среди мельтешения солнечных бликов, возникло тёмное пятнышко и стало быстро приближаться. Я выругался. В этот час на реке было уже довольно оживленное судоходство; но я как-то сразу почуял угрозу, исходившую именно от этой моторки. Предчувствие не обмануло: поравнявшись с нами, сидевший на корме плюгавый типчик сбросил обороты винта, окинул пиасс внимательным взглядом, заложил вираж и, вновь набирая скорость, умчался обратно. Я поспешил разбудить компаньонов.

– Дамы и господа, подъем! Веселей шевелите задницами: наши вчерашние друзья скоро нанесут нам визит. Предлагаю пристать к берегу и высадиться полным составом. Я застопорю руль и пущу пиасс дрейфовать; это даст нам некоторый выигрыш во времени. Если повезет, ветер утащит его подальше, может даже, за несколько километров. Но уходить надо быстро: на всё, про всё у нас – четверть часа, не больше.

– Протри глаза, бледнокожий! Здесь берега – сплошное болото; нам и спрятаться-то негде!

Роффл отчасти был прав. Справа и слева простирались до самого горизонта пологие равнины. Лишь изредка их однообразие нарушали купы невысоких деревьев, прозрачные тростниковые рощицы и бочажки стоячей воды. Выбирать, однако, не приходилось.

– Предпочту провести этот день по шею в болотной жиже – лишь бы не в компании Бледного Кроста. Мне все части тела дороги, лишних как-то не завалялось. Ну, чего замерли? Давайте, собирайтесь!

–  Папа идти не может, – буркнула Татти. – Рана воспалилась.

– Ноги-то он переставлять в состоянии?!

– Сказано тебе – нет! – гаркнула вдруг Олури. – У него жар и, похоже, бред. А теперь марш на палубу, и выжми из этого корыта всё, на что оно способно!

            На языке у меня вертелось с полдюжины колких ответов, но я промолчал. Что толку ругаться? Она и сама всё прекрасно понимает.

            Я снял с пожарного щита выкрашенный красной охрой топор, опробовал пальцем остроту лезвия. Тупее некуда. Ладно, мне не строевой лес валить; для того, чтобы расколоть пару-другую черепушек, хватит и этого. Конечно, я предпочел бы мачете – но на пиассе его не нашлось. Здесь вообще не было многого необходимого, начиная с хорошего мотора. Хотя, если подумать – зачем он судовладельцу? Такая штука удваивает стоимость пиасса, а выигрыш во времени пути не столь уж велик. Динамические двигатели работают в зоне действия ретрансляторов, а их сеть, если не считать трасс летающих кораблей,  перекрывает только столицу и ближние пригороды…

            Я замер, пораженный собственной мыслью. Стоит нам покинуть контур поля, и моторные лодки уже не страшны; а на вёслах… Что ж, пускай посоревнуются с парусом!

– Эй, в кубрике! Свистать всех наверх!

– Крост?! – ахнул Морфи, выпрыгнув на палубу с арбалетом наизготовку. – Где?!

– Пока ещё нет. Отложите на время оружие и слушайте. Нам сейчас нужны любые полотнища – лучше, конечно, большие. Одеяла, матрасы… Плетеные циновки тоже подойдут. Сшиваете и крепите… Здесь и вот здесь. Что? Ради всех князей преисподней, да чем хотите! Не найдете каната, снимайте с себя исподнее. Живее, живее! Нам надо во что бы то ни стало увеличить площадь парусов, ясно?

            До них всё же дошло, чего я хочу, хоть и не сразу. Закипела работа.  Полученный результат, должно быть, заставлял хвататься за животики экипажи всех встречных судов; но нам было плевать! Скорость пиасса и впрямь несколько увеличилась: по обе скулы вскипали теперь маленькие пенные буруны.

            По самым оптимистичным подсчетам, мы подошли уже к самой границе динамического поля; но я позволил себе немного расслабиться лишь часа через три. Уже ясно было, что Бледного и его головорезов что-то задержало; таким образом, мы получили небольшую фору. Её надо было использовать с толком. Пришло время свериться с картой.

            На этом участке река текла по равнине, закладывая плавные широкие петли. Редкие деревни жались к воде: рыболовство в наших краях проще и выгоднее земледелия. Дальше, примерно в четырех днях пути, реку пересекала одна из динамических трасс – их сеть опутывала Пацифиду, поставляя энергию летающим кораблям. Имелась и небольшая посадочная станция, прямо на берегу. Не очень хорошая новость: здесь нас могли перехватить. Я расправил бумагу, высматривая обходные пути. Проток-то много, но все они исчезают среди болот; похоже, перекрестка не миновать… Ладно, что-нибудь придумаем. В конце концов, на этом пиассе свет клином не сошелся, пересядем на другой корабль – и будем в безопасности… На меня упала чья-то тень. Подняв глаза, я увидел Олури. Губы девушки были сжаты в нитку.

– Ему всё хуже, Ловкач. Мечется, бредит. Можешь чем-нибудь помочь?

– Каким образом? Мы ведь даже толком не знаем, что с ним. Возможно, на крюке был какой-то яд?

            Я быстро прикинул, чем обернется дело, если Папа Ориджаба отправится к князьям преисподней. Скорее всего, Роффл, на правах старшего, попытается навязать свою волю остальному семейству. Беда в том, что мозгов у парня меньше, чем у инфузории. Все это понимают, но если дело дойдёт до открытого конфликта – поддержат его, а не меня: семья есть семья… И думаю, долго ждать не придется: настроен юнец весьма агрессивно. 

– Попробуем найти доктора или шамана в ближайшей деревне.

            Легче сказать, чем сделать… Первое поселение встретилось нам лишь спустя три часа – но ни там, ни в следующей деревне лекаря не было.

– Куда же вы обращаетесь, если прихворнете? – поинтересовался я у сморщенного, словно сушеный гриб, старичка, удившего рыбу с маленькой пристани.

– Ниже по течению плавучка, там тебе и доктор, и прочие удовольствия… – он тоненько захихикал, отдавая должное собственному, ускользнувшему от меня, юмору.

– Что за плавучка? – крикнул я, но он лишь махнул рукой – мол, что толку объяснять, сам увидишь…

Так и получилось. День уже клонился к вечеру, когда за очередным поворотом нам открылась необычная картина. Больше всего это напоминало придорожную таверну: приземистое строение с кривовато намалеванной вывеской; вот только стоял дом не на берегу, а посередине реки – на здоровенных поплавках, вроде тех, что используют военные для понтонных переправ. Около десятка разнокалиберных лодок покачивались на мелкой волне возле дощатого настила, окружавшего дом по периметру; из-за угла выглядывала корма небольшого пиасса.

Остроумно. Никакого тебе земельного налога, и каждый день полно клиентов – здесь постоянно курсируют караваны судов, а кому захочется терпеть до столицы, если промочить глотку можно прямо сейчас? Злачное местечко… Эту мысль стоило додумать до конца, но в тот момент меня куда больше беспокоили другие вещи. Да и был ли выбор?

            Доктор и впрямь нашелся. Местное светило медицины с трудом держалось на ногах; а уж разило от него, как от пивной бочки – но это было лучшее, что могла нам предложить таверна. 

– Не знаю, что и сказать, сынок, – рассеянно ответил он на мой вопрос. – Горячка… Говоришь, сам себя ранил?

– Да, стрелой. Хотел поохотиться на мелководье, стал заряжать – и вот… – просвещать доктора относительно истинной причины увечья я, конечно, не стал.

– Потерять глаз – дело скверное, – тут он рыгнул, деликатно прикрыв рот перепончатой ладошкой. – Может, и сепсис… У меня есть кой-какие антибиотики, вколю ему… И ещё морфий. Но сам понимаешь, сынок: лекарства нынче недешевы.

– Да, конечно. Олури, заплати ему…

Где семейство Ориджаба хранит свои (и мои) сбережения, я, конечно, не знал. Олури вышла – и спустя минуту вернулась. Едва глянув на её лицо, я понял: что-то случилось.

– Вот. Этого хватит? – глаза девушки метали молнии, но говорила она подчеркнуто ровным тоном. 

– Вполне. Ну что ж, надо промыть рану. Нужна горячая вода – и побольше чистых тряпок для перевязки…

– В чем проблема? – поинтересовался я, едва мы покинули кубрик.

– Этот придурок Роф… Взял у Татти деньги и отправился в бар, скотина!

Я чертыхнулся.

– Послушай, его нельзя оставлять одного. Дай мне несколько монет, пойду присмотрю за ним.

– Он тебя и слушать не станет!

– В крайнем случае, напою его и притащу обратно.

– Ладно… Постарайся только обойтись без драки, – она сердито фыркнула.

            Народу в таверне было даже больше, чем я ожидал. Я сразу приметил парочку компаний, от которых стоило держаться подальше: самую шумную, сдвинувшую пару столов в центре помещения – и нескольких хорошо одетых мускулистых ребят, что-то тихо обсуждавших в самом дальнем и тёмном углу. Роффл взгромоздился на табурет у стойки; перед ним стояла оловянная кружка и кувшин тростникового эля. Да уж, будь Папа на ногах – вряд ли позволил бы кому-то из сыновей вот так расслабиться. С одной стороны, у парня имелись веские причины надраться… Как и у всех нас; но черт побери, для начала стоило бы удостовериться, что мы в безопасности!

– Мне то же, что и ему, – бросил я, непринужденно усаживаясь рядом. Юнец одарил меня тяжелым взглядом. Да, не так-то просто будет увести его на корабль!

– Откуда путь держите?

– Из столицы, приятель. Тянем смолу и доски, да считай трюм наполовину пустой – не лучшие времена… – отчасти это было правдой: такой груз на борту имелся. – Шкип капитально посрался с заказчиком, и теперь мы везём всё это барахло обратно.

– Легче было сбагрить его в Амфитрите, не?

– Это тебе только кажется. И потом, если уж нашему старику что-то втемяшится в голову… – я махнул рукой. – Ладно, мне-то что. Лишь бы платил вовремя.

– Давно с ним ходишь?

– Да уж года два…

– Что-то я тебя раньше тут не видел.

– Обычно мы держим курс строго мимо твоего шалмана. Шкип не одобряет, – тут я подмигнул. – Но он тут прихворнул малость, и я остался за старшего.

– Вашего брата, людей, не часто среди речников встретишь. Богатенькая публика…

– Кому подфартило в жизни, а кому и не очень, знаешь ли! – я сделал добрый глоток эля и поморщился. Пойло отдавало затхлым; похоже, у здешних завсегдатаев непритязательный вкус. – Это везде так: хоть у фрогов, хоть у людей.

– Ага… Чего это твой приятель такой мрачный? – поинтересовался бармен.

– Да так, не обращай внимания – с девчонкой своей повздорил… – тут мне пришла в голову замечательная мысль. – Лучше плесни ему что-нибудь покрепче этой кислятины. Ром у тебя есть? Хотя нет, знаешь… Налей только мне. Молод он ещё для настоящей выпивки.

            Вот так; всего несколько слов – и дело было сделано.  Роффл сплюнул мне под ноги, но до реплики не снизошел, лишь сумрачно потребовал рому – «и не на донышке, как этому бледнокожему ублюдку, а полный стакан»! Вкупе с тростниковым элем смесь получалась абсолютно убойная; мне оставалось только дождаться, когда его свалит с ног. Свою порцию я лишь немного пригубил – и, улучив момент, тихонько выплеснул под стойку. Развезло юнца почти сразу: рисунок пигментных пятен на коже потемнел от прилива крови, на лбу выступили бисеринки пота. Я с любопытством наблюдал за ним.

            Кто-то из сидевших за дальним столиком окликнул бармена. Тот ненадолго отошел, но почти сразу вернулся – и тут же плеснул нам ещё.

– За счет заведения. Хочу, чтоб вы почаще ко мне заглядывали, – он ухмыльнулся. – Может, в следующий раз уговоришь своего шкипа промочить горло.

            Роффл крепко сжал стакан, и, залпом его осушив, уставился на меня мутными глазами.

– Ну, Ловкач! Ч-чего ждешь? Кишка тонка?

Пожав плечами, я сделал глоток. Хм, недурно! Этот ром был куда лучше: похоже, настоян на каких-то пряностях.

– Хорошая штука! Чего сразу не налил?

– Это для особых клиентов. Пойло не из дешевых. Не всем по карману.

Опьянение пришло внезапно – но не подкралось, как обычно, а обрушилось на голову сразу, мягкой, но тяжелой кувалдой. Так не бывает даже от самого крепкого алкоголя, если только в него не добавили… Добавили… Знаю я парочку местных травок…

            Звоночек тревоги с трудом пробился сквозь гулкое отупение. Я сполз с табурета, подхватил обмякшего Роффла и направился к выходу. Комната плясала и кружилась.

– Ну вы и набрались, ребята! – добродушно пробасил чей-то голос над ухом; одновременно я почувствовал железную хватку незнакомца. – Давайте-ка, поможем вам – а то ещё сверзитесь со сходней.

            Я теперь воспринимал окружающий мир словно сквозь длинную шерстяную трубу – поле зрения сузилось до нескольких градусов, звуки сделались приглушенными, зато громко, почти оглушительно  шумела в ушах кровь. Под ногами пружинили доски – кажется, нас действительно вели на наш пиасс… Или на какой-то другой? В тот момент мне было решительно всё равно. Хотелось только одного: чтоб эти крепкие пальцы прекратили меня удерживать. Чтоб можно было, наконец, лечь и погрузиться в мягкое сонное блаженство…

***

Бледный Крост выслушал сбивчивый доклад громилы и сокрушенно покачал головой. Другой бы на его месте дал волю ярости, но ростовщик никогда не позволял эмоциям вырываться наружу. Он всегда был дружелюбен и ласков – даже если в этот момент собственноручно выпускал своей жертве кишки.

Отпетые головорезы переминались с ноги на ногу. Никто не знал,  в какую причудливую форму выльется на этот раз гнев патрона. Однажды, в похожей ситуации, он долго и вроде бы добродушно выговаривал облажавшемуся бандиту – а в конце своей речи достал из-под стола пистолет и прострелил ему коленную чашечку. Лишь Маринад выглядел невозмутимым – впрочем, он всегда так выглядел.

– Значит, сначала какие-то неизвестные мерзавцы продырявили дно вашей моторки, верно? А как такое могло случиться, ведь Мутный и Нос всё время ошивались на пристани? Мутный, мальчик мой, ну что ты молчишь?

– Шеф, клянусь преисподней, мы это… Мы всё время были там, ни единая живая душа…

– А потом, когда Ушастик вернулся с добрыми вестями, у его лодки вдруг сдох двигатель, – перебил Крост, ласково улыбаясь; но при виде этой улыбки Ушастик побледнел и попятился. – Вот прямо так взял – и сдох, в самый неподходящий момент, да? А почему вы не взяли другую лодку? Любую, которая была поблизости? Может быть, виной всему ваша излишняя деликатность, а? Ваша тонкая натура, которая не позволила вам вот так бесцеремонно воспользоваться чужой собственностью?

– Нет, мы это… Сразу же взялись за дело, но, это… Короче, началась какая-то чертовщина…

– У двух ближайших лодок оказались сломаны моторы, – подал голос Маринад. – Третья была на толстой цепи. Мы раздобыли ножовку, и Ушастик стал пилить. Потом он остановился передохнуть – всего на минуту; да только ножовка куда-то запропастилась. Тогда мы решили вырвать крепление. Но тут к пристани подрулил полицейский патруль, так что пришлось срочно сматываться.

– Ну, хоть на этот раз обошлись без стрельбы? Что за невезение, а? Просто злой рок какой-то! И вы никого не видели поблизости? Даже ты, Маринад? – блёклые глаза Кроста уставились на телохранителя. Тот выдержал взгляд, не дрогнув.

– Всё так, шеф. И это меня очень беспокоит.  

– Совпадения… Нелепые, ужасные совпадения… – пробормотал Крост. – Ты веришь в совпадения, а?

– Нет, шеф. Кому-то очень не хотелось, чтобы мы прихватили Ориджаба… И я ещё не рассказал самого интересного. На их пиассе был какой-то бледнокожий.

– Что-о?! Бледнокожий? Ты уверен?

Громилы тут же загомонили наперебой: да, был, и чертовски ловкий, сбил веслом Ушастика и Малыша Гу, зато Соленый едва не снес иммигрантишке его уродливую башку – промазал самую малость…

Крост молчал, постукивая пальцами по столу. Бледнокожий… Это могло означать многое. Например – что дон Луиджи Маскарпоне, глава иммигранской мафии, имеет в деле свой интерес. Мафиозные кланы Амфитриты – и фрогские, и человеческие, порой проворачивали в Весёлых Топях свои делишки; но большие боссы всегда признавали власть «персон» над этим районом. Такое положение вещей устраивало обе стороны – до сих пор. Но ведь всё когда-нибудь меняется…

– В нашем маленьком дельце становится замешано неприлично много народу. А ведь я так хотел, чтобы всё было тихо и мирно… Маринад! Мне нужен этот бледнокожий, слышишь? Хочу с ним немного… Потолковать. Порасспросить о жизни, о друзьях, о планах на будущее…

Бандиты заухмылялись.

– Сделаем, – кивнул телохранитель.

– Что же касается наших новых приятелей… Я начинаю думать, что мы совершили ошибку. Не хочу делать поспешных выводов, но ты поглядывай по сторонам, Маринад, поглядывай! И если что…

Маринад снова кивнул, на этот раз молча.

– Возьмёшь мальчиков, – решил Крост. – Выберешь сам, кто потолковее. Только совсем уж меня с голой спиной не оставляй, хе-хе!  Остальные – за работу. У нас ведь есть список злостных неплательщиков, а? Будьте с ними построже! Не то кое-кто начнет думать, что старина Бледный совсем потерял хватку…

 

***

            Мне не раз доводилось терять сознание.  Я знал, что такое нокаут; знал, как чувствует себя хвативший накануне лишку выпивоха – и на что похоже возвращение из туманного королевства галлюциногенных наркотиков.  Нынешнее пробуждение несло в себе гнусные нотки от каждого из этих состояний. Голова раскалывалась, мускулы сводило судорогой, тупо ныл переполненный мочевой пузырь; ко всему прочему, меня сотрясала крупная дрожь. С последним, впрочем, была некоторая ясность: по палубе вовсю молотил ливень, один из тех, которыми славится климат амфибийного королевства.

Палуба? Да, всё верно; это лёгкое покачивание ни с чем не спутаешь. Выходит, я на пиассе; похоже, именно дождь и заставил меня прийти в себя. Кругом – темень; а значит, я провалялся так по меньшей мере несколько часов… Что там руки и ноги? Я попытался шевельнуться. Ага, связаны, и связаны хорошо – я почти не чувствовал пальцев, ладони и ступни были словно ватные.

            Облапошили, словно деревенщину в Весёлых Топях… Проклятый Роффл! Ладно, я и сам дал маху. Слыхал ведь про знаменитую «приправу душегубов», «разбойничью ягоду», которая и не ягода вовсе, а нарост на стволе одной болотной лианы… Ладно; теперь, по крайней мере, я эту дрянь попробовал, и уж впредь не ошибусь. Впредь? Ну-ну… Оптимизм – штука хорошая, особенно, если он оправдан.      

Я попробовал шевельнуться, но это оказалось не так-то просто. Похоже, меня не только связали, но вдобавок ещё примотали к спине какой-то тяжеленный мешок. Шутники чертовы. Ничего, если вертеться энергичнее, получиться сдвинуть эту тяжесть с места…

«Мешок» вдруг слабо содрогнулся и застонал. Голос показался мне знакомым… Ага, так и есть. Старший сынок папаши Ориджаба понемногу возвращался к жизни. Готов поспорить, ему сейчас ещё хуже, чем мне – парень влил в себя не только полный стакан этой отравы, но ещё и солидную дозу дрянного алкоголя.

О том, чтобы развязаться, не могло быть и речи. Учитель Тыгуа посвятил как-то несколько занятий освобождению от пут. Я полагал, что неплохо усвоил эти уроки – но на сей раз потрудились настоящие профессионалы.  Хотя… Волокна веревки, должно быть, разбухли от дождя, и если этот придурок Роффл придет, наконец,  в себя, мы можем попытаться немного их растянуть…

Справа по борту замаячило слабое свечение. Я было решил, что мне почудилось; но нет – свет сделался сильнее, так что вскоре я мог различить тёмную линию фальшборта.

– Эй, на катафалке! Киньте кто-нибудь трап!

Голос говорившего был полон неуместного веселья. Больше всего мне не понравилось слово «катафалк». На что это он намекает?

– Трап ему… Держи конец; с тебя довольно будет. Слышь, Хага, где босс?

– Отлучился по делам. Пиасс сказал отогнать в Мертвячью протоку; там бросите якорь и дождетесь его.

«Мертвячья протока»… Происходящее нравилось мне всё меньше. Вновь прибывший тем временем поднялся на палубу. Я не видел, сколько их на пиассе; судя по голосам – трое или четверо. Может, конечно, и больше – наверняка та самая компашка, что сидела за дальним столиком в таверне…

– Как всё прошло?

– Как конфетку у младенца отнять. Все семеро здесь. Девки, кстати, ничего  – особенно одна. Я бы с ней позабавился, э? Всё равно пока делать нечего…

Семеро? Я немного воспрянул духом. Похоже, бандиты кой-кого не досчитались! Хорошо бы, Морфи и Гаса – если у мальчишек хватило смелости затаиться где-нибудь на пиассе, у нас был шанс.

– Аренду для босса зашли, и кувыркайся хоть всю ночь, Корабль теперь его, а значит, и всё, что на борту – тоже.

– Да брось, приятель! Что мы, не имеем права немного расслабиться!

– Имеешь – за свои денежки, – Хага был непреклонен: похоже, спешил отыграться за трап. – У тебя ведь нет проблем с дисциплиной, солдат? Если чего-то не ясно, обсуди это со своим капитаном – будь спок, он всегда доходчиво объясняет.

– Не дави, Хага, – вмешался новый голос. – Расклад мы все знаем. И к слову: как там насчет призовых?

– Пиасс придется вернуть владельцу. У него с нами давний контракт, и платит исправно, тут босс ясно выразился – так что без вариантов. С клиенами – как обычно.

– А девки?

– Если они и впрямь чего-то стоят, получите свою долю. Я деловой парень, ты знаешь – деньги в болоте топить не буду… Давай, покажи товар лицом, хе-хе!

Голоса негодяев сделались приглушенными – тёплая компания  спустилась в кубрик. В свете сказанного наши перспективы выглядели весьма печально – впрочем, я и раньше не питал особых иллюзий… Несомненно, мы угодили в лапы речной мафии. Правда, в отличие от фрогов Бледного, эти парни не будут растягивать удовольствие; мы для них просто работа, ничего личного. Слабоватое утешение… Проклятые Ориджаба; ну что им стоило выбрать любое другое судно! Некоторые знакомства обходятся слишком дорого.

Я принялся яростно извиваться, пытаясь ослабить верёвку. Результат был только один. Роффл, наконец, пришел в сознание – и тут же принялся бурно извергать на палубу содержимое желудка. Затопали шаги: тот, кто управлял кораблем, услышал сквозь шум дождя чудные звуки и решил узнать, в чём дело. Я удостоился пары весьма болезненных пинков – что было вдвойне несправедливо; после чего рулевой поспешил вниз, во весь голос зовя своих подельников.

– Тащи их сюда! – крикнули ему.

– Я вам что, портовый кран?! Давайте, поднимайте ваши задницы – я один не справлюсь!

Кончилось дело тем, что нас спихнули вниз, заставив пересчитать затылками все ступеньки; к счастью, их было не слишком много. При свете коптилки я смог, наконец, оценить обстановку.

  Мафиози было четверо, не считая того, что правил судном. Крепкие фроги с физиономиями, не обезображенными печатью интеллекта. Семейство Ориджаба, в разнообразной степени побитое, валялось на полу. Морфи и Гаса связали таким же манером, как и нас с Роффлом; робкая надежда, что они избежали общей участи, тут же испарилась. Татти и Олури были третьей парочкой. Из носа Олури сочилась кровь: похоже, ей как следует врезали, чтобы утихомирить. Боевая девчонка… Папу примотали к стулу. Лекарства пьянчуги-доктора оказали целительное действие: глава семейства пришел в сознание, хотя, похоже, не слишком-то этому радовался. Негодяи расположились возле стола, коротая время игрой в карты.

Придурок Роффл, узрев родственничков, не нашел ничего лучше, как осведомиться, где Пиксин. Один из мафиози тут же проявил к его словам живейший интерес.

– Где-где… У тебя за спиной, проклятый идиот! – рявкнул я; как бы там ни было, мальчугану лишний шанс не помешает. – Что, не понял ещё, в каком дерьме мы очутились по твоей милости!

Негодяи радостно заржали.

– У нас это называется «венчание», – снизошел до объяснения один из них. – Вроде как наша фишка. Главное, хрен куда денешься. Жаль, толстяку пары не нашлось, пришлось обвенчать со стулом.

– Послушайте, парни, не знаю уж, кто вы – но мы вполне можем договориться… – хрипло забормотал Папа Ориджаба.

– Заткнись, – лениво бросил мафиози. – Не мешай игре.

– Да послушайте, у нас есть…

– Не угомонишься сам, мы тебе поможем.

– Ага. После поговорим. Будь спок, тебе дадут шанс высказаться. Босс никому ещё не отказывал в последнем слове.

Папа внял намеку и умолк. Я принялся сжимать и разжимать кулаки, пытаясь хоть немного разогнать кровь по онемевшим мускулам.  Вряд ли это поможет: они не такие дураки, чтобы развязать нас, но покорно ждать своей участи было выше моих сил. Шлёпали по столу засаленные карты, наверху шумел дождь. Роффл за моей спиной чуть слышно кряхтел и постанывал: похоже, его снова мутило.

– Болотный король.

– Дама равнин.

– Прикуплю ещё.

– Удваиваю.

– Я пас…

Надо чем-то заинтересовать их, размышлял я. Выиграть время. Папа Ориджаба, вероятно, хотел того же самого – но я сомневался, что у него хватит ума на большее, чем выложить правду-матку.  Скорее всего, он так и сделает, когда объявится этот их босс. И тот вполне может передать нас Кросту – если решит, что это принесет профит его карману.  Станет ли Бледный играть честно? Скорее всего, да: с мафией шутки плохи, каким бы крутым ты ни был. Такой поворот событий устраивал меня ещё меньше нынешнего. Значит, надо что-то придумать. Заставить их не спешить. Хага, похоже, доверенное лицо босса – блюститель интересов и, вполне возможно, близкий родственник. Если бы не это, можно было попробовать сыграть на их жадности. Упомянуть золото – ведь стоит произнести это волшебное слово, как любой мафиози тут же навострит уши… Хм, а почему нет? В конце концов, какой нормальный негодяй ставит чьи-то интересы выше своих собственных? Только бы Ориджаба мне подыграли!

Я начал сочинять историю и даже придумал пару весьма правдоподобных нюансов, когда в днище корабля что-то мягко ударило. Лёгкая качка, сопровождавшая нас всё это время, прекратилась.

– Массегаро – красавчик. Посадил-таки лоханку на мель, – флегматично заметил один из бандитов.

Хага саркастически хмыкнул.

– Вы, клоуны, хоть одно дело можете провернуть нормально, без вот этого самого? Лапочка, иди глянь, что там такое…

Зверообразный детина бросил карты и встал. Это он-то – Лапочка?! Я едва не расхохотался, но вовремя взял себя в руки. Сомневаюсь, что моей физиономии пойдёт на пользу массаж тяжелыми ботинками…

– Если сели плотно, придется попотеть, – задумчиво сказал один из мафиози. – Это корыто на раз-два с места не сдвинешь.

– Ерунда. Я видел на палубе длинные вёсла. Упремся все разом, и сдвинем, будь спок. Закон рычага, ясно? Образование – великая вещь! – самодовольно заявил Хага.

– Ты когда-нибудь пытался снять пиасс с илистой мели, образованный наш? Это тебе не…

– Эй, парни! Корабль уткнулся в берег, а Массэгаро нигде нет! – мокрый Лапочка ссыпался вниз по ступенькам. – Что за хрень творится, а?!

Бандиты приподнялись со своих мест.

– То есть – как это нет? – глуповато спросил один. – Где же он?

Хага соображал быстрее прочих. Он шагнул к Папе Ориджабе и цепко ухватил его за подбородок.

– Кто ещё есть на корабле, кроме вас? А?

– Никого… – прохрипел Папа.

– Уверен? Ладно. Но если мы кого-нибудь найдём, придется тебе распрощаться со вторым глазом. Ну как, ничего не хочешь добавить?

К чести Папы надо сказать, что он не медлил ни секунды.

– Клянусь… Только мы…

– Ладно… – Хага вдруг сделал быстрое движение, и в его руке тускло сверкнул нож. Я знал этот фокус: чуть изогнутое и очень узкое лезвие скрывалось до времени в потайных ножнах, в рукаве. – Пойдём, посмотрим…

– Я бы приглядел за грузом, – Лапочка, несмотря на свою внушительную фактуру, похоже, отнюдь не рвался в герои.

– Никуда они не денутся! Пошли!

Четверо мафиози двинулись наверх, на ходу извлекая разнообразное оружие. На некоторое время мы остались одни. Упускать шанс было нельзя. Я тихонько окликнул Папу – и шепотом изложил свой план.

– Просто подыграйте мне! Морфи, ты понял, что делать? Гас? Сейчас главная задача – пробудить в них жадность. Да, вот ещё – пускай кто-нибудь скажет, что это всё из-за меня, мол, я это затеял…

Наверху вдруг раздался громкий вопль. Спустя секунду последовал целый взрыв проклятий.

– Он где-то здесь! Не дайте ему уйти!

– Князья преисподней, моя нога!

– О нет, только не Пиксин… – охнула Татти. – Они же прикончат его…

– Сомневаюсь, что из-за гаденыша поднялся такой шум, – буркнул Роффл. – Тут что-то другое…

У меня имелось на этот счет одно подозрение – весьма, весьма нехорошее... Фрог Бледного, с его необычным оружием, тот, который ранил Папу. Если этот тип действительно из клана профессиональных убийц, если это не выдумка, то… Я вспомнил холодный, сосредоточенный взгляд. У такого вполне могло хватить наглости и смекалки, чтобы продолжить преследование в одиночку. Естественно, настигнув пиасс, он не стал разбираться, кто есть кто – для него все, находящиеся на борту, были врагами патрона, а значит – целями…

Что там болтают о «фрогах-тенях»? Обучаются своему зловещему ремеслу с раннего детства, едва ли не раньше, чем начнут ходить; отлично владеют всяким хитроумным оружием, знают сотни ядов, прекрасно лицедействуют – могут прикинуться кем угодно… Ну, и всякие мистические штучки – умеют исчезать и появляться из ниоткуда, лепят своё тело, словно пластилин – пролезут сквозь любую решетку, видят в темноте, как днем… Я всегда скептически относился к подобным басням; и тем не менее – метательный крюк, пробивший глаз Ориджабе-старшему, был штукой вполне реальной.

Мокрые до нитки мафиози вновь спустились вниз. Лапочка и ещё один тащили под мышки своего коллегу; тот тихонько подвывал. За ним по ступенькам тянулся кровавый след.

Хага, зловеще поигрывая клинком, шагнул к Папе.

– Ты очень меня разочаровал, старичок. Очень.  А теперь…

– Нет! Пожалуйста! Не трогайте его! – воскликнул Морфи. – Он здесь ни при чем!

– Ловкач! Расскажи им! Это ведь из-за тебя мы вляпались, из-за твоего золота, гори оно огнем в преисподней! – поддержал его Гас.

– Заткнись! – рявкнул я в ответ. Внимание мафиози тут же переключилось на меня. Ориджабу-старшего оставили в покое; нас с Роффлом рывком подняли на ноги. Хага приблизил к моему лицу острие. Я дернулся, когда холодная сталь уколола щеку.

– Сейчас ты по-другому запоёшь, бледнокожий! – зловеще посулил бандит. – Ловкач, значит, да? Пиксин-ловкач… Посмотришь сейчас, каков я ловкач – с этой вот штукой!

Клинок проткнул кожу; горячая струйка побежала по щеке. Я вскрикнул от боли. Хватит, пожалуй – а то он и впрямь меня изувечит!

– Ладно, ладно, скажу! Только убери нож… Мы… Мы взяли кое-что у одного парня – там, в Амфитрите. Золото… Думали, что сработали чисто, но пришлось уносить ноги… Угнали корабль…

Я не ошибся: в глазах Хаги быстро разгорался огонек интереса. Мои слова отлично вписывались в его картину мира. Он уже видел возможности.

– Так. Продолжай.

– Но он… Тот тип, у которого мы взяли золотишко… Он послал за нами другого типа… Сущего дьявола! Тот ранил моего компаньона, вышиб ему глаз, но нам удалось оторваться. Думали, всё, с концами – только, похоже, он снова нас нашел! Прошу, убери нож – у меня от его вида просто мысли путаются! – надеюсь, я хороший актер…

– Много ли золота?

– Мы даже посчитать не успели. Но много. Нам бы хватило. Тяжеленный сундучок, мы его вдвоём тащили…

– И где же он?

– На пиассе не найдёшь, хоть обыщись, – я подпустил в голос трусливой наглости. – Спрятали в надежном месте. Думали вернуться, когда всё поутихнет.

– Слышь, Хага, сдаётся мне, этот типчик заливает, – подал голос Лапочка. – Сундук золота, как же… Кого вы там обнесли, не Его Величество, случайно?!

– Его зовут Крост… Бледный Крост, – подал голос Папа.

– Хм… Вроде, слыхал я про такого, – подал голос один из мафиози. – Крутой фрог, ага.

По выражению лица Хаги я понял, что имя ему тоже знакомо. Похоже, наши шансы пережить эту ночь немного повысились. Теперь бы избавиться от верёвок…

– Эй, придурки! Я тут кровью истекаю, между прочим! – подал голос раненый. – Может, найдёте время меня перевязать?

– Возьми какую-нибудь тряпку почище, делов-то,  – бросил через плечо Хага.

– Протри глаза, урод! Я ходить не могу! Похоже, сухожилие задели… Князья преисподней, моя нога, как же больно!

– Подожди ты со своей ногой! Ладно… Микки, Лапочка, помогите ему.

– Мне к врачу надо!

– Будет тебе врач, потерпи… Вот что, сделаем так. Дождемся утра и перетряхнем эту лохань сверху донизу. Любого, кого найдём… – он выразительно чиркнул мокрым пальцем по горлу. У фрогов в этом месте кожаный мешок-резонатор, так что звук получился смачным. – Потом будет время разобраться с остальным.

– А как же босс?

– Что-нибудь придумаем, будь спок, – судя по всему, Хага усиленно над этим работал. Наверняка лейтмотивом его размышлений было – как извернуться и не дать боссу пронюхать о золоте. В эмигрантской мафии, насколько мне было известно, такие вопросы решались проще: зашли процент с добычи дону Луиджи Маскарпоне и не парься о том, кто и что знает. Но фрогские разбойничьи кланы жили по иным законам. Не удивительно – их история уходила в седую древность, к мелким князькам-самодурам, не пожелавшим принять королевскую власть… Глава семейства правил своей мини-армией железной рукой, предпочитая держать их на коротком поводке. Но всё когда-нибудь меняется, верно? Нравы смягчаются, границы обычаев становятся более размытыми. К тому же, не следует сбрасывать со счетов корысть…

Громкий звук наверху отвлек меня от размышлений. Что-то гулко стукнулось о палубу и покатилось; потом ещё раз… И ещё. Бандиты переглянулись.

– Этот тип начинает действовать мне на нервы, – процедил один. – Что он там творит, мать его в болото?!

– Наверное, ломает такелаж, – пробормотал я. – Не хочет, чтобы пиасс двинулся с места.

Эти слова решили дело. Хаге и его компаньонам вовсе не улыбалось застрять посреди реки: шансы разбогатеть при таком раскладе стремительно падали.

– Ладно, сам напросился! – мафиози вскочил, словно подброшенный пружиной. – Вздуем мерзавца! Он один, а нас чет… То есть, трое. Проклятье! Лапочка, прикрываешь тылы, ясно?! Микки, возьми фонарь! Ты, – эти слова были обращены к раненому, – присмотри за ними. Ну, вперед!

Теперь каюту освещала только небольшая масляная коптилка на столе. Подрезанный мафиози с со стонами и проклятиями пытался устроиться поудобнее.

– Эй! Ты видел его? Того, кто тебя ранил? – поинтересовался я.

– Никого я не видел! Там же клятая темень и клятый дождь, так что отвали, покуда не огреб…

Что, если «тень» Кроста и впрямь окажется настолько хорош, как о них болтают? Что, если он изловчится прикончить троицу наверху, размышлял я. Тут-то нам и крышка: раненый мафиози вряд ли сможет оказать серьёзное сопротивление. Но выстоять одному против троих вооруженных здоровяков – такое всё-таки куда чаще встречается в синематографе, чем в реальной жизни… На месте этого типа я затаился бы где-нибудь и выждал удобного момента. Хотя… Ночь когда-нибудь кончится, а при свете дня у него будет куда меньше шансов. Должно быть, он это понимает. Должно быть, именно поэтому «тень» устроил шум – чтобы выманить шайку наверх и разделаться с ними до рассвета… В таком случае, что-то должно произойти в ближайшие минуты. Что-то нехорошее…

Язычок огня в масляной плошке вдруг дёрнулся и погас. Раненый выругался – громко, и, как мне показалось, испуганно. В наступившей тьме шуршала одежда: мафиози лихорадочно пытался достать спички. Почти у каждого фрога есть водонепроницаемый кошель из особым образом выделанного пузыря крупной рыбы. Там они хранят всякие мелочи, что должны оставаться сухими: раса амфибий не привыкла избегать воды. Я слышал его тяжелое, прерывистое дыхание… И ещё кое-что: тихий, едва уловимый скрип. С таким острое лезвие разрезает плотные витки джутового каната…

Стягивавшие нас путы ослабели. Роффл чуть слышно ахнул. Моих онемевших пальцев что-то коснулось; я рефлекторно сжал ладонь. Что-то плотное и продолговатое… Нож. Рукоять ножа, вот что это такое.

Чиркнула спичка. Дрожащий огонек осветил каюту. Раненый мафиози спешил удостовериться в своей безопасности. Мы с Роффлом к этому моменту уже почти избавились от пут. К счастью, он этого не заметил. Бегло осмотревшись, он запалил фитиль в плошке и откинулся на спинку стула. Цейтнот! Стоит пошевелиться, и негодяй тут же обратит на нас внимание – он и так весь на нервах… Мало-помалу я начинал чувствовать онемевшие конечности. По всему телу гуляли волны мурашек. Обидно будет, если ничего не получится. Собственно, всё, что мне осталось сделать – это сбросить нескольких витков ослабевшей верёвки…

Огонёк плошки погас снова.

– Засранцы! Я знаю, это кто-то из вас делает! – возопил мафиози. – Ну, погодите; сейчас я разберусь с вами по-свойски!

– Шеф, мы здесь не при чем! Сами не знаем, что творится! – воскликнул Папа Ориджаба.

– Это твоих рук дело! Не знаю как, но ты задуваешь клятый фитиль! Попробуй-ка провернуть это ещё раз, и я выпущу тебе кишки!

Путы наконец соскользнули. Я хотел было вскочить, но смог только встать на четвереньки. Ну же, ещё немного…

Вспыхнула спичка. Мафиози свирепо уставился на Папу – и перевел взгляд на меня. Наши глаза встретились. Сейчас он закричит, и всё будет кончено… Отчаяние придало мне сил. Я схватил табурет и что было сил метнул его в негодяя. Тот с грохотом сверзился на пол. Спичка потухла.

– Ты его вырубил, Ловкач! Вот это да! – восторженный шепот Морфи придал мне сил. На то, чтобы перерезать верёвки, ушла пара минут. Потерявшему сознание мафиози мы затолкали в рот окровавленные тряпки, оставшиеся после перевязки, и зафиксировали кляп обрывком каната.

– Берите арбалеты, ребята, – скомандовал Папа Ориджаба; к нему стремительно возвращалась прежняя самоуверенность. – Они здесь, у меня под койкой; эти придурки даже не удосужились обыскать каюту!

Тут мне в голову пришла одна мысль.

– Постараемся обойтись без стрельбы. Нам всего-то надо, чтобы они оставили нас в покое, верно? Пускай убираются.

– Да ну? С чего бы это? – буркнул Роффл.

– Потом объясню.

Он начал было спорить.

– Роф, ты уже поступил один раз по-своему, верно? Результат что-то не радует.

– Делай, как он говорит, – внезапно поддержала меня Олури. – И болтай поменьше.

Вооружившись, мы поднялись на палубу. Тусклый огонь фонаря просвечивал сквозь дождевые струи на носу пиасса. Троица мафиози о чем-то совещалась. Лапочка заметил нас первым.

– Эй, Хага, похоже, у нас проблемы!

– Господа, как видите, ситуация изменилась. Не хотелось бы проливать кровь; но если придется – мы это сделаем. А теперь, ножи на палубу и отойдите все к борту, – я подкрепил свои слова движением арбалета. Хага нервно облизнул губы.

– Спокойно, парень, спокойно…

– Я что, выгляжу взволнованным? Давайте, живо!

– Где Гота? Что с ним? – подал голос Лапочка.

– Кто? А, тип с подрезанной ногой! С ним всё будет в порядке. Скоро придет в себя. Валите-ка в реку, парни. Вы нам уже порядком надоели.

– Без Готы мы не уйдём, – процедил Хага.

– Ладно. Пускай здоровяк за ним сходит. И без шуточек, ясно? – я предусмотрительно отступил, продолжая удерживать мафиози на прицеле: не стоило искушать судьбу.

Лапочка приволок раненого. Тот всё ещё пребывал в сумеречном состоянии. Негодяи не заставили нас долго ждать – и попрыгали в реку. Хага напоследок одарил меня тяжелым взглядом – но благоразумно смолчал.

Как только последний из мафиози исчез за бортом, Папа Ориджаба опустил арбалет и тяжело осел на палубу. Олури и Татти бросились к нему.

– Со мной всё в порядке, девочки. Устал немного. Ловкач…

– Да. Займусь парусом. К утру мы будем уже далеко отсюда.

– Я не кровожаден, но знаешь… Зря ты их отпустил, – Папа осторожно потрогал повязку на глазу. – Таких, как они, лучше не оставлять за спиной. Концы в воду – и нет проблем...

– Я оказал вам большую услугу… Ну, и себе тоже.

– Вот как? Поясни.

– Пока что мы для речной мафии работа. Не хотелось бы стать для них ещё и  хобби.

– Не уверен, что понял тебя, Ловкач. Это же отпетые головорезы…

– Верно. Но они – солдаты, и у них есть командир. Как думаешь, где его слабое место?

Папа Ориджаба хмыкнул.

– Ну, учитывая, что у него в подчинении армия таких вот… Даже и не знаю!

– Иронизируешь? Хороший признак: значит, поправляешься… Уважение, партнер. Ахиллесова пята всех крупных шишек. Мы переиграли их – обычное дело, со всяким может случиться. Они делают свою работу, мы – свою. Но отправить эту компашку на корм рыбам – значит, плюнуть их боссу в лицо. Такое не прощают.

– Ну, они и раньше не были особо дружелюбны…

– Они крупно облажались. Выставили себя на посмешище. И пока сами не решат эту проблему, на глаза боссу не покажутся. Есть разница – ведёт на тебя охоту кучка уязвленных придурков с ножами или целая организация с филиалами по всей реке, а?

Он задумчиво кивнул.

– Конечно, если попадемся, особой разницы не заметим, – усмехнулся я. – Но так будет гораздо легче… Не попасться. Ступай вниз, партнер. Тебе надо отдохнуть. Кстати, а где Пиксин и девчонка?

– Не знаю. Но они были на корабле, когда заявились эти…

– Ладно, забудь. Сейчас мы всё равно ничего не можем сделать.

Стоять за рулем пиасса в такую непогоду – удовольствие ниже среднего. Дождь вновь усилился. Пришлось зажечь носовой и кормовой фонари – темень кругом стояла кромешная, и без этого мы рисковали врезаться в берег. Я промок до нитки: струи ливня, конечно, скатывались с гидрофобной ткани одежды, но что толку, если с неба тут же прилетали новые и новые. Ныли мускулы, болел живот, вдобавок, в коленях поселилась противная ватная слабость – последний привет от подмешанного в выпивку зелья. И всё же я был намерен продержаться столько, сколько смогу. Ночь и дождь – хорошие спутники для раздумий. Мне же предстояло поразмыслить о многом...

Усталость обычно притупляет чувства; но на этот раз всё было иначе. Я ощущал корабль, чувствовал моих спутников – там, под палубой; словно маленькие сгустки тепла. И ещё я ощущал взгляд – не враждебный, нет. Скорее, немного отстраненный и любопытный. Я огляделся по сторонам – но, конечно, никого не увидел.

– Не знаю, как ты это делаешь, малышка Элин, – произнес я в дождливую темноту, – Но спасибо тебе. Ты нас всех спасла.

Прошло несколько секунд – и сквозь шум дождя, где-то на самой грани слышимости, прозвучали удаляющиеся шаги: лёгкое шлепанье маленьких босых ног. Впрочем, это вполне могло быть игрой воображения.

[napalm]

Глава 7. Быть невидимкой 

 

Взлетное поле было невелико – круглая, поросшая низкой травой лужайка. Здесь могли садиться только малые воздушные суда – канонерки Военно-Воздушного флота Его Величества, например. Впрочем, куда чаще военных речная станция видела гражданские аэролодки вместимостью десять-пятнадцать пассажиров: своего рода летающие такси для тех, кто может позволить себе роскошь быть нетерпеливым. Таких во все времена водилось немного: разумные амфибии Пацифиды куда более склонны к ленивому и мечтательному образу жизни. Те, что поэнергичнее, рано или поздно устремлялись в города; остальных же вполне устраивало пасторальное существование на лоне природы. И тем не менее, именно энергичное и предприимчивое меньшинство развивало торговлю, осваивало территории, возводило решетчатые фермы динамических башен, вело вдоль трасс энергетического поля летающие корабли, спешило куда-то по своим делам, заключало сделки, затевало вражду и вступало в союзы. Эти миры существовали бок о бок, но соприкасались нечасто – и одним из таких мест был маленький бар на краю посадочного поля. Из сонных речных заводей, мангровых лесов и болот сюда привозили на лодках тростниковый эль, ром, вяленую рыбу и разнообразную закуску, до которой столь охочи фроги – мелких моллюсков, присыпанных солью с пряностями и закопченных в ароматном дыму деревенских жаровен; личинки насекомых, поджаренные на рыбьем жиру, или аппетитных сушеных кузнечиков, что так вкусно хрустят во рту.

Мистер Икс отхлебнул прохладного эля и закусил очередным кузнечиком. Дождь за окном лил вовсю. Река вспухла; мелкая волна плескалась почти вровень с дощатыми причалами, то и дело перехлёстывая эту ненадежную границу.

– Не зальёт, а? – мистер Икс кивнул в сторону пристани.

– Бывало такое, и до взлетного поля доходило, – пожал плечами бармен. – Какой год, какие дожди. Но мы здесь привыкли.

Дверь отворилась, и в облаке водяных брызг возник Слэп. Приветственно кивнув бармену, он отряхнулся и шагнул к стойке.

– Рюмку чего-нибудь покрепче. И горячую закуску. Вон за тот столик, пожалуйста.

– Мне, пожалуй, тоже горячего, – решил Икс и слез с табурета. – Ну, как там насчет аренды?

– Без проблем. Нашел баржу с дино и парусом; уже договорился обо всём с владельцем. Конечно, пришлось внести залог – но расценки у них тут вполне гуманные.

– Что клиенты? – Икс чуть заметно улыбнулся. Он находил забавной манеру Слэпа изображать из себя энергичного коммерсанта, и с удовольствием подыгрывал ему. Помимо прочего, это давало возможность спокойно обсуждать дела в присутствии посторонних.

– Пока не появлялись. У нас ещё полдня, по моим расчетам. Скажи, ты уже

прикинул, э-э… Бизнес-план?

Икс кивнул.

– Проведем переговоры; тогда многое станет ясно. Например, стоит ли предлагать товар нашим прежним компаньонам – или есть смысл поискать новых инвесторов.

– Хм… Тут ещё вопрос репутации…

– Ну, мы же деловые фроги, верно? – Икс подмигнул. – Впрочем, посмотрим. Мы можем, например, выполнить условия сделки – а потом, когда станем свободными от обязательств, переиграть всё заново. Бизнес, ничего личного. В любом случае, я возлагаю большие надежды на предстоящую встречу.

В шум дождя за окном вплелся посторонний звук. Он быстро нарастал. Прорвав серую вату облаков, на посадку заходил воздушный корабль. Мощные винты закручивали водяную взвесь маленькими смерчами, так что корпус окружало белёсое мерцающее гало. Выдвинув опоры, изящно-неуклюжая туша коснулась взлетного поля. Винты на двух коротких мачтах замедляли вращение. Откинулся, раскладываясь на дырчатые секции-ступеньки, трап; придерживая головные уборы, спустилась группа пассажиров. Слэп чуть нахмурился: что-то в прибывших показалось ему знакомым. Вглядевшись попристальней, он чуть слышно свистнул. Икс оторвался от своей тарелки, вопросительно глянул на брата – и перевел взгляд за окно.

– Князья преисподней, какие фроги свалились нам на голову!

– Ага. Причем ноги несут эту милую компашку прямиком к бару – похоже, у ребят чутьё на спиртное! Побеседуем, как думаешь?

– С ними? О чём? – Икс презрительно пожал плечами и чуть усмехнулся. – Но вот послушать их разговоры может оказаться полезным.

– Да, мне тоже охота. Значит...

Дверь отворилась. Слэп, за миг до этого привычно обратившийся к дару, ощутил, как в маленькое помещение ворвались языки внимания – словно бесплотные, сотканные из тугих воздушных струй щупальца. Они тут же заполнили всё помещение, облизнули барную стойку, метнулись к сидящим за столиками фрогам. Слэп сделал легчайшее движение – не физически, но и не мысленно, а как бы нечто среднее… Едва намеченное, оно разделило жадные потоки, и сделавшееся вдруг необычайно гладким тело проскользнуло меж языков. Призрачное давление тут же ослабло, сделалось почти неощутимым. Так бывало всегда: стоило уклониться от первого натиска, пустить его мимо себя – и поддерживать незаметность становилось гораздо легче. Слэп не мог находиться в этом состоянии столь же долго, как его брат – тот как-то обмолвился, что однажды довелось быть невидимкой почти сутки. Впрочем, Икс и чужое внимание воспринимал немного иначе – похоже, но чуть по-другому.

            Компания головорезов устроилась за столиком в дальнем углу. Призрачные языки мало-помалу успокаивались, втягивались в своих обладателей. Слэп знал, что пройдёт совсем немного времени – и они сократятся до минимума,  скользя и переплетаясь промеж своих, словно клубок совокупляющихся змей, лишь изредка выстреливая в сторону барной стойки. Для Икса чужое внимание имело ещё и эмоциональный окрас – он каким-то образом отличал враждебное от дружественного и мгновенно определял, как те или иные фроги относятся друг к другу. Слэп такие тонкости не различал. Он всегда немного завидовал таланту брата – впрочем, не слишком сильно. Дар делал их на голову выше всех прочих; и осознание собственной исключительности он быстро научился воспринимать как данность, а обретенную власть – как неотъемлемое право. И сейчас это было право знать, о чём беседуют головорезы Кроста во главе с кислолицым Маринадом.

Икс и Слэп, более известные в определенных кругах как «братья-невидимки», поднялись со своих мест и направились к дальнему столику.

 

***

Я простоял у руля всю ночь. Рассвет принес семейству Ориджаба радостные вести: нашлись Пиксин и Элин. По словам мелкого фрогги, девчонка спрыгнула в трюм, где он облюбовал себе местечко. «Чужие пришли!» – этих слов оказалось достаточно. Догадливый Пиксин тут же с головой зарылся в груду мешков с рафией. Он слышал короткий шум драки, слышал, как грохочут по палубе тяжелые шаги. Мафиози бегло осмотрели груз, но его не заметили.

– Я сначала даже дышать боялся – вдруг кто-то в трюме остался, подстерегает! А потом стемнело, и я как-то незаметно уснул…

– Ага, продрых всю ночь, засранец, пока мы валялись связанными! – недобро сверкнул глазами Роффл. – У-у, гаденыш!

– Так а чего я мог-то?! – возмутился Пиксин,. – Ну, и меня бы повязали – тебе что, легче стало бы?

– Ещё и спорить, зар-раза?! – Роффл замахнулся, но мальчишка проворно отскочил назад и скорчил рожу.

– Кто бы говорил! – презрительно бросила Татти. – Забыл, что ли, из-за чего всё случилось? Не полез бы ты в этот бар – глядишь, обошлось бы без приключений! Ты кем себя возомнил, а? Чтоб я ещё раз дала тебе хоть монетку…

– Не твоего ума дело. А деньги общие, ясно? Свои у тебя появятся, когда в чьей-нибудь койке заработаешь – у тебя это лучше всего получается…

Семейство затеяло свару. К сожалению, Папа Ориджаба был внизу, в каюте, и не мог угомонить своих отпрысков. Я слушал этот обмен оскорблениями вполуха. Гораздо больше меня занимала Элин... Маленькая Элин, которая, как я теперь понимал, была не такой уж маленькой.

Никто и не подумал увести девчонку вниз и запереть в каюте. Этой ночью она могла удрать от незадачливых киднепперов тысячу раз – и всё же осталась здесь, с нами. Элин присмотрела себе местечко возле палубной надстройки – там, где козырёк крыши защищал от падающих с неба потоков воды, и сидела, вытянув ноги, подставляя босые ступни под дождь… Некрасивый, даже уродливый ребёнок – если смотреть на неё, как на семилетнюю девочку. Но у семилетней вряд ли хватило бы сил отправить за борт матёрого мафиози – причем, скорее всего, уже мёртвым. Её руки и ноги были тонкими, но не по-детски жилистыми. Пропорции тела могли обмануть неискушенный взгляд – тощее тело, крупная голова; вот только кожа не имела той особенной гладкости, что присуща лишь ребенку... Теперь, когда с глаз упала пелена, многое становилось очевидным. Но почему этого не разглядел никто из Ориджаба, даже Татти и Олури – они же возились с ней больше всех, спрашивал я себя. И сам себе отвечал: потому, что они не читали письма генерала Звездуа. Фроги, как и люди, замечают только привычные вещи.

Есть один старый принцип. Среди всех возможных объяснений выбери то, которое не противоречит ни одному из совокупности известных фактов – и оно окажется верным, как бы нелепо и абсурдно на первый взгляд ни было.

Нас не преследовал головорез Кроста: «фрог-тень» просто не удовлетворился бы одной жертвой и одним раненым, он постарался бы перебить всех на этом пиассе. Значит, это сделал кто-то из находившихся на борту. И потом, не так-то просто перерезать сухожилие готовому к неприятностям мафиози, пускай даже вокруг темень и непогода. Гораздо проще всадить нож под лопатку, или перехватить горло. Удар по ногам удобен только в одном случае – если ты намного ниже своей жертвы… И обладаешь завидным хладнокровием.

Я ухватил за хвост настоящую тайну; быть может – кончик той самой шарады, что оставил мне покойный учитель. Я уже чувствовал азарт расследования, то восхитительное чувство, когда бессмысленные кусочки пазла вдруг начинают складываться в картинку, пускай пока очень маленькую и невнятную. Даже усталость и боль в мышцах отступили на задний план; мне хотелось действовать, хотелось… Но увы – у нас на данный момент были куда более насущные проблемы. Проблемы выживания.

Станция воздушных кораблей неуклонно приближалась. Решетчатая вышка ретранслятора ещё не показалась – но в такую погоду мы увидели бы её, только подплыв вплотную. К сожалению, других ориентиров не было. Я представлял себе, где мы находимся, очень приблизительно. Там, впереди, нас почти наверняка поджидали ребята Кроста (я бы на их месте поступил так) – и, вполне возможно, фрогская мафия. Вряд ли, конечно, тёплая компания наших ночных гостей успела добраться до своих подельников – но само их отсутствие было, наверное, достаточно красноречивым для босса. И, разумеется, не стоило сбрасывать со счетов речных рейнджеров: владелец пиасса вполне мог обратиться за помощью не только к своим негласным покровителям, но и к слугам закона.

Что меня ждет, если нас прихватит полиция? Скорее всего, тюрьма –  вряд ли мне удастся убедить судей, что я очутился на корабле волей случая. Ориджаба не станут выгораживать бывшего партнера, скорее, наоборот. По крайней мере, от Роффла ждать добра не приходится. Если кто-то из них трепанет лишнего – тут недалеко и от обвинения в похищении; а за такое пожизненная каторга обеспечена. Проклятье, и как я ухитрился в это влипнуть?!

Я усмехнулся. Паника – плохой советчик. Застопорить руль, прыгнуть за борт, доплыть до низкого, болотистого берега… Допустим, а дальше? Нет, это не выход, конечно – скорее уж, способ кардинально ухудшить нынешнее положение. Да и потом – это значило бы отказаться от расследования, упустить выпавший шанс… Тогда что? Положиться на везение и держать прежний курс, надеясь, что пронесет?  Я привык доверять своим предчувствиям, а сейчас они просто вопили: впереди засада.

Выход существовал – ненадежный и непредсказуемый, но всё же куда лучше своих альтернатив. Речное русло в этом месте изобиловало многочисленными ответвлениями и протоками. Должно быть когда-то, тысячи лет назад, здесь было обширное, но неглубокое озеро. Протоки вели в никуда – змеились среди камышовых зарослей, постепенно мелея и исчезая в раскинувшихся на десятки километров болотах. Ни одна из них не была обходным путём – в обычных условиях. Но затяжные ливни могли изменить ситуацию.

Река вспухла. Я видел деревья, стволы и нижние ветви которых торчали прямо из воды – ещё пару дней назад они росли на мелких островках, образованных наносами ила вокруг корней. Нам не было нужды выбирать одну протоку из множества – сейчас все они превратились в речушки, достаточно полноводные для того, чтобы по руслу мог пройти небольшой пиасс. Во всяком случае, я сильно на это надеялся.

Чувство близкой опасности нарастало. К полудню сквозь шум дождя донёсся рокот моторной лодки – верный признак того, что мы находимся в пределах динамического поля, а значит, станция воздушных кораблей уже совсем рядом. Я забирал всё ближе к правому берегу – не зная фарватера и рискуя посадить пиасс на мель, но это сейчас казалось меньшим из зол. Проток было множество – и совсем узких, и таких, куда запросто вошло бы судно раз в пять крупнее нашей скорлупки. Я уже трижды доверял руль заботам Морфи или Гаса, спускался в каюту, к развернутой на столе карте, пытаясь соотнести её с реальным пейзажем. Получалось плохо. Вот этот рукав, с двумя маленькими островками в устье – не его ли мы прошли пять минут назад? Разлив реки, похоже, делал бесполезными все мои попытки определить наше местоположение. Наконец, отчаявшись разобраться в местной географии, я свернул в очередную протоку, казавшуюся достаточно широкой, чтобы стать нашим путем к спасению.

Авантюра и глупость, скажете вы. Что ж, согласен – но другого выхода я не видел. К тому же, я промок насквозь, валился с ног от усталости и едва соображал от бессонницы. Миска густой похлебки, предложенная Олури, прибавила сил и заставила меня взбодриться – но ненадолго. Уснуть под проливным дождем – не самый простой фокус, но я ухитрился проделать это, и пиасс едва не врезался в берег – хорошо, что рукоять рулевого весла вовремя уткнулась мне в бок и привела в сознание. Нет, так не годится – я должен хоть немного отдохнуть…

Мне ещё хватило сил дотянуть до группы небольших, густо поросших деревьями островков. Мы пришвартовались меж двух самых крупных – таким образом, чтобы пиасс не был виден ни со стороны русла, ни с берега. Пробормотав мальчишкам что-то вроде «охраняйте тут, смотрите в оба», я спустился вниз, на ходу сдирая одежду, забрался на узкую койку, укутался ветхим одеялом – и мгновенно провалился в глубокий, без сновидений, сон.   

***

Роффл мрачно прислушивался к бурчанию в животе. Он привык есть один раз, вечером, не считая того, что удастся стырить с прилавков в течение дня  – они все к этому привыкли; но зачем вообще сохранять какой-то тупой распорядок, если жратвы сейчас – завались?! В здоровой, Папе впору, бочке хранились квашеные водоросли, в другой, чуть поменьше – солонина из моллюсков. Хватало и вяленой рыбы, и сушеных дафний, что придают любой похлёбке восхитительную сытность и густоту. Так нет же – покуда не настанет время обеда, поганка Олури и кусочка не даст проглотить! С чего она вообще взяла, будто может тут всем распоряжаться?! Прямо как этот, ловкач бледнокожий – прекрасно они спелись…

При мысли о бледнокожем Роффл помрачнел ещё больше. Этот тип умудрился стать настоящей занозой в заднице, да такой занозой, что и не вытащишь – никто, кроме него, управлять пиассом не умел. И поганец пользовался этим вовсю: лез со своими советами, хотя его никто не спрашивал, строил какие-то планы, внедрялся в семью… Вон, Олури ему уже поддакивать стала, Морфи с Гасом постоянно вокруг вертятся… Ясное дело, что может быть на уме у такого пройдохи – небось, собрался хапнуть весь куш, а их оставить в дураках. И ведь получится это у него, получится, если не вмешаться вовремя – никто словно и не видит, к чему всё идёт!

Он, Роффл, должен был стать правой рукой Папы в этом деле. Он должен был собрать семью в кулак, когда Папа слёг. Он и собирался так поступить (сейчас Роффл и сам верил в это), да вот бледнокожий его обошел, оттер, чужак проклятый, отодвинул в сторону... Как только в пиассе отпадет надобность, стоит его пристрелить. Собственно, это предполагалось с самого начала – но теперь Роффл не был уверен, что кто-нибудь его поддержит. Значит,  не надо спрашивать Папиного соизволения – возьмёт, да и грохнет Ловкача, когда придет время. Делов-то… Тот ведь даже не фрог. Папу это, конечно, взбесит – старик привык всё за них решать сам, будто отец родной; но какого черта? Он уже вполне взрослый, и может обойтись без нотаций и поучений… Да и без опостылевшей «семейки» тоже. Его доля в этом деле – билет в большую жизнь…

А так ли это? Что, Папа Ориджаба даст им всем распоряжаться своими деньгами, как вздумается? Ага, держи карман шире! Наверняка уже приготовил разные отговорки. Заведет себе в тихом месте халупу – может, малость побольше прежней, и будет ими помыкать, как и раньше! Ну и пожалуйста, всё рано лучшего не заслужили. А он, Роффл, заберет свою долю и уйдёт – хватит, натерпелся… Кстати, как они будут делить денежки – поровну на всех, что ли? И Пиксину, который только под ногами путался? И этой шлюшке Татти?!

Мысль была новой и интересной. Роффл решил обмозговать всё как следует – но не сейчас, нет. Позже. Когда станет окончательно ясно, кто чего стоит в этом деле.

 

***

Морфи забрался на плоскую крышу палубной надстройки, скинул одежду и улегся, наслаждаясь тёплыми дождевыми струями. Красота! Не то, что в городе: попробуй разденься – засмеют, пальцами будут показывать. А главное, безопасно: ни единой души поблизости, а появись кто – они заметят издалека. Гас последовал за «братцем», но раздеваться не стал – уселся, скрестив худые ноги, упер локти в колени и положил подбородок на сплетенные пальцы. Опять о чём-то размышляет…

– Эй, умник! Ты что со своей долей делать будешь? – полюбопытствовал Морфи. – Прикинул уже?

– Хорошо, если в живых останусь, – хмыкнул Гас. – Вляпались мы…

– Ну вот, заладил одно и то же… Сколько уже всякого приключилось, а мы до сих пор целы и невредимы!

– Ага, целы… Пока. И невредимы – уже не все. Что, если бы тебе глаз вышибли, а не Папе? По-другому заговорил бы!  

– Ну… Всяко могло быть, – нехотя согласился Морфи; думать о плохом ему сейчас не хотелось. – Зато представь, когда денежки наши будут. Я бы себе лодку купил – знаешь, такую, с брезентовой крышей на дугах. Или даже пиасс – только поменьше этого, чтобы в одиночку можно было управляться. Красотень! Сегодня – здесь, завтра – там, и ни одна жабья морда тебе не указ! Не понравилось в одном месте, перебрался на другое, хоть за сто километров, хоть за двести. Охота тебе – рыбачишь, охота – купаешься…

– Ага, а потом подгребут уроды, вроде тех, вчерашних… Выкинут с твоего же корабля – хорошо ещё, если кости не переломают.

– Да ладно, выкинут! У меня арбалет всегда под рукой будет, а то и посерьёзнее чего!    

– Так и будешь спать, на заряженном, а? И трястись, как бы кто не обидел!

– Тебя послушать, кругом бандит на бандите! – Морфи даже рассердился немного. – Денежки получим, и уплывём подальше: ни в жисть нас не найдут – ни Крост, ни эти! Я, если хочешь знать, в Амфитриту возвращаться не собираюсь. Переберемся куда-нибудь на юг – там тепло круглый год, фрукты всякие растут – рви, не хочу. А с денежками в кармане вообще никаких забот! Я чего думаю… В одиночку-то не так здорово. Давай вдвоём путешествовать! Папа нас отпустит… – последние слова Морфи произнес с некоторым сомнением.

– Думаешь, на юге так хорошо? Думаешь, никаких хлопот, да? – странно усмехнулся Гас. – А ты знаешь… – он замолчал.

– Что знаю?

– Так, ничего.

– Э, нет! Начал уж – договаривай!

– Я ведь с юга родом, – тихо ответил Гас. – И в Амфитриту не от хорошей жизни попал. Там… Есть плохие места, Морфи. Очень плохие. Про духов ночи слыхал когда-нибудь?

– Нет… – Морфи с интересом покосился на «братца». Сколько он помнил, Гас ни разу не откровенничал о своей жизни до того, как его подобрал на улице Папа Ориджаба. Лишь обмолвился однажды, что его родители умерли.

– Что за духи такие?

– Никто не знает. Днём их не видать. Зато ночью…

Ночи в безымянной рыбацкой деревушке были особым временем. Днём всё просто и понятно: вот – болотистые джунгли, заросшие гигантским тростником и низкорослыми манграми; вот – утоптанная глинистая бровка берега с дощатым причалом, вдоль которого вытянулись разномастные хижины, а вот Река. В мутных зеленоватых водах ходят косяки рыб: если у тебя есть удочка, ты никогда не останешься голодным, а уж семье молодого плетельщика сетей самой судьбой обеспечено счастье и процветание. И что за беда, если всё семейное богатство – лёгкий челнок, да бочка соленой лупоглазки, да медный светильник, позеленевший от времени, на подоконнике? Кто знает, какой мерой меряют счастье?

Не знал этого и маленький Гас – зато очень хорошо понял, что значит его потерять. Родители не вернулись с дальней рыбалки – лишь спустя несколько дней нашли в камышах изломанные, разбитые страшной силой обломки челнока… В хижинах долго не утихали пересуды об арлекиновой рыбе. Кошмар рыбаков, водяная хищница, переворачивающая лодки одним ударом хвоста, ненасытная утроба, что может заглотить фрога живьём – беда, если такая поселится рядом с деревней…

В общине брошенных детей не бывает. Гаса приютила семья двоюродного дяди по матери – большая, склочная и бестолковая. Места у них было мало – зато работы нашлось в избытке, как и тумаков. Не столь уж большая плата за светильник, горящий всю ночь на подоконнике – так, наверное, считали все. Все, кроме самого Гаса.

– Понимаешь… Ночью должен быть свет, всегда. Даже у распоследнего деревенского забулдыги – и то есть глиняный черепок с фитилём и бутылочка светильного масла. Все знают: если огонь потухнет – жди линиров.

– Кого?

– Линиров. Ночных духов.

Морфи усмехнулся, сразу ощутив себя старшим. Надо же, умник-разумник Гас, оказывается, не чужд суеверий! Добро бы, кого-то вроде Бледного Кроста боялся – тут дело такое, этот голову отрежет и не моргнет; куда уж против такого урода всякие линиры…

– Это же сказки, брат! Просто старушечьи побасенки.

– Не сказки, – упрямо покачал головой Гас.

– Ну, что-то я не замечал, чтоб ты со свечкой в обнимку спал!

– Потому что… – Гас запнулся и через силу закончил: – Потому что мне это уже не поможет.

            Он сбежал от приютившего его семейства спустя десять дней: не привыкший сносить побои, как-то раз подвернулся под горячую руку одного из дядиных старших сыновей. Пустая хижина встретила Гаса тишиной и покоем. Вещей в доме уже не было: родственнички споро разобрали их немногочисленный скарб. Остались только соломенные циновки на полу. За неимением лучшего, мальчишка завернулся в них, как в одеяло, и дал волю слезам. Выплакавшись как следует, он уснул – крепко и без сновидений. Тёплый вечер мало-помалу перешел в ночь.

            Проснулся Гас в кромешной тьме. Страх тут же ухватил сердце когтистой ладонью. До дядиной хижины было рукой подать: переполошатся, обругают, даже побьют немного – ну и пусть, в первый раз, что ли… Вот только сначала нужно было отворить дверь и выйти из дома. Он прислушался. За окном стояла ватная, дурная тишь – ни стрекота цикад, ни шуршания тростниковых зарослей, ни плеска воды… Он шевельнулся – и замер: шорох циновок, казалось, наполнил весь дом. Это же так просто, уговаривал себя Гас: всего-то и надо – пробежать пару сотен шагов; да он с закрытыми глазами сможет…

            Дверь скрипнула – тихонько, чуть слышно. Мальчишка затаил дыхание. Когда он пришел сюда, было ещё светло, и ему просто не пришло в голову закрыться на хлипкую деревянную щеколду – как всегда делали на ночь родители. Быть может, это просто ветер?

Скрип повторился. Прохладный ночной сквознячок проник в жаркую духоту, но вместо облегчения пришел ужас. Гас внезапно понял, что он не один. Он чувствовал, как что-то движется совсем рядом с ним. «Меня нет. Меня здесь нет» – беззвучно шептал мальчишка. Ужас всё нарастал – и когда что-то лёгкое коснулось циновок, Гас словно бы провалился куда-то. Он по-прежнему мог воспринимать происходящее – но теперь оно не имело к нему никакого отношения. Он вдруг, без перехода, очутился посреди хижины – а незримые духи окружили его со всех сторон, что-то делая, прикасаясь к груди и лицу невесомыми нитями... Но настоящий Гас был в безопасном месте: маленьком, тёплом, уютном пространстве, где его никто и никогда не найдёт…

Прошла, казалось, целая вечность этого странного оцепенения; потом ещё одна… А потом за окном забрезжил рассвет.

– Ну и дела! – протянул Морфи. – Слушай, это самое… Может, ты просто уснул и видел кошмарный сон? Ну, я хочу сказать, такое ведь бывает…

– Я тоже об этом подумал… Сначала. Но быстро убедился, что это не так.

В деревне занимался обычный день. Перекликались рыбаки, шелестел в камышах ветерок, плескались воды близкой реки. Где-то неподалеку слышался детский смех. «Ну и влетит же мне!» – с беспокойством подумал Гас. Хотя… Что, если его отсутствия просто не заметили? Надо поскорее добраться до дядиной хижины. Снова, конечно, найдут ему работенку – но хотя бы завтраком накормят…

Первой его заметила старуха Эрони – тихонько ахнула и зажала рот ладонью, с ужасом глядя на мальчишку. «Что это она?» – удивился Гас, недоуменно покосившись на женщину. Рыбаки, грузившие в лодку сети-ловушки, уставились на него; лица их сделались мрачными. Встречные односельчане останавливались, словно вкопанные, завидев его. Разговоры и весёлые перебранки затихли; его молча провожали взглядами. Уже чувствуя, что случилось нечто непоправимое, но ещё не зная – что, Гас подошел к хижине дяди и отворил дверь. Семейство в полном составе завтракало. Над столом витал аромат жареной рыбы.

– Ну, и где тебя носи… – начала было дородная дядина жена, привычно уперев руки в бока – и вдруг осеклась. В глазах её Гас прочитал испуг, жалость… И отвращение.

– Меченый! – прошептал кто-то. Дядя, побледневший так, что пятна пигментного рисунка ярко проступили на лице, медленно поднялся из-за стола.

– Ты… Ты где был ночью? – хрипло спросил он.

– Убирайся! – внезапно взвизгнула его жена.

– Простите… – пролепетал Гас. – Я больше не буду…

– Уходи, – тихо, но твёрдо сказал вдруг дядя. – Уходи и не возвращайся.

– Что… Совсем? – перед глазами Гаса всё кружилось, колени сделались ватными.

– Совсем.

– Но почему? – Гас жалобно обвел семейство взглядом. – Что я такого сделал?

Ответ был страшным и непонятным:

– Потому, что тебя больше нет.

Он не помнил, как очутился за дверью. У самого порога стояла бочка с дождевой водой, и Гас склонился над ней, вглядываясь в своё отражение. Вроде всё, как обычно… Но почему тогда все шарахаются от него, как от зачумленного? Что с ним не так?!

Было только одно место, куда он мог пойти – родительская хижина. Там, в тишине и покое, Гас рассчитывал немного прийти в себя. Но ему этого сделать не дали. Группа односельчан обступила мальчишку; у некоторых в руках были палки. Ты должен уйти, сказали ему. Должен покинуть деревню – и больше сюда не возвращаться. Ты не принадлежишь теперь этому миру. Ты отмечен линирами – и они придут за тобой. Уходи же. Не навлекай проклятие на тех, с кем ты жил бок о бок, кто был к тебе добр. Они уже ничем не могут тебе помочь.

– Так они что-то сделали с тобой, эти духи? – недоверчиво поинтересовался Морфи. – Но что?

– Не знаю! Говорю же – я этого не видел. Зато все остальные – видели!

– И что ты… В смысле, куда пошел?

– Никуда. Спрятался неподалеку от деревни, в камышах… Сидел там и… Ну, неважно. Мне так сказали: духи меня найдут и заберут, где бы я ни был. В эту ночь, или на следующую… Понимаешь, я уже был как покойник для них. Я ходил, разговаривал, пытался о чем-то просить – а они… Словно уже похоронили меня, заранее. Вот я и ждал…

– Хреново тебе было, наверное.

Гас молча посмотрел Морфи в глаза – и тот прикусил язык.

– Так вот. Я просидел в зарослях весь день. Потом начало темнеть; и вдруг, уже в самых сумерках, гляжу – свет на реке, голоса, песню кто-то горланит! Это плоты плыли, огромные… В верховьях рубили лес, и плотогоны иногда причаливали к нашему берегу – купить свежей рыбы или тростникового эля. Нас, детвору, ещё взрослые предостерегали – мол, держитесь от них подальше: кто его знает, что за фроги… Затолкают в мешок, увезут – и продадут где-нибудь в рабство… – Гас невесело усмехнулся. – Ну, а мне уже терять нечего было. Прыгнул в реку, подплыл тихонько, вскарабкался на бревна… У них посередине каждого плота шалаш был сделан, все плотогоны там сидели – пили, болтали, играли в карты… Меня не заметили. Да и темно уже было…

            Мелкого фрогги обнаружили лишь на следующий день. Больше всего Гас боялся, что неведомое клеймо ночных духов будет столь же явственным для них, как и для односельчан. Если так – долго ли дать пинка, отправив его в воду? Места кругом дикие; кто знает – какие напасти подстерегают там, на берегу? Без вещей, почти без одежды… Что делать? Но страхи быстро улеглись. Для обитателей плота он был всего лишь забавной диковиной. Простые, грубоватые, но, в общем-то, совсем не злобные работяги выслушали его сбивчивый рассказ, почесали затылки… И накормили до отвала из общего котла. Здесь никого особо не интересовали нравы и обычаи глухой рыбацкой деревеньки; лишь бы незваный гость не оказался воришкой и пакостником. Гас, в свою очередь, старался не путаться у здоровенных парней под ногами. По вечерам он несмело приближался к большущей, постреливавшей искрами жаровне возле шалаша, с благодарностью принимал любую еду – и завороженно слушал истории, которыми обменивались плотогоны. Травить байки было давней традицией этой публики; в самом деле – чем ещё можно заняться во время долгого пути?

– Так ты и добрался до столицы?

– Какое там!  Это всё было страшно далеко от Амфитриты.  Я ещё почти год бродяжничал. Плыл, куда глаза глядят, прятался на кораблях, еду подворовывал. У меня это хорошо получалось – прятаться. Конечно, случалось и попадался, били меня... Только я уже знал – это ерунда. Ну подумаешь, поколотят или высекут! Заживет же. А вот уснуть по ночам долго не мог: страшно было. Потом привык, конечно… Такие дела.

– Не знаю даже, что сказать! – откликнулся Морфи. – От кого бы другого такое услышал – подумал бы, заливает! Но смотри: ты уже вон в скольких передрягах побывал – а всё молодцом. Выходит, ты везунчик, а?

– Ну… Может, и так, – тут Гас впервые за долгое время улыбнулся.

 

***

Мистер Икс вдруг расхохотался. Слэп вздрогнул и недоуменно покосился на брата.

– До меня только сейчас дошло…Они же нас надули, – пояснил Икс, отсмеявшись. – Точнее, не они, а он… Я так думаю.

– Кто это «он»?

– Да тот парень, которого фроги Бледного видели на пиассе, кто ж ещё. Бледнокожий. Бьюсь об заклад, это он всё придумал и организовал. Он – мозг этого дела, а семейка ублюдков из Весёлых Топей – просто мускулы. Смотри, всё просто. Река после дождей поднялась, так? Готов поспорить, они не пошли по главному руслу. Свернули в один из рукавов и обогнули станцию; а сейчас, наверняка, под всеми парусами идут вниз по течению. Мы напрасно тут просиживаем штаны.

Слэп энергично выругался.

– Так чего мы ждем?! Заводи скорее мотор!

Икс покачал головой.

– Слишком поздно. Думаю, они давно уже покинули пределы динамического поля; сейчас пускаться в погоню – только терять время. Мы поступим умнее. Когда ближайший рейс на Коссугу?

– Откуда же я знаю?

– Сходи проверь. И возьми нам билеты. Можно с пересадкой – всё равно мы опередим их на несколько суток.

– Я что-то потерял нить твоих рассуждений.

– Профессиональные тонкости. Ты привык следовать за клиентом, как и положено бодигарду. А я… Я же охотник. Предпочитаю подстерегать добычу там, где она должна оказаться; дальше – дело техники. На этот раз, правда, они оставили нас в дураках… Моя вина, признаю. Тупая шпана поперла бы напролом – на таком расстоянии от столицы они наверняка расслабились бы и чувствовали себя в безопасности. Но вот их главарь – дело другое… Князья преисподней, мне становится всё интереснее! Ты же в курсе, я своего рода артист. Люблю непростые задачи. И кажется, у нас появился достойный соперник.

– Знать бы ещё, кто он такой…

– Узнаем, – уверенно бросил Икс. – Кроме как в Коссугу, идти им больше некуда. Это ближайший крупный город. Наверняка решили попытать счастья там – сбыть с рук девчонку…

– Мы ведь даже не в курсе, что в ней такого ценного.

– Ага. Зато они, готов поспорить, в курсе... Отребья хватает везде, Слэппи; но им нужно отребье с деньгами, понимаешь?

– Кажется, да. Они рассчитывают найти покупателя…

– В точку. И такие фроги, конечно, найдутся. Это будем мы, – тут мистер Икс слегка улыбнулся и уточнил: – Это если не удастся перехватить их в порту, тёпленькими. План «А» и план «Бэ», брат. А теперь давай за билетами.

 

***

…Уже поднимаясь вслед за мистером Икс на борт воздушного корабля, Слэп вдруг ощутил прикосновение чужого внимания – слабое, словно пришедшее издалека, но неприятное, вязкое. Он даже поморщился. Чтобы избавиться от такого и уйти в невидимость, надо было дождаться, когда наблюдателя хоть на мгновение что-нибудь отвлечет. Куда проще сделать несколько шагов по трапу и скрыться из вида. Спустя минуту взревели воздушные винты – и Слэп, откинувшись на сиденье, выкинул произошедшее из головы.

Маринад  захлопнул крышку театрального бинокля. В сложенном виде тот напоминал портсигар – плоская латунная коробочка, обтянутая кожей. Спрятав его во внутренний карман пелерины, телохранитель Бледного щелкнул пальцами. Один из громил тотчас оторвался от стойки бара: проблем с субординацией в этой команде не существовало.

– Корабль видишь? Узнай, куда летит, – бросил Маринад.

[napalm]

Глава 8. Южное гостеприимство

 

Пока что всё складывалось на редкость неплохо – учитывая все обстоятельства. Несколько часов сна принесли отдых уставшему телу и вернули ясность мыслям. Мускулы уже не отзывались ноющей болью на каждое движение – хотя пинки, полученные при близком знакомстве с фрогами речной мафии, всё ещё чувствовались. Ладно, не привыкать. Профессия частного детектива предполагает такие вещи. Я давно смирился с тем фактом, что сидеть днями напролёт в уютном кафе, решая интеллектуальные головоломки, мне, скорее всего, не светит. Куда чаще приходится шляться по сомнительным местам и иметь дело с тёмными личностями. А тому, кто суёт свой нос в чужие дела, частенько достаётся от недовольных этим фактом сограждан…

Подкрепившись стряпнёй Олури, я расстелил на столе карту и подозвал Папу Ориджабу.

– Смотри, партнер. До Коссуги дней шесть или семь пути. Если наши ночные гости уже вернулись к своим подельникам, то наверняка отправили туда весточку. Боюсь, нам готовят тёплую встречу.

Папа застонал.

– Князья преисподней, ну сколько можно! Почему все эти уроды не оставят нас в покое!

– Работа у них такая. Слушай дальше. Они разыскивают именно этот пиасс: одномачтовый, с палубной надстройкой. Если корабль будет другим, мафиози просто не обратят на него внимания.

Глава разбойной семейки задумался.

– Хочешь сказать, если мы бросим эту лоханку и уведём другую, то…

Мысли у парней из Весёлых Топей работают только в одном направлении, вновь убедился я.

– …Ситуация повторится, и не факт, что вам повезёт снова. Нет. Я предлагаю нечто другое. Скажи-ка, только честно: сколько у нас сейчас наличности?

Он замялся.

– Ну же, партнер! Мы собрались сорвать жирный куш – хочешь не хочешь, придется вложиться…

– У нас было семь трито пять кристи. Плюс твои двадцать с мелочью…

– М-да, не густо. Ладно, будем надеяться, хватит. Нам потребуется парочка плотницких топоров, пила, клещи, коловорот, молотки, нож-скобель… Хотя без скобеля можно обойтись, лучше мачете. Доски в трюме есть… И, конечно, побольше гвоздей. Да, ещё парусина, парусное шило и дратва. И бухта пенькового каната – наших запасов может не хватить… Так, вроде всё пока. Наверняка что-то забыл, но это дело поправимое.

Он молча таращился на меня.

– Ты что, задумал переделать корабль? – изумился Гас: оказывается, мальчишка внимательно слушал наш разговор.

– Соображаешь. Это не так сложно, как кажется. Уберем надстройку, поставим вторую мачту, может, изменим немного профиль – нарастим нос и корму… Или, наоборот, снимем лишку. И всё, дело сделано!

– А как же… Видно же будет, что всё новое…

– Покрасим… О! Краска! Лучше всего черная, как сейчас – тогда не придется перекрашивать весь корпус.

– Ну, ты нагородил! Да тут работы… Даже не знаю, на сколько! – охнул Ориджаба-старший.

– Максимум на пару дней. Послушай, это хороший план. Кое-что можно сделать прямо на ходу – снести верхнюю каюту, скажем.

– Такие расходы… Ты нас по миру пустишь…

– Не преувеличивай. Главное, собьем с толку погоню. Мёртвым деньги ни к чему, а?

Он поворчал ещё немного, но в конце концов согласился. Зато, как и следовало ожидать, против затеи восстал Роффл. Он, похоже, готов был встретить в штыки любое начинание, если оно исходило от меня. Папе Ориджабе даже пришлось прикрикнуть, чтобы угомонить строптивого юнца.

Часть инструментов, краску и парусину удалось закупить в ближайшей деревне – на реке с оживленным судоходством есть постоянный спрос на такие товары. Меня особенно порадовал тот факт, что полотно оказалось крашеным в красновато-бурый цвет. Стоит заменить им наш светло-серый парус, и пиасс сразу станет выглядеть иначе. Морфи, Гас и Пиксин, получив добро, с таким энтузиазмом принялись крушить палубную надстройку, что пришлось умерить их пыл.

– Нам может потребоваться этот материал. Так что разбирайте аккуратно и складывайте целые доски на корме.

Себе я наметил наиболее сложное дело. Ближе к вечеру, оставив руль на попечение мальчишек, я прорубил в палубе дыру под фок-мачту и, спустившись вниз, принялся сооружать крепление. Весь фокус был в том, чтобы не пробить ненароком днище. Конструкция в результате получилась странная и громоздкая – однако я был убежден, что она выдержит вес.

– Слышь, Ловкач! Где ты всему этому научился?! – полюбопытствовал Морфи за ужином.

– Много путешествовал последние пару лет. И редко задерживался на одном месте. Так что с корабельным делом познакомился плотно… Ты ешь, ешь. У нас ещё куча дел сегодня.

Мы были заняты до глубокой ночи: строгали, пилили, при свете фонаря размечали угольком и кроили парусину. Татти и Олури искололи все пальцы кривыми парусными иглами, протыкая плотную, неподатливую ткань. Красотка ныла и норовила увильнуть от дела; её сестра работала, закусив губу, с мрачным упорством. Я нагрузил делами всех, включая Папу Ориджабу. Наконец, глава семейства взмолился о пощаде.

– Ты какой-то двужильный, Ловкач! Хватит вкалывать, а? Я тут с ног валюсь! К чему такая спешка?

– Хочу, чтобы пиасс изменил облик к завтрашнему утру.  И чтобы никто не видел, как мы это делаем.

– Сил уже нет совсем! Всё равно до завтра не успеть. Ты возись, если хочешь, а я в койку… – и он заковылял вниз.

Роффл с грохотом швырнул на палубу топор и последовал за Папой.

– Ладно. Спать, так спать. Давайте на боковую, – я отложил пилу. Пожалуй, и в самом деле пора отдохнуть. Как мало иногда нужно для счастья – крыша над головой и несколько часов безмятежного сна… Почувствовав чей-то взгляд, я обернулся.

Элин сидела на границе светового круга, отбрасываемого фонарем, и, склонив голову на бок, внимательно смотрела на меня.

– Поговорим? – вполголоса предложил я. Она не ответила. Я выждал немного, прислушиваясь к возне под палубой. Наконец, всё стихло.  Я прикрутил фитиль – так, что остался еле видный, мерцающий огонёк, и отнес фонарь на корму.

– Здесь нас не подслушают. Скажи, сколько тебе лет? – я не был уверен, что она ответит.

– Больше, чем кажется… – тоненький хрипловатый голос прозвучал совсем тихо, словно дуновение ночного ветерка.

– Об этом я и сам догадался. Наверное, ты от души повеселилась, когда я пытался привлечь твоё внимание этим дурацким волчком… Чувствую себя идиотом.

– Зря. Хотя это действительно было забавно.

– Да уж… На самом деле ты взрослая, верно? И ты не одна такая. Хочешь найти своих?

В ответ раздался чуть слышный смешок.

– Кто такие свои?

– Тебе лучше знать.

– А для тебя?

– Уж точно не Ориджаба. Послушай, мне ничего от тебя не надо, веришь?

Последовала долгая пауза.

– Тогда почему ты здесь?

– Стечение обстоятельств. Я должен выполнить последнюю волю друга. А чего хочешь ты?

Снова пауза.

– Многого.

Очень информативно…

– Например? Я ведь мог бы тебе помочь… Наверное. Во всяком случае, убраться подальше от этой горе-семейки с их проблемами – вполне.

– Зачем тебе это?

– Да так… Не люблю, когда кого-то похищают. Послушай, хочу предложить тебе сделку. Через семь или восемь дней мы доберемся до Коссуги. Там я покину корабль. Есть только одна маленькая проблема: вся моя наличность в распоряжении у этих прохиндеев. Думаю, тебе не составит труда вернуть несколько трито их законному владельцу… С твоими-то талантами.

– А что взамен?

– Помогу тебе добраться до господина Хойзе… Если он действительно существует. Или в любое другое место.

– Он существует.

– Как скажешь… Маленькие девочки редко путешествуют одни. Со мной тебе будет безопаснее.

– Ловкач – это одна маска... Для них. Сейчас – другая. Для меня. Сколько их у тебя?

– Не так много, как кажется. И я говорю тебе правду.

Но не всю, добавил я про себя. Разумная осторожность – ведь та, что сидела предо мной в обличье ребенка, отправила за борт одного матерого головореза и покалечила второго. Кто знает, что у неё на уме? Я отвел взгляд – на секунду, не больше. Элин исчезла. Я осмотрелся по сторонам. Никого. Более убедительной демонстрации талантов трудно придумать… Так это – ответ «нет»?

– Время поразмыслить есть, – произнес я в пустоту. – Хочешь попробовать сама – мешать не стану. Но если всё же надумаешь – дай знать заранее.  

 

***

Двух дней, конечно, оказалось недостаточно; но на третий, ближе к вечеру, я удовлетворенно окинул взором дело наших рук. Борта пиасса сделались выше, палубная надстройка исчезла – на её месте выросла новенькая мачта, а нос украсил длинный бушприт. Большую часть юта закрывал брезентовый навес, закрепленный на дуговом каркасе. С палубы все эти переделки выглядели немного странно – но нам был важен исключительно внешний вид. Красно-коричневые паруса довершали картину. На фок был поставлен обыкновенный стаксель: управлять в одиночку двумя веерными парусами невозможно. Даже сейчас мне то и дело приходилось прибегать к помощи мальчишек – благо, Гас и Морфи с охотой брались за дело. Парни раздобыли себе широкополые соломенные шляпы – такие головные уборы традиционно в ходу у речников, поскольку прекрасно защищают от солнца. В нашем случае они ещё и прятали от случайных глаз физиономии юных киднепперов. При виде встречных кораблей и лодок я спускался вниз, а у руля вставал Папа Ориджаба. Повязка на глазу преобразила мелкого жулика в импозантного старого пирата.

Скорость судна заметно возросла. Теперь не было нужды плыть по ночам, рискуя нарваться в темноте на мель: как только солнце скрывалось за горизонтом, мы бросали якорь и становились на ночлег. Дни летели незаметно. Я ждал решения Элин, но она медлила с ответом. Что ж, её право. Несомненно, она могла бы пролить свет на многое, но главное я уже знал: невидимки существуют. Выходит, старый генерал Звездуа не сошел с ума и не стал жертвой интриг своей родни. Когда я доберусь до урочища Срубленный Лес, нам о многом надо будет поговорить…

– Если ветер не изменится, то завтра в это же время мы должны увидеть огни Коссуги, – заявил я в один из вечеров, сверившись с картой. – Что будем делать дальше, компаньоны?

– Всё по плану, – откликнулся Папа. – Найдём укромный уголок, причалим, разнюхаем, что да как…

– Не забывай, нас разыскивают парни из речной мафии. Будет лучше, если расспросами займусь я – у меня есть опыт в подобного рода делах.

– Ну, раз ты так говоришь...

Что-то в его тоне мне не понравилось.

– Если всё ещё не доверяешь – пошли со мной, что за проблемы?

– Дельная мысль. Только без обид, партнер: сам понимаешь, должны быть какие-то гарантии…

***

Морфи проснулся от того, что кто-то легонько тряс его за плечо.

– Эй, брат, вставай! – прошептал в темноте Гас.

– Что, пора?

– Ага. Давай, поднимайся...

Папа Ориджаба ждал их на палубе. Разговаривать было не о чем: они всё уже обсудили заранее, два дня назад. Стараясь не шуметь, Гас, Морфи и Роффл подняли стаксель и развернули веерный парус. Папа встал у руля. Повинуясь дуновениям ночного бриза, пиасс тронулся с места. Конечно, управлять кораблем так же ловко, как бледнокожий, они не могли; и тем не менее Морфи чувствовал радость и азарт – ведь они впервые делали это сами, без подсказок, и у них получалось! Татти и Олури внизу собрали вещи. Груза получилось ещё больше, чем в прошлый раз – правда, теперь было время как следует всё запаковать и увязать.

Ближе к утру по обоим берегам появились огоньки. Их становилось всё больше: Коссуга была крупным городом, лишь немногим уступая Амфитрите. Судоходство, невзирая на глухой ночной час, не прекращалось: отражения бортовых фонарей играли в тёмной воде, рассыпаясь на тысячи искорок. Ветер доносил множество запахов – вонь креозота, речной тины и подгнившей рыбы причудливо переплеталась с дурманяще-сладкими ароматами неизвестных цветов.

Они обогнули караван судов, шедших навстречу – и оказались в обширном заливе. Повсюду, куда ни кинь взгляд, сияло море огней. Папа Ориджаба направил пиасс к берегу. На физиономии его играла довольная ухмылка.

– Роф, ступай вниз и помоги сёстрам. Несите сюда девчонку, только тихо. Гас, подготовь сходни. Морфи, сынок, возьми арбалет и сядь вон там…

Этого момента Морфи боялся больше всего. Если Ловкач сейчас проснется и выберется на палубу, придется стрелять… Ну почему снова он?! Нет бы поручить это Роффлу – старший «братец» с самого начала косо поглядывал на их компаньона…  

Семейство собралось наверху. Люк, ведущий под палубу, закрыли; Гас достал заранее припасенный клин и протянул Папе. Старший Ориджаба ловко вогнал его в железные проушины. Дело было сделано. В этот момент Элин, бывшая на руках у Роффла, бешено завертелась, стараясь выпутаться из одеяла.

– Тихо ты! – рыкнул тот и отвесил ей подзатыльник. – Не шуми!

– Спокойно, детка, спокойно… Ты в безопасности, – торопливо бросил Папа. – Идёмте, идёмте скорее…

Они торопливо спустились по сходням и двинулись прочь от корабля. Припортовые кварталы, с их не затихающей ни на мгновение жизнью, вскоре остались позади. В этот предутренний час на улицах было пустынно. Бледными пятнами мерцали фонари. Туманная дымка неподвижно висела над землёй; узкие боковые аллеи под сенью густой листвы казались тоннелями – там царила густая тьма. Морфи настороженно поглядывал по сторонам.

– Куда мы идём, Папа?

– Я пока и сам толком не понимаю, – признался Ориджаба-старший. – Но для начала стоит убраться подальше от порта. Потом подыщем нам жильё – что-нибудь недорогое, в укромном местечке.

– Как думаешь, Ловкач будет нас искать?

– А пусть хоть обыщется, – усмехнулся Папа. – Это большой город, сынок. Затеряться здесь – раз плюнуть.

– Не нравится мне всё это… – пробормотал Гас.

– Ну, ну, чего это вы приуныли? Берите пример с меня, дети мои. Выше нос! Наши дела наконец-то налаживаются. Мы при деньгах, да и погоня безнадежно отстала. А когда вернем господину Хойзе его любимую дочурку, всё станет просто волшебно – это я вам обещаю…

***

В каюте стояла необычная, ватная тишина. Ещё не успев открыть глаза, я понял: что-то случилось. В теперешнем положении это, скорее всего, означало – ничего хорошего.  Но раз я всё ещё жив…

Я выбрался из крохотной каюты, окинул взглядом камбуз – и усмехнулся. Всё стало ясно: следы поспешных сборов были красноречивы. Ориджаба провернули со мной тот самый фокус, что я надеялся провернуть с ними. Хорошо хоть, горло во сне не перерезали – и на том спасибо…

Элин, похоже, сделала свой выбор. Глупо, конечно – но я вполне её понимал. Незадачливые киднепперы всё же были фрогами, а я – нет. Условности порой значат больше обыкновенного здравого смысла. Я не сомневался, что она в любой момент может покинуть разбойную семейку – а значит, находится с ними по своей воле. Что ж, одной заботой меньше. Правда, я так и не получил своих денег, не считая той мелочи, что завалялась в карманах после покупки инструментов и деталей такелажа. Этого хватит на три-четыре дня – а потом придется каким-то образом раздобыть наличность… Я снова огляделся, на этот раз – более внимательно.

Ориджаба, конечно, прихватили с собой всё мало-мальски ценное. Осталось некоторое количество солонины в бочке, нехитрый матросский скарб, содержимое трюма – и, собственно, сам корабль. Будучи законопослушным гражданином Королевства, я не мог распоряжаться чужой собственностью. В общем-то, мне стоило бы как можно скорее покинуть пиасс: заинтересуйся им любой представитель власти, и объяснить ситуацию будет ох как непросто… Я собрал немного провизии и упаковал в вещмешок. Кроме еды, там был купленный в Амфитрите костюм и главное моё сокровище – карта. Негусто; но мне порой приходилось довольствоваться и меньшим.

Я попытался выбраться на палубу – и столкнулся с новым сюрпризом: люк оказался заперт. Я надавил плечом; потом, согнувшись в три погибели, попытался выжать его спиной. Безрезультатно. Ругая на чем свет стоит изобретательных жуликов, я вновь спустился на камбуз. Нужно было что-то тяжелое, что-то… Ага, этот табурет сойдет – о череп мафиози он не сломался, выходит, сработан крепко. Или я выбью люк, или разнесу его в щепы, и плевать на шум. Стиснув зубы, я принялся проламывать себе путь к свободе. Это оказалось труднее, чем я думал. Спина вскоре сделалась мокрой от пота, мелкие щепки застревали в волосах – но я не сдавался. Внезапно он поддался – так неожиданно, что я едва не вывихнул запястье. По глазам резанул яркий утренний свет.

– Провалиться мне в преисподнюю! – послышался чей-то голос. – Бледнокожий!

Вот оно что. Мне помогли – причем те, кого я вовсе не рад был видеть. На палубе толпились фроги в форменных мундирах полиции, с любопытством меня разглядывая.

– Ты кто такой? – неприветливо поинтересовался один из них. – Как звать? Что тут вообще происходит?

…В некоторых ситуациях надо соображать быстро. Я не мог назвать им своё настоящее имя – Эдуар Монтескрипт был слишком известной личностью; да и нынешнее положение объяснить будет трудновато. Но кого они видят сейчас? Чужака, бледнокожего, существо иного биологического вида… Иностранца!           

– Messieurs, vous n'imaginez pas comme je suis content de vous voir![1] – заявил я, слегка покривив при этом душой.

– Э-э… Что?

– Parlez-vous français?[2]

– Вот же скотство! – тяжело вздохнул полицейский. – Только иммигрантов нам тут не хватало… Слушай сюда. Зовут? Тебя? Как?

Судя по всему, парень искренне считал, что я обязан его понимать, если он будет  громко и отчетливо проговаривать каждое слово.

– Je vais encore faire semblant de ne pas comprendre toi![3] – радостно сообщил я ему. Произношение наверняка хромало – французским мне не приходилось пользоваться вот уже много лет, с тех давних времен, что я учился в Метрополии. К счастью, сейчас это не имело ни малейшего значения.

– Похоже, разбираться придется в участке… – подвел он итог нашей беседе и жестами показал – вылезай.

Прихватив вещмешок, я выбрался на палубу и осмотрелся. Как я и предполагал, Ориджаба причалили в дальнем уголке порта, подальше от крупных торговых терминалов. Идея, в общем-то, здравая – вот только полиция Коссуги была прекрасно осведомлена о таких укромных, излюбленных контрабандистами местечках, и наверняка периодически устраивала проверки. На берегу уже собралась кучка местных бездельников: их внимание привлек шум, когда я выламывал люк.

Ну что ж. Сейчас меня отведут в участок и запрут в общую камеру – до выяснения обстоятельств. Спустя пару часов явится кто-нибудь рангом повыше и учинит допрос; и тут уже не отделаться несколькими фразами на одном из языков Метрополии. Жернова закона вращаются медленно, но неумолимо: рано или поздно мне придется заговорить. Молчание – не выход: они просто найдут повод держать меня за решеткой подольше. Да и пиасс проверят. Кому-нибудь наверняка бросятся в глаза переделки; а когда они разберутся, что корабль числится в угоне – у них будут все основания завести уголовное дело…

            Все эти мысли вихрем пронеслись в голове за те краткие мгновения, что мы шли по палубе. К счастью, местная полиция была экипирована несколько хуже столичной – по крайней мере, наручников у них не имелось. Один из констеблей придерживал меня за правый локоть, двое других подпирали слева и сзади, и ещё один шел впереди. Весьма профессионально – вот только по узким сходням можно было пройти лишь поодиночке…

            Решение созрело мгновенно. Едва ступив на шаткие доски, я легонько тюкнул носком ботинка под колено идущего впереди, подловив его на полушаге. Не ожидавший такого подлого приёмчика полицейский изумленно охнул и замахал руками, пытаясь удержать равновесие – а я, поймав его запястье, чуть подправил траекторию падения. С шумом и брызгами служитель закона погрузился в воду. Идущий сзади вцепился в моё плечо – и тут же согнулся пополам, словив удар локтем под дых. В два прыжка преодолев расстояние до причала, я кинулся наутёк.

– Стоять! Держи его! – завопили констебли. Случайные зрители радостно заулюлюкали: фроги вообще охочи до зрелищ, а увидеть погоню доводится не каждый день! Что характерно, никто не попытался меня остановить: полицию в таких местах традиционно недолюбливают. 

            В этот рывок я вложил все силы, моля судьбу о том, чтобы ноги не занесли меня ненароком в тупик. Мешок нещадно лупил по спине; я весь взмок – несмотря на утренний час, было уже довольно жарко. Полиция вскоре отстала. Миновав несколько кварталов, я заставил себя перейти на шаг: бегущий всегда вызывает повышенное внимание. За очередным поворотом открылась широкая улица. Неподалеку от перекрестка скучал молодой фрог: устроившись в расслабленной позе в тени лёгкой, с матерчатым верхом повозки, он меланхолично жевал травинку. Это была удача! При виде меня рикша слегка оживился.

– Куда едем, миста?

– В центр. Мне нужен какой-нибудь приличный отель, – отозвался я, пытаясь дышать ровно.

– Насколько приличный?

– Начни с самого лучшего, и не ошибёшься. Он бросил на меня заинтересованный взгляд. Должно быть, бородатые оборванцы редко интересуются фешенебельными гостиницами.

– Два кристи, один в задаток.

– Идёт. И ещё один сверху, если поторопишься. 

– Садитесь, – заулыбался рикша. – Сделаем!

            Разумеется, я не собирался тратить последние деньги на дорогущий номер. Всего лишь предосторожность – если парня допросит полиция, у них будет замечательный ложный след, а у меня, соответственно – немного форы. Я не собирался надолго задерживаться в Коссуге. Ровно настолько, чтобы найти семейку Ориджаба и установить за ними слежку.

             Дело Тотолле Звездуа и судьба «малышки» Элин были сплетены воедино – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом. Сумасшедший случай свел меня с одной из таинственных невидимок, оккупировавших генеральский замок – я почти не сомневался в этом. Кто же они? Секта, владеющая таинственными умениями? Или – семья, клан, обладающий врожденными способностями? Скорее всего, второе. Тотолле Звездуа описывал их как мерзкого вида карликов, а Элин выглядела, скорее, ребенком – но это можно списать на разное восприятие… Или – на проницательность старика. В конце концов, ни Папа, ни его семейка ни о чём не догадались, да и я увидел в Элин взрослую далеко не сразу. Как бы там ни было, упускать её из виду было бы непростительной ошибкой. Вдобавок, я сильно подозревал, что конечный пункт путешествия у нас один и тот же – а значит, найти их не будет большой проблемой…

– А вы тяжелый, миста! С виду-то и не скажешь… Я словно троих фрогов везу! – отвлек меня от раздумий рикша. – Надо бы доплатить маленько…

– С чего вдруг? Цена названа, задаток получен. Если ты такой худосочный, что не можешь управиться с тележкой, ищи другую работу! – холодно отозвался я. Не люблю попрошаек и нытиков.

Он пробежал ещё несколько кварталов – и перешел на шаг.

– Эй, парень, да что с тобой? – может, он болен? – Мы, вроде, договаривались, что ты поторопишься!

Рикша остановился.

– Со мной-то всё в порядке, миста, а вот с вами что-то не то. Не поеду я дальше, как хотите. Всё, хватит!

С такими штучками мне уже приходилось сталкиваться. Приёмчик подлый, но действенный: если вы и в самом деле куда-то торопитесь, порой легче переплатить мелкому негодяю, чем безуспешно взывать к его совести. Такие типы очень хорошо чуют, с кем можно провернуть подобный трюк, а с кем нет. Устраивать скандал посреди оживленной улицы было не в моих интересах, но и швыряться деньгами я не собирался – сейчас на счету была каждая монета.

– Дело твоё, паренек! – я спрыгнул с повозки и зашагал прочь. – Нет услуги – нет оплаты, всё просто.

– Эй, миста! Вы, видать, многовато грехов накопили! – крикнул он мне в спину. – Прям к земле тянут!

– Вот засранец! – пробормотал я, оборачиваясь и показывая наглому юнцу кулак. Прохожие бросали на нас любопытные взгляды.

Солнце припекало уже ощутимо. К счастью, жители Коссуги полностью разделяли моё представление о комфорте: в городе было полно тенистых аллей и скверов – за время короткой поездки я успел в этом убедиться. Раса амфибий по возможности избегала жгучих лучей, предпочитая благословенную прохладу. Найдя уютную скамейку в раскинувшемся неподалеку маленьком парке, я решил немного отдохнуть и собраться с мыслями – но не успел ни того, ни другого. Стоило только присесть, как возникшая из ниоткуда тяжелая рука опустилась мне на плечо, и знакомый насмешливый голос произнес:

– Провалиться мне в преисподнюю! Эдуар Монтескрипт, собственной персоной! Позволь-ка полюбопытствовать, каким это ветром тебя сюда занесло? 

 

---

[1] Господа, вы не представляете, как я рад вас видеть! (франц.)

[2] Вы говорите по французски? (франц.)

[3] Я буду делать вид, что не понимаю вас! (франц.)

[napalm]

Глава 9. Контора Тука

 

Джемайя Тук щелкнул серебряной крышечкой зажигалки и закурил сигарету. Пристрастие к табаку не слишком часто встречается среди фрогов: культура амфибий исторически вмещала великое множество разнообразных стимуляторов – и законных, и не очень. Порок бледнокожих был чем-то вроде очередного модного поветрия: точно так же пару лет назад у местных щеголей был популярен привезенный из Метрополии кофе. Но Джемайя искренне пристрастился к вдыханию ароматного дыма. Лучшие сигареты продавались, конечно, в столице – и ему стоило немалых трудов наладить канал бесперебойной, а главное, быстрой поставки: во влажном климате Пацифиды лишний день перевозки порой оборачивался безвозвратно загубленной партией первоклассного курева… Но для ловкого и предприимчивого парня нет ничего невозможного.

«Нет ничего невозможного, Дже. Главное – правильно приложить усилия» – говаривал его двоюродный дядюшка. Именно он отговорил молодого Джемайю от карьеры плетельщика корзин – ремесла, которым промышляли несчетные поколения Туков. Дядя Хепп… Да, вот кто по-настоящему понимал жизнь! «Из двух занятий – мастерить что-нибудь или чем-нибудь торговать, всегда выбирай второе. То, что получаешь в первом случае – это крохи, малыш. Капли. Даже если сейчас тебе кажется, что это не так… Ты тратишь слишком много сил и времени. Настоящие деньги делаются легко. Тут нужен ум, да; нужна ловкость – как раз то, чего напрочь лишены твои досточтимые родители. Коммерция – это нечто совершенно иное; вопрос восприятия, если хочешь… – тут дядюшка неопределенно помавал рукой в воздухе. – Потоки, Дже. Ручейки, речушки, полноводные реки. И тебе требуется приложить несравненно меньше труда – говоря образно, всего лишь запустить туда ладошку и отклонить себе струйку звонких блестящих кругляшей. А для начала стоило бы оторвать взгляд от прутьев и немного пошевелить мозгами. Твои родители этого не понимают, но ты… Джемайя, мальчик мой, ты определенно достоин большего!»

Дядюшкины речи не канули в болото. Покинув родительский дом, Джемайя Тук избрал стезю коммерсанта, причем весьма своеобразного. Он начал торговать информацией. О, Её Величество Информация! Какой роскошный, шикарный, первоклассный товар порой представляла собой она! Скромная конторская папка, пачка фотографий, а иногда и просто несколько фраз могли стоить целое состояние – если знать, где и кому, а главное – как их предложить… Скоропортящийся, опасный – но зато такой компактный товар! Разумеется, в столь мутной водичке встречается порой и очень зубастая рыба. Джемайе до сих пор удавалось сочетать осторожность и риск именно в той пропорции, что позволяет иметь свой кусок пирога, не оставляя на шкуре шрамов. Главным правилом бизнеса было – не предлагать услуги полицейским. Это лишало его значительной части рынка, но вызывало безусловное доверие другой, весьма щепетильной в некоторых отношениях, категории покупателей. Контора и её единоличный владелец до сих пор оставалась вне зоны внимания стражей порядка – а это, как мог неоднократно убедиться Тук, дорогого стоит.

Рабочий день начался с визита однорукого портового нищего по кличке Сопля. Лицезреть такого парня само по себе – удовольствие сомнительное; но Тук напрягся ещё больше, когда заскорузлая от грязи клешня потянулась к его лицу.

– Э! Э! Ты чего?!

– Малява, – ухмыльнулся Сопля; на раскрытой ладони лежала свёрнутая в несколько раз записка.

Брезгливо поморщившись, Джемайя потянулся к бумажке, но Сопля ловко согнул

безымянный палец, удерживая послание. Тук сунул ему мелкую монетку и замахал руками: нищий распространял вокруг себя такие ароматы, что находиться в его обществе хотелось как можно меньше.

«Здорово, пройдоха, – гласила записка. – Мы тут кой-кого ищем, пробей и ты по своим каналам. Одноглазый толстяк за полтинник, и с ним семейство. Две девки и трое парней, один постарше, двое помоложе. Ещё с ними за компанию бледнокожий гад. Если объявятся в Коссуге, свистни – за нами не заржавеет. Только сразу, понял?» Вместо подписи был нарисован замысловатый значок, похожий на корабль под парусом. Джемайя Тук тихонько вздохнул. Речная мафия редко удостаивала контору своими заказами; но несколько раз уже приходилось иметь с ними дело. Хага и его парни платили щедро. Проблема была в том, что они не принимали отказов. Одноглазый старикан и семейство? Маловато информации! Бледнокожий? Это уже лучше, особенно, если вся компашка держится вместе… А если нет? Правда, в записке никто не требовал приступить к поискам немедленно; там сказано – «если появятся», а не «когда»… Вот только примут ли этот нюанс во внимание сами отправители?    

Тихонько звякнул подвешенный у входа медный колокольчик: в контору зашел посетитель. Очнувшись от дум, Джемайя бросил на него быстрый взгляд.

Клиенты бывают разные, особенно в таком бизнесе. И лучше всего, если главное  ты поймёшь про него сразу, ещё до того, как прозвучит первое слово. Джемайя поднаторел в этом тонком искусстве, всецело доверяясь своей интуиции. Ему требовалась лишь пара мгновений: получить впечатление и сформулировать его, переведя на язык разума. Рука об руку с этим невзрачным, кислолицым типом в мятом плаще шагали Большие Деньги; но вот за спиной Денег маячили Крупные Неприятности. Именно так, и то, и другое с большой буквы, подумал Джемайя. И они запросто могут стать моими… Но и куш изрядный. А стало быть – осторожность и ещё раз осторожность…

– Господин Тук?

– Он самый. С кем имею разговаривать? – Джемайя чуть коверкал каждую фразу – так, как это было принято среди «деловых парней» Коссуги. Такой жаргон мог сказать знающему фрогу многое; например – о сопричастности собеседника к уголовному миру. Но кислолицый не принял игры.   

– Просто клиент, господин Тук. Моё имя всё равно ничего тебе не скажет. Мне надо кое-кого найти в этом городишке; и мне посоветовали обратиться к тебе. Говорят, ты дока в такого рода делах.

– Правда? А от кого вы имели слышать столь лестную рекомендацию? – поинтересовался Джемайя.

– От некоего Проныры Зю, – краешком рта усмехнулся кислолицый.

Имя мелкого жулика было знакомо Туку. Один из источников информации – далеко не самый ценный, но всё же.  Вращается в околокриминальных кругах, проворачивает сомнительные делишки… Так-так; кое-что встало на свои места. Деловой, но не из местных. Залетный жук… Джемайя и кивнул, давая понять, что принимает ответ.   

– Ребята, которых я ищу – приезжие, – продолжил посетитель. – Семейка фрогов во главе с одноглазым папашей, и бледнокожий проныра-иммигрант. Мне нужны они все, или любой из них, неважно – главное, поскорее. Скажи, сколько это будет стоить.

Джемайя Тук прекрасно владел мимикой. Он не позволил себе ни открытого рта, ни выпученных глаз – а лёгкую паузу посетитель если и заметил, то наверняка отнес за счет раздумий по поводу гонорара.

– С надбавкой за срочность… – Джемайя Тук сумму, которая заставила бы задохнуться от возмущения многих его клиентов. На лице посетителя не дрогнул ни один мускул. Ага, – сделал себе ещё одну зарубочку в памяти Тук. Парень явно не привык мелочиться…

– Но сделайте мне больше, чем пара слов. Расскажите за каждого, когда и зачем прибыли в Коссугу, ну, и так далее... Чем больше информации – тем лучше!

Кислолицый начал говорить. Короткие, сжатые, предельно точные характеристики слетали с его губ. Да, первое впечатление оказалось верным: серьёзный фрог. Привычка к большим деньгам, не упускает даже мелочи, наводку на контору получил от Проныры, известного своими связями… С таким лучше не ссориться! С речниками, впрочем, тоже… Но кто сказал, что одну и ту же информацию нельзя продать дважды?

– Что ж, мистер… Мистер Клиент. Если эти ребята в городе, вы поимеете удовольствие их увидеть, – Тук решил держать марку. – И кстати, за удовольствие: неплохо бы пару-тройку трито на текущие расходы…

– А если нет – я желаю знать, в какую сторону они отправились, – посетитель брякнул монетами о конторку и шагнул к двери.

– Заметано.  Как мне с вами связаться?

– Я загляну к тебе снова, вечерком, часов в девять. Сегодня и завтра. Надеюсь, этого будет достаточно. На третий раз я, как правило, становлюсь весьма неприятным, – через плечо бросил кислолицый.

– Но…

– А ты постарайся, – равнодушный голос просквозил Джемайю Тука внезапным холодком. – Знаешь, просто удивительно, на что бывает способен фрог, если по-настоящему захочет. Я верю в твои способности.

Звякнул колокольчик, и продавец информации остался в одиночестве. Значит, вот как. Угроза. Кнут и пряник. Ну что ж, бывало и такое. А ведь визит этого кисломордого – сам по себе информация. Может, речников заинтересует появление конкурента? Это надо хорошенько обдумать; ну, а пока…

Тук приотворил дверь на улицу и тихонько свистнул. Из густой тени ближайшей подворотни высунулась любопытная мордочка. Джемайя поманил пальцем. Мелкий фрогги, в одной лишь набедренной повязке, шустро взбил пыль босыми ногами и застыл в ожидании. Тук порылся в карманах, собирая мелочь.

– Подымай-ка гвардию, приятель. Всех, кого сможешь найти, до единого. Чтобы через полчаса были здесь.

– Крупное дело, босс? – деловито шмыгнул носом бродяжка.

– Озолотитесь, чтоб я так жил.

 

***

Роффл ленивой походочкой фланировал по улице, заложив руки в карманы широких штанов и подмигивая встречным красоткам. Конечно, сейчас не до удовольствий, но за погляд денег не берут, так ведь? Папа в кои-то веки одарил старшего из «братцев» по-настоящему серьёзным заданием. Даже на расходы подкинул – даром что поганка Олури скроила жабью морду… Ха, а как иначе – если хочешь держать нос по ветру, будь готов раскошелиться! Такие дела делаются в кабаках, за кружечкой ледяного тростникового эля… Хойзе, господин Хойзе. Если он и впрямь серьёзный фрог, выпивохи Коссуги просто обязаны были о нем слышать. И как до него добраться, расскажут – куда ж без этого. Делов-то: найти подходящий бар и разговорить парочку завсегдатаев, каких-нибудь старых пердунов, что с утра нянчат свои кружки да сплетничают обо всём на свете… Поставишь таким выпивку, так они тебе всю его родословную выложат, только намекни…

Роффл проводил взглядом очередную фигуристую дамочку и ухмыльнулся. Что бы там не болтала «сестрица», а жизнь он знает! И делишки проворачивать умеет… И своего не упустит – это уж как пить дать! Мало ли, что один раз лопухнулся. С кем не бывает… Да и вообще, если бы не бледнокожий этот, с его подначками – всё было бы по-другому; не стал бы он надираться до чертиков… Жаль, Папа не дал прикончить иммигрантишку. А ещё жаль, что нельзя было посмотреть на его физиономию нынче утром! Интересно, что этот Ловкач сейчас делает? Небось, квасит с горя по-черному… Если есть, на что.

Роффл довольно побренчал в кармане монетами. Негусто, конечно. Мелочишка. На пиво ещё туда-сюда, а вот девчонку снять уже не выйдет… Разве что попадется какая сговорчивая. Ф-фу, ну и жара! Надо бы промочить горло, определенно надо…

 

***

Я знал их. Мистер Икс и Слэп – так они себя называли. Недоброй памяти дело, два года назад… Слэп был моим телохранителем, а вот мистер Икс работал на плохого парня – того самого Даго Хеллисентиса, что объявил награду за мою голову. И при этом оба были братьями; какой неожиданный поворот... Правда, потом вышло так, что я спас мистеру Икс шкуру, и он проникся благодарностью – ну, или вроде того. Во всяком случае, они с братцем помогли мне инсценировать собственную смерть, избавив тем самым от назойливого внимания душки Даго. Мне пришлось спешным порядком убраться из столицы.

С тех пор я не слышал об этой парочке – до того момента, пока Пиксин не упомянул о неких «братьях-невидимках». Дело в том, что и Слэп, и мистер Икс обладали одной невероятной способностью – исчезать из поля зрения и оставаться незамеченными столько, сколько пожелают… Звучит нелепо, но я сам имел возможность убедиться в этих необыкновенных талантах. Помнится, Слэп ещё обмолвился, что эта способность проявилась у него в детстве, когда он вынужден был прятаться от отца-психопата, медленно погружавшегося в пучину безумия. Тогда я скушал его объяснение и не поперхнулся: кругом творилась хрень похлеще фрога-невидимки, трупы множились, словно личинки мух в гнилом мясе…

Но «братья-невидимки» были не единственными невидимками в Пацифиде. Малышка Элин, и, конечно, мелкие дьяволы, оккупировавшие замок Тотолле Звездуа… Что же, у всех у них имелся сумасшедший папочка? Вряд ли. Скорее, мой телохранитель скормил мне тогда басню, преподнеся её так, что пускаться в расспросы было бы неловко.

Естественно, они выследили меня ещё в порту, приняли участие в погоне, при этом умудрившись остаться никем незамеченными,  и прокатились на халяву несколько кварталов на бедняге-рикше! Неудивительно, что паренек отказался везти меня дальше...    Все эти мысли вихрем промелькнули в моей голове. Как всегда в мгновения стресса, я словно бы раздвоился. Один Эдуар таращил глаза и хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба – а второй, маленький бесстрастный наблюдатель, существовавший где-то в глубине сознания, спокойно взвешивал шансы и прикидывал дальнейшую стратегию.

«Братья-невидимки» сейчас работают на Кроста. Стало быть, им нужно то же, что и мне – найти семейку Ориджаба. Но вот потом наши дорожки разбегутся… Я вовсе не заинтересован в том, чтобы они сцапали горе-киднепперов и передали их в лапы отъявленного головореза. Интересно, мы сможем договориться? У парней присутствовала своего рода порядочность; с другой стороны, они профессионалы – а бизнес есть бизнес… Попробую-ка я вызвать их на откровенный разговор. Для начала неплохо бы определить свой собственный статус. Кто я сейчас для них – добыча или старый приятель?

– Проклятье, парни, я чуть в штаны не наложил! Эти ваши штучки… К слову сказать, рад вас обоих видеть. Черт возьми, а? Надо же, где довелось встретиться…

– Взаимно, Эд.

– Помнится, в прошлой жизни ты выглядел малость поэлегантнее, – усмехнулся мистер Икс. – Нынешняя, смотрю, изрядно тебя потрепала.

– Что? Ерунда. Бритва, помазок, новый костюм – и вы увидите перед собой прежнего Эдуара Монтескрипта. Займусь собственной внешностью, как только выдастся свободная минутка.

– Ага, до сих пор просто не доходили руки, – подхватил Слэп. – Последнюю пару лет, да? Чем занимался, Эд?

– Да так – то тем, то этим. Путешествовал, влипал в разные истории…

– Вот как сейчас?

– Типа того. Хотя… Сейчас, пожалуй, особый случай. Хотите послушать?

– Мы – само внимание, – откликнулся мистер Икс.

– История-то долгая. Неплохо бы промочить горло, э? Угостите старого приятеля кружечкой пива? А то я сейчас на мели…

– Да не вопрос. Тут бары на каждом углу!

– Так чего мы ждем? – я лениво поднялся со скамейки.

Слэп и мистер Икс держались вплотную, не отставая ни на шаг. Ясно было, что отпускать они меня не собираются. Но и за локти не хватали: вроде как просто заинтересованные слушатели, встретившие старинного приятеля. Ладно, посмотрим, далеко ли заходит их откровенность.

Я выложил братьям несколько откорректированный вариант событий. Элин фигурировала в моей истории только как маленькая заложница. О деле, что заставило меня пуститься в дорогу, я тоже сказал лишь часть правды: мол, друг моего друга не поладил со своей родней, и те грозятся упечь его в сумасшедший дом.

– …Таким образом, я наконец-то избавился от нелепой семейки и их проблем. Правда, это стоило мне всех денег, но нет худа без добра: по крайней мере, значительную часть пути я уже проделал. Вот такие дела. Ну, теперь ваша очередь. Вы ведь следили за мной от самого порта, не так ли?

– Верно, – кивнул Слэп. – Я всё гадал, поймёшь ты или нет.

– Стоило мне увидеть вас, как я тут же вспомнил про ваши таланты. Рикшу я взял возле доков – а дальше догадаться нетрудно… Готов поспорить, ребята, вы приглядывали за пиассом.

Он хохотнул.

– За всеми, Эд, за всеми с верховий реки! Та ещё работенка; вдобавок, ваше корыто едва не упустили из вида. Переделки – твоя идея? Ловко сработано!

– Есть такое дело. Но вас на кривой не объедешь.

– Как сказать… Пока мы доперли, что к чему, Ориджаба успели смыться.

– Так чьи интересы вы представляете в этом деле? Судовладельца?

– Ну, личность нашего нанимателя мы раскрывать не вправе, как понимаешь, – ответил Икс. – Но никто не мешает тебе строить догадки; и никто не станет разубеждать тебя, если они окажутся верными.

Ага. Не откровенная ложь, а полуправда. Причем – преподнесенная так, чтобы собеседник сделал заведомо неправильные выводы. На откровенность рассчитывать не приходится. Но пока у меня есть одно преимущество: они не знают, что я в курсе их делишек с Кростом. Интересно, собираются ли «братья-невидимки» сдать меня Бледному? В конце концов, один раз они спасли мою шкуру, причем по собственной инициативе… Но мало ли, что было два года назад. Благодарность не вечна. Детали подзабылись, события в памяти поистерлись… Насколько высоки ставки сейчас?

– Говоришь, все твои деньги остались у этих Ориджаба? – задумчиво проговорил мистер Икс. – А ты, часом, не знаешь, как их найти?

– Откуда? Говорю же, они заперли меня в кубрике, а сами смотались.

– Что, совсем никаких зацепок? Ну же, Эд! В конце концов, ты провел с этой компашкой не один день. Ты должен знать, как они мыслят.

– Ну… Кое-какие соображения имеются, конечно... Честно говоря, я как раз собирался всё это обмозговать, когда вы объявились.

– Предлагаю объединить наши усилия, – Слэп отхлебнул пива. – Что скажешь, Икс? Эд – дока в своём деле; к тому же, три пары глаз лучше двух.

– Почему бы и нет. Монтескрипт! Поможешь нам решить нашу маленькую проблему – а мы поможем тебе решить твою.

– Даже не знаю… – я изобразил колебания. – Честно говоря, предпочел бы держаться от них подальше. Я, конечно, не прочь получить назад свои денежки, но слишком уж серьёзные парни наступают им на пятки. Не люблю чувствовать себя дичью.

– Ну так переходи в стан охотников. Это куда веселее.

 

***

  Джемайя Тук долго трудился, создавая собственную агентурную сеть. Беспризорники! Мелкие фрогги, целыми днями околачивавшиеся на улицах; дети трущоб и окраин – вечно голодные, удивительно пронырливые, с опаской глядевшие и на взрослых, и на мальчишек постарше – но готовые забраться в саму преисподнюю, если посулить им за это пригоршню кристи… Это был его козырь, его ноу-хау, как говорят в Метрополии! Вряд ли клиенты догадывались, что большую часть нужной информации Тук получал от уличных мальчишек. Он старался не афишировать свои источники: в конце концов, если ты владелец уникального бизнеса, не стоит плодить конкурентов.

Сейчас армия маленьких оборванцев пришла в движение. Внимательные глаза обшаривали кривые улочки и пропахщие мочой подворотни; чуткие уши улавливали слова, вовсе для них не предназначенные. Перемет, заброшенный в мутные воды большого города; без малого сотня крючков – хотя бы один из них должен что-нибудь зацепить…

 

***

Я согласился на предложение мистера Икс и Слэпа – не только и не столько из-за того, что их присутствие давало мне определенные преимущества. Куда больше, чем местонахождение злосчастных Ориджаба, меня интересовали необычные способности этой парочки – столь похожие на способности Элин. Между ней и этими двумя была какая-то связь; и если я пойму – какая, то многое станет на свои места. Разумеется, по доброй воле они свою тайну не выдадут. Но чем дольше я пробуду в их обществе, тем больше шанс. Мелкие детали, невзначай оброненные фразы, оговорки… Мне ли не знать, насколько важны порой такие вещи.

«Братья-невидимки»  предпочитали действовать планомерно.

– Итак, первое, что приходит на ум – недорогие гостиницы. Потом – колонка частных объявлений в газете: придется пройтись по всем адресам, обратив особое внимание на те, что уже сданы. Рутинная работа, но скорее всего, именно она принесет какие-то результаты. Что предпочитаешь, Эд? Отели или частников? Втроём у нас неплохие шансы разнюхать что-то ещё до заката…

– Ни то, ни другое. Для начала попробую навести справки по линии иммигрантов. Здесь ведь есть человеческая община?

– Как и в любом крупном городе Пацифиды… Но каким боком здесь твои соотечественники? – Слэп недоуменно пожал плечами. – Будь Ориджаба человеком – тогда, конечно…

– У меня свои методы, ребята. И они работают, как вы знаете.   

– Почему нет, – неожиданно усмехнулся Икс. – Нестандартный подход порой приносит хорошие плоды…

– В таком случае, мне не помешало бы немного налички. Информация стоит денег, особенно в такого рода делах; а я, как уже упоминал, малость поиздержался…

Заставив моих новых компаньонов слегка раскошелиться и договорившись о месте встречи, я распрощался с жутковатой парочкой.  Уединившись в барном туалете, я сменил выгоревшие обноски на костюм – тот самый, в котором я намеревался изображать светило психиатрии. Обстоятельства с тех пор изменились, но презентабельный вид будет весьма кстати – учитывая, что полиция наверняка разыскивает сбежавшего бродягу. Окончательный лоск я навел уже в иммигрантском квартале, зайдя в первую попавшуюся цирюльню. Я не хотел сбривать бороду – контраст между загорелой и бледной кожей выглядел бы подозрительно; и парикмахер несколькими взмахами ножниц превратил растрепанный  веник в нечто чертовски стильное, а-ля молодой Мефистофель.

– Да вы настоящий художник!

– Вы мне льстите! Надолго ли в Коссугу? – поинтересовался мастер,  критически оглядывая свою работу.

– Как пойдут дела… Неужели настолько заметно, что я нездешний?

– Ну, ваш облик предполагает, э-э, довольно долгий отрыв от благ цивилизации… Путешествуете в своё удовольствие?

– Скорее, по делу.

– Вот как? Коммерция?

– Юриспруденция. К сожалению, мой нынешний наниматель довольно скуп – а расстояния приходится покрывать изрядные... Да, кстати. Мне бы очень пригодились услуги делового малого. Парня, который в курсе всего и вся, если понимаете, о чём я. Ну, знаете, как это бывает: один знает другого, другой знает третьего, а этот третий – как раз тот, кто тебе нужен… Может, порекомендуете кого?

Старый мастер бросил на меня острый взгляд.

– Человека или фрога?

– Да никакой разницы, лишь бы знал своё дело! Я не сноб, хоть и из столицы.

– Я ничего такого не имел в виду… Что ж, если вы не против местных… Первый, кто приходит на ум – это Тук. Но он дорого берет за свои консультации, так что если вы стеснены в средствах…

– Иногда время важнее денег. Боюсь, это как раз мой случай.

– Где-то у меня записан адрес его конторы. Сейчас, конечно, память уже не та, что раньше…

Знакомое дело. Я нашарил в кармане купюру.

– Думаю, у меня есть прекрасный способ освежить ваши воспоминания.

 

***

Папа Ориджаба положил руки на край бочки и упер подбородок в сплетенные пальцы. Прохладная водица плеснула через край. Бочка? Нет, скорее уж – деревянная ванна в форме бочки, большущая – хоть втроём тут купайся! И сама вода: водопроводная, из кристально-чистых подземных родников, а не из ближайшего вонючего канала, как бывало раньше – прямо хоть пей её…

Да, с выбором жилья им повезло. Спокойно, тихо, чисто – а главное, безопасно. Вон какие засовы на дверях… А сами двери – тяжеленные, окованные позеленевшими от времени медными полосами толщиной в палец! Крепость, да и только, прав старикан-владелец… «Старый дом, уважаемый, настоящий старый добрый дом! Пережил дни смуты, Трехдневное восстание, войну речных кланов и много чего ещё… Наводнения? Ха! Да вы знаете, сколько тайфунов пытались сорвать эту крышу? Хоть бы единая щелочка появилась! Это вам не хлипкие бунгало соседей, это настоящий коттедж времен Войны Пяти Княжеств – уж поверьте, тогда умели строить по-настоящему крепко! И главное, он полностью в вашем распоряжении, кроме хозяйской части – но это пусть вас не смущает, здесь даже двери нет с одной половины в другую; захотите меня увидеть – придется обходить кругом… Полная приватность, как вы и хотели».

Дела наконец-то пошли на лад. Избавившись от скользкого, словно пиявка, бледнокожего, они нашли уютное и тихое пристанище. Аренда махом сожрала почти всю наличность. Владелец дома затребовал плату на полсотни дней вперед; но Папа даже не стал торговаться, уж больно понравилось ему это местечо. Городская окраина – чистая, тихая и спокойная, полная противоположность Весёлых Топей! Кирпичные стены утопали в буйно разросшейся зелени. Их дом был последним в переулке, возле сонной речушки, так что одна из стен уходила прямо в воду старицы. Противоположный берег плавно превращался в болота – там, среди низкорослых деревьев, под раскидистым кружевом ветвей, танцевала в косых солнечных лучах мошкара и шелестели сочные заросли ирисов. Замшелый каменный цоколь здания прятался в ряске: если подогнать лодку, то спрыгнуть в неё можно прямо из окна… Спрыгнуть, или же, напротив – передать что-нибудь находящимся в доме. Например, контрабанду. Хм… Почему бы и нет?

Папа ещё не задумывался о том, чем займётся семейство, когда они получат, наконец, выстраданную награду. Контрабанда… В конце концов, это почти безопасно; главное – наладить нужные связи! Не сразу, постепенно, благо, спешить будет некуда, наоборот – время станет работать на них. Безакцизный алкоголь, редкие пряности, может, ещё чего-нибудь, по мелочи – главное, вести дела осторожно, и только с проверенными партнерами. Когда стартовый капитал будет на руках, можно прикинуть, что и как.

В том, что они вот-вот разбогатеют, Папа не сомневался. Ведь сейчас, по большому счету, им осталось сделать последний рывок – и мечты, наконец, сбудутся. Собственный дом! Семейный бизнес! Уважение! А ещё… Ещё возможность поквитаться с теми, кто всю жизнь давил его силой или страхом. Хм, поквитаться?

Эта мысль была неожиданной, немного пугающей – и в то же время удивительно заманчивой. Папа осторожно погладил закрывавшую выбитый глаз повязку. Он ведь уже не тот потасканный, битый жизнью карманник с переломанными пальцами, что прозябал на задворках Весёлых Топей. Взыскать должок с Бледного и его головорезов – тому Ориджабе и в страшном сне не могло привидеться… Он рискнул, и уже заплатил цену – болью и кровью. Он стал другим… Все они стали другими. Почему бы и нет, а? Пусть-ка теперь проклятые ублюдки заплатят по счетам! Не своими руками, ясное дело; но ведь есть специалисты в такого рода вопросах – и всё в конечном итоге упирается в деньги. Кстати…

– Роффл! Роф, сынок! Олури! Как там Роффл, не вернулся? – крикнул Папа, приоткрыв дверь.

– Только что заявился. Жрет на кухне, – ворчливо откликнулась Олури. – И разит от поганца, словно от пивной бочки.

– А Татти где? И остальные?

– Сестрица отправилась по лавкам. Мальчишки мне с уборкой помогают. Пиксин дрыхнет...

– Пусть Роф живо тащит свою задницу сюда! – эх, что-то разболталось семейство; надо бы с ними построже…

Роффл и впрямь изрядно накачался – правда, винить его смысла не было, по крайней мере, сейчас: надуется, словно жаба, и отмолчится. В конце концов, где ещё разнюхать, что и как, если не в кабаке… Ладно.

– Ну что? Разузнал что-нибудь об этом Хойзе?

Роффл важно кивнул.

– А то. И не просто узнал, а забил с ним стрелку. Ну, не с ним самим, с его парнем.

– Что-о?! – Папа подскочил от возмущения, выплеснув на керамические плитки пола изрядную толику воды. – Ты! Ты соображаешь, что наделал?! Я что тебе поручал, а? Разнюхать, где он живёт, и только! А ты… – Ориджаба-старший внезапно почувствовал, как по хребту его пробежал холодок. – Ты хоть уверен, что за тобой не следили?!

В глазах Роффла мелькнула неуверенность.

– Да не, с чего вдруг… Я пошел, они в кабаке остались… Да всё путем! Это… Такой случай подвернулся, чего тянуть-то было, а?

Папа Ориджаба сделал несколько глубоких вдохов, дождался, когда бешено стучащее сердце немного замедлится. Смысла ругать дурака уже не было: что сделано, то сделано. Сам виноват – знал же, кому поручает…

– Рассказывай.

– Короче, разговорился я в кабаке с одним типом. Он вроде как намекнул, что знает фрога, который работает на этого самого Хойзе. Ну, мы с ним ещё покалякали малость, я и зашел с козырей: есть, мол, у меня кой-какой товарец, за который Хойзе правую руку отдаст. Выгодное для всех дельце. Особо языком не трепал, но ему и того хватило. Короче, он и фрог этого Хойзе будут ждать нас сегодня после заката в скверике возле водонапорной башни. Парню, посреднику, процент со сделки – ну, как водится. Там и обговорим, чё-как… – Роффл помолчал немного и добавил: – Я по уму всё сделал, Папа. Место хорошее, я посмотрел. Есть, где Гасу и Морфи с арбалетами спрятаться, для подстраховки как бы. Может, и гаденыша на стреме поставим, маякнет, если чего не так.

Папа Ориджаба выбрался из бочки, расплёскивая воду по кафелю, глубоко вздохнул  – и отвесил Роффлу звонкую оплеуху.

– Никогда не имей привычки решать что-то за меня, сынок. Понял, нет?

 

***

Заведение Тука на первый взгляд казалось мелкой букмекерской конторой: душной, пыльной и совсем непрезентабельной. Стены в лохмотьях отслаивающейся краски блевотно-зеленого цвета, обшарпанная конторка и ещё более обшарпанный шкаф, набитый разнообразными бумагами, пара выцветших спортивных афиш на двери – вот и вся обстановка. Низкий деревянный барьер перегораживал и без того тесное помещение пополам, символизируя некую официальность.

– Господин Тук?

– Он самый. С кем имею удовольствие знаться?

Хозяин этого места тоже походил на уличного букмекера: потёртый костюм и некая суетливая деловитость в движениях, свойственная тем, кто привык к толчее и сутолоке. Острый взгляд маленьких глазок мигом обежал меня с ног до головы.

– Эд, просто Эд. Юрист из Амфитриты. Разыскиваю тут одно семейство. Некие Ориджаба, приезжие, как и я. Тоже из столицы.

– Любопытно. А можно узнать, господин Эд, зачем вы их разыскиваете?

– Ну, скажем так – они задолжали кое-что моему нанимателю, а тот хочет решить дело полюбовно, не привлекая полицию. Эти ребята умом не блещут, думают – уехать в Коссугу, значит хорошо спрятаться. Мне просто нужно найти их и передать предложение. Полагаю, это немного отрезвит их и заставит взглянуть на ситуацию под правильным углом… Никакого криминала, естественно. Просто надо кое-что обсудить.

Хозяин конторы с непроницаемым выражением лица разглядывал меня. Интересный парень… Поверил или нет? Черт его знает. Из него получился бы хороший игрок в покер.

– Думаю, мы сможем сделать вам это дело, естественно, незабесплатно, – наконец, откликнулся он. – Вам известен тариф?

Мы немного поторговались, после чего я сделался несколько беднее. Расценки у этого Тука ого-го! У меня, правда, были на порядок больше – ну, так ведь и работал в столице… Ладно, в конце концов, платят братья-невидимки, не я.

– Расскажите за этих Ориджаба: как выглядят, чем живут и так далее. Чем больше слов, тем больше шансов.

Я честно постарался описать каждого из разбойной семейки.

– …А, вот ещё что. Думаю, они тут будут расспрашивать о некоем Хойзе. Вроде как ищут с ним встречи.

При этих словах непроницаемая маска Тука впервые дрогнула.

– Хойзе? Где-то я уже слышал за это имя…

– Если припомните, где – буду признателен.

– Хм… Нет, так сразу не вспомнить. А зачем они его ищут?

– Думаю, хотят предложить кое-что… Какую-то сделку. Да мне, собственно, нет до этого дела; главное – найти их до того, как они сморозят ещё какую-нибудь глупость.

– Имею предложение. Сегодня вечером, к десяти, ждите меня в баре «Весёлая улитка», это возле речной станции. Думаю, мне уже будет чем вас порадовать.

– Так быстро? Я впечатлен.

– Я деловой фрог, миста. А время, как известно – деньги.

 

***

Лишь тот, кто знал Джемайю Тука очень и очень близко, мог бы заметить: его мало что не трясет от возбуждения. Лихорадочный блеск глаз, чуть заметное подрагиванье пальцев – другой бы на его месте плясал бы от радости; но истинный профессионал никогда не позволит себе подобного. Дельце вдруг приняло неожиданный оборот. Бледнокожий… Юрист, значит? Черта с два! Похоже, тот самый тип, которого разыскивают речники и кисломордый клиент.  А даже если и нет – он наверняка знает больше, чем говорит… Ха, ясное дело! Ладно, вопрос в другом – как продать один и тот же товар дважды, да ещё таким… Требовательным покупателям?  А впрочем…

– Пускай они сами разбираются! – пробормотал себе под нос Джемайя Тук и хихикнул.

Итак, мистер Клиент получит бледнокожего; речная мафия получит мистера Клиента с его добычей – ну, эти ребята всегда получают то, чего хотят, такова жизнь. Хотя… Кисломордый – типчик серьёзный; кто знает, как всё обернётся. А бледнокожий… Похоже, ему-то как раз  не светит ничего хорошего, при любом раскладе. Джемайя почувствовал лёгкий укол совести: в конце концов, парень сам пришел к нему; а предстоящая встреча в «Весёлой улитке», скорее всего, закончится для бледнокожего фатально. Ну… Что ж, значит, такова воля владык Преисподней. В конце концов, он даже не фрог… Если ты зарабатываешь на жизнь продажей информации, конфликт интересов – не та мелочь, что может помешать бизнесу.

[napalm]

Глава 10. Логика войны

 

– Не доверяю я Роффлу, – мрачно заявил Гас. – Вечно с ним чего-то не то приключается… Чую, вляпаемся по новой; да так, что небо с лягушку покажется… Вот точно тебе говорю!

Морфи досадливо покосился на «братца». С той минуты, как за их спинами захлопнулась дверь, он не проронил ни слова – шел, надувшись, даже по сторонам не глядел. А теперь, пожалуйста – снова за нытьё! Вот ведь зануда…

– Да будет тебе… Из стольких передряг уже выпутывались!

– Не мы выпутывались, а нас выпутывали. Зря Папа бледнокожего кинул…

– Ты ж сам ему ни на кристи не верил!

– Ну… Да. Не верил. Может, и впрямь стоило с ним разойтись… Да только не сейчас… Потом.

– Сам-то себя слышишь, умник? – Морфи начинал сердиться. – И так тебе плохо, и эдак! Куда не глянь – всюду нам крышка! А я вот что скажу: нечего у всяких пройдох на поводу идти – с ними-то как раз и вляпаемся! И план, кстати, Роф хороший придумал!

– Ага, хороший… То-то они с Папой друг друга на весь дом несли!

– Старшенький наш тот ещё засранец, с этим спорить не буду, – пожал плечами Морфи. – Но и Папа… Знаешь, привык он нами помыкать. Может, раньше это и правильно было. Да только времена-то меняются, усек?

– Роффл – идиот, – сплюнул Гас. – Идиотом родился, идиотом помрет. Судьба у него такая. И на здоровьечко! Только я с ним за компанию сгинуть не хочу.

– Ну так предложи идею получше! Что, слабо? Тогда заткнись и делай дело! – Морфи запнулся: сказанное прозвучало резче, чем он хотел. В конце концов, они с Гасом неплохо ладили последнее время; можно даже сказать – сдружились… Но названный брат, похоже, не обратил на грубость внимания.

– Он одно верно придумал: подстраховаться. Только вот, боюсь, пары арбалетов маловато будет. Ну, стрельнем – а потом что? А если их там целая банда? Да и попробуй, попади в темноте-то…

– Тогда дадим дёру, чего ещё делать-то! – усмехнулся Морфи. – Слышь, давай-ка о плохом наперед не загадывать.

– Хотя-я… – протянул вдруг Гас. – Темнота… Они-то нас тоже не увидят!

Некоторое время Морфи переваривал эту мысль, а затем с энтузиазмом пихнул спутника локтем.

– Ну! Я же говорю, план хороший. Поди знай, сколько Папа народу с собой привел! Может, у нас за каждым кустом по стрелку! Может, мы крутые!

– Ага, голозадая армия, круче некуда… Похоже, пришли. Ну и местечко!

Морфи скинул с плеча тяжелый сверток и осмотрелся. Сквер как сквер… Кусты вон кругом хорошие, густые… Башня из красного кирпича, в наступающих сумерках казавшегося тёмно-бурым – здоровенная, издалека видно, правильно Роф сказал – не ошибетесь, мол. Дорожки почти сплошь заросли травой: похоже, здесь редко кто бывает.

– Как тебе вон те заросли? Сныкаемся – ни в жисть не заметят!

Гас покачал головой.

– Не годится. Если придется удирать, мы там и шагу сделать не сможем – запутаемся. Надо бы здесь побродить, пока не стемнело. Наметим, куда драпать, если расклад выйдет хреновый.

– Да по-любому к воротам. Ограда высокая, и пики во какие острые – не перелезешь…

– Она старая, – рассудительно возразил Гас. – Давай обойдём, вдруг сыщется лазейка.

Умник, как всегда, оказался прав: под густым покрывалом незнакомых вьющихся растений в ржавом частоколе прутьев зияла внушительных размеров дыра.

– Осталось найти место для засады, – заявил Морфи.

– Я уже нашел, – небрежно ответил Гас: похоже, к нему вернулась толика самоуверенности. – Ну, сам подумай: где лучше всего?

– Да везде! Тут под каждым кустом пару взрослых фрогов можно упрятать! Там вон, например…

– Лопух, – беззлобно покачал головой Гас. – Говорю ж тебе: в кустах нельзя. Запутаешься. Да и шуршать будут на весь сквер. Мы по уму всё сделаем: заберемся на дерево.

– Ты серьёзно?!

– А то. Видишь старую свистовницу?

– Ну, не знаю… – пробормотал Морфи, с сомнением оглядев предложенное названным братом дерево. Пацифидская акация, прозванная в народе свистовницей за длинные стручки, из которых детвора обожала делать свистульки, тянула к небу толстые, раскидистые ветви. Сидеть там и впрямь удобно будет, но…

– Листва жидковата.

– Так ночью-то оно неважно. Зато водонапорка – как на ладони, – заявил Гас: он уже взобрался на несколько метров вверх. – Главное – затихариться и не болтать. Это как на рыбалке, когда серьёзную рыбу вываживаешь: чтоб ни звука! Ты это, займись арбалетами, а я сгребу палые листья в кучу. Если чего – прыгаем вниз, и только нас и видели.

– Услышат же…

– Да плевать. Пока сюда продерутся, мы уже возле дыры будем.

А такой Гас мне нравится куда больше, подумал Морфи, разворачивая брезент. Оружие, во избежание любопытных глаз, пришлось нести в разобранном виде; впрочем, прикрепить лук к ложу – дело пяти минут. Один из арбалетов был тем самым… Из него он прикончил бандита – совсем недавно, а кажется, уже тысячу лет назад! Столько всего случилось с тех пор… Морфи тихонько погладил полированное ложе. Пальцы чуть дрожали; но в душе вдруг воцарился покой. Нет, тревоги и страхи никуда не делись – просто перестали быть важными… Он уперся ногами в кожаную петлю стремени и взвел тетиву.

– Слышь, Гас! Ты это… Если вдруг что, первый выстрел – мой.

– Да хоть оба. Ты с этими штуками здорово наловчился!

– Посмотрим, – пробормотал Морфи.

Темнело быстро. Лиловые сумерки затопили всё вокруг; по кустам оглушительно стрекотали цикакды. Вскоре темнота сгустилась настолько, что Морфи с трудом мог рассмотреть собственную руку. «Пора бы уже кому-нибудь объявиться» – подумал он; и почти в то же мгновение Гас встрепенулся.

– Слышал что-нибудь? – прошептал Морфи.

– Цикады замолкают. Тс-с!

В монотонном стрекоте вдруг появились лакуны. Пятачок тишины возник где-то возле ворот – и стал приближаться. На листву легли желтоватые отсветы: идущие несли с собой потайной фонарь. Узкий луч скользнул по кустам – и уперся в дверь водонапорной башни, закрытую на большущий висячий замок. В слабом свете проявились два силуэта: один повыше, другой – ниже и толще.

– Ну и где твои новые приятели, хотел бы я знать? – нарушил тишину знакомый голос.

«Это же Папа! – сообразил Морфи. – Папа и Роффл!»

– Почем я знаю! – буркнул старший «братец». – Сказали – встречаемся здесь.

Папа поставил фонарь на землю и уселся на порог.

– Не очень-то они в ладах с часами. Ладно, подождем…

Время тянулось медленно. Спустя минут сорок Папа досадливо крякнул и поднялся.

– Сваливаем отсюда.

– Может, ещё малость…

– Делать мне больше нечего! Тебя кинули, сынок. Обвели вокруг пальца, понятно?

Роффл засопел.

– Ну, найду я этого засранца! Найду и…

– Никаких «найду», хватит! Верно говорят – хочешь, чтоб дело было сделано, займись им сам… Эй, парни, где вы там! Всё, возвращайтесь домой…

Морфи хотел было ответить, но в тот же миг ладонь Гаса зажала ему рот.

– Заткнись и не двигайся! – прошипел названный брат.

Морфи замер. Шаги старших Ориджаба удалялись; но неподалёку вдруг послышался лёгкий шорох. Мальчишка скорей угадал, чем увидел силуэт, скользнувший мимо дерева. Невзирая на темноту, соглядатай двигался почти бесшумно: если бы не предусмотрительность Гаса, Морфи так бы и не заметил бы его.

– Слышь, умник! Что делать будем?!

– Я-то откуда знаю!

– Надо же его как-то остановить! Они же приведут его прямехонько к нашему порогу!

– Ну так стрелял бы!

Морфи закусил губу. Одно дело – убить, чтоб не убили тебя или твоих близких; но хладнокровно пустить стрелу в спину ничего не подозревающего фрога…

– Ладно, – прервал молчание Гас. – Сделаем вот что. Догоним Папу с Роффлом и предупредим их. Может, и типа этого вместе поймаем. Давай, скорее!

– А как же арбалеты…

– Нет времени разбирать!

– Стрелу-то хоть сними…

Мальчишки спрыгнули с дерева, продрались сквозь густой кустарник  и побежали  к воротам. Здесь было посветлее: уличные фонари отбрасывали прихотливые тени сквозь кружево листвы. Уходящая вдаль улица была пустынна. Куда же пропал этот тип, удивился Морфи; он же точно шел к воротам...  Гас нетерпеливо потянул его за собой. Они добежали до перекрестка – и нос к носу столкнулись с полицейским патрулем.

 

***

 

Бар «Весёлая улитка» мне понравился. Это было вполне приличное заведение – не чета тем гнусным притонам, где мне частенько приходилось бывать. Здесь даже более или менее поддерживали чистоту: когда я вошел, паренек-бармен усердно надраивал стойку ветошью. Пол был влажным – фрогам не очень-то по душе сухой воздух. Я заказал себе тростникового эля и уселся в углу, так, чтобы видеть всё помещение – давняя сыщицкая привычка.

Слэп и мистер Икс ошивались где-то неподалёку. Вообще-то, оба могли преспокойно сидеть рядом со мной, буквально на расстоянии вытянутой руки – хотя я и надеялся, что «братья-невидимки» всё же сохраняют дистанцию. Не очень уютно, когда рядом находятся типы с такими умениями; пускай даже они на моей стороне. Вроде как на моей… Или хотят, чтобы я так думал.

Загадка, которую представляла из себя импозантная парочка, занимала меня ничуть не меньше, чем история Элин или маленькие дьяволы Тотолле Звездуа. У этих невероятных талантов должен быть один источник – я нутром чуял, что это так. Но добиться от них правды оказалось не проще, чем от пленницы киднепперов. Может быть, в замке старого генерала мне повезет больше? И кстати, как ему удаётся их замечать, когда остальные, и я в том числе, пребываем в счастливом неведении…

Дверь распахнулась, и в бар ввалилась гнусная компания. Собственно, их было четверо: трое зловещих типов, при виде которых на ум тотчас приходили такие слова, как «убийство», «беззаконие», «сломанные кости» – и один, в мятом макинтоше, с лицом и внешностью третьеразрядного бухгалтера. Самый скверный.

Я хорошо запомнил это лицо. Именно он вышиб Папе Ориджабе глаз метательным крюком; а навыки обращения с таким экзотическим оружием подразумевали и другие, столь же опасные умения.  

Естественно, я угодил в ловушку. А расставил её, естественно, скотина Тук. Я успел мысленно пожелать вероломному торговцу информацией медленной и мучительной смерти, а также сказать пару ласковых в адрес моих компаньонов – как прошлых, так и нынешних. Знакомство с зондеркомандой Бледного Кроста не входило в мои планы на ближайшую жизнь…

Оружия у меня не было – ни пистолета, ни ножа, ни даже трости. На худой конец, сгодился бы любой достаточно твёрдый и длинный предмет – но под рукой имелась только пивная кружка. Её-то я и пустил в ход.

Золотистая жидкость устремилась в физиономию крюкометателя.  Я знал, что он самый опасный из всех; а такой фокус давал мне пару дополнительных мгновений. Я собирался истратить их с пользой: врезать краем опустевшей кружки по носу громиле слева, пнуть в пах ещё одного – и, если получится, прорваться к выходу. Шустрым парням везёт куда чаще, чем неповоротливым.

План увенчался успехом лишь частично. Предводитель шайки с легкостью отклонился от летящей ему в глаза струи; зато стоявший позади громила схлопотал всю порцию.  Так что удар кружкой достался крюкометателю. Он отбил его: мне по руке словно дубиной врезали. Я попытался ударить его голенью сбоку в колено – это был один из любимых приемов учителя Тыгуа; если попадешь правильно, то даже самые быстрые ребята заметно убавляют прыти. Тяжело сделать оппоненту что-то нехорошее, если одна нога у тебя подламывается…

Он, казалось, даже не заметил. Один кулак – не иначе, из стали, врезался мне в печень; другой, каменный, заехал в скулу. Я отлетел назад к своему столику, разом потеряв свободу маневра и значительную толику самоуверенности.

Он был хорош! Да, чертовски хорош – я знавал лишь пару-тройку ребят, способных на такое, причем все они были моими коллегами по школе Тыгуа. Пришло время сменить тактику. Я схватил табурет и загородился им, нацелившись ножками в физиономию противника: как любил говаривать учитель, вооруженная рука всегда предпочтительнее пустой. Было бы у меня при себе любимое армейское мачете с обточенной по ладони рукоятью, я решился бы провести ещё один раунд; но тут требовалась передышка. Голова от пропущенного удара гудела, словно пустая бочка.

Подручный Кроста стоял, чуть склонив голову набок, всё с тем же брюзгливым выражением на физиономии. Его компаньоны, ухмыляясь, брали меня в клещи. Я бросил быстрый взгляд на бармена. Парнишка застыл, будто изваяние; челюсть его отвисла. Похоже, драки тут случались нечасто. Если мне удастся выиграть немного дистанции, можно попробовать перемахнуть через стойку и попытать счастья с черным ходом – если он имеется в наличии, конечно. Я бы очень хотел, чтоб имелся.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – прозвучал из-за спин бандитов неуместно-весёлый голос.

– Отвали, – внушительно посоветовал один из головорезов.

– Ай-яй-яй, как грубо! Сынок, где ты забыл своё воспитание? Таким тоном у нас разговаривать не принято…– развязный голос показался мне знакомым. В бар заявились очередные старые друзья. Парни из речной мафии под предводительством Хаги – ещё пятеро фрогов, кроме него. Зверообразный Лапочка тоже присутствовал. Громила одарил меня гнусной ухмылкой.

– Не обращайте на нас внимания, господа, продолжайте, продолжайте. Очень поучительное зрелище! – веселился Хага.

Крюкометатель сделал маленький шажок в сторону и обернулся, чтобы оценить новую угрозу. К сожалению, я не смог этим воспользоваться: его фроги перекрывали мне все возможные пути к бегству. Ощущать себя загнанной в угол крысой не слишком приятно…

– Ну? И чем он вас разозлил, этот бледнокожий?

– Не твоё дело.

– А мне так не кажется. Этот типчик нам кой-чего должен. Поиграйтесь с ним, если хотите; но потом мы его забираем, усёк? Ну, это если по-хорошему. Что скажешь?

Фрог Кроста размышлял недолго – всего пару секунд.

– Нет.

Плащи речников распахнулись, являя всем присутствующим разнообразные колюще-режущие предметы. Немногочисленные посетители сообразили, что дело пахнет жареным, и дружно ломанулись к выходу. Бармен исчез за стойкой. Хага открыл было рот – то ли хотел продолжить переговоры, то ли просто поиздеваться; но крюкометатель опередил его.

– Мочите их.

Бригада Бледного уступала по численности речникам; зато, в отличие от последних, его фроги предпочитали огнестрельное оружие – и уж точно не привыкли долго рассуждать, получив приказ. Все трое вытащили пистолеты; двое успели выстрелить – после чего в «Весёлой улитке» начался форменный массакр.

Помещение заволокло пороховым дымом. Вопли и стоны раненых смешались с воинственными криками. Засверкали ножи – речники предпочитали разделочные, вроде тех, что используются на рыболовецких сейнерах: с длинными, чуть изогнутыми клинками. Кому-то вспороли живот. У моего недавнего противника в руках, словно по волшебству, оказалась пара черных, изогнутых в форме латинской «S» крючьев – один тотчас вошел под нижнюю челюсть Хаге, другим он отбил выпад ножа и тем же движением, вывернув кисть, всадил острие в шею незадачливого бойца. Крюк перебил сонную артерию, и кровь фонтаном плюнула в стену. Доставать оружие из своих жертв убийца не стал: сунул руки под плащ и извлёк оттуда ещё пару крючьев.

Тут на него налетел Лапочка – гора мышц и распаленных инстинктов. На пару мгновений он заслонил от меня крюкометателя, поэтому я не видел, что тот предпринял – но широкоплечая туша вдруг странным образом обмякла и осела на пол. Однако мафиози невольно сделал мне подарок: путь к бегству оказался свободен. Я метнул в своего противника табурет, прыгнул вперед, едва не поскользнувшись на чьих-то кишках, перемахнул через стойку, пнул ногой дверь, вихрем промчался по узкому коридору – и высадив ещё одну дверь, окунулся в благословенную темноту южной ночи.

 

***

 

– Где этих мальчишек демоны преисподней носят, хотел бы я знать! – раздраженно бросил Папа Ориджаба.

– Вернутся – обоим задницы надеру! – мрачно пообещал Роффл. Он тяжело переживал неудачу – ведь как ни крути, затея была его. Хотелось на ком-то сорвать злость.

– Все вы хороши, – бросила Олури. – Не могли договориться заранее!

– Задним умом каждый крепок, доченька! – парировал Папа.

– Того и гляди, придется идти их искать, на ночь глядя…

– Делать мне больше нечего! – начал заводиться Роффл. – Сами объявятся!

– Они твоя семья, между прочим! – подбоченилась Олури.

– Ага, конечно, семья… У нас тут каждый себе на уме! И вообще: как сорвем куш, я забираю свою долю и отваливаю – только вы меня и видели.

Роффл впервые решился высказать вслух заветную мечту – и теперь ожидал бурной реакции Папы. Но Ориджаба-старший не взбесился – лишь скорбно покачал головой.

– Роф, Роф… Я тебе прямо скажу, сынок: хоть ты и вымахал здоровенным детиной, в самостоятельное плавание тебе пока рановато. Ты и так-то умудряешься попасть в передрягу едва ли не каждый раз, когда выходишь на улицу; а уж с большими деньгами… И суток не протянешь, помяни моё слово. Хорошо ещё, если голову на плечах сохранишь. И вообще, Олури права: не дело это – рушить то, что столько лет строили. Мы – семья! И действовать должны сообща…

Папа ещё долго распинался, но Роффл уже не слушал, угрюмо уставившись в тарелку с остатками супа. Всё было напрасно: весь риск, вся адова работёнка, вся эта жуткая затея… Старый карманник явно вознамерился въехать в свою мечту на их шеях. А он-то, дурак, раскатал губу! Ну, ладно… Вот он для всех, значит, кто. Тупица, олух, неспособный самостоятельно штаны застегнуть! Как будто это его вина, что урод из бара не пришел на встречу… Хорошо же. Он им докажет. Посмотрим ещё, чья возьмёт… Роффл мрачно уставился на Элин. Девчонка сидела за дальним концом стола, поглощая стряпню Олури, но взгляд тотчас почувствовала – и уставилась в ответ: мрачно, словно бы мысли умела читать.

Ведь вот они, деньги, осознал вдруг Роффл. Сопливые и писклявые, и убежать могут, но и только. Осталось самая малость – обменять их на пачки хрустящих купюр. И у него есть подходы к фрогу, который может это сделать. Остальное – несущественно… Пока. А для начала неплохо бы наведаться в тот самый бар, да обработать кулаками лживого собутыльника… Если потребуется, он выбьет из ублюдка всё про этого Хойзе: и где живёт, и чем занимается, и сколько с него стрясти можно... Всё! И вот тогда, имея на руках все козыри, будет время поразмыслить: так ли ему нужны опостылевшие «родственнички» – которые, по правде говоря, и не родня вовсе.     

Решительно отодвинув тарелку, Роффл встал из-за стола.

– Куда это ты намылился? – подозрительно прищурилась Олури.

– Куда-куда… Засранцев этих искать, куда ж ещё!

«Сестрица» открыла было рот, да так ничего и не сказала. Роффл ухмыльнулся. Что, съела? Посмотрим ещё, кто здесь тупица…

 

***

Когда они влетели прямиком в объятия полицейского наряда, Гас на миг замешкался – и тут же был схвачен. У Морфи же при виде форменных мундиров сработали инстинкты коренного обитателя Весёлых Топей, отточенные многими поколениями карманников, жуликов и попрошаек. Стоило констеблю ухватить его за ворот жилетки, он резко рванулся назад и в сторону. Ветхая, выгоревшая до белизны ткань с треском порвалась. Оставив в пальцах стража порядка изрядный лоскут, Морфи со всех ног припустил обратно: инстинкт подсказывал, что в тёмном сквере шансов скрыться больше, чем на освещённой улице. За спиной топотали полицейские. Морфи швырнул им под ноги арбалет, нырнул в ворота и помчался наобум, петляя меж кустов и продираясь сквозь заросли.

Погоня приотстала: констебли не спешили ломиться напропалую, рискуя выколоть глаз некстати подвернувшейся веткой. Наконец, Морфи привалился к стволу дерева и перевел дыхание. Огнем горели многочисленные царапины, в груди полыхал пожар. Где-то неподалёку перекликались сердитые голоса. Лазейка, вспомнил Морфи. Дыра в изгороди. Вот что мне нужно. Стараясь не шуметь, отводя руками колючие ветви, мальчишка пробрался к ограде и двинулся вдоль неё. Осторожно высунув голову, он убедился, что поблизости никого нет, и выбрался наружу.

Эта сторона сквера выходила к речке. Света редких фонарей, расположенных на другом берегу, едва хватало, чтобы не спотыкаться на каждом шагу. Морфи прикинул, где находится их жилище. Придется дать изрядного крюка, чтобы избежать возможной встречи с полицией; но лучше уж так – вырваться удалось чудом…

За Гаса Морфи не слишком переживал. Его, ясное дело, отведут в участок, но умник найдёт, что соврать. А даже если и нет – ну, продержат ночь в каталажке, а поутру всё равно отпустят: улик-то на него никаких! Правда, арбалеты…  А что – арбалеты? Не заряженные ведь; имеют полное право! Может, они на охоту собирались! Аргументация слабовата, конечно; только обвинений всё равно никто выдвигать не станет…  Нет, он всё сделал правильно. Разве что не успел предупредить Папу и Роффла о слежке – ну, тут уж ничего не попишешь! Надо хоть поскорее рассказать о случившемся; вдруг Папа чего и придумает. Он же ушлый…

Размышляя таким образом, Морфи шагал по пустынным улицам, сунув руки в карманы. Поначалу он немного заплутал: планировка в этом районе Коссуги оставляла желать лучшего, и узкие улочки изгибались порой совершенно непредсказуемым образом. В конце концов Морфи догадался придерживаться воды, сообразив, что это та самая речка, на берегу которой стоит их дом.  Он уже видел огонек керосиновой лампы, пробивающийся в окно сквозь щель в занавесках – как вдруг неподалеку послышался плеск вёсел.

Что-то заставило юного киднеппера спрятаться за дерево. Он и сам не понял, почему сделал это: встреча ли с полицейскими тому виной, а может лодка шла слишком уж близко к берегу… Показываться чужакам на глаза отчего-то не хотелось; а вот глянуть самому, кого это несёт мимо, было любопытно.  

Лодка оказалась низкой и очень длинной – скорее даже, небольшой кораблик без мачты; но не привычный пиасс, а что-то другое. На корме покачивался длинный штырь динамической антенны, но шли на вёслах. Гребцов было трое; ещё двое сидели на носу, а в центре лодки располагалось нечто, сперва принятое Морфи за гору мешков, наваленных друг на друга.

– Это здесь, – донесся негромкий уверенный голос.

В следующий миг, к величайшему беспокойству Морфи, лодка сменила курс, направляясь прямехонько к берегу. Тёмная груда вдруг шевельнулось. Морфи ощутил, как покрывается пупырышками кожа на затылке. Это был фрог – но такой огромный, что хватило бы на двух взрослых мужчин! Когда великан встал, лодка сильно покачнулась, и сидевшим пришлось ухватиться за борта. Приплывшие сошли на берег и направились к дверям. Морфи закусил губу. Такая компания уж точно не к добру; кто эти типы и что они задумали?! Обмирая от собственной смелости, он подкрался почти вплотную к дверям. Теперь его отделяли от приплывших несколько метров брусчатки да не слишком густой кустарник.

Один из фрогов взялся за дверной молоток и постучал.

– Кто там? – поинтересовался из-за двери Папа Ориджаба.

– Посыльные от господина Хойзе. Нам передали, что у вас есть дело к нашему патрону. Готовы это обсудить.

Последовало долгое молчание. Очевидно, старший Ориджаба лихорадочно прикидывал варианты. Вся стратегия киднепперов строилась на том, что Хойзе не будет знать о них ничего – и уж, конечно, не то, где они живут! Морфи молился князьям преисподней, чтобы Папа не вздумал открыть дверь: прибывшая на лодке компания ему определенно не нравилась.

– Если хотели поговорить, тогда почему не дождались в условленном месте? – спросил, наконец, Папа.

– На то были веские причины. Очень веские. Послушайте, мы что, так и будем разговаривать через дверь?!

– Разговор состоится только на моих условиях: тихое местечко и не больше двух фрогов с каждой стороны. Не хотите – не надо. И уж точно не стоило меня выслеживать, а потом заявляться на порог! – в голосе Ориджабы-старшего звучала неподдельная злость. Ещё бы; столько денег потратить впустую! Теперь придется в срочном порядке съезжать, избавляться от слежки, путать следы…

Приезжая компания едва слышно посовещалась. До Морфи донеслось – «Не зря же выбрались в город… Будет весьма разочарован… Если не договоримся…»

– Послушай, любезный! Есть предложение. Можешь отправиться с нами к господину Хойзе и переговорить с ним лично. Гарантируем тебе безопасность. Если хочешь, один из нас останется здесь. Между прочим, мы и так рискуем, приехав в Коссугу…

– Убирайтесь!

– Ну что же, все прочие методы убеждения исчерпаны, – задумчиво произнес один из фрогов. – Слово за вами, господин Бижу.

– Схожу за инструментом… – голос великана был на удивление тонким. Он спустился к лодке – и тотчас вернулся, неся на плече огромных размеров молот.  Морфи не поверил своим глазам: на длинную, словно посох, рукоять была насажена железная болванка величиной с голову! Великан примерился – а в следующий миг молот, описав дугу, вышиб фонтан кирпичной крошки из стены дома.

В ночной тишине удар прозвучал оглушительно, будто выстрел из пушки. «Они же сейчас всю округу перебудят!» – подумал Морфи. «И хорошо… Может, полицию кто вызовет…» Ещё несколько минут назад безмерно довольный тем фактом, что избежал внимания стражей порядка, теперь он страстно желал обратного. «Только бы дверь продержалась!» Но великан, похоже, был мастером своего дела: он бил не в саму дверь, сработанную из прочных деревянных брусьев и окованную медными полосами, а в стену – в те места, куда были вмурованы петли. Ещё три удара – и вход в жилище Ориджаба был открыт. Незнакомцы один за другим исчезали в тёмном проёме. Из глубины дома послышался вскрик, что-то упало и покатилось, дребезжа. Морфи до крови закусил губу. Эх, если бы он не бросил арбалет! Можно было бы попытаться сделать хоть что-нибудь; а теперь…

Незваные гости, похоже, знали своё дело. Вскоре домочадцев вывели на улицу и, легонько подталкивая, повели к лодке. Те не сопротивлялись – даже бойкая Олури; и спустя секунду Морфи понял причину такой покладистости: в спину каждого упирался ствол пистолета. Прежде чем уйти, великан Бижу поднял дверь и аккуратно прислонил её к зияющему проёму; почему-то это напугало Морфи больше всего. Плеснула вода, негромко заскрипели уключины – а в следующую минуту юный киднеппер понял, что остался совсем один.

 

***

– Вы оба подонки, – заявил я, наливая себе спиртное. Руки почти не тряслись. Грех это – проливать столь редкий в наших краях напиток. Бурбон импортировался из Метрополии, что уже делало его весьма недешевым, и почти весь оседал в Амфитрите – а то, что попадало в другие города, обрастало просто немыслимыми наценками. «Братья-невидимки» имели свой собственный дорожный запас – его-то я сейчас и поглощал, полыхая праведным гневом.

– Работа в команде, господа, предполагает ещё и взаимовыручку. Где вы были, когда парни Бледного явились по мою душу? Не говоря уже о том, что вам, с вашими талантами, не стоило больших трудов помочь мне в сложившейся ситуации…

– Не всё так просто, Эд, – покачал головой мистер Икс. – Видишь ли, у этих головорезов и у нас с братом – один наниматель…

Ага, наконец-то. А я всё ждал, признаются они или нет.

– Что-о?! – мне даже не пришлось прилагать усилий, чтобы выглядеть возмущенным. – Вы работаете на Бледного Кроста?!

– По крайней мере, он так думает, – вмешался Слэп. – И пускай думает дальше, а мы покуда…

– Да они мне едва голову не открутили! Если бы их мерзкому главарю хватило ума не устраивать битву с речной мафией…

– Ага, вот кто это, значит, были такие!

– Именно. И заметьте – они тоже заявились в этот гнусный кабак по мою душу. Ох, задам я жару подлецу Туку!

– Продавцу информации?

– Кому же ещё?! Это он меня подставил. И знает он явно больше, чем говорит, не то зачем бы ему так поступать?

– Возможно, он ведёт свою игру…

– Возможно. Не отвлекайтесь от темы. Так почему вы меня не прикрыли?

– Да просто не успели! Ты попер на Маринада, словно бешеный; а драки вообще не наша стихия. Что, нельзя было немного обуздать эмоции?

– И ты,  в конце концов, прекрасно справился сам, – вставил Слэп. – Впрочем, будь уверен: мы бы не допустили… Э-э… Трагической развязки.

– Ладно; может, вы в чем-то и правы. Всё завертелось слишком быстро. Просто при первой нашей встрече фроги Кроста изо всех сил пытались меня убить, так что давать им второй шанс было бы глупо… Маринад, значит? Кличка подходит к его кислой роже... Ну, так чем там закончилось?

– Кровавой баней. Речники перебили всю шайку Маринада, кроме него самого. Он уложил по меньшей мере троих этими своими крючьями! Хотя и его пару раз зацепили – по-моему, не слишком серьёзно. Просто демон какой-то, а не фрог! В конце концов, он последовал твоему примеру и скрылся через заднюю дверь.

– Ваш покорный слуга проследил за ним, – самодовольно усмехнулся Слэп. – Теперь мы знаем, где он живет; так что дело за малым – навести туда полицию; сейчас всё управление наверняка стоит на ушах из-за этой жуткой резни…

– А может, лучше – речных мафиози? – задумчиво сказа мистер Икс. – Эти ребята действуют наверняка… Таким образом, фроги Бледного полностью провалят порученное им дело, и вот тут-то…

– И вот тут-то на сцену вновь выходим мы! – подхватил Слэп. – Осталась сущая мелочь: найти, наконец, эту семейку – и предоставить нашему патрону, что называется, на блюдечке. Эд, твоя задача…

– Ну-ка притормози, приятель! Я не работаю на Бледного! Да и на вас тоже; мы в этом деле равноправные партнеры... Вы что, действительно собрались отдать ему Ориджаба? Вы хоть представляете, что он с ними сотворит?!

Слэп красноречиво хмыкнул.

– Ничего личного, старина. Это просто бизнес.

– Мы деловые фроги, Монтескрипт, – пожал плечами Икс. – Да и потом, что тебе до их семейки? Они такие же подонки, как и Крост; разница лишь в том, что он платит нам деньги, а они – нет.

Я отвернулся. Да, по-своему «Братья-невидимки» были правы. Они прекрасно понимали, что сделает Бледный со своими врагами. Им попросту было плевать. Возможно, незадачливые киднепперы и заслужили такую судьбу. Возможно. Кто я такой, чтобы снимать их с крючка, на который они сами же себя и насадили? По крайней мере, ответ на этот вопрос я знал. Тот, кто может. И я решился.

– Девчонка, из-за которой Крост так взъелся на Ориджаба. Это не просто ребенок.

Икс и Слэп переглянулись.

– Хочешь нам что-то сказать, Эд?

– У неё тот же талант, что и у вас. Может, даже и больший. Она невидимка.

В комнате повисло молчание. Братья переваривали информацию. Пожалуй, стоит немного подтолкнуть их в нужном направлении.

– Я видел это сам, собственными глазами. Вы что, и впрямь хотите, чтобы у Бледного появился такой козырь? Если он заставит её работать на себя… Подумайте о последствиях.

– Почему ты не сказал нам раньше?

– А почему вы скрыли, на кого работаете? Откровенность за откровенность, парни.

Снова молчание.

– Да-а, это несколько меняет дело… – протянул, наконец, Слэп.

– Но не в отношении Ориджаба. Их всё равно надо найти. Кстати, зачем им девчонка? – осведомился Икс.

– Намеревались купить за её счет билет в богатую жизнь, чего тут непонятного. Самое смешное – они даже не подозревают о её способностях. Считают, она дочка какого-нибудь богатея или вроде того.

Следующие четверть часа братья потратили, стремясь тактично выставить меня из своего номера; я же развлекался, делая вид, будто напрочь не понимаю намеков. В конце концов, им пришлось ссудить меня некоторой суммой. А не пора ли задуматься о карьере шантажиста? Выйдя из отеля, я присел на скамейку. Раннее утро – чудесное время: город был тих и красив особенной, хрупкой красотой. Ночью я проспал часа четыре, не больше; но этого оказалось достаточно – я вновь был бодр и полон сил. Такое случалось и прежде: события вдруг вскипали, подобно бурному потоку, и тело приноравливалось, стремясь остаться на плаву.

«Братьев-невидимок» поджидало ещё немало сюрпризов – начиная с того, что похищенная девочка вовсе не была ребёнком. Я не собирался открывать им все карты: их намерения всё ещё оставались туманными. Должно быть, сейчас, наедине, они как раз и обсуждают, что же делать дальше – строят планы, прикидывают стратегию. Скорее всего, они сойдутся на том, что девочка должна принадлежать им; монополия на невидимость – такой джокер бьет любые козыри! Никому другому они её не доверят, а альтернативный вариант выглядит слишком уж мрачно. Всё же они не были законченными злодеями; убить ребенка – это не в их стиле. Но рано или поздно (скорее – рано, это ведь не дурни Ориджаба) они поймут, что девчонка вполне взрослая и самостоятельная в поступках; и вот тогда… Тогда всё зависит от того, какую линию поведения она изберет. Я по-прежнему не знал, чего хочет Элин. Ладно, оставим это на будущее. Что сейчас?

 Проныра Тук, вот что. Торговец информацией явно знал об этом деле куда больше, чем показывал; и самое время было вытянуть из него недостающие детали головоломки. Конечно, по доброй воле он ничего не скажет. Значит, выхода два: шантаж либо насилие.

– Общение с негодяями дурно влияет на тебя, Эд, – пробормотал я себе под нос и усмехнулся.

В прежние времена я брал с собой парочку мускулистых приятелей – и мы отлично разыгрывали из себя плохих парней, чтобы вытянуть интересующую меня информацию. В данном случае такой метод не прокатывал. Задействовать Слэпа и Икса я не хотел – не настолько им доверял; а все полезные знакомства остались далеко на севере, в Амфитрите. Значит, надо напугать его самому. Этот Тук – скользкий тип, но на храбреца не похож; к тому же, наверняка числит меня в покойниках. Думаю, мой визит будет для него огромной неожиданностью. Осталось привнести один маленький штрих… Я вынул из карманов наличность и пересчитал. Слишком мало, чтобы приобрести пистолет. Значит, нож? Или что-нибудь подлиннее? Нет уж! Шататься по городу с мачете за пазухой слишком рискованно; тем более, полиция до сих пор меня разыскивает. Дубинка? Те же проблемы… И тут мне в голову пришла одна мысль.

 Неподалеку от отеля я видел лавку игрушечных дел мастера – вернее, просто прилавок, втиснутый в крохотное полуподвальное помещеньице. Конечно, там всё ещё было закрыто – но хозяин уже не спал; а увидев потенциального клиента возле дверей, не стал долго раздумывать. Тем и хороши такие вот заведения: в любом мало-мальски крупном магазине мне пришлось бы дожидаться времени открытия. То, что я искал, нашлось сразу, будто по волшебству. При беглом взгляде оловянный, крашеный черной краской пугач походил на настоящий пистолет – мастер, похоже, был энтузиастом своего дела и не халтурил. В нём даже взводился курок – с громким, отчетливо слышным щелчком; а большего мне и не надо было.  Положив игрушку в карман, я направился на встречу с коварным продавцом информации. Хотелось опередить «братьев-невидимок»: полагаю, они достаточно быстро сообразят, откуда стоит начать поиски.

На улицах в этот ранний час было пустынно. Я почти уверился, что застану пройдоху-владельца на месте: ребята вроде него обычно жили там же, где работали – в смежной комнате, дабы сократить расходы. Если нет… Что ж, придется устроить засаду и дождаться хозяина. Искусство справляться с запорами – неотъемлемая часть работы детектива; я был уверен, что не успел растерять навыков за эти два года. Но вскрывать замок не понадобилось. Кто-то уже постарался до меня: дверь была приоткрыта.

В душе сразу шевельнулись скверные предчувствия. Я замедлил шаг. Большой город – не то место, где забываешь запереть на ночь дверь; значит… Сжимая в кармане пугач – он был довольно увесистым, и в крайнем случае сошел бы вместо кастета, я шагнул внутрь.

Хозяин был дома. Правда, напугать его мне бы уже не удалось. Кто-то сделал это немного раньше – причем гораздо более качественно. Джемайю Тука подвесили к потолочной балке – таким образом, что ноги почти касались пола; под ним скопилась изрядная лужа крови. Живот был вспорот, а из глаз торчали два железных крюка, изогнутые в форме латинской «S» – одновременно и подпись, и послание совершившего это.

Старательно обойдя труп, я заглянул в соседнюю комнату. Похоже, Тук не жил здесь постоянно, а оставался время от времени; как, например, этой ночью… Себе на беду.

На месте преступления главное – расположение предметов. Они никогда не врут, в отличие от свидетелей. Тука прихватили там, где он спал – на старом, продавленном диване. Похоже, убийца застал его сонным: сбросил на пол и связал руки за спиной; а потом выволок в контору, перекинул верёвку через брус – и... Крови натекло много – значит, сердце ещё работало какое-то время… Жуткая смерть.

Следов обыска не было. Либо Тук успел перед смертью выболтать Маринаду всё, что тот хотел знать, либо это была месть в чистом виде… Пожалуй, второе: послание явно предназначалось другим клиентам, скорее всего – речникам. Черт, после такого их можно было считать почти душками – ведь они всего-навсего отправляли неугодных на дно! Есть на свете фроги, которым категорически не стоит больше коптить небо – и Маринад первый в этом списке… Мысленно я почти согласился с идеей Икса выдать его адрес мафии: всем будет спокойнее, если этого мерзавца не станет. Такова логика войны: порой ты заключаешь союз с одними врагами, чтобы победить других.

Оставаться тут дольше не стоило. Того и гляди, кто-нибудь полюбопытствует,  как там поживает старина Тук – и вскоре здесь будет больше полиции, чем ос на арбузной корке в жаркий летний день. Я последний раз глянул на покойника и тяжело вздохнул.  С его смертью исчезла единственная ниточка, связывавшая меня с Ориджаба; теперь придется начинать поиски вновь… Или же придумать что-то ещё.

Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул на улицу: не хватало ещё, чтобы меня заметили чьи-нибудь любопытные глаза. Полиция и так имеет ориентировку на некоего бледнокожего; если меня заподозрят в зверском убийстве – придется бежать из города впереди собственного визга… Никого.  Ну что ж, прощайте, господин Тук.

Я удалился от конторы примерно на квартал, и тут мне пришла в голову одна мысль. Идейка была так себе; но за неимением лучшего… Резко развернувшись, я поспешил обратно. 

Это был старый район, довольно бедный и неряшливый. Не совсем трущобы – но не чета центральным кварталам Коссуги, с их уютными парками и скверами, буйной зеленью и изящной архитектурой. Приземистые, в два-три этажа, строения, множество глухих стен – и глубокие тёмные подворотни. В одной из таких я и расположился, выбрав место, где не слишком воняло мочой. С этой позиции прекрасно видна была дверь конторы Тука, а вот заметить наблюдателя со стороны ярко освещенной улицы было непросто. Возможно,  появятся какой-нибудь визитер. Если так – я прослежу за ним; глядишь, и узнаю чего нового.

Слежка отнимает, пожалуй, большую часть времени любого частного сыщика. Второе по продолжительности  место держат расспросы – как правило, пустопорожние. Наше ремесло в чём-то сродни старательскому; выуживать драгоценные крупинки информации из груд пустой болтовни… Размышляя о превратностях выбранной профессии, я приготовился к долгому ожиданию – но судьба в кои-то веки решила сделать мне подарок.

Не прошло и получаса, как в поле зрения появилась стайка уличных мальчишек. Поначалу я лишь мельком глянул на них и отодвинулся поглубже в тень – остроглазые и не в меру любопытные фрогги могли привлечь чьё-нибудь внимание к моей персоне. Но когда шайка маленьких оборванцев целенаправленно двинулась к дверям конторы, до меня дошла одна вещь.

В бытность частным сыщиком я частенько пользовался услугами таких вот малолетних бездельников. Дети улиц пронырливы и вездесущи; они видят и слышат куда больше, чем любой взрослый – и являются поистине бесценным источником информации для того, кто сможет найти к ним подход. Тук, судя по всему, это умел; по крайней мере, предводитель маленьких оборванцев уверенно подошел к дверям конторы и постучал – сперва легонько, а потом довольно бесцеремонно. От стука дверь слегка приоткрылась. Мальчишка шагнул было внутрь – и тут же резко застыл. Да уж; открывшееся ему зрелище было не из тех, что скоро забудешь… Бедняга.

Выйдя из ступора, паренек рванул прочь; на середине улицы его вырвало. Остальные, конечно, не преминули заглянуть внутрь – и сполна получили свою порцию впечатлений. Количество блюющих тут же увеличилось. Малость придя в себя, ребятишки принялись оживленно совещаться, то и дело бросая опасливые взгляды на приоткрытую дверь.  Пришло время сделать  свой ход.

Я негромко свистнул. Споры тотчас прекратились: несколько пар круглых от пережитого глаз уставились в тень подворотни.  Я достал из кармана монетку и продемонстрировал её: универсальный жест всех времен и народов – «желаю получить услугу». Они подошли ближе; конечно, не слишком близко – так, чтобы иметь гарантированную возможность удрать. Я присел на корточки, щелчком отправил монету в их направлении – и тут же продемонстрировал вторую.

– Видели его, а? Жуть!

– Чего надо, бледнокожий?

Деловой подход, никакой лишней трепотни. Что ж, мне подходит.

– Информацию. Вы ведь работали на Тука, верно?

– Ты кто такой? Из полиции? – подозрительно осведомился один из мальчишек.

– Как справедливо заметил твой друг,  я бледнокожий. В полицию не берут иммигрантов – вообще-то я не иммигрант, а полноправный уроженец Пацифиды, хоть и принадлежу к другой расе; но вдаваться в такие подробности было сейчас неуместно. – Просто интересуюсь. Вы что-то разузнали для Тука, верно? Готов заплатить за это.

– Чего ты с ним говоришь! – прошипел кто-то; похоже, это был самый трусливый из компании. – Вдруг это он его…

– Ничего подобного. Я просто зашел поболтать, и увидел… Подумайте сами: труп висит там уже несколько часов. Кровь успела свернуться. Думаете, если бы я пришил его, то всё это время торчал бы здесь? Я не идиот!

Это их немного успокоило.

– Я кое-кого разыскиваю; Тук обещал помочь с этим. Может, он обратился к вам. Может, вы что-то знаете. Расскажите, зачем к нему шли – и станете немного богаче, идёт?

Не сразу, но мне удалось разговорить их. Кончик оборванной нити нашелся.

– Сестра Тригги сказала, что её подруга сказала, что какое-то семейство сняло аж половину дома у скупердяя Эдриги! А Тук… Он… Ну, в общем, он велел нам искать одноглазого старикана, а среди этих, которые сняли полдома, говорят, как раз был…

– Понятно, – я отправил мальчишке очередную монету. – А сам ты его видел?

– Нет, только здоровенного парня, злобного такого…

Роффл? Подходит под описание!

– И ещё девку. Такую всю из себя… На рынок ходила. И двоих парней помладше, и всё!

Татти, не иначе. И Морфи с Гасом. Всё сходится. Сам Папа Ориджаба наверняка предпочитал не светиться лишний раз.

– Ага. Стало быть, вы какое-то время следили за домом, – я поднялся на ноги. Мальчишки тотчас отскочили назад. – Ну, теперь осталась самая малость: кто проводит меня туда, получит главный приз – новенький, блестящий трито!

У них загорелись глаза. Наверняка щедрость Тука не простиралась так далеко.

– Мы все пойдём, миста. И слышь, это… Награду неплохо бы удвоить. Ну, если и впрямь хочешь знать, где это.

– Наглость – второе счастье, а? Хорошо, договорились. Только учти – деньги получите, только когда я сам увижу кого-нибудь из этих новосёлов!

– Не-а. Половину вперед, миста. Иначе тебе придется искать самому.

Мальчишка, конечно, блефовал: для этих голодранцев два трито – огромная сумма. Но спорить мне не хотелось.

– Твоя взяла, лови…  А теперь ведите.

Предусмотрительно держа дистанцию, юные оборванцы гурьбой двинулись прочь. Я шел следом, заложив руки в карманы и делая вид, будто мне нет до них никакого дела.

Семейка киднепперов выбрала не самый плохой район: тихий, спокойный – почти парковый. Утопающие в зелени коттеджи стояли на берегу неширокой сонной речки – настоящий рай для влаголюбивой расы. Неплохо они устроились, за мои-то денежки, – подумал я за миг до того, как заметил неладное. Возле одного из домов стоял полицейский дино. Кучка стражей порядка толпилась на улице. Моих провожатых словно ветром сдуло: раз – и их уже нет. Лишь малолетний главарь осмелился задержаться, требовательно протягивая ладошку.

– Вон тот дом, миста. Всё по чесноку, как договаривались!

Я уселся на скамью в тени ближайшего дерева. Отсюда было хорошо видно происходящее.

– Ага. Вот только мы не договаривались, что там будет полно полиции. Знаешь что? Разузнай-ка, чего там творится – и деньги твои.

– Ну прямо, сейчас, побежал… Сделка есть сделка.

– Условия помнишь? Деньги твои, когда я собственными глазами увижу одного из этих ребят. Так что либо вали, либо – мы только что заключили новую. Выбор за тобой, партнер. Трито на дороге не валяются.

– Ну ты и сволочь, бледнокожий! – он презрительно сплюнул, но всё же двинулся вперед.

Я следил за ним, преисполнившись нехороших предчувствий. Если Маринад нашел киднепперов раньше меня и нанес им визит… Проклятье, я видел, на что он способен!

Что я вообще здесь делаю? Пытаюсь вернуть свои деньги? Надеюсь раскрыть тайну невидимки Элин – и подобраться к решению загадки старого генерала Тотолле? Есть ведь и другой способ сделать это, наверняка… Что мешает мне просто исчезнуть из Коссуги? На дорогу и пропитание я уж как-нибудь заработаю; мне ведь и раньше приходилось путешествовать без гроша в кармане… Зато – никаких тебе убийств, никаких типов, от которых за километр смердит кровью; никто не будет пытаться перерезать мне глотку или отправить на дно ближайшего водоема с камнем на ногах… Может, пришла пора начать всё заново?

Мальчишка вновь возник передо мной, отвлекая от невеселых размышлений.

– Ну?

– Гоните мой трито, миста!

– Ну надо же, какой недоверчивый… Ладно, держи. Итак?

– Кто-то выбил ночью дверь. Дыры в стене огроменные – словно из пушки стреляли! Хозяин весь изошел на навоз – ноет, во сколько ему ремонт обойдется, а полисы трясут соседей – чего видели и слышали!

– А жильцы?

Он облизнул губы и сделал шаг назад.

– Нет там сейчас никого. Дом пустой. Но это точно были те самые…

– Ладно, вали отсюда.

Что ж; по крайней мере, там нет горы изуродованных трупов. Но кто? Неужели и впрямь – Маринад? Одно дело – прикончить Тука, и совсем другое – в одиночку взять штурмом дом! У Ориджаба ведь было какое-никакое оружие… Может, речная мафия?

Дождавшись, когда полиция закончит свою работу,  я подошел к дому. То, как выбили дверь, впечатляло. Профессионально – и наверняка очень быстро. А ведь так могут совсем немногие. Хоть и слабенькая, но всё же зацепка; если в местной полиции есть толковые головы, они проверят знакомых взломщиков… А мистер Икс или Слэп,  в свою очередь, понаблюдают за ходом расследования, оставаясь незаметными. Почему бы нет? Во всяком случае, ничего лучше мне в голову не приходит. И ещё – нужно поговорить с домовладельцем. Надо убедиться на все сто, что здесь жили именно Ориджаба…

– Эй, Ловкач!

…Оборачиваясь, я уже знал, что последнее будет излишним.

[napalm]

Глава 11. Ложные мотивы

 

С утра было ясно; но к полудню над городом сгустились тучи, и хлынул дождь – один из тех недолгих, но яростных ливней, которыми славится Пацифида. Маринад глянул в окно и поморщился.  Раны, полученные во время ночной заварушки, только теперь начали болеть как следует.

Он понимал, что сглупил. С теми фрогами, что пришли за бледнокожим, надо было как-то договориться. Он недооценил опасность: слишком привык к тому, что сильней и быстрее прочих, да и зловещая репутация босса, одного из самых жестоких «персон» Весёлых Топей, напрочь отбивала у потенциальных оппонентов охоту связываться. А теперь ему придется действовать в одиночку, а что ещё хуже – надо будет объяснить патрону, как это он потерял всех бойцов. Плюс полиция наверняка уже объявила розыск… Оправдать потери можно было только одним способом: заполучить девчонку. Но где она сейчас – одним князьям преисподней известно.

Надо было сделать звонок. Вновь поморщившись, он снял со спинки стула измятый плащ. Ещё одна зацепка для полиции: наверняка свидетели описали, во что он одет и как выглядит. Стоило бы оставить пелерину здесь – но под таким дождем марлевые повязки мгновенно пропитаются водой, а там и до воспаления недалеко… Да и потом, излюбленное его оружие, метательные крючья, куда удобнее прятать под широкими полами.

Крючьев тоже поубавилось. Всего шесть штук; остальные пришлось оставить в телах жертв – укреплять репутацию. Если ты зарабатываешь на жизнь, причиняя фрогам боль и страдания, репутация – такая штука, которой пренебрегать не стоит. Впрочем, эти потери были наименее значимыми: любой кузнец в два счета откует и наточит новые. А вот команда…

Он поболтал немного с трясущимся от страха продавцом информации, прежде чем отправить того в путешествие без обратного билета. Зацепок почти не было… Кроме одной: по словам Тука, бледнокожий упоминал некоего Хойзе. Задав несколько вопросов, Маринад получил представление, о ком идёт речь. Похоже, кое-кто собрался сунуть голову в очень зубастую пасть. А он должен отправиться следом. Не то, чтобы это сильно беспокоило Маринада: примерно с такими типами ему обычно и приходилось иметь дело. Но – всегда существовали нюансы.

Накинув на плечи легонько звякнувший плащ и ссутулившись, он вышел под дождь. Телефонная станция на другом конце города, потом ещё предстоит пополнить арсенал… Дел много; а раны донимают всё сильнее. Впрочем, болью можно и пренебречь. Если ты сделал  этого демона лучшим своим другом и союзником, время от времени просто необходимо приносить ему маленькие жертвы.

 

***

– Ладно, суть дела я уловил. Семья сделала ставку; семья проиграла. Кому-то из вас повезло больше, кому-то меньше – такое порой случается. Вам двоим впору поблагодарить судьбу за урок и начать думать о том, как жить дальше. Одного только не понимаю: я-то здесь при чем? Зачем вы мне всё это рассказываете?

Морфи потупился. Гас, напротив, глянул мне в глаза с некоторым вызовом.

– Ну, ты же зачем-то пришел сюда, верно? Выследил! Значит, тебе кое-что надо от Папы…

– Ага. После того, как вы меня кинули, как думаешь, умник – что мне надо? Забрать назад свои денежки и начистить старому негодяю физиономию, вот что. Но уж как-нибудь обойдусь. Тем более, что влип он, судя по вашему рассказу, вполне капитально.

– Помоги нам выручить их, и мы с Морфи сделаем для тебя всё, что хочешь.

Пройдоха Ловкач презрительно ухмыльнулся; но Эдуар Монтескрипт посмотрел на тощего фрогги с невольным уважением. Не всякий осмелится на подобную просьбу – особенно после случившегося. Гас готов был к насмешкам и издевкам; возможно, готов и на большее  – даже на то, чтобы выполнить свое обещание. А ведь он никогда не доверял мне… Но и боялся не слишком – иначе не рискнул бы окликнуть и подойти. Так что это – отчаяние или напротив, тонкий расчет? Не держат ли они меня за простачка? Я собрался с мыслями.

– Значит, так. Я хочу ещё раз услышать вашу историю. Всю, до мелочей – с той минуты, как вы заперли меня на пиассе. Если соврешь или попытаешься умолчать о чем-то... Ну, в общем, лучше сбереги моё время. И учти, я сразу пойму, если ты солжешь.

… К тому моменту, как он закончил рассказ, я принял решение. Отпускать этих двоих не стоило. Конечно, оба себе на уме, особенно Гас; но с ними шанс уцелеть был всё же выше. Я не доверял «братьям-невидимкам» – так же, как и братцам-киднепперам; но зато эти четверо вряд ли сговорятся за моей спиной. Минус на минус даёт плюс, так ведь? Пусть присматривают друг за другом – и докладывают мне обо всех подозрениях.

– …Ну, в общем, когда им надоело меня мурыжить – заперли в камере; а утром просто выпустили и дали напоследок пинка. Я сразу рванул к дому – а тут… Здесь Морфи меня и нашел.

– Ладно, слушайте сюда, вы оба. План такой. Я попробую… Только попробую, учтите! Вытащить вашего Папу и девчонок из передряги. Про куш лучше сразу забудьте: вам всем очень повезет, если просто останетесь живы… Это хоть понятно?

Они закивали.

–  Взамен вы станете моими глазами и ушами. Слугами. А вдобавок – телохранителями. Будете делать всё, что я прикажу. И не когда-нибудь, а прямо сейчас! К вашему сведению, фроги Бледного здесь, в Коссуге. Как и другие наши знакомцы, любители связывать всех попарно…

Не жалея красок, я поведал им о ночной схватке в баре и о кошмарной судьбе Тука. Их проняло.

– Так что смотреть в оба, ясно? А сейчас давайте со мной.

– И куда мы идём? – поинтересовался Гас спустя некоторое время.

– Хочу вас кое с кем познакомить.

 

***

Длинная узкая лодка бесшумно скользила по водам ночной реки.  Городских огней по берегам становилось всё меньше: они приближались к окраине Коссуги. Ночные визитеры почти не разговаривали, лишь изредка обмениваясь короткими репликами. Руки им не связали, но это не слишком успокаивало: сидевшие рядом фроги производили впечатление парней, с которыми шутки плохи. К тому же, у каждого из них было по большому пистолету. Тем не менее, Папа Ориджаба отметил, что незваные гости (вернее, уже – хозяева) чего-то явно опасаются: бортовые огни были погашены, а рулевой старался держать курс подальше от освещенных участков.

Когда последние кварталы остались позади, лодка направилась к берегу. Зажгли потайной фонарь. Здесь была маленькая пристань – старая и, судя по всему, давно не используемая. Узкий луч выхватил из тьмы покосившиеся сваи. Великан поднялся на ноги.

– Чуть ближе…

– Господин Бижу, от лица моего патрона искренне благодарю вас за участие, – один из фрогов сунул руку за пазуху и извлек конверт. – Здесь ваш обычный тариф, плюс немного сверху – за срочность и за ваш непревзойденный профессионализм.

– Право, не стоит… – так же церемонно ответил великан, но деньги принял – после чего забросил на плечо свой чудовищный молот и шагнул на пристань, сильно покачнув лодку. – Щедрость господина Хойзе превыше всяких похвал, и я всегда рад оказаться ему полезным.  

– Бесспорно, мы ещё не раз прибегнем к вашим услугам. 

– Всегда рад, господа, всегда рад помочь…

– Ну надо же! Прям как в театре! – пробормотала себе под нос Татти.

– Можно подумать, ты там бывала! – тихонько хмыкнул Пиксин.

– В отличие от некоторых. У меня был друг, так вот он однажды…

– О, князья преисподней, да заткнись ты! Знаем мы твоих друзей; сказала бы уж прямо – клиент… – Олури бесстрашно потянула за рукав одного из незнакомцев. – Слышьте, миста! Куда это вы нас везете, а? И зачем?

Тот не снизошел до ответа – лишь протянул руку и придавил девушке плечо: сиди, мол, и не рыпайся.

– А если я закричу? – не отставала Олури. – Тащите нас черт знает куда…

– Вы едете в резиденцию господина Хойзе. А вот кричать не советую: ничего хорошего из этого не выйдет. Ясно? – веско произнес в темноте чей-то голос – очевидно, предводителя этой странной компании. – Ведите себя хорошо, и тогда никто не пострадает.

– Да что это за Хойзе такой, провалиться мне в преисподнюю?! – проворчал Папа Ориджаба. – Чем он хоть занимается?

– Ты искал с ним встречи, а сам даже этого не знаешь? Ну-ну.

– Да я только хотел…

– Всё, молчать. Ни звука больше, – холодный металл ствола уперся Папе в загривок, и он счел за лучшее не продолжать беседу.

Удалившись от города, похитители зажгли бортовые огни и включили двигатель – впрочем, хватило его ненадолго. Динамическое поле накрывало Коссугу и близлежащие пригороды; но дальше его действие заканчивалось – а вышек-ретрансляторов поблизости не было. Бледной полоской разгорелась над горизонтом заря, когда лодка, раздвинув высоченные камыши, вошла в обширную заводь.

– Ух ты! – не сдержала восхищенного возгласа Татти.

Резиденция господина Хойзе больше всего напоминала возведенный на мелководье дворец. Множество тонких витых колонн поддерживало разноуровневые островерхие крыши. Мраморные ступени веранд спускались прямо в воду; цветущие кувшинки и лотосы образовывали изящные клумбы, а подстриженные рачительным садовником камыши – живые изгороди. Меж них, на маленьких плотиках, были установлены светильники; оранжевые язычки пламени играли отражениями в тёмной воде. Но умиротворяющей назвать открывшуюся картину было нельзя: среди колонн прохаживались вооруженные мушкетами фроги. Здесь привыкли ждать неприятностей.

Лодка обогнула фасад здания, миновала ряд изящных арок – и вошла в огромный крытый ангар. Высокую крышу поддерживали по центру массивные столбы, уходившие прямо в воду; вдоль стен тянулись узкие дощатые причалы. С центральной балки свисали на цепях решетчатые фонари. Справа были пришвартованы лодки – и крупные, вроде той, на которой они приплыли, и маленькие рыбацкие плоскодонки. Слева почти всё пространство занимал большущий пиасс: мачту с него сняли, а круто загнутые вверх нос и корма едва не касались крыши.

Невзирая на ранний час, в ангаре царила деловитая атмосфера маленького торгового порта. Где-то в глубине постукивали плотницкие инструменты, перекликались лодочники, поскрипывали тали и блоки – закрепленный под крышей кран разгружал очередное суденышко. Охранники имелись и тут – несколько фрогов в темных костюмах прохаживались вдоль причалов, заложив пальцы за ружейные ремни и зорко поглядывая на вновь прибывших. Семейство Ориджаба довольно бесцеремонно вытолкнули из лодки и повели вглубь здания. Папа Ориджаба с невольным трепетом озирался по сторонам. Да, чем бы не зарабатывал на жизнь этот Хойзе, дела у него явно идут неплохо – раз он в состоянии содержать стольких вооруженных бездельников!

– Ждите здесь, – бросил предводитель ночных визитеров своим спутникам и исчез за очередной дверью.

Ожидание затянулось. Напряжение всё росло, и  Папу начала бить крупная дрожь: ведь сейчас, наверное, решалась их судьба! Наконец, дверь приоткрылась.

– Ведите!

Пленников вытолкнули на большую крытую веранду; и Папа Ориджаба узрел, наконец, того, с кем связывал столько надежд – увы, теперь уже, наверное, несбыточных.

Господин Хойзе отнюдь не был стар. Мужчина в самом расцвете лет – своеобычное для фрогов после сорока брюшко ещё не успело появиться. Владелец дворца, облаченный в роскошный парчовый халат, сидел за журнальным столиком, попивая утренний кофе. Двое фрогов-телохранителей застыли, словно изваяния, за его спиной; ещё двое расположились на разных концах веранды, внимательно озирая окрестности.

Семейство Ориджаба удостоилось долгого изучающего взгляда хозяина.

– Ничего не понимаю! – наконец, ворчливо заявил Хойзе. – Я-то полагал, это кто-нибудь из наших старинных знакомцев… Дройги, кого ты мне привел?

Главарь похитителей легонько ткнул Папу меж лопаток – говори, мол. Экс-карманник откашлялся и приосанился: от того, что он сейчас скажет, зависело всё!

– Вы не представляете, как я ждал этой встречи, господин Хойзе. Меня зовут Ориджаба; и я проделал долгий путь – от самой Амфитриты, чтобы вернуть вам вашу дочь!

– Мою дочь?! – изумленно переспросил Хойзе. – Что за чушь! Какую ещё дочь? У меня нет никакой дочери.

Папа Ориджаба открыл было рот – да так и застыл, потеряв дар речи.

– Дройги, что тут вообще творится? – в голосе Хойзе не было ни гнева, ни угрозы – одно лишь удивление.

– Не знаю, патрон. Но они очень хотели с вами увидеться – причем наедине. Думаю, с ними дело нечисто. Прикажете допросить с пристрастием?

Эти слова вывели Папу из оцепенения.

– Ваша дочь! – возопил он. – Малютка Элин! Мы спасли её из лап ужасных злодеев!

– Гм. Ну, и кто из этих двоих девушек, как вы утверждаете, моя дочь?

– О нет, Татти и Олури – мои дочери! Элин, милая… Элин? – Папа Ориджаба огляделся по сторонам. – Куда вы её дели? Где она?!

– Где кто? – озадаченно нахмурился Дройги.

 

***

Бледный Крост нервно облизнул губы и обвёл взглядом свою изрядно поредевшую свиту. В комнате остро воняло пороховым дымом; сизые клубы лениво гуляли в воздухе. Вода в люке, через который полагалось проходить посетителям, была тёмно-красной от крови; чьё-то тело плавало там, лицом вниз – и это был не единственный труп. Другой, с пробитой грудью, лежал на полу, слабо содрогаясь в последних спазмах агонии. Преданный парень, не повезло – стоял ближе всех к водяному притвору… А ведь он, Бледный, так гордился этой задумкой! В шлюзе особо не развернешься, движения замедлены, а главное – туда бессмысленно лезть с пистолетом, порох тут же намокнет… Кто же знал, что какому-то типу взбредет на ум спрятать оружие в большущий рыбий пузырь – и выпалить прямо из-под воды… Конечно, ему даже не дали вылезти, изрешетили, словно мишень в тире – но изобретательность мерзавца стоила жизни одному из его мальчиков… Вот бедняга.

С того самого момента, как Маринад покинул своего босса, дела стремительно покатились под откос. Персоны стали наглеть, и чем дальше – тем больше. Вновь заводят речь о дележке территорий; а доходы катастрофически падают, доверенные фроги исчезают незнамо куда – только за последние десять дней он лишился троих. Вот уже и до покушения дело дошло; и это на него-то, на самого Бледного Кроста! Если уж начал терять уважение – конец печален. Весёлые Топи всё помнят и ничего не прощают – особенно такому, как он! Это была катастрофа. Маленькая империя, над созданием которой он столь усердно трудился, уже не трещала по швам; она распадалась на части – стремительно, неудержимо…

– Гвоздь, Забава, Ушлый! Узнайте, на кого мерзавец работал – и позаботьтесь о нем. Обставьте дело так, чтобы все узнали: кто и за что. Можете не церемониться: случится замочить какого-нибудь левого фрога, не беда. Тут лучше перестараться. 

Трое громил шагнули в кровавую воду. Бледный проводил их долгим взглядом. Гвоздь и Ушлый туповаты, а вот Забава умен, и даже слишком – как говорится, себе на уме… Справятся, нет? А впрочем, какая разница; уж кого-нибудь эти трое обязательно замочат ещё до вечера – всё лучше, чем ничего… Немного отсрочат неизбежное.

Зазвонил телефон – долгой, переливчатой трелью междугороднего звонка. Крост хищной рыбой рванулся к трубке.

– Алло! Алло! Маринад, мальчик мой, ну что же так долго! Вы взяли их?

По мере того, как Бледный слушал, выражение его лица менялось. Громилы с интересом поглядывали на босса: неужто грозный телохранитель вышел из фавора? Если так – кое у кого появлялся шанс… Надо лишь проявить себя, а там… Кто знает; на свете нет ничего вечного! Вот только – был бы это кто-нибудь другой…

– Маринад, Маринад! Такая жалость, бедные мои мальчики, бедные… – Крост покачал головой. – И ведь всё зря, столько сил и времени – зря… Что? А, ну это другое дело, совсем другое… Как там его зовут – Хойзе? Ты справишься один? Что-о?! Сколько ещё? Ну нет, это ни в какие ворота! Хотя… – тут взгляд Бледного уперся в пространство и остекленел. – Ладно, будет тебе подмога! Так где, говоришь, ты остановился?

   Крост очень аккуратно повесил трубку на рычажки  и обвел взглядом свою команду. Громилы невольно подобрались; но приказ, которого все без исключения побаивались, не прозвучал. Вместо этого Бледный отдал совсем другие распоряжения.

 

***

Роффл готов был лопнуть от злости. Отыскать пройдоху, который обещал ему встречу с Хойзе; выбить из него всё дерьмо, вытрясти всё, что тот знал, вернуться – и лишь затем, чтобы застать их жилище пустым, словно древняя раковина улитки! А теперь ещё и это – двое мелких ублюдков, которые по недоразумению считаются его назваными братьями, оказывается, водят делишки с бледнокожим! И, похоже, сговорились они давно, наверное, ещё на пиассе – иначе как этот скользкий тип нашел бы их? Надо, надо было пристрелить гада, пока тот спал! Может, тогда «братцы» бы сообразили, что таких шуток шутить не стоит – особенно с ним, с Роффлом… Ублюдки.

Роффл пососал разбитые костяшки пальцев. На этот раз он всё сделал в одиночку, и сделал по-своему. Подкараулил болтливого собутыльника возле того самого бара, терпеливо дождался, пока тот наберется – и как следует отоварил по башке. В висок кулаком – так докерские однажды вырубили его самого; давно, ещё в Амфитрите. Потом пришлось немного потрудиться, затаскивая тяжеленную тушу в глухой переулок – зато какие глаза были у засранца, когда он пришел в себя! Роффлу понравилось это выражение – мольба и безграничный ужас. И уж он не разочаровал приятеля, выдал ему по полной. Бил и спрашивал, бил и спрашивал – а потом, когда у того закончились слова, просто бил, до брызг, до хруста… А потом… – Роффл невольно поёжился от воспоминания. Парень вдруг весь обмяк, сделался, будто мешок с тухлой рыбой, и перестал закрываться. А он уже не мог остановиться, обрушивая на жертву удар за ударом, пока не кончились силы.

Опомнился Роффл не сразу. В сведенных судорогой кулаках пульсировала боль, бешено молотило сердце, и тусклый блик фонаря отражался в неподвижных, затянувшихся пленкой глазах мертвеца… Сообразив, что натворил, Роффл быстро огляделся по сторонам. Кажись, никого. Он попятился было в темноту, но потом вернулся и торопливо обшарил карманы покойного.

Улов оказался невелик – но достаточен, чтобы как следует надраться и подцепить девку. В тот момент его уже не заботили ни якобы потерявшиеся «братцы», ни мнение Папы, ничего. И самое смешное – это тоже оказалось правильным! В противном случае ему пришлось бы разделить судьбу старого болвана и этих дурищ… А так – только похмелье; и вдобавок он теперь знает тайну Гаса и Морфи. «Братцы» начали собственную игру.

Роффл осторожно выглянул из-за угла. Троица удалялась. Он выждал ещё немного и двинулся следом. А крутенько «родственнички» его кинули! Решили заграбастать себе все денежки, не иначе. Ну, бледнокожий понятно – наглость вперед него родилась; но Морфи с Гасом! Прям не верится, что такое откололи. Но вот ведь – топают бок о бок с бледнокожим, болтают о чем-то; а Папа, девчонки и Пиксин пропали, словно и не было… А главное – пропал их тощий, вонючий, драгоценный приз!

Пропал? Ха! Уж бледнокожий-то наверняка знает, где она. Кто ещё мог подстроить налёт? Мелкие выступили наводчиками, это ясно; но главный здесь, конечно, Ловкач. С него-то он и начнет.

 

***

– Вот такие дела, парни, – подытожил я рассказ мальчишек. – Кем бы ни был этот господин Хойзе, он сыграл на опережение – и сыграл чертовски ловко. Да, кстати, учтите: эти двое – под моей защитой. Я не позволю вашему нанимателю взяться за них.

– Бывшему нанимателю, – уточнил Икс. – Мы тут решили, что отдавать в руки Кроста такой козырь не стоит. Так что мы теперь сами по себе.

Услыхав имя Бледного, Гас и Морфи аж подпрыгнули на стульях и уставились на меня округлившимися глазами. Я сделал успокаивающий жест – мол, всё в порядке; но это не слишком их обнадежило. Правильно, пусть хорошенько прочувствуют: всё, что стоит между ними и всеми ужасами мира – это я.

– В этой истории меня больше всего занимает именно Хойзе, – задумчивопроговорил Слэп. – Почему вдруг он?

– Наверное, Ориджаба-старший считал его отцом девчонки.

– Как интересно. С чего бы это?

– Ну, может потому, что она сама ему так сказала?

– Эд, Эд… Ты слишком многое от нас скрываешь, – покачал головой Икс. – Время от времени всплывают такие детали, что у меня просто глаза на лоб лезут. А потом оказывается, что ты всё это знал. Тебе следует быть с нами пооткровенней, партнер.

Он говорил со мной мягко, но за этой мягкостью скрывалось стальное жало: похоже, Икс действительно разозлился. Так не пойдёт: если они перестанут делиться информацией, я останусь в проигрыше.

– Да я сам допер до всего только сейчас! Этот киднеппер не слишком со мной откровенничал, знаете ли. Чистая логика. Вот смотрите: Ориджаба похищает девчонку, рассчитывая позднее устроить аукцион среди заинтересованных лиц. Но команда Кроста мешает ему все карты. Тогда он выпытывает у малышки имя её отца: уж если кто и не поскупится за такой товар, так это он! Ну, а дальше понятно: Папа добрался до Коссуги, стал прощупывать почву – и где-то прокололся. В конце концов, этому фрогу и так везло неприлично долго; когда-нибудь фортуна должна была отвернуться…

Икс и Слэп скушали эту версию, не поперхнувшись. Гас и Морфи адресовали мне восхищенные взгляды. Черт, надо будет срочно научить их играть в покер – ну или, по крайней мере, не выдавать эмоции столь явно.  

– Теперь ваш черед, господа.  Кто такой этот господин Хойзе? Я гляжу, вам знакомо его имя?

– Хм… Ну, в общем, да. Тебе же знакомо имя некоего Луиджи Маскарпоне.

Вот оно как. Дон Луиджи был крестным отцом иммигрантской мафии в Амфитрите; не знать этого – для столичного жителя моветон... Стало быть, Хойзе – нечто подобное для Коссуги?

– Местный преступный босс?

– Не всё так просто. Сейчас в городе заправляет Организация. Несколько кланов, заключивших союз.

– Скорее, договор о сферах влияния, – вставил Икс. – Твои знакомые речники, кстати, входят в её состав.

– Но так было не всегда. Некоторое время назад Коссуга фактически принадлежала одному семейству – старинному, очень богатому и довольно спесивому. Эти фроги вели дела на старый манер, если понимаешь, о чем я; на старый южный манер.

– Честно говоря, не очень. Не знаком с местными криминальными традициями.

– Тогда мне трудно будет объяснить. Хойзе, они… Более патриархальны, что ли. Не столько примитивные вымогатели, сколько покровители. Своего рода теневая аристократия.

– Другими словами, такие же подонки, но стильные.

– Можно и так сказать, – усмехнулся Слэп. – Их клан практически закрыт для чужаков. В Организации сделать карьеру куда проще. На этом они и погорели, в конце концов.

– Была война?

– Не в том смысле, как старые войны меж преступными кланами, – снова встрял Икс. – Никаких рек крови и акций устрашения, Его Величество не потерпел бы такого. Сейчас другие времена. Их просто вытеснили за пределы города. В основном рейдерские захваты, перехват бизнеса, подкуп судей – то, в чем мафия традиционно сильна…

– Хотя без крови, конечно же, не обошлось, – странновато усмехнулся Слэп. – В общем, Хойзе так и не смирился с поражением; но вынужден был принять некоторые реалии. Сейчас имеет место довольно хрупкий баланс сил. Кое-кто в городе до сих пор его поддерживает; но ресурсов у Организации гораздо больше.

И с таким вот фрогом Папа Ориджаба решил поиграть в киднеппера. Будь Элин настоящей дочерью Хойзе, я бы не поставил на него и ломаного кристи. Но маленькая невидимка лгала... Кстати, зачем ей этот опасный тип? История Элин становилась всё загадочнее… И ещё – мне не давала покоя усмешка Слэпа. Что, если…

– О чём задумался, Эд? – вкрадчиво поинтересовался Икс.

– Да так… Значит, большой войны не было – но без крови всё же не обошлось? Но раз глава старого клана жив, выходит, пострадал кто-то из Организации. Кто-то из самых верхов, а? Для таких дел обычно нанимают профессионала, причем самого высокого класса. Икс, скажи-ка – а тебе не доводилось посещать славную Коссугу раньше? Скажем, как раз в то время, когда здесь имели место известные события? Так, чисто случайно…

– Князья преисподней, а он хорош! – с удовлетворением заметил Слэп. – Ведь правда хорош, а? Так и норовит поймать… За кончик языка!

– Разве что у кого-то слишком длинный язык, – невозмутимо ответил Икс. – А у кого-то ещё – чересчур богатое воображение. Не знаю, чего ты там себе насочинял, Эд; только вряд ли это соответствует действительности.

Он не расколется, понял я. Да и глупо было надеяться: у фрогов вроде него больше скелетов в шкафу, чем пигментных пятен на физиономии… Но так или иначе, мне придется нанести визит этому Хойзе.

Последнюю мысль я высказал вслух. Гас и Морфи воодушевились: парням очень хотелось верить, что мы снимем их родичей с крючка. Слэп и Икс не разделяли такого оптимизма: сказывался большой жизненный опыт.

– Она его дочь, Эд. А они – киднепперы. Как думаешь, что предпримет фрог вроде Хойзе по отношению к похитителям собственного ребенка?

На самом деле всё обстояло несколько иначе; но эту информацию я решил пока приберечь. Я всё ещё не имел представления, что же задумала Элин – и какие отношения связывают её с главой преступного клана.

– Ну, Ориджаба скорее спасли её. Похитили у похитителей, так сказать. Конечно, их мотивы нельзя назвать бескорыстными – но и рубить головы Хойзе вроде как не с руки. В конце концов, они привезли её обратно, рисковали по дороге, и всё такое…

– Ладно, допустим, так и есть, и твои незадачливые попутчики ещё живы. В каком качестве ты рассчитываешь появиться на пороге у босса? Что ты можешь ему предложить?

– Информацию. Есть кое-что, чего не знает ни он, ни Ориджаба. Фроги Бледного Кроста здесь, в Коссуге – и явно намерены вернуть себе пропажу. Как полагаете, он захочет с ними разобраться?

– С такими, как этот Хойзе, никогда нельзя быть уверенным. Видишь ли, город больше не его вотчина. Здесь он и его команда – вне закона; и нужна достаточно веская причина, чтобы нарушить неписаные границы. В лучшем случае твой план сработает. Но в  худшем – сам понимаешь...

– Вот тут-то, ребята, вы мне и пригодитесь, с вашими талантами. Не хочу отправляться к нему без страховки.

– Я одного не понимаю, Эд, – Икс задумчиво меня разглядывал. – Зачем тебе вообще выручать эту горе-семейку? Острый приступ гуманизма? Синдром заложника?

Над этим я успел подумать.

– Ориджаба не так уж плохи, если узнать их поближе; но дело не в них. Мне очень не нравится Маринад, парни. И Бледный мне тоже очень не нравится. Если Хойзе сможет решить эту проблему – я буду знать, что рисковал не зря. По-моему, хороший план. Или у вас есть другие варианты? 

Варианты у них, конечно, имелись, я не сомневался. Они могли заявиться туда среди бела дня, подсматривать и подслушивать – и никто бы даже пальцем не шевельнул, просто потому, что не заметил бы. Но тогда я буду вынужден довольствоваться их рассказом…

Мой план был принят – после чего меня и двух младших Ориджаба без особых церемоний выставили за дверь. Я не сомневался, что «братья-невидимки» внесут свои коррективы; вот только какие? Спрашивать прямо смысла не было – не ответят или соврут. Беда с моими лукавыми союзниками… В прежние времена я имел дело с фрогами, на которых мог положиться, как на самого себя – один Тыгуа чего стоил! Но он же, помнится, говаривал: если приказано вырыть траншею – можешь сколько угодно мечтать о бульдозере, только не забывай при этом работать лопатой. Старая армейская мудрость... Ладно, будем обходиться тем, что имеем.

Морфи и Гаса я послал обратно к их разоренному жилищу. Парням предстояло как-то договориться с хозяином дома, забрать все мало-мальски ценные вещи и попытаться обратить их в деньги. При этом, естественно, следовало избегать контактов с полицией. Не самая простая задачка; впрочем, я был уверен, что у этой парочки хватит пройдошливости для исполнения задуманного. Мне же надо было нанять лодку.

Несмотря на серьёзность предстоящего визита, я ухмыльнулся. В последний раз, когда я собирался куда-то плыть, судьба послала мне семейку Ориджаба. Ну, а теперь я по собственной воле собирался сунуть голову в пасть…

В чью именно пасть, я так и не успел додумать – периферическим зрением уловил движение, слишком быстрое, чтобы быть безопасным. Рефлексы сработали раньше, чем разум осознал угрозу; я отпрыгнул в сторону. Здоровенная дубинка со свистом рассекла воздух там, где я только что находился, едва не зацепив плечо. Это был Роффл! Прежде, чем я успел хоть что-нибудь сказать, он замахнулся снова.

Ещё в самом начале нашего знакомства я предположил,  что рано или поздно нам придется схлестнуться; и вот этот момент настал. Парень оказался силен и быстр. Он наверняка выходил победителем из большинства уличных драк – иначе просто не выжил бы в таком злачном местечке, как Весёлые Топи. Но у меня за плечами был опыт школы Тыгуа, с её весёлыми и несколько садистскими традициями. « Палка – хорошая вещь, – говаривал наставник, прохаживаясь меж взмокшими от пота учениками. – И при прочих равных я бы предпочел палку ножу – просто потому, что она гораздо длиннее. Но у неё есть одна особенность. Палка – она как маятник. Она летит в одну сторону, потом летит в другую. И если вы подловите момент замедления – получите шанс влезть в короткую дистанцию. А там преимущество будет уже у вас – нож или просто кулак… Или борцовский захват. Главное, угадать момент. А теперь разделитесь на две шеренги. У тех, что справа от меня – тренировочные палки. У тех, что слева… Ничего. Ну, что встали? Работаем, ребята, работаем!».

Роффл нанес ещё один удар, мощный и стремительный – но предсказуемый. К тому же, он повторил обычную ошибку всех новичков – подпустил меня слишком близко. «Сила удара сосредоточена в кончике, запомните это…» Я резко нырнул под замах – и от души врезал ему по печени, неосознанно повторив пропущенный мною удар Маринада. Он охнул и согнулся пополам, но дубину не выпустил. Я перехватил его запястье и принялся выкручивать. Он попытался боднуть меня головой в лицо. Я уклонился – и взял его шею в борцовский захват. Несколько секунд мы топтались на месте, тяжело дыша; потом Роффл вдруг отбросил палку и вывернулся. На его физиономии расцвела торжествующая ухмылка, и в следующий миг я понял её причину. Мерзавец направлял на меня игрушечный пистолет – тот самый, которым я намеревался припугнуть бедолагу Тука. И когда только успел залезть в мой карман? Я медленно поднял руки вверх. Интересно, решится или нет?

– Воу, воу, полегче, парень…

– Тебе хана, мразь!– хрипло посулил он – и нажал на спуск. Вот так, никаких сомнений.

Звонко щелкнула пружина. Торжество в глазах Роффла сменилось недоумением.

Он перевел взгляд на ствол, а я быстро присел и подхватил его оружие – длинный, со следами гвоздей, брусок: похоже, мой несостоявшийся убийца по-варварски обошелся с какой-то скамейкой. Теперь преимущество было на моей стороне; можно и поговорить. Но прежде, чем я успел вымолвить хоть слово, он развернулся – и, скособочившись, бросился наутек. Приглашение пообщаться, запоздало выкрикнутое вслед, этот малый напрочь проигнорировал. Ладно, не больно-то и хотелось.

[napalm]

 

Глава 12. Шанс господина Хойзе

 

Господин Хойзе отодвинул в сторону тарелку с недоеденным завтраком и взял бокал вина. Аппетита не было, да и вообще – утро началось как-то бестолково. Сперва – эта нелепая семейка, утверждавшая, будто они привезли его дочь. Отчаявшись понять, кто же они такие и что им на самом деле нужно, он велел Дройги посадить всех под замок. Может, стоило просто вышвырнуть их? Нет, пожалуй, правильно: уж слишком настойчиво этот, как его, Ориджамма, что ли, добивался встречи; и потом, что это за странный спектакль они тут разыграли? Надо будет разобраться как следует. Спешить некуда.

Следующим нарушившим утренний покой событием стал дурацкий звонок из комиссариата полиции: господин комиссар, видите ли, пожелал лично услышать о том, что ни он, ни его фроги непричастны к ночной резне! И за что он только платит деньги этому губошлёпу…

Впрочем, господин комиссар не гнушается брать мзду и у Организации, причем, насколько ему известно – суммы там на порядок выше… Если посмотреть правде в глаза, он давно уже их фрог, а не его. А значит… Значит, звонок не столь уж дурацкий, как ему показалось. Конкуренты прощупывают: не вздумал ли он нарушить хрупкое перемирие. Как будто без этого проблем не хватает! Передел сфер влияния сейчас абсолютно не в его интересах; силы слишком неравны. Конечно, позже… Нет; много позже, когда он действительно будет готов! Война – дело накладное: нужны деньги… Много денег, нужны фроги, причем  – верные фроги; нужно подтянуть кое-каких специалистов, кое-кого подкупить… И ещё: необходимо предвидеть результат таких действий; иначе победа запросто может обернуться для клана поражением. Разумеется, вернуть семье Коссугу – дело чести; но заварить эту кашу сейчас – форменное самоубийство! Речные боссы тоже это понимают… Хорошо бы, чтоб понимали. Он обязан будет ответить на любой недружественный шаг с их стороны; поступить иначе – значит выказать слабость, а такое не прощают ни свои, ни чужие.

– Дройги! Удвой охрану… Или нет, лучше вышли дозоры на лодках: пусть приглядывают за рекой.

Секретарь молча поклонился и исчез. Хойзе отхлебнул из бокала и поморщился.

– Дринни! Дринни, иди сюда! Ну сколько раз повторять: утреннее вино разбавляешь фруктовым соком, обеденное – нет; а не наоборот!

– Простите, босс! Простите, я сейчас всё исправлю…

– Да не мельтеши ты, – отмахнулся Хойзе. – Просто принеси сюда кувшин сока.

Да уж, не великого ума малый этот Дринни; но по крайней мере, из его рук можно брать любую пищу, не опасаясь отравы. Верность – такое редкое качество в наши дни! Всё продаётся и покупается; и чем подлее фрог, тем больше у него шансов пробиться на самый верх. А там – почет и уважение, совершенно незаслуженные… То ли дело – старые добрые времена! Предатель всегда оставался предателем; его презирали даже те, к кому он переметнулся – и не слишком это скрывали. Соответственно, и предательств было гораздо меньше.

Что же всё-таки происходит в Коссуге? Почему у него чувство, будто кто-то затеял большую игру? В такие времена надо держать руку на пульсе событий; но отправить своих фрогов в город он не может. После всего случившегося это равносильно объявлению войны! Значит, придется воспользоваться услугами старых друзей и платных информаторов – что в большинстве случаев одно и то же… И не слишком оперативно.

Хойзе потянулся было к кувшину – но рука его остановилась на полпути. За столом напротив сидела невесть откуда взявшаяся девочка в стареньком выцветшем платье – и сверлила его тяжелым, совсем не детским взглядом.

 

***

Тембр воздушных винтов слегка изменился: металлическая гондола пошла на снижение. Безмятежная лазурь небес исчезла; стекла рубки заволокло волглой пеленой. Там, внизу, на землю рушились потоки ливня: густая облачность, столь обычная в теплом и влажном мире амфибий, представляла некоторое неудобство для воздухоплавания. Идти на посадку в условиях практически нулевой видимости тяжело – но для команды маленького воздушного судна это сейчас было меньшей из тревог. Гораздо сильнее капитана, штурмана и проводницу беспокоили их нынешние пассажиры.

Бледный зафрахтовал летучую лодку – для большинства его головорезов это был первый (и, вполне возможно, последний) полет в их жизни. Фроги Кроста нервничали – но куда более нервными были последние часы для маленькой команды: профессия пассажиров читалась на их физиономиях более чем явно. Капитан даже подумывал отбить радиограмму в Коссугу и вызвать к трапу полицию – но так и не решился до самого конца перелета. Предъявить стражам закона что-либо посерьёзнее зверообразного вида этих детин он, по совести говоря, не мог. Те вальяжно расположились в салоне, изредка обмениваясь короткими репликами и провожая сальными взглядами проводницу; но и только. И тем не менее, капитан лопатками чуял: один лишь неверный шаг с его стороны – и… Что тогда случится, он не знал; но исходившая от этой компании жуть пробирала до костей.

– Элдерри, тот, с облезлой физиономией, спрашивает: долго ещё? – проводница покосилась на запертую дверь.

– Скажи им, уже почти прибыли. Пусть пристегнутся: будет лёгкая болтанка, – капитан постарался, чтобы голос его звучал уверенно, и ободряюще улыбнулся. – Ещё минут десять, и мы будем в Коссуге.

– Да уж, – пробормотал себе под нос штурман. – Не хотел бы я потом встретить кого-то из них в тёмном переулке.

Крост понимал, что идет ва-банк. Но другого выхода у него не было. Власть и влияние стремительно таяли, просачивались, словно песок меж пальцами. Счет шел даже не на недели – на дни. И обратить этот процесс вспять можно было только одним путем.

Он исчезнет из поля зрения своих врагов. Он найдёт девчонку. Он заставит её работать на себя; Бледный ещё не знал, как – но средств убеждения в его распоряжении более чем достаточно. И тогда… О, у него были большие планы на это «тогда»! Каждый косой взгляд, каждое лишнее слово, каждый трито, прошедший мимо его кармана по вине этих гнусных ублюдков… Он припомнит «персонам» всё! Не сразу, постепенно – у них будет время осознать неизбежное! И вот тогда…

Собственное маленькое королевство. Почему нет? Те, кто поумнее, примкнут к нему; а прочим предстоит испытать на собственной шкуре, каково это – встать у него на пути. Весёлые Топи ждут новые... Весёлые времена! Либо так, либо… Да нет, у него всё получится. Авантюра? Ха! Мало ли их было в жизни! Обратной дороги просто нет; покинув свою резиденцию, он сжег все мосты. А значит – вперед, до победного конца! Даже если придется пожертвовать всеми бойцами до последнего. Невелика беда, наберет новых. Незаменим один лишь Маринад; но даже он, если понадобится, станет очередной ступенькой на пути Бледного Кроста к величию.

 

***

Роффл кипел от злости. Встречные прохожие, поймав его взгляд, тут же опускали глаза – и старались обойти стороной. Правильно делали: сейчас было достаточно малейшего, самого ничтожного повода, чтобы дать выход с трудом сдерживаемой ярости. Уязвленное самолюбие мучило куда больше, чем пропущенный удар. Бледнокожий надул его! Обвел вокруг пальца, словно последнего сопляка! И эта его издевательская ухмылочка… Он бы в тот миг что угодно отдал, чтобы пистолет оказался настоящим! Прошло не так мало времени, прежде чем удалось взять себя в руки.

Проклятый Ловкач снова вывернулся. Роффл больше всего на свете жалел, что не прикончил его, когда была такая возможность. Ничего; шанс ещё выпадет – и уж теперь он его не упустит. Вот сволочь! И печень ноет… Что же делать?

Ему нужно настоящее оружие.  И не нож, а что-нибудь посерьёзнее. Арбалет вполне подойдет; вот только достать его будет непросто. Парочка этих замечательных штуковин хранилась в комнате Папы, но Роффл не питал иллюзий: наверняка всё мало-мальски ценное, что у них было, уже обрело себе новых хозяев. Фроги везде одинаковы…

Роффл замедлил шаги, плюхнулся на ближайшую скамейку и сжал руками голову.

– Ну же! Думай, думай, думай! – шептал он.

Как быть? Бледнокожего он упустил, «братцев» – предателей тоже… Стоп. Эти трое вместе вышли из отеля. Значит, туда и вернутся; вот и славно! Только теперь он поступит умнее: возьмется за мелких засранцев и вытрясет из них все подробности сделки!

 

***

– Невероятно! – пробормотал господин Хойзе. – Эй, Дройги! Дройги!

– Звали, патрон?

– Ну-ка, скажи – кого ты видишь за этим столом?

– То есть? – Дройги выглядел сбитым с толку.

– Просто ответь на вопрос.

– Э-э… Вас, патрон! – секретарь недоуменно воззрился на хозяина.

– И?

– Э-э… И всё.

– Что, никто не сидит напротив?

– Напротив вас? – на всякий случай уточнил секретарь. – Э-э… Нет.

– Ну хорошо,  – Хойзе сделал лёгкий жест рукой. – А теперь?

Дройги моргнул – и ошеломленно уставился на щуплую фигурку.

– Невероятно! Её же только что не было… Но кто это? Она что, пряталась под столом? Это какой-то фокус?

– Ладно, ступай. Всё, иди, иди! – Хойзе досадливо отмахнулся от ошеломленного секретаря. Тот, проглотив очередной рвущийся наружу вопрос, скрылся за дверью.

– Да, впечатляет, – признал Хойзе, задумчиво разглядывая незваную гостью. – Смотрю, ты вспотела. Нелегко такое делать, а?

– Обычно нам вообще не приходится прилагать усилий, – сердито ответила Элин. – Но твои фроги так усердно таращились на этот стул…

– И тем не менее, никого не видели… – Хойзе задумчиво пощипывал подбородок. –Скажи, как это у тебя получается?

– А как ты дышишь? – усмехнулась Элин. – Как заставляешь биться сердце? Это дар моего народа. Он просто есть. И он сослужит тебе великую службу, если мы станем союзниками.

– И сколько вас таких?

– Много. Но тебе достаточно будет даже нескольких. Лучших моих воинов, смелых и преданных.

– Я должен подумать, – пробормотал Хойзе. – То, что ты предлагаешь, это…

– Война, – закончила Элин. – Ну и что? Тебе ли бояться проливать кровь, ночной владыка Коссуги?

Хойзе криво ухмыльнулся.

– Бывший ночной владыка. И мне есть что терять… В отличие от тебя. Значит, говоришь, принцесса?

– Дитя короля, наследница верховной власти, старшая в роду. А ты думал, принцесса – это красавица в пышном платье? Нет, Хойзе. Это та, что не сдаётся, лишившись даже тени надежды. Та, которая пройдёт тысячи километров, голодная и в рванье, чтобы вернуть принадлежащее ей. Та, что заключает союзы и без сомнений проливает кровь. Что ещё тебя смущает?

– Ну, для начала – я не привык, чтобы девочки рассуждали об убийствах и крови, – покачал головой Хойзе. – Да, я слышал, что ты сказала: ты давно не ребенок. Но выглядишь, как…

– Так отведи взгляд, и я исчезну. Если твои глаза мешают тебе думать.

– Нет-нет, не надо! – поспешно сказал Хойзе. – Это, знаешь ли, нервирует!

– Хорошо. Ты ведь понимаешь, что я могла пойти к кому-то другому. К твоим врагам, например. Но я выбрала тебя. Мы в чем-то похожи, ночной владыка. Мы оба потеряли то, что считаем своим по праву. Делить нам нечего; так почему бы не помочь друг другу? Ты вернешь себе Коссугу; а я стану править своим королевством.

– И как ты это себе представляешь?

– Твои враги умрут, – равнодушно ответила Элин. – Мои тоже.

– Прекрасный план, – едко заметил Хойзе. – Четкий и недвусмысленный. А ты хоть представляешь, кто они такие – мои враги? И сколько их? Пять кланов фрогской мафии! Десятки лейтенантов, сотни солдат, которых никто не знает в лицо! Деньги, и власть, и…

– Мы обезглавим семьи. Потом уберем преемников. И тех, что придут им на смену, тоже. Быть членом мафии в Коссуге станет очень опасным занятием; очень вредным для здоровья. Мы будем повсюду. Мы будем видеть и слышать всё. А они даже не заподозрят подвоха.

– Ты хочешь утопить город в крови?

– Если придется, – Элин твёрдо посмотрела Хойзе в глаза. – Но думаю, остальные быстро поймут намек и уберутся подальше.

– Сперва они нанесут ответный удар. И тогда мой клан…

– С чего бы? Ты и твои фроги останетесь в стороне. Они решат, что это дело рук одного из них – и начнут распрю. Мы лишь поможем свершиться неизбежному.

Хойзе надолго замолчал. Война… Рано или поздно это должно произойти: он никогда не смирится с нынешним положением вещей. И кое-что в этом направлении, конечно же, делается: очень осторожно и постепенно, дабы не вызвать у соперника и тени подозрения. Но выбранная стратегия была рассчитана даже не на годы – на десятилетия. То, что предлагала эта странная дев… Женщина, казалось самоубийственной авантюрой. И тем не менее, он собственными глазами видел, на что она способна. А если таких фрогов будет несколько… А если – несколько десятков? Невидимых, никому, кроме него, неизвестных, вездесущих убийц? Не это ли та сила, что окончательно и бесповоротно склонит чашу весов в пользу его клана?

– Что ты станешь делать, если я откажусь?

– Буду искать того, кто согласится. Рано или поздно найду. Но ты навсегда упустишь свой шанс.

Над столом вновь повисло молчание.

– Мне нужно время, – наконец, откликнулся Хойзе. – Я должен всё обдумать. Войну нельзя начинать, не подготовившись.

– Значит, ты согласен?

– Допустим… – Хойзе прищурился. – Предположим.  Но разумеется, прежде чем я предприму хоть что-нибудь, мне нужны будут веские доказательства твоих слов.

– В своё время ты их получишь. А пока назови имя врага. Любого. И дай мне нож.

– Зачем? – нахмурился Хойзе.

– Чтобы ты убедился в серьёзности моих намерений. Любую сделку надо чем-то скреплять, ночной владыка. Эту мы подпишем кровью.

 

***

Казалось бы, чего проще – зафрахтовать лёгкую вёсельную лодку в городе, окруженном озёрами и разливами рек? Не тут-то было: все подходящие посудины оказались заняты. В порту царила толчея и сутолока. Хмурые вояки, в табачно-буром болотном камуфляже, с эмблемами инженерных войск, таскали на шлюпки плоские ящики. Другие, длинные и объемистые, ждали своей очереди в штабелях. Скрипели тали и блоки лёгких переносных кранов. Возле берега покачивались понтоны – здоровенные спаренные поплавки. На них, удерживаемые многочисленными канатами, были навьючены знакомые решетчатые фермы – секции энергонесущих вышек.

– С моря ждут тайфун! – охотно поделился новостью один из местных зевак. – В кои-то веки армейские решили заранее подсуетиться; и правильно! А то каждый раз приходится ждать, когда подачу восстановят!

– Ага. Только где мне теперь лодку искать?

– Ну, парень, не знаю! Здесь они всё подчистую выгребли; рыбаки уже изворчались – даже плоскодонки реквизируют! А что поделаешь, именем Его Величества – имеют, значит, право, да…

– И надолго это?

– А кто ж его знает, окромя князей преисподней! Это как пойдёт… Тебе куда надо-то?

– В резиденцию господина Хойзе.

Мой собеседник моментально заткнулся, и смерив меня тяжелым взглядом, ввинтился в толпу. Да, это имя тут крепко помнят, ничего не скажешь…

Неподалеку вдруг отчаянно загомонили, послышались предостерегающие крики. Один из длинных ящиков, неудачно закрепленный, выскользнул из строп – и с треском обрушился на причал. Крышка отскочила, явив содержимое – толстенный цилиндр из тусклой бронзы. Ругань взлетела до небес. Военные забегали, словно муравьи, спешно наводя порядок. Надрывались сержанты. Похоже, растяпе обеспечены внеочередные наряды до конца года… Зевак оттеснили подальше. Я развернулся и стал проталкиваться сквозь толпу: ловить здесь явно было нечего.

Лодку я в конце концов раздобыл – договорился с одним из парней, что развозят пассажиров по городским каналам. Эта лоханка даже в лучшие свои времена стоила на порядок меньше той суммы, что пришлось за нее выложить; но учитывая обстоятельства, мне достался ещё не самый худший вариант. К тому же, платили за всё Слэп и мистер Икс. Думаю, в этот день озолотились многие гидротаксисты. Несколько позже часть монет перекочует в карманы мастеров-лодочников, и каналы запестрят новенькими, свежевыкрашенными посудинами. Таким образом, деньги тёмных личностей, вроде моих компаньонов, пойдут на пользу простым городским трудягам. Есть во всем этом какая-то высшая справедливость…

На поиски лодки ушло несколько часов. К тому времени сгустились тучи, и хлынул ливень. К отелю я притащился вымокшим насквозь – впрочем, гидрофобная ткань костюма сразу обтекла, осталось лишь сменить туфли и вытереть голову. Я намеревался воспользоваться полотенцем из номера моих компаньонов – однако ввалившись в дверь, тут же забыл об этом. Морфи и Гас уже были здесь – но в каком виде!

– Князья преисподней! Парни, кто это вас так отделал?!

Юных киднепперов разукрасили на совесть. Гас угрюмо размазывал по физиономии сочащуюся из носа кровь. Морфи досталось ещё сильнее: на нем просто живого места не было. Он скорчился в кресле, бережно придерживая правой рукой левую.

– Их старшенький оттянулся, – откликнулся Слэп. – Я увидел драку из окна и выскочил на улицу, но засранец тут же удрал. Вот она, братская любовь и взаимовыручка…

– Да никакой он нам не брат! – вдруг взорвался Гас. – Эта сволочь всегда…

В следующие несколько минут я узнал много нового о семейке Ориджаба.

– Так, стало быть, вы на самом деле не родственники… Что ж, понятно. Значит, он решил, что мы сговорились? Верно подмечено: каждый судит по себе… Держитесь от Роффла подальше, парни. Он, похоже, совсем слетел с катушек – тут я выложил свои утренние приключения.

– Этот ублюдок может стать проблемой… – задумчиво проговорил Слэп. – Придется что-нибудь предпринять.

– Я позабочусь, – откликнулся Икс из соседней комнаты.

– Только без крови! – поспешно вставил я.

– Имеешь в виду удавку? – ехидно улыбнулся Слэп.

– Имею в виду – без трупов! Это проклятое дело так и норовит обрасти мертвецами; не хватало ещё, чтобы мои компаньоны принялись убивать направо и налево!

– Лучше он, чем кто-то из нас, а?

Гас сунул руку в карман и протянул мне несколько мятых бумажек.

– Вот. Всё, что смогли. Пять с половиной трито.

– Оставь себе, пригодится. Стоило бы показать Морфи доктору…

– Я в порядке, – хрипло откликнулся Морфи. – Даже грести смогу, если что.

– Уверен? Ну-ка, дай, посмотрю.

Похоже, перелома не было; но на всякий случай я наложил шину – в багаже «братьев-невидимок» нашлось всё необходимое, даже обезболивающее. Их запасливость не переставала меня удивлять.

– Когда думаешь отправляться? – поинтересовался Слэп.

– Завтра поутру. Переночуем – и в путь.

– Придется снять для вас ещё один номер, иначе не миновать скандала с портье, – проворчал он. – Твоё содержание влетает в изрядные суммы, Эд.

– А что вы хотели? Я же лучший в своём роде. Считайте это платой за информацию.

– Кстати, ты в курсе, что на город движется тайфун? Стоило бы переждать сутки-другие…

– Да, слышал. Но с нашим делом лучше не тянуть. К тому же, если всё пойдёт не по плану, буря придется кстати: в непогоду легче сбить со следа погоню.

– Какой продуманный парень! – хохотнул мистер Икс. – Эд, ты действительно уверен, что хочешь ввязаться в эту авантюру?

– Надо решить проблему с фрогами Кроста. Все согласны? То-то.

…Хотел бы я быть таким же уверенным, каким казался. Весь этот план был правдой лишь наполовину. Я рассчитывал узнать хоть что-то новое о невидимках, в том числе и о своих компаньонах; и при этом – остаться в живых. Наверное, после визита к Хойзе наши дорожки разбегутся. Я отправлюсь дальше на юг, в урочище Срубленный Лес. Гас и Морфи, если им очень повезет, воссоединятся со своей как-бы-роднёй; ну а Слэп и мистер Икс… А, какая разница. У этой парочки наверняка найдутся свои делишки – столь же тёмные, как и их прошлое. Если они решат потягаться с Хойзе за Элин, я в это время хочу быть как можно дальше от Коссуги.

…Что-то ещё не давало мне покоя, какая-то мелочь, подмеченная сегодня – и лишь засыпая, я понял, какая именно. Та штуковина в длинном ящике, в порту, не была частью энергетической вышки. Я уже видел подобные; но без колёс и лафета она смотрелась совсем по-другому.  Картечница. Легкое орудие, нечто среднее между пушкой и пулеметом – блок вращающихся стволов в бронзовом кожухе. И этих штук было ненормально много. В нашем мире военные технологии Метрополии находятся под запретом, картечницы – самое совершенное из того, что имеется на вооружении армии. В малых ящиках, наверное, магазины. Но зачем всё это добро здесь, куда его везут – да ещё накануне тайфуна? Ох, ладно; как говорится – меньше знаешь, крепче спишь…

 

***

Папа Ориджаба пребывал в унынии. Их заперли в одном из складских помещений,  в темноте – окон здесь не было. Татти совсем упала духом и закатила тихую истерику; Олури, конечно же, принялась её утешать. Девочка молодец – в каком-то смысле на ней у них всё и держалась. Эх, сложись всё иначе, да будь он помоложе на четверть века; тогда, может быть… Папа подавил тяжкий вздох. Судьба всегда была к нему не слишком благосклонна; и любые начинания рано или поздно выходили боком. Он пытался это исправить, как мог; пытался создать семью – хотя бы такую вот, из чужих по крови, и даже заставил себя поверить, что это у него получилось… За последние часы он вдоволь наслушался от Татти горьких слов и упреков; а возразить, по совести, было нечего. Вина тяжким грузом давила на плечи. Большой куш… Да, будь он умней, сразу понял бы: не стоило и начинать. Сидел бы сейчас в своей бочке, потягивал винцо и ждал бы, чего мальчишки раздобудут пожрать к вечеру – чем не пенсия? Ну что ж, по крайней мере, он попытался. Сделал, что мог. Так или иначе, скоро всё кончится…

За дверью послышались шаги; скрежетнул в замке ключ.

– Давайте выходите.

За несколько часов глаза успели отвыкнуть от света; щурясь, они выбрались в коридор. Несколько вооруженных фрогов тут же плотно обступили их и повели куда-то. Бухнусь перед ним на колени, решил Папа. Буду просить; не за себя – за девчонок и Пиксина. Должно сработать. А может… Может, они нас просто отпустят? Даже если побьют немного напоследок – ничего страшного, заживёт!

– Господин Хойзе разобрался в твоём деле, – заявил безжалостно-громкий голос. – Ты негодяй, и не заслуживаешь снисхождения. Вас всех стоило бы засунуть под мох…

– Умоляю!

– Молчи. Мой патрон даёт тебе шанс. Не вздумай юлить и хитрить. От этого теперь зависит твоя жизнь… И не только твоя.

– Всё, что угодно…

– Заткнись и слушай. Женщины и мальчишка останутся у нас. С ними будут хорошо обращаться. Ты отправишься в Коссугу. Будешь делать всё, что тебе прикажут, и ни шагу в сторону. Это понятно?

– Да, да… Конечно…

– Выполнишь всё как надо – получишь награду, и можете убираться на все четыре стороны, – знакомый тоненький голосок заставил Папу вздрогнуть.

– Элин… Малышка! Ты нашлась!

– Нашлась, – согласилась Элин. – А теперь закрой рот. Говорить будешь, только когда я разрешу. Вот что мне от тебя нужно…

 

***

Ливень хлестал, не переставая, всю ночь; утро тоже выдалось дождливым.  Мы отправились в путь позже, чем я планировал: пришлось дожидаться мистера Икс – по словам брата, он отправился «уладить одну небольшую проблему».  Тротуары к тому времени превратились в ручьи, вода в каналах поднялась почти вровень с мостовыми. Если так пойдёт и дальше, улицы начнет затоплять. Ничего особенного для расы, чья жизнь неразрывно связана с водой. Я поглубже надвинул шляпу: толку от неё было чуть, но, по крайней мере, за шиворот не лилось – терпеть не могу это ощущение…

– Между прочим, за нами следят, – сообщил Слэп.

Я обернулся. Редкие фигуры прохожих казались расплывчатыми силуэтами за стеклянистой завесой дождя.

– Который из них?

– Спрятался за углом. Готов поспорить, это их старшенький, – он кивнул на Морфи и Гаса.

– Разобраться с подонком, что ли… – задумчиво пробормотал Икс.

– Не трать время. Пусть-ка попробует выследить нас на реке.

– Просто нервирует, знаешь ли.

– Забудь. Нападать он всё равно не рискнет – не полный же псих…

– Может, хоть Папа его образумит, – пробурчал Морфи.

– А по мне, так пускай валит на все четыре стороны! – сплюнул Гас. – Достал уже… Пусть только попробует подойти. Ещё раз полезет, ножиком пырну.

Мой вчерашний знакомец сдержал слово и уже дожидался нас в условленном месте. Едва завидев нашу компанию, он принялся ныть – мол, поторопился с ценой, упустил парочку очень выгодных предложений, и прочее в том же духе. Я ждал чего-то подобного,  поэтому заранее приготовил несколько мелких купюр – и просто сунул ему в руки, не вступая в дискуссию. Пока он пересчитывал деньги, мы погрузились в лодку и отчалили от берега. Тут я, наконец, заметил преследователя. Роффл уже не скрывался: он подошел к самой кромке воды и замер, сжимая кулаки и пялясь на нас сквозь дождевые струи. Гас вдруг вскочил, покачнув суденышко, приспустил штаны – и продемонстрировал названному брату некие части тела.

– Что за ребячество! – бросил Икс. – Прекрати немедленно.

Юный киднеппер уселся обратно; на покрытой синяками и ссадинами физиономии читалось удовлетворение.

– Что, полегчало? – усмехнулся я.

– Ты не поверишь, Ловкач, но – да... Или лучше называть тебя Эд?

– Зови как хочешь, приятель.

 

***

Папа Ориджаба до сих пор пребывал в некоторой прострации. Сначала – заставший их всех врасплох ночной визит фрогов Хойзе; потом – долгое ожидание в темноте, томительный страх и неизвестность… И наконец – вот это!

Дочь «ночного владыки» оказалась под стать своему отцу. Ишь, как заговорила, когда силу за собой почувствовала! У него аж челюсть отпала… Подумать только, а он-то всё это время почти не обращал на неё внимания, считая не более чем беззащитным ребенком… Папа коротко глянул на спутницу – и тут же отвел глаза. Ко всему прочему, маленькая ведьма чувствовала чужой взгляд; и кто знает, какие ещё умения у неё в запасе… И Хойзе этот… Сперва признавать не хотел, а теперь вон как – прислуживать ей заставил! А дочь ли она ему? С виду никак не похожи. Непростая девка-то, ох, непростая! И Крост за ней гонялся не зря – видать, знал что-то…

Ну ладно, хоть не убили сразу – и то хлеб… Даже награду посулили. Вот только дадут ли? Из груди старого мошенника вырвался тяжелый вздох. Ладно, какая ещё награда – в живых бы остаться! Он ведь нутром чует – большие дела затеваются, большие и страшные. При таких раскладах сгинуть легче лёгкого, всем семейством; таким, как Хойзе, наверняка не впервой избавляться от свидетелей… Как бы там ни было, выбора ему не оставили – делай, что велено, да помалкивай. Иначе девчонкам и Пиксину крышка. Эх, хоть бы шанс был намекнуть – мол, сваливайте оттуда при первой возможности… Да нет, какое там! У этих,  с мушкетами, рожи такие – сперва, небось, стреляют, а уж потом спрашивают, кого несёт… Лучше и впрямь не рыпаться… Пока.  Работа, впрочем, необременительная: привезти да увезти. Знай себе маши веслами. А всё же интересно, чего эта мелкая в Коссуге делать собирается? Спрашивать ему запретили, но думать-то не запретишь! И послали только их двоих, хотя у Хойзе достало бы фрогов целую армию отправить… Непонятно.

Папа поудобнее перехватил весло. Грести поврежденной некогда рукой было непросто, она уже начала побаливать – даром, что он предусмотрительно обмотал запястье тряпьём и набросил верёвочную петлю. А путь неблизкий… И что ему так не везёт в жизни – дважды, получается, изуродовали! Он-то ещё раздухарился – найдёт, мол, обидчиков и поквитается… Какое там; ему ли тягаться с фрогами Кроста!  

 

[napalm]

Глава 13. Кровавая буря

 

Настроение у Роффла было – хуже некуда. Ловкач, похоже, не терял времени зря. Он собрал целую шайку: в том, что двое хлыщей – его подельники, сомнений не возникало. «Братцы»-предатели у этой троицы на побегушках, не иначе. А он… Он остался совсем один.

Вытрясти из Гаса и Морфи хоть что-то вразумительное не получилось. Эх, застукать бы кого-то из них в одиночку, лучше трусоватого Гаса – и он бы сейчас знал всё: где Ловкач спрятал приз, и какие у них планы, и сколько ещё народу в этой тёплой компании… Всё, до последней мелочи. А так пришлось всю ночь мокнуть под дождем, дремать урывками, покуда эти уроды нежились в мягких постелях… Он рискнул отлучиться лишь незадолго до рассвета: выдавил стекло, залез в зеленную лавку и, спешно набив карманы всем, что попало под руку, опрометью бросился обратно. На всё про всё ушло несколько минут, не больше – и он смог, наконец, заглушить терзавшее его всю ночь чувство голода. Правда, от сырых овощей теперь немилосердно пучило брюхо.

Дождливая темень – хорошее время для размышлений. Мало-помалу у него в голове сложился план действий. «Братцы». Вот слабое звено этой шайки. Роффл не сомневался, что рано или поздно отловит одного из «родственничков» и побеседует с ним по душам. Но для этого надо улучить подходящий момент: после вчерашней трепки мелкие гаденыши будут настороже. Да, пожалуй, он поспешил… Понадеялся на свой авторитет. А эти двое уже не те, что прежде. Подумать только, стоило ему всерьёз взяться за Морфи  – как Гас вдруг налетел сзади, принялся молотить кулаками в спину и пинаться. А когда он, наконец, обернулся, чтобы угомонить этого психованного – Морфи врезал ему пяткой в бок, попав точнехонько в то самое место, что и Ловкач. Аж искры из глаз посыпались! Взревев от боли, Роффл принялся обрабатывать «братца» кулаками – и, пожалуй, забил бы до смерти, если бы не вмешался тот тип. Сообразив, что врагов слишком много, он убежал – но вскоре вернулся и облюбовал хорошее место для наблюдения: чуть наискосок от дверей отеля, в кустах.

… Итак, их по меньшей мере пятеро, – размышлял Роффл, осторожно следуя за компанией. А то и больше: кто-то же должен сторожить приз. Наверняка спрятали девчонку в какой-нибудь халупе на окраине; сам он поступил бы именно так. Значит, всего делов – осторожно проследить за их шайкой; ну, а дальше… Дальше – по обстоятельствам. Он слегка приободрился – и пребывал в этом настроении до тех пор, покуда вся компания не погрузилась в лодку.

Такого он не предвидел. На вёслах они запросто оставят его в дураках. Кто бы мог подумать… Он неосторожно выскочил на набережную – и, конечно, тут же был замечен. Выходка Гаса привела Роффла в ярость. Он заметался по берегу в поисках гидротакси – не слишком, правда, представляя, что будет делать дальше; но ни единого суденышка, как на зло, поблизости не оказалось. Тогда Роффл пустился бежать вдоль берега. О скрытности уже не было речи; теперь он желал одного – не упустить шайку Ловкача из виду. Но удача, похоже, отвернулась от Роффла. Пробежав несколько кварталов, он безнадежно отстал и выдохся. Привалившись к фонарному столбу, Роффл тихонько застонал от отчаяния. Судорожно работали легкие, а печень кололо так, словно там засело острое шило. Его в очередной раз обставили.  

Впору было найти кабак подешевле и как следует надраться – благо, несколько монет ещё позвякивало в карманах. И пусть хоть одна рожа попробует прицепиться! Уж он тогда оттянется по полной, а там будь что будет – хоть бы и в тюрьму… Сутулясь под дождевыми струями, Роффл побрел наугад, куда ноги занесут – как вдруг ему в голову пришла одна мысль.

Хойзе. Точнее, его речной дворец – по словам того пьянчуги, он располагался где-то в верховьях реки. Там он и перехватит развеселую компанию Ловкача. Шанс невелик, но всё лучше, чем нарываться на неприятности в злачных местечках. Ему понадобится лодка.

Приняв решение, он вновь свернул к реке и двинулся вдоль берега, зорко поглядывая по сторонам. Но фортуна, похоже, окончательно повернулась к нему спиной. Каналы, ещё вчера пестревшие многочисленными суденышками,  словно вымерли. Куда все подевались, недоумевал Роффл, рыская по набережным. Ни занюханной рыбачей плоскодонки, ни шлюпки, ни свободного гидротакси; сошло бы что угодно – лишь бы хозяин посудины оказался стариканом или мелким замухрыжкой!

Несколько часов бесплодных блужданий окончательно испортили настроение. Роффл пал духом. Сейчас ему уже не хотелось ничего – только набить брюхо и завалиться дрыхнуть где-нибудь в спокойном месте. Собственно, их разоренное жильё вполне подойдёт: всё лучше, чем в подворотне…

            Ливень хлестал вовсю. Ветер усилился, закручивая падающие с тёмных небес струи миниатюрными смерчиками. Втянув голову в плечи, Роффл брел по опустевшим улицам, с трудом отыскивая знакомые ориентиры. Наконец, за очередным поворотом показалась нужная улица – к этому времени она уже превратилась в бодро текущий ручей. Шлепая по щиколотку в воде, Роффл дошел до дома… И остановился. Дверь, конечно, так и не удосужились привести в порядок, лишь прислонили к проёму; но в щели мерцал свет! Осторожно ступая, он подобрался вплотную и замер, прислушиваясь. Внутри явно кто-то был! Воришки, решившие поживиться остатками их скарба? Домовладелец? А может, полицейская засада? Он быстро огляделся по сторонам. Никого. Ладно… В конце концов, у него больше прав здесь находиться, чем у кого-либо ещё! Стараясь не шуметь, Роффл шагнул внутрь.

***

            В спертом воздухе витало напряжение. Бледный Крост привез с собой почти всю шайку. Дюжина фрогов, чей род деятельности без труда читался на их разбойных физиономиях, расселись прямо на полу, мрачно поглядывая на телохранителя босса. Стоит Бледному подать знак – и…

Маринад сохранял внешнюю невозмутимость. Она стала его маской настолько давно, что сделалась частью натуры – вот только сейчас он чувствовал, как ледяное спокойствие души дает трещину. Если Крост задумал с ним покончить – шансов выбраться из квартиры живым маловато... Но босс, похоже, решил не заострять внимание на провале лучшего из своих фрогов. Внимательно выслушав отчет о случившемся, он устроился за обшарпанным столом, сплел пальцы и погрузился в размышления.

            Дельце, что и говорить, предстояло непростое. Этот Хойзе – не чета мелким жуликам и воришкам из Весёлых Топей; застать его врасплох будет не так-то легко. С другой стороны, у него вроде бы нет по-настоящему веских причин цепляться за семейку похитителей… Или есть? В любом случае, придется убедить его – а убеждать Бледный Крост умел. Ах, Ориджаба, Ориджаба… Откуда они вообще знают Хойзе? Серьёзный тип; куда как серьёзнее знакомых ему «персон» – впрочем, пути назад всё равно нет… Что, если его интересы простираются дальше этого занюханного городишки?  Что, если это с самого начала был не их план, а его? Столько вопросов… Ничего, он скоро получит ответ на все.

– Эй, босс! – прервал размышления Кроста один из головорезов. – Глянь в окно… Похоже, у нас гости!

К дому, разбрызгивая лужи, подкатила пара диномобилей. Дверцы открылись, и компания широкоплечих фрогов устремилась к подъезду. Маринад тихо выругался; а Бледный неожиданно захихикал.

– Твои знакомые из бара? Ах, Маринад, Маринад, умеешь ты наживать проблемы! Да, вовремя мы подоспели, ничего не скажешь! Ладно, мальчики; пришло наше время вступить в игру… Устройте-ка им горячую встречу!

 Громилы зашевелились, с ухмылками доставая оружие. Десяток стволов уставился на дверь. Не прошло и минуты, как она распахнулась от молодецкого пика, жалобно лязгнув выбитым засовом. Крост ещё успел уловить тот сладостный миг, когда выражение лиц незваных гостей изменилось – холодная решимость уступила место страху и изумлению; а в следующую секунду грянул залп.

 

***

            Ветер усиливался. Пройдёт ещё час-другой, и он сделается настолько мощным, что будет сбивать с ног здоровенных, сильных мужчин – а таких, как она, просто может поднять в воздух и унести. Элин знала это; сила и ярость ураганов была известна её народу не понаслышке. И всё же она оставалась там, куда пришла – у ограды роскошной виллы, возле кованой решетки ворот. Она была мокрой насквозь; незащищенные одеждой участки кожи горели – плети дождя уже сейчас секли уже весьма ощутимо. Но Элин почти не обращала на это внимания: все её чувства – и те, что присущи большинству фрогов, и те, что доступны лишь её народу, были обращены на виллу.

Это место охранялось, и охранялось хорошо. Даже сейчас, когда улицы опустели в

преддверии тайфуна, чьи-то глаза внимательно следили за территорией: она чувствовала этот цепкий ледяной луч, время от времени пробегавший по газонам и гаревым дорожкам. Невидимый наблюдатель не был особой помехой – в отличие от ограды. Высокую, в два роста, стену сложили из кирпича; а наметанный взгляд сразу подмечал острые осколки стекла, вмурованные в гребень. Якорь-кошка на длинном канате и толстое, сложенное в несколько слоёв одеяло решили бы эту проблему; но ни того, ни другого у Элин не было. Оставался лишь один путь – перелезть через решетку ворот; но и это предусмотрели владельцы. Изящное железное кружево при ближайшем рассмотрении оказалось усеянным шипами, достаточно длинными и острыми, чтобы насквозь проколоть ладони или ступни при малейшем неловком движении.

Я готова рискнуть, подумала Элин. Быть может, мне даже удастся перелезть ворота, не поранившись слишком сильно – но удерживать невидимость я не смогу: придется целиком сосредоточиться на том, что делаю. А значит, меня неминуемо заметят. Ждать темноты? Она наступит раньше обычного: уже сейчас плотная завеса туч погрузила город в подобие сумерек… Но к тому времени ветер сделается такой силы, что любой порыв просто насадит лёгкое тельце на шипы – или унесет прочь…

            Убраться отсюда, чтобы попытать счастья позже – через день-другой, когда тайфун утихнет? Так было бы проще всего; но простые и легкие пути ведут в никуда – это она усвоила твёрдо… Надо искать способ. Для той, в чьих жилах течет королевская кровь, нет ничего невозможного.

            За забором вдруг вспыхнул яркий свет – и стал приближаться к воротам. Сквозь шум дождя и ветра донеслось жужжание динамических двигателей и шорох колес. Элин быстро приложила ладонь к сердцу, потом обратила её к земле, безмолвно благодаря владык преисподней за дарованный шанс. Ворота отворились. Два черных диномобиля, набирая скорость, исчезли за шипящей завесой ливня – и ни водители, ни охранники не заметили щуплой фигурки, ловко проскользнувшей меж смыкающимися створками.

            Очутившись за забором, Элин быстро пересекла открытое пространство и замерла под окном, прислушиваясь. Чуть слышный звон посуды, голоса, музыка… Она проскользнула к двери и осторожно потянула ручку. Заперто, конечно; другие окна и двери – тоже… Не беда. Всё, что нужно – это какой-нибудь увесистый предмет.

            …Звон разбитого стекла вызвал небольшой переполох в доме. Пятеро одетых в темные костюмы фрогов быстрым шагом обошли дом, держа наизготовку короткие пистолеты – пальцы на спусковых крючках, ладонь другой руки прикрывает пороховую полку от влаги. Быстро и профессионально, отметила Элин, тенью скользя за одним из телохранителей. Только бесполезно: обитатели виллы никогда не имели дело с такими, как она.

– Всё чисто!  – отрапортовал один из охранников застывшему в дверях коренастому фрогу. – Должно быть, проклятый ветер!

Шеф охраны с сомнением покачал головой.

– Тайфун ещё не настолько силен, чтобы поднять в воздух крышку мангала. Осмотрите периметр!

– Князья преисподней, Олдо! Только не устраивайте охоту за тенью! – раздалось из глубины дома. – И закройте, наконец, эту чертову дверь, пока нас тут всех не сдуло!

            Элин прошмыгнула мимо коренастого – так близко, что почувствовала запах его одеколона, и замерла, давая стечь влаге. Обстановка виллы была роскошной, полы сплошь застелены коврами – хорошее подспорье тому, кто должен перемещаться бесшумно.

Большую часть первого этажа занимал бассейн. На воде покачивались изящные резные столики-подносы, изготовленные в виде листьев гигантской кувшинки. Еды и напитков здесь хватило бы на дюжину фрогов; но сейчас в бассейне было лишь четверо.  Парочка обнаженных девиц лениво плескалась в дальнем конце, ещё одна красотка сидела на бортике, кутаясь в полотенце и свесив ноги в воду, и флегматично потягивала вино из бокала. Хозяин всего этого изобилия, невероятно тучный тип, с аппетитом уплетал ужин.

Элин присела на корточки в углу, возле кадки с пышным фикусом, и замерла. Оставаясь в неподвижности, можно было почти не тратить силы на поддержание невидимости: мимолетные взгляды соскальзывали с неё, словно капли воды с вощеного дерева. С мрачным интересом она рассматривала свою будущую жертву. Это, безусловно, был тот, о ком говорил Хойзе: глава одного из семейств, фрог, стоящий на самой верхушке незримой пирамиды преступности. Как ему удалось достичь своего нынешнего положения, с таким-то брюхом, недоуменно подумала невидимка, поглаживая рукоять ножа. В её мире власть и совершенство тела шли рука об руку. Столько жира… Хватит ли длины клинка, чтобы оказать Хойзе обещанную услугу? Шанс, как водится, будет лишь один, поэтому надо действовать наверняка.

Толстяк, меж тем, закончил трапезу. Кряхтя, он покинул бассейн – и, набросив на плечи махровый халат, зашлепал вглубь дома. Элин скользнула следом. Хорошо бы он прилег отдохнуть, мельком подумала она; так будет гораздо проще. Но мафиози направлялся не в спальню. Щелкнул выключатель – и электрический свет отразился в кафельных плитках. Подоткнув полы халата, мафиози взгромоздился на унитаз – таких же эпических размеров, как и его седалище, и замер, блаженно прикрыв веки.

  Это был шанс. Элин извлекла нож, на цыпочках подкралась к своей жертве – и, запрыгнув толстяку на колени, одним взмахом перерезала ему горло.

            Кровь хлынула потоком, разом залив грудь и живот. Глаза мафиози широко распахнулись – а похожие на окорока руки вдруг с немыслимым проворством метнулись вперед и сомкнулись на шее Элин. О, в этих жирных, коротких, перепончатых пальцах, оказывается, была сила! Её шея словно попала в стальные тиски. Элин коротко дернула ножом, стремясь перерезать запястья – и попала; но даже после этого хватка ослабла не сразу. Перед глазами плясали багровые пятна. Наконец, ей удалось вывернуться. Девушка упала на пол и отползла, с хрипом проталкивая воздух сквозь смятую гортань. Толстяк пытался встать, но босые ступни скользили по мокрому от крови кафелю, оставляя длинные разводы. Он вновь рухнул на унитаз, несколько раз содрогнулся в конвульсиях – и замер. В воздухе распространилось зловоние.  

            Элин пришла в себя не сразу. Голова кружилась, в ушах звонили колокола, а горло ощущалось так, словно там застрял большущий камень. Придерживаясь за стенку, она добрела до двери и прислушалась. Тишина. Похоже, никто ничего не услышал. Элин утерла мокрый лоб – и с омерзением поняла, что это не пот. Её одежда, лицо и руки были сплошь залиты кровью. Добравшись до раковины, она кое-как умылась и осмотрелась. В туалетной комнате имелось оконце – слишком маленькое, чтобы в него мог пролезть обычный фрог, но вполне достаточное для неё. Подпрыгнув, она сумела дотянуться до щеколды – и распахнув узкую створку, выбралась наружу. Хлёсткие струи ливня, ещё недавно бывшие медленной пыткой, теперь воспринимались как благословение…

 

***

– Дернуло же тебя отправиться в дорогу, Эд! – прокричал Слэп, преодолевая свист ветра. – Сидели бы сейчас в баре и потягивали бурбон, так ведь нет!

Я и сам уже понимал, что совершил ошибку. Я рассчитывал добраться до резиденции Хойзе раньше, чем непогода разгуляется – согласно метеосводкам, у нас в запасе было по меньшей мере полсуток. К сожалению, тайфун об этом никто не предупредил.

За два года странствий по просторам Пацифиды мне доводилось попадать в бури и грозы – но ни разу в такие сильные. Ветер ещё только начал набирать мощь; а мы уже выбились из сил, пытаясь удержать лодку на курсе. Возвращаться в Коссугу было поздно – мы зашли так далеко, что это не имело смысла. Надо ли говорить, что к этому времени всё, что было в лодке, промокло насквозь.

Гребень очередной волны перекатил через борт, опасно покачнув перегруженное суденышко и обдав нас с ног до головы брызгами.

– Эй, Морфи, поднажми! Я вычерпывать не успеваю! – воскликнул Гас.

– А я что делаю! – огрызнулся Морфи.

Оба братца-киднеппера старались вовсю, но воды под ногами не становилось меньше: в лодке плескалось уже по щиколотку. Порывы ветра, насыщенные дождевыми каплями, драли кожу, словно наждак: приходилось вжимать голову в плечи и щуриться. Видимость сократилась до нескольких метров: всё остальное скрывала воющая, мутная круговерть. Мистер Икс похлопал меня по плечу.

– Долго мы так не протянем, Эд! Надо причаливать к берегу! Искать убежище!

Легко сказать! Последний час я только и делал, что таращился сквозь ливень на низкие берега, но ничего подходящего не попадалось. Деревья гнуло так, что кроны мели по земле; приближаться к ним – себе  дороже. Найти бы место повыше; тогда можно будет вытащить на берег лодку и спрятаться под ней, не опасаясь, что нас подмоет вышедшая из берегов река. Но вокруг одни лишь болота…

– Эй, Ловкач! Там впереди что-то есть! – остроглазый Гас первым углядел дощатую хибару в глубине заводи. Рыбацкая хижина, а может, просто лодочный сарай… Неважно! Главное, у нас будет крыша над головой… Если её не сдует, конечно.

Ветер упрямо сносил нас с курса, норовя прижать к полегшим камышам. В конце концов, мне и Слэпу пришлось спрыгнуть за борт и толкать лодку по грудь в воде – всё равно стать мокрее было уже невозможно.

Это место и впрямь оказалось хижиной – старой, хотя и сработанной на совесть. Время от времени, наверное, здесь останавливались рыбаки, заплывшие слишком далеко от города в поисках улова – а может, и ушлые контрабандисты. Если бы не полегшие под ветром камыши, мы бы просто не увидели её – постройка пряталась в густых зарослях, так что о ней наверняка знали немногие. Сейчас она пустовала – весьма кстати: места внутри было немного, пара крохотных комнатушек, разделенных дощатой перегородкой. Мы быстро перетащили внутрь немногочисленный скарб и повалились на пол, давая отдых натруженным мышцам. Немного погодя нам даже удалось развести огонь: настоящего очага тут, конечно, не было, зато нашелся лист ржавого железа, уложенный на пару кирпичей. В качестве топлива пришлось отодрать несколько досок от самодельного колченогого стола – всё остальное оказалось либо мокрым, либо необходимым. Дым норовил залезть в глаза, но это была такая мелочь по сравнению с живым теплом костерка!

– Вот уж не ожидал таких приключений! Чувствую себя золотоискателем на прииске! – заявил мистер Икс, роясь в вещмешке.

– Не говорите мне про золото, – проворчал я.

Он поднял глаза.

– Что, Эд, дурные воспоминания?

– Именно.

– Расскажи, Ловкач! – попросил Морфи. – Ты ещё и старателем успел побывать?

– Нет. И давайте оставим эту тему, – мне и в самом деле не хотелось ворошить прошлое.

Дело двухлетней давности, из-за которого мне пришлось оставить столицу… Я лишил безумного миллионера Даго Хеллисентиса золотой жилы, которую он считал уже практически своей. Слишком много горя принесла мне та зима. Боль всё ещё не утихла.

– Да ладно тебе! Самое время байки травить, – не отставал он.

– Самое время перекусить и завалиться спать, – отрезал я. – Силы нам ещё понадобятся.

…Я не знал тогда, что эти слова окажутся пророческими – и дорого бы дал, чтобы это было не так...

 

***

– Двоим удалось смыться, – сообщил Маринад, входя в комнату. – Один, может, сдохнет по дороге – его хорошо зацепило.

Сизые волны порохового дыма гуляли по квартире. Крост сунул в ухо мизинец и яростно затеребил: от грохота выстрелов уши заложило, и сейчас все звуки сопровождал противный писк.

– Значит, скоро здесь будет целая армия. Интересно, кто раньше подоспеет: полиция или фроги Организации? – он захихикал. – А знаешь, Маринад, теперь я тебя понимаю… Иногда так трудно удержаться!

– Надо сваливать, босс! – озвучил один из громил очевидное.

– Да уж не помешает… Обыщите трупы, заберите оружие и пороховницы.

 Крост достал самопишущее перо, набросал несколько строк на листке бумаги, оторвал край и небрежно бросил на пол. Маринад присмотрелся. «Дорогой Хойзе! Мы принимаем Ваше предложение. В связи с риском, а также учитывая…» Телохранитель поднял глаза на босса. Бледный лучился самодовольством.

– Небольшая импровизация. Вскипятим этот супчик и посмотрим, что выплывет на поверхность… – он глянул в окно. – Эй, тот дино на ходу?

– Ага.

– Отлично. Маринад, сядешь за руль.

Громилы занялись делом. С лестницы донесся короткий стон, впрочем, тут же оборвавшийся – раненого деловито прикончили. Перешагивая через трупы, Маринад и Бледный спустились вниз и вышли под дождь.

– Какой план, босс? – нарушил молчание Маринад.

– Для начала найдём лодку и уберемся из города. Мы кинули местным неплохую заявочку, они сейчас на уши встанут, чтобы поквитаться. Пусть направят свои усилия в нужное русло.

– Погода портится. Я слышал, местные болтали о тайфуне…

– Это нам на руку, – улыбнулся Бледный. – Власти будут заняты своими делами и не станут уделять много внимания нашим маленьким шалостям...

– Такая буря – не шутки.

– Значит, найдём где-нибудь симпатичную одинокую ферму и расположимся с удобством…

Участь обитателей фермы, конечно, будет незавидной; но на любом из фрогов Кроста висело столько трупов, что двумя-тремя больше – особой роли не играло. Маринад, однако, с сомнением покачал головой.

– Тебя что-то смущает? – удивился ростовщик.

– Много возни… Мне тут пришло на ум одно тихое местечко, ниже по течению. Тесновато, правда, будет…

 

***

Элин вернулась в разоренное жилище Ориджаба, когда замерший город накрыла тьма. Фонари в этот вечер не зажигали, и погруженные во мрак улицы освещали лишь частые вспышки молний. Не обращая никакого внимания ни на Роффла, ни на Папу, кинувшегося к ней с расспросами, она прошлепала в спальню, содрала, не стесняясь, насквозь промокшую одежду, нырнула под одеяло – и замерла. Лишь хриплое, с присвистом, дыхание свидетельствовало о том, что в комнате кто-то есть.

– Вот такие нынче дела, сынок, – вполголоса посетовал Папа. – Делай, что прикажут, и помалкивай…

– Да ну? – буркнул Роффл. – Хочешь, я её разговорю как следует? Всё нам тут выложит, не сомневайся!

– Даже не думай! – замахал руками глава семейства. – Ты что, ни черта не понял? Теперь она тут главная; такой расклад! Этот Хойзе…

– Ну, он-то далеко, а мы рядом, – пожал плечами Роффл. – Может, лучше, если она это поймёт? А то совсем на шею сядет…

– Да чем ты слушал?! Девочки и Пиксин у него в заложниках! От того, что эта пигалица скажет, теперь зависит…

– Они у него в заложниках, она – у нас, – хмыкнул Роффл. – Баш на баш. В чем проблема-то?

Папа Ориджаба тяжело вздохнул. Ну как втолкуешь этому остолопу? Он-то не сидел запертым на темном складе, не видел армии головорезов с мушкетами…

– Ты, главное, не пори горячку, ясно? Мы и так уже вляпались по самое не хочу, я тут разрулить пытаюсь…

– Ладно, как скажешь…

Роффл давно понял: спорить с Папой – дело безнадежное. А вот на поводу у него идти совсем не обязательно: у него, Роффла, и своя голова на плечах имеется. – А что насчет Морфи и Гаса?

Папа Ориджаба досадливо закряхтел.

– Эх, мальчишки, мальчишки… Не на тех ставку сделали, вот что я скажу… И Ловкач проклятый… Запудрил им мозги!

– Выходит, эти двое теперь не с нами, а? – принялся дожимать Роффл. – Небось, ещё на пиассе с бледнокожим сговорились! Иначе как бы он сюда заявился?

– Выходит, так, – нехотя признал Папа. – Что ж… Решили сами счастья попытать –скатертью дорожка… Я за них теперь не в ответе.

– Стало быть, одной заботой меньше. А насчет Татти и Олури… Ты подумай, Папа. Риск есть, конечно; но мы и так уже сто раз рисковали, верно? Этот Хойзе про меня ничего не знает: вот и наш козырь. Пусть вернет девок и заплатит – получит свою пиявку в целости и сохранности. А нет – нам всё одно терять нечего.

– Не стану я… Это ещё что?!

Со стороны входа вдруг раздался грохот. Порыв ветра пронесся по дому. Роффл и Папа вскочили, но тревога оказалась ложной: ветер сделался такой силы, что его порыв повалил тяжеленную, приваленную ко входу дверь. Общими усилиями они водрузили её на место и кое-как закрепили.

– Туши огонь, – распорядился Папа. – Придется всю ночь караулить, раз Ловкач про это место знает; вот незадача...

– Так что скажешь, а? – не сдавался Роффл. – Новый план!

Папа долго молчал в наступившей тьме; и, наконец, буркнул:

– Нет. Слишком опасно.

– Ну нет, так нет… Отправляйся спать, я посторожу.

– Ладно, сынок. Ты всю ночь-то не сиди: растолкай меня, когда носом клевать начнешь.

– Ага.

Засыпать Роффл вовсе не собирался. Мало-помалу в его голове зрела идея. Старший Ориджаба сделался слишком нерешительным – и это сейчас-то, когда судьба вновь давала им шанс! Надо было как-то подтолкнуть его в нужном направлении... Или просто поставить перед фактом.

 

***

Это было моей ошибкой, и только моей. В своё оправдание могу сказать лишь одно – такое нельзя предвидеть. Невзирая на серьёзность затеянного предприятия, здесь и сейчас нам могла угрожать только разбушевавшаяся стихия – а хижина выглядела достаточно крепкой, чтоб пережить натиск бури. Мы не ожидали, что у кого-то хватит безумия повторить наш путь…

Рёв ветра и шум дождя заглушали все остальные звуки. Даже когда дверь распахнулась и на пороге возникла компания головорезов, я не отреагировал сразу – какой-то миг происходящее казалось продолжением дрёмы… Возможно, это спасло мне жизнь.

Слэп, единственный из нас, успел вскочить – и тут же рухнул на пол, схлопотав пулю в живот. Грохот выстрела окончательно вывел меня из забытья. Прямо в лицо уставился черный зрачок ствола; парни и мистер Икс тоже оказались под прицелом. А бандитов становилось всё больше и больше, они заполняли помещение, словно в кошмарном сне – и я совсем не удивился, когда увидел кислую рожу и ледяные глаза Маринада.

Следом за ним в хижину вошел низкорослый тип. Я никогда его раньше не встречал, но сразу понял, кто передо мной – такую мерзкую, белесую, шелушащуюся физиономию мог иметь лишь один фрог на свете. Бледный Крост. Живая легенда Весёлых Топей приветливо осклабилась.

– Ну надо же, бывают в жизни совпадения! Плывем это мы по реке, видим прелестный маленький домик – вот и решили заглянуть на огонек… А тут полным-полно старых знакомых! Чудеса, да и только!

Перешагнув через корчившегося от боли Слэпа, Бледный подошел к жаровне и присел на корточки, протянув ладони к углям. Я бросил быстрый взгляд на своих товарищей. Гас и Морфи застыли в неподвижности. Их лица превратились в гротескные маски ужаса – увы, вполне оправданного. Мистер Икс побледнел; он переводил взгляд со своего брата на Кроста и обратно. Насколько я понимал, именно сейчас он был не в состоянии воспользоваться своим талантом: чтобы исчезнуть, ему требовалось хоть на секунду очутиться вне поля зрения наших врагов – а это было невозможно.

– Думаю, нам всем найдется, чем заняться этой дождливой ночью! – продолжал Крост. – Вы не поверите, у меня накопилось так много вопросов к каждому из вас…

– Какого дьявола?! – голос Икса заметно сел. – Бледный, мы же заключили с вами сделку…

– Ах да, сделка, конечно же – сделка… – Крост захихикал. – Мы непременно это обсудим, мистер Икс, обязательно… Мальчики, вы что, так и будете стоять? Займитесь ими…

            С нас содрали одежду и принялись вязать. Мне подумалось, что пуля в таких обстоятельствах – не худший выход: легкая смерть… Но фроги Кроста знали своё дело: они не дали бы мне умереть быстро и без мучений. Протяжные стоны раненого отбивали всякую охоту к сопротивлению. Икс, наш призрачный шанс выбраться из этой передряги живьем, разделил общую участь: исчезнуть ему так и не удалось. 

– Ну что, с кого бы начать? – Бледный плотоядно разглядывал нас, словно гурман – свой роскошный ужин. – Может быть, с тебя, а? – его взгляд остановился на Гасе. – Ну, что скажешь? Желаешь быть первым?

            Парнишка вышел из ступора и яростно замотал головой. Он хотел что-то сказать, но из горла вырвался тихий хрип. Бедняга, мысленно посочувствовал я ему – хотя сам находился не в лучшем положении.

– Кстати, а где остальные твои родственнички? – скучным голосом поинтересовался Маринад. – Где-то неподалеку?

            Гас вновь захрипел. Похоже, от страха он лишился голоса. Маринад, чуть нахмурившись, перевел взгляд на меня.

– Их тут нет. Ориджаба сейчас у Хойзе, – отмалчиваться или врать не имело смысла: это лишь продлит мучения.

– Хойзе, снова Хойзе! Определенно, нам стоит с ним познакомиться, а, Маринад? Ладно… Ты у нас, похоже, разговорчивый? Это хорошо; будешь вторым. Но сперва мне хочется поболтать с моим деловым партнером. Мальчики, здесь отвратительная теснота! Нельзя же работать в такой обстановке… Сделайте с этим что-нибудь!

Один из громил взял Слэпа за ноги и поволок в соседнюю комнатушку. Раненый вскрикнул и умолк: то ли умер, то ли потерял сознание. Нас с Морфи и Гасом бросили туда же. Я теперь не мог видеть, что происходит с мистером Икс – только слышал; но хватило и этого. Его, похоже, притянули веревками к остаткам стола. Бледный начал задавать вопросы. Вскоре Икс издал первый вопль: что-то в его ответе не понравилось мучителю. Допрос продолжался; истошные крики раздавались всё чаще, сменяясь быстрой, сбивчивой речью. Икс не был героем: он торопливо выбалтывал всё, что хотел знать Крост, и ни словом не помянул о брате, что валялся за стенкой в луже крови… Я не мог его винить, даже если бы захотел. В конце концов, мне предстояла та же участь.

Это длилось долго – может, час, а может, и два. Я узнал немало нового о своем спутнике – например, куда он отлучался сегодняшним утром… Икс связался с одним из мафиозных кланов, заправлявших в Коссуге – и сдал им жилище Маринада в обмен на изрядную сумму. К сожалению, он не знал о том, что из столицы заявится сам Бледный со своими фрогами. Икс был скользким типом, наёмным убийцей и профессиональным негодяем – но видят князья преисподней, такого он не заслуживал! Наконец, Бледный закончил. Икса принесли и бросили на пол рядом со мной. Я кинул на него всего лишь один взгляд – и закрыл глаза; но даже сквозь сомкнутые веки, казалось, продолжал видеть нечто влажное, сизо-красное, сочащееся кровью… Бодрый голос Кроста за стенкой провозгласил:

– Следующий! 

 

***

            Среди немногочисленного скарба семейки Ориджаба имелась одна вещь – здоровенный, обтянутый выцветшей до белизны парусиной фанерный чемодан, некогда подобранный Гасом на свалке. Обычно такие преметы попадали в цепкие лапы старьёвщиков – но на этот раз мелкий фрогги успел первым, уведя добычу из-под носа мусорных старателей. Хозяйственная Олури моментально оценила находку – и даже, с грехом пополам, отремонтировала сломанные петли, приспособив вместо них отрезки ремня. С тех пор чемодан служил Ориджаба тем же, чем в приличных домах служит сундук: вместилищем всяких ценных и не очень вещей, которым не нашлось места в повседневном обиходе. Когда они в спешке покидали Весёлые Топи, девушка прихватила чемодан с собой, категорически отказавшись оставить его на растерзание мародерам – и самоотверженно тащила всю дорогу, ни разу не попросив о помощи.

            Дождавшись, когда Папа уснет, Роффл аккуратно разобрал большую часть баррикады, возведенной ими у входа. Запалив огарок свечи, он пробрался в комнату «сестриц». Чемодан обнаружился там, где он и рассчитывал: под кроватью Олури. Стараясь не шуметь, Роффл вытряхнул содержимое на матрас и критически осмотрел крышку и дно. Вроде прочные; должны выдержать. И места внутри достаточно – пожалуй, тут бы и Гас уместился, если его как следует умять, конечно… Свирепо ухмыльнувшись, он ковырнул кнопку замка – но та давным-давно намертво приржавела к планке. Впрочем, этого всё равно было бы недостаточно; нужна хорошая, прочная верёвка. Поглядим; наверняка Олури прихватила моток-другой с пиасса… Ага, так и есть. Ну, вроде всё… А, нет, самое главное!

            Роффл достал из-за пазухи завернутый в тряпицу кухонный нож – он обзавелся им сразу, как только вернулся в дом, и дал себе слово больше не расставаться с такой полезной вещицей. Острым кончиком он принялся ковырять в крышке отверстия. Ещё одно, и ещё, и вот здесь… Ну, пожалуй, хватит. В конце концов, это не ему придется сквозь них сопеть. Не задохнется – и ладно. Роффл распихал веревки по карманам, и взяв чемодан под мышку, на цыпочках зашел в комнату, где спала Элин. Это было самое узкое место плана: если девчонка закричит, Папа проснется, и тогда вся замечательная идея насмарку… Он покусал губы, примерился – и осторожно поднял невесомое тельце. Роффл надеялся, что девчонка так и не проснется; но Элин в тот же миг зашевелилась и прохрипела:

– Кто здесь?!

– Тс-с-с! – отчаянно прошипел Роффл. – Не шуми!

– Какого дьявола тебе надо?! – она с неожиданной силой попыталась вывернуться из его рук.

По-хорошему не получится, понял Роффл – и впечатал ей кулак в солнечное сплетение. Элин скорчилась и замерла. Роффл подхватил обмякшее тельце, затолкал в чемодан, прихлопнул крышкой и принялся лихорадочно обматывать его верёвкой. Вот так, ещё раз… Теперь не вырвется. Он прислушался. Тишина. Осталось выбраться из дома.

            Тайфун поприветствовал его хлесткой оплеухой – такой сильной, что он едва устоял на ногах. Затопленная улица слилась со вспухшей рекой, от берега остались лишь видимые кое-где кочки. Порывы ветра гнали по волнам сор – мешанину листьев, обломки деревянных конструкций, вывернутые с корнем купы кустарника. Деревья, освещаемые лишь частыми вспышками молний, казались разгневанными великанами. Роффл брел по колено в воде, сгибаясь навстречу яростным вихрям, с трудом удерживая чемодан. Девчонка внутри слабо ворочалась. Вскоре воды поубавилось – улица, на которую он свернул, в этом месте забирала немного вверх. Он перевел дух и упрямо двинулся дальше. Наконец, впереди показалась знакомая ограда: это был сквер возле старой водонапорной башни. Именно здесь они с Папой безрезультатно дожидались встречи с фрогами Хойзе.

            Ворота были закрыты; но такая мелочь не могла смутить Роффла. Он бросил чемодан, ухватился за ржавые прутья, что было сил напряг мускулы – и согнул неподатливый металл, проделав щель, достаточную, чтобы в неё можно было протиснуться. На дверях башни висел здоровенный замок. Роффл знал это; но знал он и другое – доски двери, такой большой и массивной с виду, были подгнившими и едва держались в наборе. В прошлый раз он от нечего делать потыкал их носком ботинка – и заметил, как легко осыпается трухлявое дерево. Тогда ещё подумалось: какой смысл запирать этакую развалюху? Достаточно хорошего пинка…

            Гнилые щепки брызнули в стороны. Роффл пропихнул внутрь чемодан, пролез сам и рухнул на землю, судорожно переводя дыхание: последний рывок отнял все силы. Малость придя в себя, он достал из мешочка на шее коробок и чиркнул спичкой. Внутри башня была завалена обломками кирпичей и штукатурки. Осыпающаяся спиральная лестница вела наверх. Он поднялся на несколько пролетов и остановился, отдуваясь. Дальше пути не было: впереди зиял провал. Роффл ощупал веревку, перетягивавшую чемодан, как следует подтянул узлы и на всякий случай добавил пару витков. Пленница была упакована надежно. Он постучал по крышке.

– Эй, как ты там?

Элин не отзывалась.

– Придется малость потерпеть, – сообщил Роффл. – Лежи и не рыпайся, понятно? Ты сейчас на верхотуре, а места тут маловато. Будешь дергаться – чемодан ухнет вниз, и от тебя только мокрое место останется!

– Я убью тебя, – глухо донеслось сквозь фанеру. – Клянусь владыками преисподней, я найду тебя, где бы ты ни скрывался – и вырежу твоё сердце.

– Ну-ну, – усмехнулся Роффл, спускаясь вниз. – Как же, убила одна такая…

Девчонка была спрятана надежно. Вряд ли сюда кто-то заглянет в ближайшие дни. Даже вздумай она кричать – сколько угодно; толстые кирпичные стены заглушат любые звуки. Это он хорошо придумал! Роффл-тупица, да? Ну так вот вам, жрите!

Он постоял немного внизу, собираясь с духом, прежде чем вылезти наружу. Впереди было ещё одно дело. Предстояло разбудить Папу Ориджабу – и поставить его перед фактом. Роффл знал, что будет много воплей, упреков и прочей ерунды. Плевать. Он принял решение – и не остановится, покуда не вырвет из жадных лап Хойзе свой куш. В конце концов, все козыри нынче у него на руках.

 

***

– Можно ли вытерпеть пытки? Вопрос поставлен слишком абстрактно, Эд. Тут много нюансов, как понимаешь. Нужен ли ты своим палачам живым и относительно невредимым, сколько у них времени, высоки ли ставки… А главное – насколько твои мучители профессиональны. – Тыгуа задумчиво сощурился. – Скажу так: в руках опытного мастера рано или поздно начинают говорить все. Исключений не бывает, от слова «вообще»… Ну, разве что ты ухитришься убить себя до того, как боль станет невыносимой. В спецподразделениях есть одно негласное правило: ты должен продержаться не менее двух часов. Потом можешь сдаться. Имеешь моральное право.

– Почему именно столько, учитель?

– Расчетное время. За эти два часа твои товарищи должны либо вызволить тебя  из плена, либо оторваться от группы преследования. Таков норматив. И вот ещё: каждая минута твоего молчания – это минута их жизни. Поэтому всякий раз, когда тебе причиняют боль, думай: такое я ещё вынесу. Дотерплю до конца. Может, сдамся чуть позже – но не сейчас… А палачи – они ведь тоже фроги, Эд. Им иногда требуется передышка. Отдыхают они – отдыхаешь ты; такой вот расклад…   

Когда ты лежишь, распятый и обнаженный, на занозистой крышке стола, в голову приходят самые разные мысли. Тот разговор сейчас воспринимался горькой насмешкой. У Кроста и его подручных имелась уйма времени. Помощи ждать было неоткуда. А главное – мои слова ничего не меняли. Я мог рассказать всё, что знал – но избежать пытки всё равно бы не удалось. Эти ублюдки по-настоящему любили свою работу…

Года четыре тому назад мне довелось поучаствовать в одном деле, связанном с древними таинствами и обрядами.  Тогда же я познакомился с юным, но, как выяснилось, весьма амбициозным колдуном – и получил от него своеобразный подарок. Пока я валялся в отключке, одурманенный галлюциногенным зельем, парень сделал мне на груди магическую татуировку. Это своего рода оберег, он же пропуск в касту пацифидских шаманов – самого закрытого из здешних профессиональных сообществ… Подозреваю, он тем самым хотел позлить своего наставника, вздорного и невыносимого типа. Как бы там ни было, тату, изображавшее нечто вроде сплетенной из разноцветных полос маски, заинтересовало Бледного Кроста, а мне подарило несколько лишних минут без боли. Он слушал мой рассказ с интересом – хотя и не позволял слишком углубляться в подробности. Затем настал черед моего знакомства с семейкой Ориджаба. Я постарался обойти стороной историю с невидимками в замке Тотолле – но Бледный сразу почуял, что я недоговариваю. Тогда всё и началось…

…Эхо от собственных воплей ещё металось у меня в ушах; глаза заливал пот, сердце колотилось, как бешеное. Крост, вытирая лезвие, улыбался.

– Ты посмотри, каков хитрец, а, Маринад! Юлит, хочет смухлевать… Ну как с ним быть, а…  

– Надо сделать так, чтобы у него не оставалось времени сочинять, – ответил телохранитель.

После этого они взялись за меня по-настоящему. У Кроста был при себе целый набор миниатюрных инструментов в удобном кожаном чехольчике. Маринад же признавал только своё излюбленное орудие, S-образный крюк – но я быстро убедился, что в его руках эта штука способна причинять невообразимые страдания. Когда острый коготь протыкает кожу и надкостицу, впиваясь в кость… Когда подхваченное им сухожилие начинает медленно и неумолимо вытягиваться из тела…

Не буду описывать того, что они со мной делали. Я дважды терял сознание, но меня приводили в чувство – благо, воды поблизости хватало. Я почти оглох от собственных воплей – и, конечно же, выложил всё, о чем меня спрашивали. Я готов был болтать без умолку, сутками напролет – лишь бы остановить боль…

– А не сделать ли нам перерыв? – внезапно спросил Крост. – Что-то мне захотелось горячего чаю! Мальчики, очистите стол и сообразите нам с Маринадом кипятку! А то мы работаем, а вы развлекаетесь – нехорошо, очень нехорошо, и за что я вам только плачу…

Не помню, как меня отвязывали – должно быть, в этот момент я снова потерял сознание. Открыв глаза, я встретил полный ужаса взгляд Гаса.

– Долго? – прохрипел я.

– А?

– Я спрашиваю… Долго меня пытали?

– М-минут д-десять, может… – его била крупная дрожь.

            Десять минут! Всего десять! Мне-то казалось, прошло по меньшей мере два часа, а то и больше… Я прикрыл глаза. Впереди вечер и, наверное, большая часть ночи… Руки и ноги отказывались повиноваться. Я даже не понимал, связали меня или нет – эндорфиновая волна накрыла тело, всё это происходило словно бы не со мной.

Звякнуло разбитое стекло; что-то небольшое, но явно тяжелое упало на пол и покатилось.

– Какого черта? – удивленно спросил Крост; а в следующий миг по ушам хлестнул оглушительный взрыв.

[napalm]

Глава 14. На болотах

             

Папа валялся на полу. Сейчас он как никогда прежде походил на матёрую, отъевшуюся на червях и жирных личинках жабу, вдруг, нежданно-негаданно, получившую хорошего такого пинка! Роффл пососал костяшки пальцев. Нет, он, конечно, ожидал скандала, упреков и воплей – но того, что старый карманник набросится на него с кулаками, даже представить не мог. А и ладно. Кто полезет к нему, Роффлу – получит своё; и неважно, родственник там, не родственник… Тем более, что с Папой они никакая не родня по крови, а значит – не более чем попутчики на жизненной тропке. И, к слову – пора бы уже разойтись!

Ориджаба-старший с кряхтением заворочался, сел, утер сочащуюся из губы кровь и поднял на Роффла взгляд. В единственном глазу Папы читалась злоба и что-то ещё… Страх? Нет, скорее – изумление… Правила игры поменялись – а старый дурень проморгал этот момент. Да, Роффл давно уже не тот строптивый мальчишка, которому можно походя задать трепку… Он и сам кого хочешь вздует!

– Вот оно как теперь, значит… – проскрипел Папа.

– Ага, – Роффл сплюнул. – Ну что, дошло наконец? Помнишь, о чем ты нам втирал, когда мы только затевали дельце? Так вот, ничего с тех пор не поменялось. Я свой шанс упускать не намерен.

Папа поднялся на ноги. Роффл сощурил глаза: попытается ещё или нет? Мускулы непроизвольно напряглись; но Ориджабе-старшему, похоже, хватило одного раза. Он прошаркал к разоренной кровати, сел, сложил руки на коленях и сцепил пальцы.

– Так каков же твой план… Сынок?

– А очень просто всё. Мудрить особо не станем, от этого одни проблемы. Ты возвращаешься к Хойзе и передаешь ему условия. По тысяче трито каждому из нас; и ещё он отпускает девок и Пиксина. Те берут деньги и встречаются со мной, в условленном месте. Если всё в порядке – я посылаю назад мелкого, он говорит, где и когда случится обмен. Ты этого знать не будешь – а стало быть, и сюрпризов можно не ждать. Меняем тебя на девчонку и расходимся. Пиксин передаст Хойзе: время пусть особо не тянет. Вздумает мухлевать – я её сразу прикончу!

– А ты не думаешь, что он меня вверх ногами подвесит, услышав такое? И не только меня: твоих сестёр и младшего брата тоже…

– Не, не подвесит. Невыгодно ему.

– Готов нами рискнуть, а? Ну, я-то ладно, я своё пожил… А Татти? Олури – вспомни, сколько всего она для тебя сделала!

– На жалость давишь? Ты ещё Гаса и Морфи приплети давай! – Роффл сплюнул. – Сам же всех втянул в это дельце – скажешь, нет?

– А если я откажусь? Скажу: нет – и всё, баста! Об этом ты подумал, а? Ну, что делать будешь?! – в глазу Папы полыхнул воинственный огонь.

Такой вариант Роффла совершенно не устраивал. Впрочем, он тут же понял: старый карманник блефует. А в эту игру можно и вдвоём поиграть…

– Ну и останешься в дураках. Я прямо сейчас могу свалить отсюда – только ты меня и видел.

– Что, рискнешь сам к Хойзе заявиться? Тут-то он из тебя всё и вытянет, вместе с жилами твоими…

– Может, и рискну. А может, плюну на всё и двину подальше из этой дыры. Мне что? Завербуюсь на какой-нибудь пиасс, и поминай как звали! Но ты при любом раскладе в дерьме, ясно?

Повисло молчание. Деваться ему некуда, решил Роффл. Побухтит немного для вида, а потом согласится. Но Папа всё молчал и молчал.

– Ну? – не выдержал, наконец, Роффл.

– Хорошо, – медленно произнес Папа. – Только два условия.

– Какие?

– Первое – с сестрами ты встретишься там, где вас нельзя будет выследить.

– Знаю, не дурак. Есть у меня тут кой-какие мыслишки…

– И второе. Денег с ними не будет.

– Что?!

– А то самое… Сынок. Может, ты всё себе решил захапать, откуда я знаю? Пять кусков – сумма немалая, а? Того Роффла, которому я мог доверять, здесь больше нет. Поэтому сделаем так: денежки будут при мне. Оно полезнее выйдет… Для моей старой шкуры.

Роффл принялся было спорить.

– А не хочешь – так и проваливай, – равнодушно бросил Ориджаба-сарший, забираясь под одеяло. – Куда ты там собирался, матросом на корабль? Скатертью дорожка. Всё, хватит болтать. Я тут малость соснуть собираюсь; день завтра тяжелый…

 

***

Перед глазами всё плыло, в ушах стоял звон от грохота разорвавшейся гранаты… А спустя пару секунд взорвалась ещё одна. Доска над моей головой лопнула, осыпав лицо мелкими щепками; пробивший перегородку осколок засел в противоположной стене. Я окончательно оглох. Великанские фигуры, облаченные в болотный камуфляж, ворвались в комнату с мачете наголо. «Чисто!» – беззвучно крикнул один; я прочитал слово по движению губ.

Меня подняли на руки и понесли. Перед глазами мелькнула сцена жуткой бойни: смятые, застывшие в нелепых позах тела, кровь, гарь и едкий дым. В какой-то миг мой взгляд упал на Бледного Кроста: тот сидел, привалившись к стене и раскинув ноги. Половины лица у него не было.

Ураган хлестнул с такой силой, что я застонал. Струи ливня летели горизонтально над землей, жгли раны, смывая подсохшую кровь. Молнии полыхали часто, но совершенно бесшумно – ветер сдувал все звуки. В сумрачном, розовато-сером свете терзаемые тайфуном болота казались неким преддверием ада. Быть может, как раз сейчас я отдаю концы в грязных лапах моих мучителей, и всё вокруг не более, чем предсмертные видения? Навстречу шагала тёмная фигура в рвущемся с плеч плаще. Что-то бесконечно знакомое было в этой походке, в приземистом силуэте... Чувство нереальности происходящего стремительно нарастало. Наконец, я увидел его лицо: узор пигментных пятен, уникальный для каждого фрога, глубокие носогубные складки, пиратская повязка, скрывающая пораженный катарактой глаз…

– Эд! Слышишь меня?

– Я умер? – прохрипел я.

– Ну нет, – покачал головой Тыгуа. – Не умер. Держись, парень… Эй, там! Носилки спускайте, живее!

Сознание уплывало.  Словно в бреду, я видел странную… Машину? Или всё же корабль? Высокий, длинный, с рядами заклепок корпус выступал из развороченного торфа; в передней части его возвышалась узкая рубка. Пожалуй, больше всего эта штука напоминала подлодку – с той лишь разницей, что снизу вдоль всего борта тянулся спиральный вал, похожий на шнек мясорубки. Меня погрузили на носилки, втянули наверх, пропихнули в круглый люк и понесли куда-то узким тоннелем… И тут я отключился снова – до того момента, как стальная игла шприц-тюбика ужалила меня в плечо.

Я повернул голову. Наставник Тыгуа, разложив на откидном столике походную аптечку, критически рассматривал содержимое.

– Что это вы мне вкололи? – спросил я и удивился: голос звучал вполне нормально – по крайней мере, насколько можно было судить. После близкого разрыва гранаты всё воспринимается немного иначе…

– Обезболивающее с противошоковым. Сейчас обработаю и перевяжу раны, а в больнице тебя подлатают как следует… – он испытующе глянул на меня. – Если хочешь, у меня тут есть сильное снотворное; проснешься уже в палате.

– Не надо. Лучше подложите что-нибудь под голову… Так значит, вы живы.

– Как и ты, – он едва заметно усмехнулся. – Впрочем, на этот счет у меня с самого начала не было сомнений. Халтурщик ты, Эд.

– Импровизатор. Впрочем, куда мне до некоторых…

…Мистер Икс поджидал нас со Слэпом возле припаркованного дино. При виде меня он лихо отсалютовал тростью.

– Садитесь, дружище. Как у вас с деньгами? При себе, я имею в виду.

– Есть немного. А что?

– Придется  обходиться этой  наличностью, по крайней мере, на первых порах.

– Собираетесь увезти меня куда-то?

– А толку? Хеллисентис везде вас найдет. Надо сделать так, чтобы он прекратил поиски.

            Диномобиль тронулся с места. Икс вел машину быстро, я бы даже сказал, опасно быстро – учитывая плохую видимость и снежную кашу под колесами.  В слабом свете приборной доски видно было, что он улыбается – той самой опасной, острой, как бритва, улыбкой, что и его брат. До меня понемногу начало доходить, что же они задумали.

– Чья это машина?

– А черт его знает, – беспечно откликнулся Икс. – Я угнал её всего полчаса назад.

– Так-так. Ворованный транспорт, быстрая езда…

– К тому же, вы были здорово пьяны, – подхватил Слэп, протягивая мне бутылку с остатками рома. – Бросьте под ноги... Всё сходится, верно?

– Кроме одного. Где вы возьмете труп?

– В наше время всё продается и покупается.

– Но я не фрог!

– Да, была небольшая проблема! – хохотнул Икс. – Но мы её уладили… О, вот и мост. Как думаешь, подойдет? Мне нравится…

– Самое то, – авторитетно подтвердил Слэп. – Пар над прорубью, значит, горячие источники рядом, лёд тонкий…

            Икс остановил дино, но двигатель глушить не стал. Мы вылезли из салона. Щелкнул замок багажника, и я отшатнулся.

– Ну-ка, помогите…

– Черт! Дьявол! Ну и вонища! Кто он был?

– Какой-то турист из Метрополии, охотник до злачных мест. Перебрал наркоты дней десять тому назад.

– А ничего, что этому субъекту как минимум лет пятьдесят?!

– Главное, рост почти одинаковый. К тому времени, как его вытащат, лицо и руки объедят рыбы.

– Но он толще меня в два раза!

– Никогда не видели, как раздувает утопленников? Поройтесь у себя по карманам, нам нужно что-нибудь для опознания…

Я пожертвовал удостоверением частного детектива и одним из пистолетов. Труп усадили на водительское сиденье. Слэп заклинил чем-то контатную педаль и некоторое время бежал рядом, придерживая руль…

– Нам о многом нужно поговорить, учитель.

– Ну, поговорим, раз нужно... Только сперва скажи – кто были эти типы? Мафия?

– Нет, просто банда из Амфитриты. Бледный Крост – слыхали про такого? Из Весёлых Топей.

– Ого! Далековато эти ублюдки забрались в поисках смерти… – он глянул на меня чуть виновато. – Извини, что так вышло, Эд. Мы самую малость опоздали.

– Как бы там ни было, вы спасли мне жизнь. И не только мне... – я приподнялся, лишь теперь сообразив, что моих товарищей нет рядом. Тыгуа успокаивающе похлопал меня по плечу.

– Они в лазарете, не беспокойся.

Мы помолчали. Я улыбался, как идиот – и ничего не мог с собой поделать. Крутым ребятам вроде нас не к лицу обниматься; но я наплевал бы на правила, если бы не был так слаб.

По отсеку прокатилась волна вибрации: заработал двигатель. Я почувствовал, как эта штука, чем бы она ни была, тронулась с места.

– Где мы, кстати? Смахивает на субмарину…

– Скорее уж, субтеррина. Может передвигаться в толще болот. По земле и воде, кстати, тоже.

– Ничего себе. Никогда раньше про такие не слышал.

– Да уж надеюсь. Эта техника глубоко засекречена; официально её просто не существует.

– А что вы здесь делали?

– В этой хижине у нас была назначена встреча с информатором. Тебя-то как угораздило там очутиться?

– Долгая история. Началось всё с того, что я нашел и расшифровал ваше послание…

– Какое послание?

– То есть как – какое? Письмо генерала Тотолле, конечно. Я решил, что вы были слишком больны, чтобы помочь ему – и оставили это дело мне… Вы ведь для этого устроили ту потеху с термитом? Новость попала во все газеты…

– Не хочу огорчать тебя, Эд, но я просто думал, что ты присмотришь за домом, покуда я… Ну, скажем так – временно отсутствую среди живых, – он подмигнул мне. – К тому же, тебе давно пора было воскреснуть. Что касается письма Звездуа – я получил его полтора года назад, и припрятал подальше. Не думал, что кто-нибудь его прочтет.

– Ничего не понимаю.

– Всё просто. После твоего исчезновения я стал наводить справки об этом Даго Хеллисентисе. С той самой зимы его никто не видел. Он не появлялся в обществе, не занимался делами – вернее, все его дела вели подставные лица… В его доме обитали какие-то темные личности – то ли слуги, то ли секретари; но сам он не показывался на глаза. Каков вывод?

– Душка Даго сделался затворником?

– Такое бывает, конечно. Но, насколько я могу судить – не тот он фрог. Вспомни-ка, при каких обстоятельствах ты видел его в последний раз?

… Я, наконец,  выбрался из пещеры. Серенький свет пасмурного дня больно резанул по глазам, но я расплылся в блаженной улыбке при виде открывшегося зрелища.  Мои товарищи держали на мушке сумасшедшего миллионера. Наконец-то численный и огневой перевес был на моей стороне!

Взъерошенный, в изорванной одежде, с подбитым глазом, но не растерявший ни капли своей природной злобности Даго сыпал  угрозами – не слишком умный поступок под дулами пистолетов… Вся компания так увлеклась перебранкой, что не сразу заметила моё появление.

– Да вы тут времени зря не теряете, а? Мистер Хеллисентис, как ваше самочувствие? Холодный душ пошел вам на пользу?

Даго подавился очередным проклятием и уставился на меня с таким видом, словно узрел призрак покойной прабабушки. Мои спутники тут же набросились с расспросами.

– Князья преисподней, Монтескрипт, мы уже не чаяли увидеть вас в живых! Что там случилось?

–  Я взорвал проход, парни. Всё кончено. Можно отправляться домой…

– Взорвали? Взорвали?! – проскрежетал Хеллисентис; глаза его были совершенно безумные. – Так это… Этот… Проклятый потоп – ваших рук дело?!

– Ну, в общем, да… Незапланированные последствия.

Он шагнул ко мне, напрочь игнорируя вскинутые стволы. Я нырнул под тянущиеся к моему горлу руки и от души съездил ему в челюсть. Хеллисентис  рухнул в сугроб.

– Может, пристрелить его? – задумчиво пробормотал один из моих товарищей, почесывая лоб стволом пистолета. – Что-то этот фрог мне чертовски не нравится…

– Пускай убирается на все четыре стороны.

Даго поднялся на ноги, одарил меня долгим ненавидящим взглядом, развернулся и зашагал прочь. Горную тропу замело, но он  упрямо таранил снежные завалы. Удалившись от нас на расстояние, которое посчитал безопасным, Хеллисентис обернулся.

– Монтескри-и-ипт! Я вырву твоё сердце! – громким эхом раскатилось меж скал.

– Дайте-ка ваш пистолет…

Мой спутник, злобно ухмыльнувшись, протянул  оружие рукоятью вперед. Я пальнул в скалу, взяв заведомо выше головы Даго. Честно говоря, я хотел лишь попугать мерзавца.

Нависавший над тропой исполинский снежный козырек беззвучно обломился и рухнул вниз. За миг до того, как несколько тонн снега приземлилось на узкую тропинку, Хеллисентис почуял неладное и задрал голову. Не знаю, успел ли он сообразить, что происходит.  Лавина, с каждым мгновением набирая силу и скорость, ринулась вниз по склону…

– Не может быть. Мне сказали, что он выжил и вернулся; и потом, все эти покушения…

– И кто тебе это сказал?

– Слэп и мистер Икс. Те фроги, что помогли мне свалить из города… Кстати, это их вы спасли вместе со мной.

– Ну, этих сейчас не расспросишь, оба в коме. Однако сдаётся мне, они просто хотели убрать тебя из столицы… Отчасти поэтому я и решил, что тебе пора разобраться с этим делом. Нельзя вечно шарахаться от собственной тени, Эд. Проблемы нужно решать.

– А просто оставить мне письмо вы не могли?!

– Нет! – отрезал он. – Слишком много лишних глаз было вокруг. Если ты заметил, я подчистил свои архивы…

– Но зачем это вообще было нужно? – я попытался приподняться, но Тыгуа сердито шикнул – он как раз занялся моими ранами. – Для чего весь этот спектакль с похоронами?

– Всего я тебе рассказать не смогу, Эд. Сам понимаешь – присяга. Скажи, слышал ли ты когда-нибудь о невидимках?

 

***

Ненастье пошло на убыль. Ураганный ветер начал стихать и к полудню улегся совсем; тучи разошлись, и с лазурных небес воссияло солнце. Впрочем, Хойзе не обольщался: тайфуны не были редкостью в Коссуге, и здесь все, от мала до велика, знали, что такое «глаз бури». Пройдёт три или четыре часа – и всё начнется по новой, только теперь направление ветра сменится на противоположное. Конечно, неплохо, если Элин воспользуется островком хорошей погоды и вернется к нему; тогда можно будет обсудить дальнейшие планы.

То, что миссия невидимки увенчалась успехом, он уже знал. Тонкий кабель, тайно проложенный по дну реки и в дебрях болот, связывал его резиденцию с домом одного надежного фрога; а тот, в свою очередь, держал руку на пульсе городских событий, сам оставаясь в тени. Хойзе по праву гордился этой задумкой: его агентурная сеть была хоть и реденькой, но абсолютно анонимной. Связной был единственным, кто знал, на кого работает. Поставщики информации не имели об этом понятия – а значит, не могли выдать секрет даже под пыткой. Зачастую ему удавалось получать нужные сведения ещё до того, как те становились достоянием конкурентов.

Итак, Элин делом доказала, что ей можно доверять. Теперь очередь за ним; но вот вопрос – не слишком ли он поспешил, согласившись? Можно сделать так, что девчонка просто исчезнет; и смерть главы одного из мафиозных кланов навсегда останется тайной… Да, но что он на этом выгадает? Безопасность? Уверенность в том, что его союзница не перейдёт, рано или поздно, дорогу ему самому? Конечно. Вот только потеряет он гораздо больше: возможности и перспективы. В конце концов, один раз он уже проиграл, пускай не фатально, но всё же… Только глупец выбросит нож накануне драки. Правда, этим ножом можно очень глубоко порезаться… В предстоящем деле безопасность его самого и семьи будет зависеть от чужаков. Стоит ли дело такого риска? Не хочется признавать, но – пожалуй, стоит… Слишком велик соблазн покончить с врагами одним махом. Слишком велик профит.

Зазвонил телефон. Вообще-то, в его кабинете было два телефона: один – роскошный, красного дерева ящичек с витым латунным рожком  слуховой трубки, красовался на столе. Другой – неказистый, эбонитовый, армейского образца, прятался в ящике стола. Ни диска, ни кнопок на нем не было: звонок шел на один-единственный номер. И сейчас абонент вышел на связь. Хойзе схватил трубку. Время неурочное – значит, новости важные… По мере того, как он слушал, лицо «ночного владыки» наливалось кровью. Выслушав сообщение, он несколько секунд сидел в неподвижности, а потом вдруг грянул что было сил кулаком по столу.

Проклятая тварь прокололась! Сейчас неважно, где и в чем – главное, это убийство связали с ним. Мафия только что вынесла ему приговор – а кто-то неизвестный, быть может, рискуя жизнью, передал эти бесценные сведения тихому, неприметному, живущему на окраине фрогу...  

Он хорошо знал, что будет дальше. Не пройдёт и суток, как здесь начнется кровавая бойня. Хойзе не питал иллюзий относительно своих врагов: если надо, речники поставят под ружьё и сотню, и две фрогов; они возьмут дом штурмом – и его клан будет стерт с лица земли… Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые губы. Такова цена ошибки. Он проиграл, едва только начав войну… А проиграл ли? Хойзе уставился в пространство.

Первое и самое главное: спасти семью. Жену, двоих сыновей и младшего племянника нужно отправить подальше – туда, где длинная рука речной мафии не сможет до них дотянуться. Этот вариант был подготовлен давно: продуман маршрут, куплен на подставных лиц скромный дом в маленьком городишке... Там они будут в безопасности – по крайней мере, на какое-то время. С ними поплывут несколько верных фрогов; обеспечат охрану и удобства. И сделать всё нужно прямо сейчас. Лучше попасть в тайфун по дороге, чем под случайную пулю здесь. Время ещё есть. Мафия любит всё делать наверняка: они дождутся, когда буря пройдёт, а это почти сутки, может, и больше… Да, решено – корабль должен поднять якорь немедля!

Он потянул витой шнур. Где-то в глубинах дома зазвонил колокольчик. Спустя минуту на пороге появился секретарь. Хойзе отдал распоряжения, не обращая внимания на вытянувшуюся от удивления физиономию.

…– И загрузите трюмы по полной. Берите всё самое ценное, что есть в доме. У вас ровно час до отплытия. Всё, ступайте!

Теперь второе. Хойзе окинул взглядом кабинет. Картины на стенах, резная мебель, стоившая целое состояние, тяжелые бархатные шторы… Скоро ничего этого не станет. Его дом будет разрушен до основания; всё, что он застанет, вернувшись – это обгорелые сваи, закопченный цоколь и кучку плавающих вокруг головешек. Цена ошибки… Значит, надо спасти, что можно. Опустошить склады не выйдет – слишком мало лодок… Проклятье! Ладно, главное не барахло, главное – фроги, деньги и оружие. Домашний арсенал у него хорош, имеется даже парочка небольших корабельных пушек – древние, конечно, но вполне работоспособное…Тоже надо исхитриться забрать с собой. Вещицами, способными пустить на дно пиасс, не разбрасываются. У него ещё будет время решить, что грузить на лодки, а что притопить в укромном месте… И, наконец, третье, и самое неприятное. Надо поставить в известность жену и детей.

Он посидел немного, собираясь с духом, и уже собрался было идти – как в дверь кабинета деликатно постучали.

– Патрон, к дому приближается лодка. Там этот одноглазый тип, Ориджаба…

– Что?! – Хойзе вскочил. – Он один?!

– Э-э… Да, один.

– Ведите сюда, живее! – он с трудом сдержался, чтобы не начать мерить шагами кабинет: главе клана не к лицу показывать свои чувства. Со своими фрогами он должен быть собран, холоден, как лёд, и спокоен. Война началась; а ничто не вселяет в сердца солдат такой неуверенности, как вид командира, мечущегося от стенки к стенке. Хойзе заставил себя сесть за стол и тяжелым взглядом уставился на дверь.

– Что бы ты не решил, знай: судьба Элин сейчас в твоих руках! – с порога заявил Папа Ориджаба.

– Где она? Что произошло в городе? Ну-ка, рассказывай!

– Девчонка в надежном месте, Хойзе. И только от тебя зависит дальнейшее, – Папа Ориджаба был бледен, но держался с отчаянной решимостью. – С ней мой старший сын. Он ждет от меня вестей; и если не дождется – сам понимаешь… Для начала ты должен освободить мою семью. Потом обговорим сумму, которую ты нам заплатишь. И только после этого совершим обмен.

Хойзе откинулся на спинку стула, выдержал длинную паузу, с прищуром рассматривая стоявшего перед ним.

– Ты хоть понимаешь, что ты сейчас несешь? И – кому? – поинтересовался он.

– А мне плевать! Хочешь увидеть её живой – сделаешь, как я сказал. Нет – валяй, убей меня. И попрощайся со своей мелкой ведьмой!

– Уведите, – распорядился Хойзе, – и вытряхните из него информацию.

– Ты можешь порезать меня на кусочки, но ничего больше не узнаешь! – кричал через плечо уводимый дюжими фрогами Папа. – Мы это предусмотрели! Не делай того, о чем потом будешь жалеть!

– Побейте его, но не слишком сильно, – вполголоса приказал Хойзе секретарю. – Не калечьте. Больше давите на психику. 

Теперь ещё и это! Как будто ему не хватало других проблем… Ладно, по крайней мере, он знает, что союзница не попала в лапы мафии – всего лишь к жадным до денег киднепперам. Надо было сразу утопить поганую семейку в болоте, а не отпускать старого негодяя; девчонка сама бы прекрасно добралась до города… И что теперь делать?

Пожалуй, как ни смешно, придется согласиться на условия этого Ориджабы. Элин нужна ему; это единственный шанс обратить поражение в победу. Конечно, если бы не нависшая угроза, он стер бы их всех в порошок… Увы, придется отложить удовольствие на потом. Хотя…

Господин Хойзе слегка улыбнулся: он ведь никому не давал слова, что будет играть честно.

 

***

…Понятие «южные границы» в королевстве Пацифида весьма расплывчато. Тысячи километров болотистых джунглей, изрезанных реками и ручьями; огромные площади, где королевская власть настолько условна, что местные жители в лучшем случае знают: монарх вообще где-то есть. Здесь правит бал её величество Традиция – сотканная из легенд Старой Веры, примитивных законов (которые зачастую справедливей официальных) – и, конечно же, тысяч примет и суеверий. Здесь спят при огоньке масляной лампады, чтоб отпугнуть духов ночи – проказливых линиров; здесь вечером выставляют за дверь тарелки с угощением, если хотят добиться успеха в завтрашних начинаниях. Но в отличие от множества иных суеверий, в этих присутствует отблеск истины.

– Там происходит много странного, Эд, и уже давно. Но эти территории до поры никого не интересовали. Узкие, с частыми завалами реки и непроходимые топи – не то место, куда сунешься по своей воле. Династия Энельвинги некогда замирила тамошние воинственные племена, чем и ограничилась. Надо быть редкостным оригиналом, вроде предков моего однокашника Звездуа, чтоб выбрать такую глухомань для жилья. И так было до той поры, покуда военному ведомству не понадобился укромный, скрытый от посторонних глаз полигон для испытаний секретной техники.

– Субтеррины, – я покатал слово на языке: а что, неплохо. Созвучно рокоту двигателей... – Да, серьёзная штука.

– Куда серьёзнее, чем ты можешь себе представить. Болота и трясины – одна из главных реалий нашего мира, Эд. Они везде. Почему, ты думаешь, воздушные корабли столь популярны? Тот, кто сможет покорить эти пространства, получит в свои руки козырь, равных которому просто нет. Отсюда и вся секретность. Но при разметке будущего полигона обнаружили одну странность. На фотографиях местности оказались запечатлены фроги – и это при том, что ни разведгруппы, ни инженеры не встретили ни единой живой души! Все в один голос клялись – болота в этих краях пустынны.

В армии есть светлые головы, Эд, что бы там ни болтали досужие языки. Этими фото вскоре заинтересовалась контрразведка; установили их подлинность, стали копать глубже… И нарыли такое, что глаза на лоб полезли.

– Невидимки.

– Они самые. Похоже, ты кое-что уже знаешь, а?

– Имел дело с одной… То есть, с несколькими такими. Они умеют, как это раньше говорили,  «отводить глаза».

– Верно. Но технике глаза не отведешь. Контрразведчики оказались перед некой дилеммой: их интересантов можно было зафиксировать на пленку, но нельзя наблюдать непосредственно. И тогда они обратились… Ну, скажем, в некое Управление специальных операций. 

– То есть к вам, – понимающе кивнул я. – Кстати, в каком вы там чине?

– А этого тебе знать не положено! – ухмыльнулся Тыгуа.

– Да мне и всего остального знать не положено!

– Это верно… – Тыгуа задумчиво кивнул.

Я отметил про себя, что мой вопрос так и остался без ответа. Конспиратор, чтоб его…

– В общем, письмо Звездуа пришло как нельзя кстати. Я сразу понял: судьба делает нам королевский подарок. Не буду утомлять тебя подробностями; скажу лишь, что нам удалось отловить нескольких невидимок и получить информацию. Но то, что мы узнали… Это был настоящий шок.

Тыгуа замолчал. Рокотал двигатель; корпус субтеррины чуть заметно вибрировал. Интересно, сколько метров болотной жижи над нашими головами? Или мы всё ещё на поверхности? Иллюминаторов нет, можно только гадать…

– Это секта? Или целый клан?

– Не клан и не секта, Эд. Народ. Пусть небольшой, но настоящий народ – у них даже имеется король… Ну, или вождь, предводитель, не знаю, как они его называют… Наверное, всё же король – власть-то у них передается по наследству. А ещё у них есть своё королевство. Развалины древнего города на острове среди трясин. Они столетиями жили там, не контактируя с остальным миром, представляешь? Лишь изредка, в самые дождливые годы, когда непроходимые трясины покрывались водой,  у них появлялась возможность добраться до других мест.

– Последние пару лет были весьма щедрыми на осадки.

– Ага. К этому я и веду. Линиры вышли из изоляции.

– Так их называют?

– Да. Малый народец из сказок оказался вполне настоящим. К слову, они действительно маленького роста – примерно как дети десяти-двенадцати лет… Впрочем, что я рассказываю. Ты же читал письмо Звездуа.

– Кстати, а почему ваш однокашник может их видеть? Это что, особый дар?

– Не дар. Болезнь. Тотолле давно и неизлечимо болен – по этой причине, собственно, и вынужден был оставить службу… Он не способен различать цельные образы.

– То есть?

– Когда ты видишь меня, то воспринимаешь целиком, верно? Одежду, черты лица, голос и так далее. Для тебя это не отдельные кусочки мозаики, а части целого. У него нормальное восприятие нарушено. Пораженный болезнью мозг борется с этим, идентифицируя объект по одной-двум знакомым деталям; но создаваемая им картинка в большей степени плод воображения, чем реальность. Представь, что ты смотришь на меня сквозь узкую трубу. Твой взгляд выхватывает попеременно текстуру ткани, цвет кожи, знакомый жест… Ты будешь вынужден складывать мой портрет из кусочков пазла – и додумывать связь меж ними.

– Ничего себе!

– Да. Но именно это не позволяет невидимкам обвести его вокруг пальца. Линиры как-то научились вычеркивать из нашего разума свой образ – только в случае Звездуа это не работает, ведь образа-то и нет.

 – У меня голова кругом идет от ваших откровений, учитель!

– Ага. Мы тоже были в шоке, когда разобрались, что к чему… К слову, ты же понимаешь, эта информация не просто секретна, это государственная тайна высшего приоритета…

– Да уж понимаю. Хотите, дам подписку о неразглашении?

Тыгуа ухмыльнулся.

– Само наличие подобной бумажки может стать поводом для твоего бесследного исчезновения… Просто держи язык на привязи. Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал и не видел. И субтеррины тоже.

– А как же мои спутники?

– Взрослые парни в отключке,  а мальчишкам мы завязали глаза, прежде чем доставить на борт. В противном случае пришлось бы прикопать их рядом с бандитами… Кстати, одному из шайки удалось-таки улизнуть.

– Которому? – задавая этот вопрос, я ощутил очень нехорошее предчувствие…

– Ну, он не представился… – Тыгуа досадливо отвел взгляд. – Чертовски ловкий и быстрый малый; вылетел в дверь практически одновременно со взрывом гранаты и дал дёру… Один из моих парней зацепил его мачете, но вскользь – так что имей в виду.

– Проклятье! Наверняка это Маринад – больше некому…

– Расскажи-ка про него. Или нет; лучше расскажи всё с самого начала – а то я уже устал языком молоть…

 

***

 Роффл сидел меж торчащих корней, задумчиво постукивая пальцами по крышке чемодана. Высоченный, в два его роста, камыш весь полёг; зато ураган хорошо прошелся по прибрежным рощам, выворотив деревья и купы кустарника. С воды ни за что не заметят; а у него – вся река будто на ладони, до следующей излучины. Незаметно не подберешься.

Этой ночью Элин едва не удалось сбежать. Каким-то немыслимым образом девчонка сумела расковырять изнутри бортик, высунула наружу пальцы – и почти перепилила острой щепкой верёвку. Хорошо, что он подстраховался и перевязал чемодан дважды: и вдоль, и поперек! Роффл, конечно, пару раз пнул ненадежное узилище – пускай мелкая стерва знает, что за ним не заржавеет; но открывать не стал, лишь навязал новых узлов.

Осталось совсем немного: дождаться непутевых «сестричек» и Пиксина, отправить гаденыша с сообщением – и совершить обмен. А дальше... Дальше начнется совсем другая жизнь! Без вечного занудства Папы, без опостылевших «родственничков»… Да какого черта, не родственники они ему вовсе; пора бы отвыкать от этих идиотских, старым карманником навязанных идеек! Тоже мне, семейка… Татти, правда, ничего себе девка, спору нет, была бы ещё не такой строптивой… Он пару раз пытался к ней подкатить, когда остальные «родственнички» не видели – но получил от ворот поворот; да ещё пригрозила рассказать всем… Сама-то блудила напропалую, с кем только не спала – а он, значит, рылом не вышел! Что-то теперь скажет…

 А ну её в преисподнюю! Даже если на шею будет вешаться – возьмёт и пошлет «принцессу» куда подальше! С такими-то раскладами любая девка будет его, только моргни! Теперь, он, Роффл, будет решать, что да как... И кстати. Самое время подумать о том, кто какой доли достоин.

Не могут ведь «сестрицы» получить столько же, сколько он сам? Что они сделали-то за всё это время? Под ногами путались да супы варили? И Пиксин – куда ему такая куча деньжищ! Впрочем, с ним всё ясно, Папа, не будь дурак, долю гаденыша захапает, и получит мелкий вместо налички порцию нравоучений да от дохлой жабы ляжки… А вот с девчонками такой фокус не пройдёт, особенно с Олури. Та ещё хабалка; её и Папа побаивается… Морфи с Гасом, ясное дело, предатели – их в расчет можно не брать… Пополам, вот что. Половина – ему, Роффлу; кто, как не он, всё это задумал и провернул, когда остальные обосрались! Справедливо? А вторую половину пускай делят, как хотят. Или… Или можно забрать себе всё.

По спине Роффла пробежал невольный холодок. Он знал цену этой идее. Готов ли он на такое? Пожалуй, что нет; хотя – кто знает, как всё обернется… С половиной-то Папа тоже расставаться не захочет; может, опять в драку полезет… Ладно, там видно будет.

Ожидание затягивалось; вдобавок, погода вновь преподнесла сюрприз – над горизонтом вспухала иссине-сизая туча. Роффл ничего не знал о тайфунах и недоуменно хмурился, глядя на небо: ну сколько можно-то? В голову против воли лезли мрачные мысли. Что, если Хойзе впадет в ярость и велит утопить всех Ориджаба в болоте? Может, он давно смирился с потерей дочери, кто знает? Никаких планов на этот случай у киднеппера не было, и он старательно гнал прочь сомнения.

Из-за дальнего мыса вывернула лодка. Роффл тотчас распластался на земле, хотя большого смысла в этом не было: в хаосе веток, корней и листьев разглядеть перепачканного болотной грязью фрога не смог бы никто. Суденышко приближалось. Роффл осторожно выглянул из-за поваленного древесного ствола, сощурился… Да! Да, провались былая жизнь в преисподнюю! Татти, Олури и Пиксин – и никого больше! Хойзе клюнул; его план снова сработал! Подождав, когда лодка приблизится, он ещё раз осмотрел реку – и выпрямившись во весь рост, замахал руками.

– Эй! Давайте сюда!

Лодка причалила к берегу. Олури первой прыгнула на болотистые кочки – и, подойдя к Роффлу, отвесила ему звонкую пощечину. Не ожидавший такого киднеппер отшатнулся.

– Э! Ты чего?!

– Это тебе за Папу! – процедила девушка. – Ты его подставил, сволочь!

Роффл набычился.

– А ну-ка, придержи язык, стерва! Если бы не я, вас бы уже утопили в болоте, ясно?! И никакой Папа вам бы не помог!

– Его пытали из-за тебя! Били! Жадный ублюдок! Так ты отплатил за всё добро, что Папа для тебя сделал?! Пусть будет проклят тот день, когда он решил тебя приютить!  

Роффл сжал кулаки. Ну, всё! Он не намерен больше терпеть от этой горлопанки всякое дерьмо! Сейчас он её как следует взгреет; так, чтобы на всю жизнь запомнила! Знакомая уже волна злобы медленно поднималась в душе, застилая багровой пеленой глаза...

– Прекратите, вы оба, слышите?! – воскликнула Татти. – Ол, уймись! И ты тоже! Не хватало нам только перегрызть друг другу глотки!

– Ну и семейка! – дурашливо ухмыльнулся Пиксин.

– А ты заткнись!

Олури ожгла названного брата яростным взглядом и сплюнула.

– Ладно, что дальше? – как ни в чём не бывало поинтересовалась Татти. – Какой твой план?

Роффл перевел дух.

– Проваливайте, вот какой. Пройдёте болото, дальше будет дорога.  По ней доберетесь до города. Возле… – Роффл покосился на чемодан и перешел на шепот: – Возле рынка есть таверна «Золотой трито». Ждите нас с Папой там. Мелкий, для тебя особое задание. Вернешься обратно, передашь: пусть Хойзе и Папа плывут в город. Встречаемся на пристани…

– Ты спятил?!

– Да уймись ты, тупая! Ясное дело, я выцеплю их раньше… Да, вот ещё. Чтобы никакого оружия у Хойзе не было, пускай Папа проследит. Дойдёте до мыса – маякнешь ему, чтобы держался поближе к берегу… Ну, чего встал? Греби давай!

Пиксин отвесил шутовской поклон, ловко увернулся от пинка и прыгнул в лодку. Роффл обернулся к девушкам.

– А вам что, особое приглашение нужно?

– Если из-за тебя с Папой ещё хоть что-нибудь случится… – начала было Олури, но Татти потянула её за рукав.

– Хватит болтать, идем!

Роффл проводил «сестриц» тяжелым взглядом. Определенно, кое-чьи шансы разжиться на халяву кругленькой суммой стремительно падают.

Обмен заложницы был самым тонким моментом. Именно здесь можно было ждать подлянок – от припрятанного Хойзе карманного пистолета до компании головорезов, следующих за патроном на некотором отдалении. Роффл сунул руку за пазуху, легонько погладил рукоять ножа. Иного оружия не было: их арбалеты забрала полиция, устроившая в доме обыск после ночного взлома.  Как только они получат деньги, надо драпать отсюда со всей возможной скоростью! Пожалуй, надвигающееся ненастье придется кстати – в ливень их не так-то просто будет выследить. А потом… Потом они поделят наличность. Вовсе необязательно, чтобы Татти и Олури при этом присутствовали: и дураку ясно, на чьей стороне они будут… Нет уж, это дело лучше решить с глазу на глаз! В таверну он не пойдёт; да и вообще, стоит как можно скорее покинуть Коссугу. Уехать подальше, где его никто не знает… А может, вернуться в Амфитриту – почему бы и нет? Столица велика. Главное, держаться подальше от Весёлых Топей и прежних знакомцев. Можно, например, прикупить бар – где-нибудь в приличном районе; а что, неплохое вложение денег…

Роффл погрузился в мечты – и едва не упустил тот момент, когда лодка вновь показалась на реке. Тучи к этому часу затянули уже всё небо; болото окутали сумерки. То и дело порывами налетал ветер, раскачивал ветви, не давал толком рассмотреть, сколько фрогов в лодке… Киднеппер нервно облизнул губы. Трое? Или больше? Нет, всё-таки трое! Гадёныш, Папа и ещё какой-то тип… Ближе, ещё немного, ещё… Ну, была не была!

– Сюда! К берегу давайте!

Эге, а старичка-то и впрямь неплохо отделали, подметил Роффл. На физиономии Папы прибавилось свежих синяков и ссадин. Ничего, может, оно и к лучшему – будет посговорчивей… Второй пассажир ничем особенным не выделялся: средних лет фрог, обладатель довольно заурядной внешности, в хорошем костюме – посреди развороченных тайфуном болот он смотрелся не слишком уместно.

– Ты, что ли, Хойзе? – напустив наглый вид, осведомился Роффл.

– Я Дройги, его секретарь, – невозмутимо отозвался незнакомец. – А ты, значит, и есть старший сынишка нашего друга?

– Э! Как это – секретарь? Мы на такое не договаривались! Он сам должен был прийти! – рука Роффла поползла за пазуху.

– Не дури, парень, – резко сказал Папа. – Сам, не сам – какая, в преисподнюю, разница! Главное, деньги при нем. Давайте-ка поскорее покончим с этим делом.

Они выбрались на берег. В руках у незнакомца был мешок; оттуда доносилось аппетитное негромкое позвякивание.

– Ваш приз, господа. Пять тысяч. Около половины – серебром, остальное купюрами. А теперь я хотел бы взглянуть на товар.

Роффл достал нож, перерезал веревки, откинул крышку и без церемоний выволок Элин наружу. Девчонка попыталась было сделать шаг, но колени её подогнулись. Секретарь Хойзе подхватил невесомое тельце.

– Князья преисподней, парень, как ты с ней обращался!

– Не твоё дело. Деньги гони!

Дройги кинул ему мешок. Роффл потянул завязки. О да; деньги были здесь! Ворох мятых купюр, сочный блеск серебра… Много денег, очень много – но вся ли сумма? Надо бы пересчитать… Нет, это потом – сперва убраться подальше! Он повернулся к Папе, чтобы донести до него эту мысль – и в этот момент мешок вдруг вырвали из его рук.

Пиксин быстро, как молния, прыгнул в лодку. Роффл, ещё не понимая, что произошло, рефлекторно рванулся за ним следом – но запнулся за торчащий корень и рухнул в грязь. Мелкий фрогги бешено работал вёслами, поднимая фонтаны брызг. На губах его играла шальная ухмылка.

– Стой! – в один голос завопили киднепперы; но какое там – этот крик лишь подстегнул Пиксина. Роффл бросился в воду, в отчаянной попытке догнать лодку вплавь; следом за ним плюхнулся Папа. Элин хрипло расхохоталась.

[napalm]

Глава 15. Тёмные замыслы

           

Больница. Долгие часы, нарушаемые лишь перевязками – вначале довольно болезненными, потом просто  доставляющими дискомфорт; ненавязчивый персонал и регулярное питание… Что ещё надо для неспешных, обстоятельных размышлений?

Моим товарищем по палате был мистер Икс. Глядя на него, я остро ощущал, насколько же мне повезло: неподвижное, перетянутое бинтами тело живо напоминало о вивисекторском мастерстве наших мучителей. Ребята Тыгуа подоспели как нельзя более кстати – разве что самую малость позже, чем следовало…

Слэпа спасти не удалось. Пуля в живот есть пуля в живот; он скончался ещё до того, как мы добрались до Коссуги. Я попросил учителя, чтобы тело оставили в больничном морге – и он как-то договорился; вообще, врачи здесь были на редкость покладистыми и нелюбопытными – и вряд ли случайно… Я отметил этот факт в числе прочих мелких странностей – возможно, потом он поможет мне разобраться в картине происходящего. Что-то, безусловно, затевалось; и я хотел знать, что же именно.

Я всегда был предельно откровенен с учителем Тыгуа – так же, как и он со мной; во всяком случае, настолько, насколько позволяла ему присяга. Но последняя наша беседа не укладывалась в обычные рамки – даже если принимать во внимание те обстоятельства, при которых она происходила.

С одной стороны, он рассказал мне куда больше, чем это было допустимо; с другой – уклонился от ответа на очень простой вопрос: зачем? Для чего ему нужно было впутать меня даже не в одну, а в две государственные тайны высшего порядка – причем о субтерринах он поведал как бы походя, словно о чем-то несущественном… Да, здесь было о чем подумать.

История с припрятанным письмом шита белыми нитками. Разумеется, Тыгуа оставил его нарочно – имея в виду конкретного адресата. Попади оно в руки кому-то другому,  тот не увидел бы ничего, кроме бредней выжившего из ума старого вояки. Даже возьмись этот кто-то наводить справки – история с болезнью и отставкой Тотолле Звездуа поставила бы жирную точку в изысканиях. Послание было своего рода кодом, предназначенным для одного-единственного типа – бывшего частного сыщика, весьма въедливого и не в меру любопытного.

Но чего же учитель хотел от меня на самом деле? И почему он не сообщил об этом прямо – хотя бы на борту субтеррины, где нас гарантированно не могли подслушать? Я терялся в догадках,  то пробуя поставить себя на его место, то пытаясь взглянуть на проблему со стороны. Тыгуа – военный, до мозга костей; он верен присяге – и наверняка рассказал мне не всё… Но кое-какую информацию я получил. К чему он хотел подтолкнуть меня – человека, привыкшего докапываться до сути? Он ведь не сказал – держись от всего этого подальше, или убирайся, займись лучше собственными делами; только предупредил о молчании…

А может, я слишком сосредоточился на том разговоре и не вижу ситуацию в целом? Если вспомнить, каким хитроумным способом учитель покинул столицу – убедив всех в собственной кончине… Или эту его маленькую оговорку про встречу с информатором в хижине на болотах… От кого можно таиться в собственной стране, будучи немаловажным чином королевских войск специального назначения при исполнении? Неужели это какие-то подковерные игры в высших эшелонах командования? Если так, пусть будут милостивы ко мне князья преисподней – шансы свернуть себе шею при таких раскладах возрастают многократно… Нет, стоп. Тыгуа никогда не втянул бы меня в подобные дела – хотя бы из элементарной порядочности; кроме того, со своими проблемами он всегда справлялся сам. Но тогда зачем ему понадобился этот фарс?

Чего-то не хватало в пёстрой мозаике фактов; быть может, одной-единственной детали – или же целого пласта информации. Но я, по крайней мере, знал, в каком направлении продолжить поиски. Урочище Срубленный Лес. Как только здоровье позволит мне встать на ноги, надо будет отправиться туда. Проблемы с деньгами решились, словно по волшебству: ребята Тыгуа не постеснялись обыскать трупы Бледного и его фрогов, прежде чем отправить в болото. Так что я сделался обладателем изрядной суммы наличностью и целого арсенала огнестрельного оружия. Всё это добро хранилось у главврача – и будет выдано мне по первому требованию, за вычетом суммы, пошедшей на наше лечение. Учитель в очередной раз позаботился о своем непутевом ученике – что опять-таки наводило на размышления…

 …Икс пришел в сознание спустя два дня; и первый его вопрос был о брате.

– Слэп мертв. Сожалею. Мои друзья подоспели слишком поздно.

Он прикрыл глаза.

– Друзья… Ты по-прежнему полон сюрпризов, Эд. Кто они?

– Они не любят себя афишировать; пусть так и останется.

– Что с Бледным?

– А ты как думаешь? Раз мы до сих пор живы…

– Это хорошо… Все?

– Кроме одного. Маринаду удалось уйти.

– От меня он не уйдет. Рано или поздно…

– Скорее, поздно. Тебя мало что не с того света вытащили.

– Раны заживут… – он шевельнулся и тут же застонал от боли. – Мне хватит оставшихся пальцев, чтобы удержать клинок…

Я хотел было остудить его пыл, но вовремя одумался. Пускай лучше видит перед собой цель: так быстрее поправится. И ещё…

– В таком деле лучше иметь союзника, как думаешь? Теперь, когда Слэпа нет…

– Тэденги.

– Что?

– Его звали Тэденги. Настоящее имя.

– Значит, так и напишут на надгробии. Тело здесь, в больничном морге. Я позаботился.

– Я твой должник, Эд.

– Что ж, в таком случае, можешь начать отдавать долг прямо сейчас, – я не собирался миндальничать. – Давай-ка вернемся на пару лет назад.

– А, ты об этом…

– Вот именно, «об этом». У меня, знаешь ли, было время поразмыслить. Даго Хеллисентис мертв, верно? Он не выбрался из-под той лавины…

– Всё так. Несколько тонн снега на голову – весомый аргумент.

– Стало быть, покушения – ваших рук дело?

Последовало долгое молчание.

– Это… Были не настоящие покушения, – наконец, отозвался Икс.–  Ты же понимаешь, захоти мы тебя убить – сделали бы это с легкостью.

– Ну да, с вашими-то талантами… Одного не пойму – зачем?

– Ты кое-что видел в той пещере…

– Золотую жилу? Ну и что с того?

– Старик… Ло Эддоро… Он не хотел, чтобы прошел слух. Ты должен был исчезнуть, так или иначе.

Я задумался. Старый Эддоро был моим официальным нанимателем в том жутком деле, когда я перешел дорожку Даго Хеллисентису. А ещё он был главой крупного торгового дома, имевшего интересы в самых разных сферах – в том числе и на рынке драгоценных металлов.

– Я полагал, моего слова ему достаточно...

– Это бизнес, Эд. На курс золота завязаны слишком серьёзные сделки, чтобы можно было рисковать. Но он не желал твоей смерти. Просто приказал убрать из столицы на время.

– Ну вы и подонки.

– Это бизнес, – повторил он. – А мы – деловые фроги. Альтернатива понравилась бы тебе ещё меньше, поверь… Кстати, мы не думали, что ты исчезнешь так надолго. Полгода, ну, год…

– Путешествие неожиданно оказалось интересным. Кроме того, мне нужно было сменить обстановку. Смириться… – я умолк.

– Со смертью твоей женщины? Мне жаль.

– Нам всем приходится кого-то терять. Но время лечит. Кстати, о Хеллисентисе: я слышал краем уха, что кое-какие его делишки продолжают делаться… Это тоже вы?

– От тебя ничего не скроешь, – слабо усмехнулся Икс. – Подвернулся удобный вариант… Из всей его команды остался только я; вот и подумалось: почему бы не прибрать к рукам то, что можно? Большинство дел он вел через посредников. Немножко обмана, немножко подкупа…

– И в столице появился новый бренд. «Братья-невидимки». А душка Хеллисентис вдруг сделался затворником…

– Он был не из тех фрогов, которых рады видеть – даже их деловые партнеры. Дело оказалось не столь сложным, как может показаться на первый взгляд… Надеюсь, ты не собираешься объявить вендетту? А то я немного не в форме…

– Живи сам и давай жить другим – вот мой девиз… Кроме Маринада, конечно. И ты по-прежнему у меня в долгу.

– Заметано.

 

***

Пиксин никогда ничего не планировал. Мелкий фрогги был из той породы, что действует под влиянием момента, не отдавая себе отчета, чем всё может закончиться. Как ни странно, в уличной жизни эта черта куда чаще оборачивалась благом, чем бедой – конечно, до поры до времени. Выхватить у зазевавшегося прохожего сумку и дать дёру, прежде чем опомнившаяся жертва пустится в погоню, голося на весь квартал – в этом он был мастером. Случалось, его ловили – но отлежавшись после побоев, Пиксин вновь принимался за старое: тяга к чужому имуществу была у него в крови. Такие, как он, довольно рано становились клиентами исправительного дома – а дальше жизнь катилась по известной дорожке…

Лежащий на дне лодки мешок тихонько позвякивал всякий раз, стоило мальчишке задеть его ногой; и эти звуки наполняли сердце восторгом. Роффл, тупой здоровяк Роффл! Какая у него была рожа! И глаза – бешеные просто… Хорошо, что он запнулся: наверняка прибил бы… Пиксин вспомнил одного торговца, с прилавка которого он стырил пирог. Прижимая к груди аппетитно пахнущую добычу, воришка хотел было улизнуть – но не тут-то было! Толстяк не отставал, сопел прямо за спиной, и взгляд был точь-в-точь такой, как у «братца»… Тогда его спасла случайность, почти как сейчас: лавочник, не рассчитав, налетел на какого-то забулдыгу – и он сумел-таки оторваться от погони, нырнув в лабиринт проходных дворов и подворотен. Но случай, в общем, вполне рядовой для уличного воришки, отчего-то запомнился.

Погода портилась стремительно. Насыщенный мелкой моросью ветер хлестал наотмашь; беззвучные розоватые сполохи молний подсвечивали клубящуюся тьму, накатывавшую на реку. Мальчишка налегал на весла, но лодка то и дело вихляла на курсе, опасно раскачивалась, грозя зачерпнуть бортом. Силы быстро таяли. Сейчас Пиксин почти жалел о своей выходке; были даже мысли вернуться, обратив всё в шутку – но страх перед старшим «братцем» перевешивал доводы разума. Такого Роффл ему не простит; да и заступничества Папы ждать особо не приходится. Вот если бы с ними была Олури, тогда, может… Очередной вихрь опасно покачнул утлое суденышко; сердитая волна плеснула на колени. Нет, всё, пора к берегу… И тут впереди показалась хижина. Пиксин подхватил свою добычу и прыгнул в воду. Загребая одной рукой, он добрался до мелководья и побрел, увязая в илистом дне. Подкравшись к строению, Пиксин наскоро припрятал мешок под корягой и заглянул в разбитое окошко. Вроде никого… Обойдя хижину, он несмело заглянул внутрь. Ну и бардак – словно тут подралась компания пьяных матросов! Всё, что можно, разнесли… И запах… Мальчишка шмыгнул носом. Тянуло гарью и ещё чем-то, неуловимым – и неприятным. Жутковатое местечко, если честно! Только снаружи ещё хуже… Ладно, придется заночевать здесь. А утром он что-нибудь придумает.

Пиксин вышел за своей добычей. До заката ещё оставалась пара часов, но тучи были такими плотными, что вокруг сгустились сумерки. Молнии лупили уже совсем близко, но по-прежнему без грома: ветер уносил прочь все звуки.

– Я пират! – пробормотал Пиксин, пытаясь прикрыть раскачивающуюся на одной петле  дверь. – Разбойник! Ух, круто!

Мальчишка встряхнул мешок. Серебро внутри запело. Интересно, какая сумма попала в его загребущие лапы? Пожалуй, он и считать-то до стольки не умеет… Большой куш! Совсем как в тех историях, что пересказывали друг другу его голодранцы-приятели! Ха, вот бы они увидели его сейчас! Или нет; лучше не надо – с такими-то пройдохами враз останешься ни с чем. А в побасенках ни слова не говорилось о том, что счастливчики делали дальше, заполучив вожделенное богатство… Разве что добавлялось: мол, «купались в деньгах и горя не знали»… А кстати! Пиксин ухмыльнулся, распустил завязки и сунул обе руки в мешок. Шуршание купюр, нежный холодок полновесных монет… И вдруг – резкая, обжигающая боль!

Заорав от ужаса, мальчишка отпрянул.  Монеты с весёлым звоном раскатились по полу; но ему сейчас было не до того. К левой руке, повыше запястья, присосалось что-то длинное, упругое, извивающееся! Он схватил это и что было сил дёрнул. Гибкое тело плюхнулось на доски – и, стремительно скользнуло к двери. Сполох молнии на миг окрасил спину твари призрачным зеленоватым блеском.

– Стригула! – прошептал Пиксин и с ужасом уставился на рану. Тонкая струйка крови прокладывала дорожку к пальцам. Хищный моллюск  выкусил клочок кожи размером с небольшую монету. Мальчишка знал, что эти твари жутко ядовиты. Надо высосать отраву… Вот так… Поможет или нет? Больно, ч-черт! Как огнем горит…

Жжение расползалось по руке вверх, к самому локтю. Пиксин добрел до двери и выставил руку под дождь; сперва это принесло облегчение, но ненадолго – его вскоре охватил сильный озноб. Рука быстро опухала. Не прошло и получаса, как она увеличилась в размерах почти вдвое. Пальцы сделались, как сосиски – он почти не чувствовал их; осталась только пульсирующая, накатывающая волнами боль. Голова кружилась. Пиксин забился в угол хижины, тяжело дыша – и попытался пристроить руку поудобнее.  Его бросало то в жар, то в холод. За стеной ревел ураган, сотрясая хижину; дверь вскоре окончательно сорвало, дождь перехлестывал порог, по полу текли, сливаясь, ручейки воды. В призрачных вспышках молний выпавшие из мешка купюры кружились, словно бабочки.

Внезапно в дверном проёме возник тёмный силуэт. Пиксин вжался в стену и замер, но тщетно – незваный гость увидел его почти сразу. Это был Маринад. Выглядел главный злодей Кроста, мягко говоря, неважно – его пошатывало, одежда была изорвана в лохмотья, из-под самодельной повязки на голове сочилась кровь. Неторопливо приблизившись, он протянул руку. Очередная вспышка молнии высветила страшный крюк. Стальное жало уперлось Пиксину под нижнюю челюсть. Мальчишка жалобно заскулил и попытался заслониться. Тут Маринад увидел его руку – и негромко рассмеялся.

– Ты один здесь? Где остальные, а?

– Не знаю! Я с-с-сбежал…

– Вот как? – холодное острие крюка пустилось в путешествие по лицу укушенного. – Ну, давай, рассказывай…

***

– Дройги, почему так долго? – Хойзе мрачно уставился на секретаря. 

– Простите, патрон. У нас увели лодку, так что часть пути пришлось проделать вплавь. Там случилась забавная история – мальчишка, похоже, решил надуть своих родственничков…

– Потом расскажешь, – взгляд Хойзе переместился на Элин. – Ты облажалась!

Карлица покачала головой.

– Нет. Я всё сделала чисто. Он мертв.

– Чисто?! Тогда почему Организация открыла на меня сезон охоты?! – рявкнул Хойзе. – Ты хоть понимаешь, что я теперь должен бежать? Оставить всё это… Ты понимаешь, что я теряю?!

– Меньше, чем довелось однажды потерять мне, – Элин не отвела глаз. – Мы всё вернем, ночной владыка. Всё, что должно принадлежать нам по праву. Даже не сомневайся. И говорю тебе ещё раз – моей вины в случившемся нет. Тут что-то другое…

– Правда? Странное какое-то совпадение, не находишь? – язвительно усмехнулся Хойзе.

– Странное, – легко согласилась Элин. – Если пожелаешь, я могу разузнать, что к чему.

– Ну уж нет! Хватит с меня и одного раза…

– Глава речного клана мертв. Теперь твой черед. Выполни свою часть уговора.

– Да-а, наглости тебе не занимать… – протянул Хойзе. – А ничего, что я лишился жилища и бизнеса, по твоей милости?! У меня, знаешь ли, некоторые проблемы…

– Это война, ночной владыка. А значит – потери неизбежны. Но случившееся не отменяет нашего уговора.

Зазвонил телефон – тот самый. Хойзе отпер ящик стола, поднял трубку – и молча выслушал сообщение.

– Срежь провод. Сделай так, чтобы тебя не смогли вычислить, – распорядился он. – Держи со мной связь по запасному каналу, как договаривались… – он положил трубку и тяжело вздохнул.

– Они собрали команду. Отплывут сразу же, как только стихнет тайфун.

– Прикажете готовиться к обороне, патрон? – деловито поинтересовался Дройги.

– Нет. Вступать в перестрелку я не намерен – их всё равно больше. Грузите лодки. И вот ещё что. Перетащите бочонки с порохового склада в гостиную.

– Что, все?

– Именно! – сверкнул глазами Хойзе. – Если мне суждено потерять дом, я сделаю это своими руками!

 

***

К рассвету ветер заметно ослабел, хотя отдельные порывы всё ещё валили с ног. В последнем Маринад убедился, выволакивая наружу тело мальчишки: соседство с раздувшимся, почерневшим трупом было не слишком приятным.

Пиксин отошел уже под утро. Укус стригулы оказался смертельным: жар, лихорадка, страшные боли во всем теле и несколько часов бреда доконали мальчишку. Бывший телохранитель Кроста не испытывал ни жалости, ни злорадства – лишь равнодушно наблюдал за агонией. Необходимую информацию он получил, не напрягаясь. Трясущийся, обезумевший от страха фрогги выболтал всё, что знал, и продолжал молоть языком, покуда не начал заговариваться… Да, сильная штука этот яд. Забавно было придумано. Надо бы взять на заметку…

Собственные раны пока беспокоили не слишком. Маринад знал, что это временно: болотная грязь и вода наверняка вызовут нагноение. Надо найти врача – такого, который не будет трепать языком; и ещё нужно убежище, в котором можно спокойно отлежаться несколько дней… Не самая простая задачка, когда на тебя ведет охоту вездесущая мафия.

Одно хорошо – наличные. Хойзе пожертвовал изрядной суммой, чтобы вызволить невидимку из лап киднепперов; стало быть, у него на девчонку далеко идущие планы – наверняка такие же, какие были у Кроста. Теперь, когда босса не стало, пришло время решать, что делать дальше.

В Весёлых Топях жизнь не стоила ничего. Деньги имели ценность, но весьма относительную – они слишком легко могли поменять хозяев. Сила – вот что всегда котировалось в трущобах; сила и безжалостность…. А самым ценным капиталом была преданность. Он – единственный, кому Бледный доверял безраздельно; единственный, кого полностью устраивала жизнь в тени могущественной персоны. Все прочие, карабкаясь по склизкой от крови карьерной лестнице, рано или поздно начинали задумываться – «почему он, а не я?» И тогда на пути чересчур амбициозных сподвижников вставал он, Маринад. Сколько раз его пытались подкупить, соблазнить посулами, прикончить? Он сбился со счета. Болота велики, и места под мхами хватало всем… 

Под крылом Бледного было чертовски удобно работать. Конечно, рано или поздно его пришлось бы слить; но такие вещи готовят долго и тщательно, пока этого не было даже в проекте… А кто он теперь без босса? Конечно, оставшиеся в Топях головорезы ему, Маринаду, не ровня. Они будут выполнять его приказы, как и раньше; но при таких раскладах – долго ли ждать ножа в спину, пули или отравы? И это будет повторяться снова и снова – покуда одному из тупоголовых мерзавцев не улыбнется, наконец, удача. Бледный зарабатывал свой авторитет долго и трудно; он никогда не достиг бы нынешнего положения без его, Маринада, поддержки. Ему же придется действовать в одиночку. А кроме того, ведь были ещё другие боссы… Те, кому он порой отправлял коротенькие, но очень ёмкие сообщения. И они не забыли о нем – эти никогда и ничего не забывают… Ему позарез необходим козырь. Нет – джокер, который побьёт любую карту!

Маринад задумчиво крутил в пальцах серебряную монету. С девчонкой получилось не очень; но, как он теперь знал – она не единственная с такими талантами. А ведь была ещё эта парочка, «братья-невидимки»… Пожалуй, он задавал мистеру Икс немного не те вопросы. Впрочем, сделанного не воротишь.

…А для начала неплохо бы выжить. Придется вернуться в город. Оборванный вид и раны не вызовут подозрений у случайных прохожих: мало ли что могло случиться в такую бурю! Но вот потом…

Ему нужен кто-то, кому он может довериться – ненадолго, на несколько дней. И если друзей у таких, как он, не бывает, то сойдут и враги. Те, что не слишком опасны. Что же касается доверия…

Монетка в пальцах, тускло блеснув, совершила очередной оборот. Маринад ухмыльнулся.

 

***

 Слэпа похоронили спустя несколько дней, на тихом тенистом кладбище неподалеку от больницы. Я уже мог ходить – хотя и прихрамывал; а Икс, впервые за это время, нашел в себе силы отказаться от болеутоляющего. Я катил его на инвалидном кресле.

 Коссуга уже почти пришла в себя после тайфуна. Вывороченные с корнем деревья распилили и вывезли, листву, ветви и сучья, разбросанные по улицам, убрали. Даже повсеместный стук молотков и вжиканье пил пошли на убыль – местное население заканчивало приводить в порядок поврежденные дома. Пройдёт ещё совсем немного времени – и город вернется к обычному своему существованию. Тайфуны не редкость в этих широтах; а фроги умеют приспосабливаться к чему угодно.

Обряд вершил жрец Старой веры – дряхлый и добродушный. Кроме нас с Иксом, на церемонии присутствовали мальчишки Ориджаба – они поселились в сторожке при больнице,  и всё это время занимались мелкими хозяйственными работами под присмотром местного управляющего. Денег у этой парочки не было, а кормили их тут, насколько я знал, весьма неплохо – в отличие от нас, пациентов. Впрочем, помимо кормежки и крыши над головой, их удерживало ещё и данное мне слово. Они по-прежнему не знали, что случилось с Папой и остальными членами «семейки» – лишь надеялись на лучшее. Возможно, всё дело в том, что оба едва умели складывать буквы – так что газет, естественно, не читали…

Что-то происходило в городе.  Во время тайфуна произошло несколько убийств – в некоторых, как я догадывался, были повинны члены шайки Кроста, но одно выбивалось из общего ряда. Уважаемый делец, меценат – и, насколько можно было судить по осторожным намекам журналистов, не последнее лицо в криминальном мире Коссуги, был зарезан при очень загадочных обстоятельствах. А буквально на следующий день случилось ещё одно событие: небольшая заметка «Пожар и взрыв на реке» заставила меня усомниться в том, что семейство Ориджаба по-прежнему пребывает в добром здравии – как и некий господин Хойзе… Мальчишкам я покуда ничего не сказал: лаконичная фраза «имеются жертвы» вполне могла означать для них очень печальные новости. Стоило разузнать подробности.

– …И да будут снисходительны владыки преисподней к его тени! – закончил жрец молитву. – Время предать тело земле.

– Хочу попросить тебя об одной вещи, Эд, – глухо сказал Икс. – Если Маринад попадется тебе первому – не убивай его. Я хочу... Сам.

– Ну, тут уж как получится, – возразил я. – Не думаю, что у меня будет выбор.

– Оставьте меня ненадолго, – попросил он. – Мне надо побыть одному.

Я жестом подозвал мальчишек.

– Присматривайте за ним. Отвезите в больницу, когда попросит.

– А ты?

– Вернусь позже. Надо кое-что проверить…

…Найти редакцию оказалось несложно – правда, прежде чем я туда добрался, пришлось пару раз передохнуть: раны давали о себе знать. Представившись частным детективом, я поинтересовался насчет заметки о пожаре. Главный редактор поморщился.

– Ах да, это Тролки, мой племянник… Парнишка намеревается сделать карьеру репортера, но вот с выбором сюжетов у него не очень… Эй, Тролки! Этот господин хочет с тобой поговорить!

Юный Тролки оказался настоящей занозой в заднице. Стоило ему услышать словосочетание «частный детектив» – и он вцепился в меня, словно клещ. На один мой вопрос у него было десять своих. Пришлось воспользоваться старым трюком, которому я научился, общаясь со столичными акулами пера: я пообещал рассказать ему всё, абсолютно всё… Но только позже – когда моё расследование будет завершено.

– А покуда хотелось бы узнать вашу версию произошедшего.  Я слышал краем уха, что сгоревший дом принадлежал какому-то непростому фрогу, так ли это?

– Непростому? Ха! Вы слышали о господине Хойзе?

– Говорят, он когда-то вел крупный бизнес здесь, в Коссуге, но продал его своим партнерам…

– Партнерам? Продал? Что ж, можно и так сказать! – он иронично взглянул на меня, в стиле «ну мы-то с вами понимаем». – Полагаю, именно эти, как вы их называете, партнеры и стояли за случившимся.

– Думаете, они устроили поджог?

– Черта с два! Я ведь побывал там, господин, э-э...

– Эд, просто Эд. Значит, вы видели всё своими глазами?

– Говоря по совести, там и видеть-то особо нечего. Взрыв был такой силы, что разметал дом до основания! А в больницы Коссуги в тот же день привезли чертовски много раненых! Но вот что интересно, господин Эд: ни самого Хойзе, ни членов его семейства среди них не числится, я специально проверил! Либо их разнесло на мелкие клочки, либо…

– Осторожно, Тролки! Не выдавай свои домыслы за факты! – вставил дядюшка-редактор: он, оказывается, внимательно слушал нашу беседу.

– Странно; в вашей заметке об этом ни слова…

– Мы предпочитаем не афишировать некоторые события. Знаете, у нас, в Коссуге, есть свои нюансы, тонкости, своя, можно сказать, политика… Тролки ещё слишком молод и горяч, чтобы это понимать, но вы-то, безусловно…

– Можете быть уверены, эта беседа останется между нами, – заверил я его.

…Картина потихоньку прояснялась – и нравилась мне всё меньше. Если я прав, и за убийством главы одного из мафиозных семейств стоит Элин, дальнейшее представляется весьма логичным. На дело её послал Хойзе (а кто же ещё?) – но девчонка где-то прокололась и была схвачена фрогами мафии. А уж там из неё вытянули всё – и в первую очередь имя заказчика. Должно быть, он сам взорвал свой дом, понимая, что другого пути уже нет. Попытался уйти красиво? Или, скажем – убедить всех в своей гибели? Ха-ха, Эдуар, тогда у тебя уже второй подражатель; правда, из вас трех лучше всего получилось у Тыгуа – ты ведь и сам поверил в его скоропостижную кончину… А тут даже мальчишка-репортер засомневался.

Судьба семейки Ориджаба в этом случае выглядела совершенно непредсказуемо. Хойзе мог убить их, как нежелательных свидетелей; или – вышвырнуть на все четыре стороны; или – оставить при себе… Последнее, правда, было менее вероятно; я не представлял, зачем бы ему мог понадобиться престарелый экс-карманник с девчонками… Ну, допустим, так тоже могло случиться.

Морфи и Гасу я, по некотором размышлении, решил рассказать всё, как есть – но таким образом, чтобы подтолкнуть к правильному решению. С моей стороны тут скорее имел место расчет, чем сентиментальность – всё же фроги, особенно в провинции, куда охотнее идут на контакт с себе подобными, чем с существом иного биологического вида. К тому же, я немного к ним привязался. Мальчишки не были закоренелыми злодеями, хоть и успели замараться в крови; возможно, мне удастся привить им вкус к честной жизни?

– Выбор у вас простой, парни. Либо вы попытаетесь найти Хойзе сами, на свой страх и риск… А учитывая, что тем же самым сейчас будут заниматься очень скверные типы, риск довольно велик… Или – отправитесь со мной, на положении наемных работников; причем теперь ваши услуги будут оплачиваться. Решать вам.

– А куда ты собираешься? – полюбопытствовал Гас.

– Дальше на юг. К слову – не исключено, что Хойзе подался в те края: он не дурак и знает, что севернее Коссуги у речников всё схвачено… Да вы и сами, небось, помните! Но искать его специально я не буду, конечно.

Разумеется, они согласились. Я провел в палате ещё три дня: главврач никак не хотел меня выписывать. Пришлось потратить массу сил, чтобы убедить его сделать это.

– Не стройте иллюзий, юноша, – ворчал он. – «Почти здоровым», как вы это называете, вы чувствуете себя здесь, на больничной койке. Начните активно двигаться – и сразу поймёте разницу. Не говоря уже о том, что на болотах ваши раны вновь воспалятся! Тропики – это вам не умеренный столичный климат…

– Я, кажется, ни словом не упоминал болота,  док. Знаете что-то такое, чего не знаю я?

Он не снизошел до ответа, лишь фыркнул – весьма выразительно. Ну да, Тыгуа всегда умел подбирать достойные кадры…

Закупиться всем необходимым в дорогу я поручил мальчишкам. К тому времени, как я попрощался с мистером Икс и последний раз закрыл за собой двери палаты, у нас уже имелась вместительная шлюпка с брезентовым тентом на дугах, изрядный запас провианта, чистой воды и кой-какое снаряжение. Покопавшись в трофеях, доставшихся мне от шайки Кроста, я выбрал несколько пистолетов получше, привел их в порядок и зарядил. Учитывая все обстоятельства, нам не помешало бы что-нибудь дальнобойное; но искать оружейную лавку я не стал. Хотелось поскорее отплыть. Честно говоря, никаких объективных причин спешить не было; но что-то внутри меня словно подталкивало к действию, шептало без слов: времени остается всё меньше… А ведь я никогда не верил в предчувствия – да и дела как такового, у меня, в общем-то, уже не было!

Для начала я решил взглянуть на то, что осталось от резиденции Хойзе. Морфи и Гас сменяли друг друга на вёслах; я же с удобством расположился на корме, в тени подвернутого тента, и озирал в бинокль окрестности. До чего приятное чувство, когда за тебя вкалывает кто-то другой…

Река показалась мне необычно оживленной; и вскоре я понял причину. Вокруг обгоревших руин сновало множество лодок, лодочек и даже самодельных плотиков. Мародеры слетелись на добычу. Голодранцы, то и дело переругиваясь, азартно обследовали мелководье. Что ж, кому-то, возможно, и повезет – хотя самые сообразительные наверняка успели  снять сливки. Судя по всему, это веселье началось довольно давно…

– Может, поищем? – неуверенно предложил Морфи. – У этого Хойзе наверняка была уйма всякого добра!

– Жажда легкой наживы по-прежнему не дает покоя? У тебя теперь честная работа, не забыл? – усмехнулся я. – Лучше сделай мне бутерброд…

– Мне тоже, – буркнул Гас. – Запарился грести…

– Привыкай. У нас впереди долгий путь.

– Ты так и не объяснил нам, куда мы плывем, что будем делать, и вообще… – он покосился на торчащую у меня из-за пояса рукоять пистолета.

– Если бы я знал! Скажем так: будем искать информацию, попутно стараясь избегать неприятностей.

– Ага, это у тебя хорошо получается… – подколол он. Морфи хихикнул.

– Такова моя жизнь, парень. То ли ещё будет – нас ждут непролазные джунгли, дикие племена, невидимки-линиры…

Гас выкатил глаза и поперхнулся бутербродом.

 

***

Шансы на то, что названный братец одумается и вернется в семью, были призрачными – но ничего лучше Папа предложить не мог. Роффл кипел яростью. Он поклялся самому себе, что изувечит Пиксина – если не сразу, как увидит, то позже, но сделает это обязательно! Улучит момент и сломает гаденышу руку или ногу, или раздробит пальцы, чтоб до конца своих дней не мог толком ничего взять… Кровожадные мысли помогали немного унять жгучий стыд. Ведь как ни крути, а опозорился он по полной – о чем не преминула во всеуслышание заявить эта шлюшка Татти… Если бы не Папа и Олури, не избежать бы «сестрице» хорошей трепки – давно, между прочим, нарывалась! Ну и семейка; поскорее бы от них всех избавиться…

Комнатушка при таверне, где они ютились, была снята на последние карманные деньги Папы и сестер. Срок аренды истекал спустя пару дней; а жрать уже сейчас было нечего. Не назовешь же едой жиденький супчик, принесенный Олури с кухни этого клоповника – говорит, гору посуды за него перемыла… Не могла ничего получше прихватить, тоже мне – дочь карманника, называется! Впрочем, какой из Папы карманник; сколько лет уже они за него промышляют!

Ориджаба-старший, похоже, совсем сдулся. Он сидел, уставившись перед собой и беззвучно шевелил губами – молился, что ли? Толку от него не было никакого. Олури, как всегда, бестолково суетилась – мало того, что намыла всё, так ещё и многолетнюю грязь решила с пола отскоблить, выпросила у хозяина скребок… Дурища. Долго ли они тут задержатся? Не унывала, похоже, одна только Татти. Весь вечер «сестрица» прихорашивалась, а ближе к ночи улизнула в бар – и, конечно, тут же подцепила какого-то постояльца, прямо у стойки… Вот же дрянь похотливая. А впрочем, ладно; но пусть только попробует зажилить денежки – он ей враз красоты поубавит! Уговорено ведь, что в общий котел всё, значит, так тому и быть… Делать было решительно нечего. Оставалось только завалиться спать – под рёв и завывания ветра за окном. Роффл покосился на Папу и занял единственную в комнате кровать: вот так, кто смел – тот и съел… Эх! Хорошо бы проснуться и увидеть гаденыша – мокрого, исхлестанного бурей, ну и, конечно – с их драгоценным мешком… Без мешка-то он тут совсем никому не нужен.

С этой мыслью Роффл провалился в тёмное забытье. Он проспал всю ночь и большую часть следующего дня, очнувшись лишь к вечеру от крепкого тычка в бок.

– Роф… Роф, проснись… – Олури говорила негромко, но было в её голосе нечто такое, отчего сон разом улетучился.

Роффл приподнялся на локте. Тайфун миновал; сквозь окно светили розовые лучи закатного солнца. Татти испуганно жалась в угол. Посреди комнаты стоял Папа Ориджаба, набычившись и сжимая кулаки; а в дверях застыл какой-то тип в мятом плаще. Голова его была обмотана заскорузлым от крови тряпьём; а лицо… О да; Роффл помнил эти глаза! Он осторожно спустил ноги с кровати и потянулся за своим жилетом: там, во внутреннем кармане, был пристроен кухонный нож.

– Не дёргайся, – буркнул убийца. – Если бы я хотел, вы бы все уже были мертвы.

Из его рукава выглянуло черное жало крюка; выглянуло – и тут же спряталось, словно предупреждая.

– Чего тебе надо? – прохрипел Папа. – Убирайся!

Телохранитель Кроста шагнул через порог и аккуратно притворил за собой дверь.

– Можно и так, – равнодушно бросил он. – Но, думаю, моё предложение будет поинтереснее. Что ты скажешь на это?

Серебряная монета упала на пол, подпрыгнула – и подкатилась к Папиным ногам.

– Знакомая штука? – поинтересовался Маринад. – Ах да, они же все на одно лицо… Но ты вспомни, когда в последний раз видел такие. Ну как, дошло?

– Что ты сделал с Пиксином?!

– Где наши деньги?!

Два возгласа раздались одновременно. Маринад усмехнулся.

– Так что? Готовы поговорить?

 

***

Время играет против меня, подумал Хойзе. И всё же… Всё же не совсем. В случившемся была, по крайней мере, одна положительная сторона: он наконец-то прощупал врага напрямую. Результат, правда, не обнадеживал: речная мафия ответила быстро и свирепо. Если бы не его шпионы в Коссуге, он уже был бы мертв – вместе со всеми домашними… К слову, о шпионах. Получив столь чувствительный щелчок по носу, речники просто обязаны как-то ответить. А бить они привыкли в самое больное место. Семья, хвала владыкам Преисподней, пока в безопасности, недосягаема для «торпед» мафии; значит, удара следует ждать по бизнесу. Тут-то и вскроется, чего они о нем знают, а чего – нет. Основным источником дохода сейчас была контрабандная торговля. Товар шел окольными путями, минуя Коссугу; но его дом служил перевалочной базой для кое-каких деликатных грузов. Эта потеря сломает прекрасно отлаженную схему – если только он не покончит с речниками одним ударом, как обещала Элин. Удастся сделать это достаточно быстро – и он сможет удвоить… Нет, даже утроить оборот; и это только начало! А какие открываются перспективы…

Вернуть себе город. Взять контроль над портом, а потом – и над всей рекой, почему нет? Для этого вовсе необязательно менять всю цепочку; достаточно перенаправить финансовые потоки… Те фроги, что поумнее, сами придут к нему с предложением; прочие покорятся обстоятельствам. А для несогласных у него в рукаве припрятан особый, невидимый козырь!

Вот только вначале придется выполнить взятые на себя обязательства… Хойзе поднялся на палубу. Элин неподвижно сидела на носу пиасса; впрочем, взгляд его тут же почувствовала и обернулась. Хойзе успокаивающе махнул рукой, подошел и встал рядом. Солнце клонилось к горизонту. Река парила, и исполинские каменные столбы в золотисто-розовом мареве казались зыбкими, призрачными чудовищами. Ну и местечко этот Срубленный Лес; поневоле начнешь верить во всякое… Неудивительно, что линиры живут здесь уже не одно столетие – по крайней мере, если верить словам карлицы.

– Долго ещё?

– Мы почти на месте, – хрипловато откликнулась Элин. – Видишь вон ту скалу? Там они ждут меня.

Хойзе прищурился.

– Мне кажется, или…

– Да. Там замок.

– И кто же в нем обитает? Ваши друзья? Союзники? Данники?

– Они… Никто. Они не имеют о нас представления. Тебя они тоже не должны волновать. Вы даже не увидите друг друга.

Они бросили якорь уже в сумерках. Элин с тихим всплеском скользнула в воду. Хойзе прислушался, но так и не смог уловить больше ни звука – лишь стрекот цикад, доносящийся из тёмных прибрежных зарослей.

Настала ночь. Минул час, потом ещё один. Полчища мошкары толклись вокруг масляных фонарей; но те не разгоняли мрак, напротив – всё, что оставалось за пределами освещенного пространства, исчезло. Пиасс застыл посреди чернильного моря. Члены команды поглаживали рукояти оружия и настороженно прислушивались. На это дело Хойзе взял лучших из лучших, тех, кому доверял больше всего – но сейчас даже испытанные бойцы чувствовали себя не в своей тарелке.

На исходе третьего часа вода плеснула вновь. Мокрая Элин вскарабкалась на борт. Казалось, она была одна – но пиасс вдруг наполнился тихими скрипами, стуком падающих капель, шорохом – и давящим, душным ощущением чужого присутствия… Глаза девушки сияли торжеством. «Она привела их, – понял Хойзе. – Воины-невидимки здесь». Он прокашлялся.

– Мы хотели бы увидеть твоих солдат, принцесса!

– Смотрите, – улыбнулась карлица.

Сразу несколько глоток исторгло судорожный вздох. Кто-то вскрикнул от неожиданности, кто-то выругался. Тощие, жилистые, низкорослые фигуры проступали, словно образы чересчур расшалившегося воображения. Из сплетения теней, из сочетания знакомых предметов вдруг возникали новые сущности – скалились, подмигивали, непринужденно прохаживались по палубе, карабкались на мачту, сидели на брусе фальшборта… В руках у некоторых были короткие примитивные копья –стебли местного древовидного камыша, косо срезанные и обожженные;  у каждого на шее висел нож. Другого оружия не было.

– Так вот они какие, эти наши новые союзники… – задумчиво пробормотал Фрессо.

В клане Хойзе он заведовал пороховым складом и всем, что было связано с огнестрельным оружием.

– Тебе придется научить их обращаться с пистолетами, – откликнулся патрон. – И попадать в цель, хотя бы за десяток шагов.

– Сделаем, – невозмутимо кивнул крепыш Фрессо. – Сколько у меня времени?

– В том-то и загвоздка, – усмехнулся Хойзе. – Весь завтрашний день… Может быть, ещё один; но не более.

– Не так уж мало. Начнем с самого утра. Надеюсь, канонада не слишком переполошит местных жителей.

– К рассвету мы будем уже далеко отсюда. В таких местах, где хоть из пушки пали – никого не потревожишь.

 

***

Гас был напуган – и наотрез отказался плыть дальше. Не помогали ни посулы, ни насмешки. Морфи – в сущности, такой же городской парень, как и я, не видел ничего особо ужасного в мифическом народце. Но Гас родился в глухой рыбацкой деревушке, среди суеверий и легенд – и они, как оказалось, имеют над ним власть едва ли не большую, чем доводы разума. Понукаемый названным братом, он в конце концов поведал мне свою историю. Это было… Неожиданно.

– Послушай, я могу тебя в чем-то понять. Но ведь ты уже далеко не тот перепуганный мальчишка, с которым всё это когда-то случилось… Да, это странно и жутковато, не спорю. Но, в конце концов, мы с тобой имели дело с куда более жуткими типами – один Бледный Крост чего стоит! Ну, и где теперь Крост, а где мы? Ты прошел огонь и воду, ты не один, ты при оружии – не многовато ли причин отбросить давние страхи? Не говоря уже о том, что мы все долгое время были в компании одной из этого народца…

– Девчонка-невидимка? Элин?! – ахнул он.

Разумеется, и он, и Морфи уже были в курсе того, с кем их столкнула судьба – оба слышали, как Крост допрашивал меня и мистера Икс. Гасу не хватило самой малости – соотнести легенды своих соплеменников и жизненные реалии.

– Она самая. Твои ночные духи, парень – обычные фроги… Ну, то есть, очень необычные, конечно – но вполне материальные. Уже не так страшно, верно?

– Ладно, вы оба правы, – буркнул Гас; он, похоже, немного успокоился. – Может, скажешь тогда, чего они со мной сделали?

– Есть некоторые догадки; но думаю, будет лучше, если ты сам их об этом спросишь – возможно, случай представится… Ну что, инцидент исчерпан?

– А?

– Мы можем продолжить путь? Ты не прыгнешь в воду и не поплывешь куда глаза глядят, лишь бы не с нами?

– Ну, это… Нет, конечно!

– Тогда берись за весла.

… Мы плыли этот день, и весь следующий, и ещё один, и ещё... Это был дикий край; царство заболоченных рек и озёр, гигантских древовидных камышей и мангровых зарослей. Такова, по большей части, вся Пацифида, скажете вы – но в этих местах царила девственная, первобытная дикость. Узкие, затянутые ряской протоки казались тоннелями: ветви деревьев сплетались над ними, заслоняя солнечный свет – даже в полдень тут царили влажные, жаркие, изумрудные сумерки. Мошкара тучами кружилась в воздухе, забивалась за шиворот, липла к растянутой то тут, то там паутине. Морфи и Гас постоянно щелкали языками, сглатывая надоедливых насекомых – для фрогов это и развлечение, и бесплатная закуска, вроде семечек; мне же оставалось лишь сетовать на неприспособленность человеческой физиологии к болотной жизни. Раны, как и предсказал доктор, заживали медленно и гноились; а любая свежая царапина тут же воспалялась. Зато юным гребцам всё было нипочем – они разве что бурчали по поводу отсутствия паруса, но толку от него всё равно было бы немного. В узком, петляющем речном русле брать галсы не представлялось возможным.

Южнее урочища Срубленный Лес начиналась огромная топь, бывшая некогда озером – именно её, за неимением лучшего, я и определил как конечную точку маршрута. Условные обозначения на карте предупреждали о непроходимых трясинах; они контуром охватывали наискось заштрихованное пространство с лаконичной пометкой «топосъемка не проводилась». Топография в нашем мире вообще не слишком точна: болота часто меняют очертания, а реки – русла. Я же не представлял толком, чего ищу – а просто плюнуть на всё и вернуться не позволяло некое предчувствие: я откуда-то знал, что это был бы худший выбор из всех возможных.

Тыгуа упомянул о руинах древнего города – и об острове посреди хлябей. Никакого острова на карте не значилось; но… Где же ещё, если не здесь? Я померил расстояние до ближайшей трассы динамического поля. В принципе, воздушный корабль мог бы дойти до этих мест на аккумуляторах, и даже вернуться обратно – но времени на серьёзные исследования уже не осталось бы. Значит, скорее всего, воздушная съемка тоже не проводилась. Разве что военными… Но если и так, их данные станут достоянием общественности ещё не скоро.

Беспокойство, впервые посетившее меня ещё на больничной койке, никуда не делось, напротив – оно нарастало с каждым днем. Я сделался нетерпеливым и раздражительным. Иногда приходилось сдерживаться, чтобы не сорвать дурное настроение на мальчишках – уж они-то здесь точно были не при чем…  

Приключения начались на шестой день пути. Одуряющая влажная жара ближе к вечеру немного спала; но на смену ей пришли тучи мошкары. Вскоре меж деревьями наметился просвет. Что-то было там – некое пустое пространство; но лишь миновав последние заросли, мы поняли, насколько оно огромно.

– Ничего себе! – присвистнул Морфи, а Гас поинтересовался:

– Это и есть то, что мы искали, Ловкач?

Перед нами, до самого горизонта, расстилалась покрытая невысокими кочками и купами чахлого тростника равнина. Я был уверен, что большая её часть представляет собой непроходимую трясину. То тут, то там поблескивали темные оконца воды. На всём обозримом пространстве не росло ни одного дерева – тонкий слой мхов просто не выдержал бы их тяжести. Да, это было древнее озеро – огромное, заболоченное и хранящее в своём сердце тайну – древний город линиров…

– Похоже, что так, – признал я.

– А что это там торчит? – поинтересовался остроглазый Морфи.

Я вгляделся. За дальними купами тростника виднелась знакомая решетчатая конструкция: передвижная энергетическая вышка, вроде тех, что я видел в порту.

– А вон ещё одна… – Гас вдруг скривился, не закончив фразы. – Ох, что-то мне хреново…

– И мне! – хрипло откликнулся Гас. – Прям наизнанку выворачивает …

Я хотел было съязвить насчет их кулинарных способностей, но тут накрыло и меня… Да как накрыло! Хляби и небеса поменялись местами. В глазах потемнело, желудок подступил к самому горлу, все мышцы скрутило до хруста костей. Я рухнул навзничь, хватая ртом воздух, не в силах издать ни звука. Перед зрачками  плясали разноцветные круги. Как глупо сдохнуть в этой глуши…

Самым скверным было то, что я не вырубился полностью, но впал в какое-то сумеречное состояние… Сродни дурному сну, в котором невозможно пошевелить ни рукой, ни ногой – лишь вновь и вновь переживать накатывающее душными волнами, непередаваемо мерзкое ощущение… Не знаю, сколько это продолжалось, кажется – целую вечность. Словно сквозь вату, я слышал жужжание динамического двигателя и легкий удар борта о борт; перед глазами мелькнула камуфляжная форма. Чьи-то руки бесцеремонно переворачивали и обыскивали нас, скорчившихся на дне лодки, грубые голоса переговарись над нами – а потом нас потащили куда-то. В этот момент сознание покинуло, наконец, моё многострадальное тело, избавив от боли и страданий.

 

  

***

– Хотите верьте, хотите нет, деньги ваши мне не нужны, – лениво процедил Маринад. – И жизни тоже. Как уже было сказано, на Кроста я больше не работаю…

– Почему это мы должны тебе верить?! – гневно вскинулась Олури.

– Да мне плевать. Выбора у вас всё равно нет. Речники так же охотятся за вами, как и за мной. Останетесь здесь – рано или поздно они придут, не сомневайтесь. Поэтому, если кто-то из вас подумывает меня сдать, лучше забудьте.

– Ещё раз спрашиваю: что тебе надо? – уже спокойнее спросил Папа Ориджаба.

– Девчонка. Она сама или её родня. Поможете их найти – деньги ваши.

– Ага. И ты вот так запросто их нам отдашь! – криво ухмыльнулся Роффл.

Маринад пошарил в кармане – и швырнул на пол ворох мятых купюр.

– Жест доброй воли. Забирай. Остальное получите, когда я получу своё. 

Роффл, исподлобья глядя на убийцу, осторожно потянулся к деньгам. Маринад перевел взгляд на Папу.

– Ну что, мистер Ориджаба, будем считать, мы договорились?

– Не так быстро, ублюдок, – Папа  осторожно погладил повязку, прикрывавшую пустую глазницу. – Половину вперед, ясно? Принесешь сюда. Тогда и посмотрим.

– А если нет? – из рукава Маринада, будто невзначай, вновь выглянул крюк; но Папа лишь презрительно сплюнул.

– Не нравится – так и уматывай. Я тебя не боюсь, понял?

Убийца помолчал, явно что-то прикидывая.

– Хорошо, – наконец, буркнул он. – Я вернусь через час. И чтобы без глупостей, ясно? Ты, бойкая, – он ткнул пальцем в Олури. –  Сгоняй пока в аптеку и купи там бинтов. Ещё нужны антибиотики, йод, кривая игла и хирургическая нить. Раны шить умеешь?

– Чего?!

– Значит, научишься. Меня надо будет малость подлатать.

– А больше ты ничего не хочешь, скотина?! – Олури сделала неприличный жест.

– Считай это своим вкладом в партнерство, – бросил через плечо Маринад.

Дверь захлопнулась.

– Эй! Вы же не собираетесь, в самом деле… – Олури переводила взгляд с Роффла на Папу. – Он же нас обманет! И Пиксина наверняка он сам прикончил, чего бы там не болтал! Он же подонок, он…

– Мне можешь не рассказывать, дочка, – Папа вновь погладил повязку. – Но кое в чем он прав. За нами тут охотятся, а без денег всем крышка. Пусть притащит половину…

– А потом что?!

– А потом мы договоримся. И будем делать то, что он скажет, – лицо Папы исказила коварная ухмылка. – И ты, дочка, сходишь в аптеку и купишь всё, что нужно для перевязки… А ещё раздобудешь снотворное – самое сильное, какое только у них найдется; и припрячешь его хорошенько. Однажды наш новый друг заснет очень-очень глубоко! А когда проснется, мы начнем задавать вопросы… И будьте уверены, отмолчаться у него не выйдет! Мы своё возьмем…

– Отличный план! – с энтузиазмом воскликнул Роффл.

– Заткнись… С-сынок. И кстати, гони-ка сюда наличность, – Папа требовательно протянул руку.

Роффл с неохотой отдал деньги.

– Это… Может, провернем всё прямо здесь? – буркнул он. – Зачем ещё тащиться куда-то!

– Не будь идиотом, – поморщился Папа. – Вокруг слишком много ушей; а орать он будет во всё горло, уж это я тебе обещаю… Кроме того, сейчас ублюдок настороже. Пускай хоть немного расслабится.

 

[napalm]

Глава 16. Потаённое королевство

 

Элин стояла неподвижно, кутаясь в плащ и закрыв глаза. В предрассветной мгле всё равно ничего нельзя было рассмотреть; а вот звуки могли сказать о многом. Из всего народа линиров лишь несколько мастеров умели скрывать шорох шагов так же хорошо, как и зрительный образ; остальные поневоле приучались двигаться бесшумно... Но об этом они уже позаботились.

Маленький островок на окраине Великих Болот сплошь зарос манграми; некоторым было не меньше сотни лет. Низкорослые, но чудовищно толстые стволы с переплетенными корнями и ветками были прекрасным убежищем – если не обращать внимание на живность, в изобилии населявшую это место. Змеемоллюски стригулы, древесные пиявки, белёсые пауки в палец длиной, водяные клопы и болотные муравьи, что точат ходы в трухлявой древесине и жалят, подобно раскаленным иглам, стоит их невзначай потревожить… Для новых союзников это настоящее испытание, подумала Элин. Таков уж он – девственный болотный мир, где по-настоящему дома чувствуют себя лишь подобные ей самой.

Гонец отправился в путь день назад; тайный посланец, чьей единственной задачей было – попасться стражам Города и выдать их местонахождение… Доброволец – как и любой из её воинов. Он вызвался сам, хотя и представлял, что его ждет. Церемониться с изгнанником фроги Терлики Колючий Дождь не будут.

Зашуршала трава. Элин, не открывая глаз, обернулась. Хрипловатое, чуть с присвистом, дыхание – Рэнни, старший из воинов…

– Тебе стоит поспать, принцесса. Незаметно им всё равно не пройти; мы услышим.

Это было правдой. Потаенную тропу сейчас усеивали десятки мелких, незаметных ловушек, призванных не повредить незваным гостям, а всего лишь сообщить об их приближении. Россыпи высохших, хрустящих камышовых стеблей; вроде бы случайные завалы, перебраться через которые, не нашумев, просто невозможно… А возле самого острова – тонкие, еле заметные нити, натянутые на уровне щиколотки – хоть одну, да зацепят... Мелкие сюрпризы для гвардейцев Терлики.

– Я желаю увидеть их первой.

– Увидишь, принцесса, – Рэнни помолчал, а потом осторожно поинтересовался: – Ты ведь не думаешь, что твой брат лично возглавит своих воинов?

– Терлики слишком осторожен, чтобы пойти на это, – усмехнулась девушка. – Но пошлет он лучших из лучших. Элин Колючий Дождь вернулась и собирает сторонников – от такой новости братец при всём желании не сможет отмахнуться.

– Мы убьем их всех, – уверенно сказал Рэнни. – Всех, до единого. И ты станешь королевой.

– По праву.

– Никто не посмеет в этом усомниться. Особенно когда линиры узнают о вероломстве твоего брата. Мы расскажем всю правду…

– Что это там, вдали? – перебила Элин.

Рэнни вгляделся.

– Похоже на блуждающие огни, принцесса. Ты знаешь, они бывают довольно большими…

– Бывают. Но я никогда не слышала, чтобы болотные огоньки ходили цепочкой… Это факелы, вот что это такое. Скажи всем, пускай приготовятся. Они будут здесь вместе с рассветом.

Огни приближались неторопливо. Их свет не был похож на оранжево-красное пламя пропитанной смолой пакли: он был голубоватым, призрачным… Элин знала, что в потаенном городе есть только одно дерево мау-курру. То, что растет в королевском дворце – точнее, растет сквозь него, взламывая поросшие мхом каменные балки, расправляя седые листья на месте давным-давно обвалившихся полов и стен… В каком-то смысле, оно и было дворцом, синтезом древесной плоти и покрытых грубой резьбой руин. Голубые огни были не только символом царства мертвых, но и атрибутом королевской власти. Сюда шли именно те, кого она так ждала.

Индиговый сумрак нехотя уступал место лиловому рассвету. Когда у горизонта прорезалась первая розовая полоса, Элин сделала несколько шагов вперед. Под ногами зачавкало; и словно в ответ, из туманной дымки впереди донесся плеск и приглушенная ругань: одна из ловушек сработала. Девушка скривила губы в недоброй усмешке.

– Королева народа линиров приветствует своих подданных! Назовите себя! – громко произнесла она.

Холодные, жесткие лучи чужого внимания тотчас скрестились на ней. Элин подавила естественный для любого линира позыв – скрыться, ускользнуть от враждебных взглядов; она вскинула голову и расправила плечи. Плащ соскользнул с неё, оставив почти обнаженной – лишь бедра прикрывала косо повязанная шаль.

– Уже королева, да? Ты всегда была излишне пафосной, – насмешливо произнес один из тёмных силуэтов. – Надо реальней смотреть на вещи, Элин. Я-то думал, что наше маленькое приключение пошло тебе на пользу, но нет – ты всё такая же…

– Ты нашел интересное определение вероломству, Гридо Серебряный Смех. «Маленькое приключение» – так ты называешь своё подлое предательство?

– Никогда я не предавал того, кому служу, – возразил Гридо. – Ты не моя королева, Элин. Ты вообще ничья королева – если не считать горстки фанатиков в шалаше у тебя за спиной. Сколько их там? Десяток? Два? Да и те, сказать по совести, не спешат показаться нам на глаза. Может, у них ещё осталась капля здравого смысла?

– Ты опоил меня и продал работорговцам. Ты служишь узурпатору. Твоя честь не стоит даже плевка; и не тебе говорить о тех, кто остался мне верен.

– Ну вот, снова пафосные речи… Мы оба знаем, что старейшины никогда не признали бы твоё право на трон. Властвовать должен мужчина. А ты всегда была слишком спесивой для брака. Только дружки, да и то ненадолго, а? Будь ты поумнее, выйди замуж за влиятельного фрога – тогда всё могло сложиться иначе… Глядишь, и я бы подумал, кому принести в дар свою верность – тебе или твоему брату. Но твой норов и властолюбие определили твою судьбу. Ты просто не оставила нам другого выхода.

– Поганые твари, которым ты меня продал, мертвы. Все до единого. И некоторые из тех, что хотели мною владеть, тоже отправились в преисподнюю, – Элин, словно невзначай, завела руку за спину. Тонкие пальцы сомкнулись на полированном дереве рукояти.

– Ты  всегда была излишне кровожадной. Пора бы положить этому конец, а, принцесса? – силуэт Гридо на миг расплылся: Серебряный Смех отклонил внимание Элин, пока что легонько, почти шутя, пробуя её силы.

– Когда я взойду на трон, никто не помянет твоего родового имени, – посулила девушка. – Гридо Грязный Язык, вот кого будут оплакивать твои родичи.

– Твоего имени вообще никто не вспомнит! – в голосе Гридо теперь звучала неподдельная злость: страшное оскорбление достигло цели. – Тебя никогда не было, мерзавка; а того, кто будет болтать иное, ждет яма со стригулами, так что…

Элин мягко потянула пистолет из-за пояса; большой палец взвел тугой курок – и, как только Гридо оказался на линии ствола, девушка нажала на спуск. За мгновение до этого Серебряный Смех успел осознать происходящее – и исчез; но именно это было роковой ошибкой. Времени уклониться с линии выстрела у него уже не осталось. Пуля достигла цели.

– Огонь!!! – завопила принцесса, ничком падая в болотную грязь.

В следующую секунду шалаш словно взорвался. Клочья соломы разлетелись во все стороны; островок заволокли горькие клубы порохового дыма. Фроги Хойзе палили вслепую, ориентируясь только на звук. Старого образца мушкеты с укороченными стволами и прикладами, любимое оружие мафии, обладали никудышной кучностью – но здесь её и не требовалось. Вместо пуль их зарядили картечью; а цели сгрудились на узенькой гати, и деться с неё было некуда – по обеим сторонам простирались топи. В первые же мгновения воины Терлики понесли страшные потери. Многие были убиты или ранены; но оставшиеся ринулись в бой. И тогда в дело вступили линиры Элин.

Способность становиться незримым жители потаенного города оттачивали с раннего детства – равно как и искусство внимания. В схватке двух невидимок главную роль играло не мастерство владения оружием, а умение ускользнуть от взгляда соперника – и удержать его образ. Потеряв врага из вида, нужно было ориентироваться по косвенным признакам – звукам дыхания, шороху шагов, движению трав и палой листвы под ногами... Непростая задача – если дело происходит среди древних развалин, в мозаике света и тени, под колышущимися ветвями деревьев. Но посреди бескрайних болот всё выглядит немного иначе.

Сподвижникам Элин даже не было особой нужды видеть своих противников. Покрытые мхами кочки, с сочным чавканьем проминавшиеся под стопами бегущих, раздвигаемые ими травы, брызги торфяной жижи указывали цель безошибочно. Рэнни осаживал самых горячих, готовых ринуться в схватку. Линиры традиционно предпочитали легкие копья, сделанные из стеблей местного камыша; но сейчас у воинов Элин было куда более совершенное оружие.

Фроги Хойзе меж тем перезарядили мушкеты и вновь дали залп, ориентируясь на шелест осоки и плеск болотной жижи. Огонь и грохот выстрелов, хрипы и стоны раненых, резкая вонь сгоревшего пороха – к такому гвардейцы Терлики не были готовы… Они шли за победой, уверенные в своём превосходстве – а теперь обратились в бегство.

  Рэнни больше не мог сдерживать своих линиров. Началось преследование. Корчившихся в грязи раненых добивали быстрыми ударами. То тут, то там, слышались короткие вскрики – жала копий находили цель.

Уйти не удалось никому. Рэнни поднял плащ, заботливо отряхнул его и накинул на плечи Элин.

– Это победа, моя королева!

– Ещё не победа! – откликнулась девушка. – Зарядите пистолеты. Проверь, чтобы у каждого был запас пороха и пуль. Мы выступаем немедленно.

– Надо взять пищи и воды, повелительница. Переход предстоит неблизкий.

– Только воду, Рэнни. Либо мы сегодня вечером будем пировать в моём дворце, либо еда нам уже никогда не понадобится.

Рэнни вздохнул. Оружие чужаков, тяжелое и боящееся влаги, в предстоящем деле будет скорее помехой, подумал он. Копья и ножи куда удобней для тех, чья сила в невидимости; но не спорить же с ней…

– Огнебойная снасть непривычна для линиров, я знаю, – Элин с легкостью прочла его мысли. – Но необычное всегда пугает больше. Если повезет, вам почти не придется пускать его в ход. 

Хойзе и его стрелки тоже собирались в дорогу. Им предстояло вернуться на пиасс и ждать: в битве невидимок обычные фроги были заранее обречены на поражение. Глава клана хмурился: теперь его судьба полностью зависела от странных союзников.

– Отбрось сомнения. Я не забываю ни зла, ни добра, ночной владыка; и выполню наш уговор. Мои воины будут в твоём распоряжении, как только я верну себе власть.

– Надеюсь, ты не станешь с этим тянуть, – криво усмехнулся Хойзе. – Время теперь работает против меня.

– Скоро у твоих ног будет вся Коссуга.

Линиры уходили, один за другим растворяясь в сиянии восходящего солнца.

 

***

            Поначалу Маринад не собирался щадить никого из своих новых союзников. Ясное дело – каждый в семейке Ориджаба спит и видит, как бы его прикончить. Эта девка, как её, Олури – зашивает ему рану, а у самой на физиономии написано: а не вогнать ли иголку пациенту в глаз? Молодой жлоб с радостью перерезал бы ему голо во сне, а его сестрица-шлюшка запросто могла подсыпать отраву в суп. О главе семейства и говорить нечего – к такому спиной лучше не поворачиваться… И всё же он ел их пищу, спал на их кровати – и до сих пор был жив… Лучшее доказательство непроходимой тупости этой нелепой семейки. А значит, с расправой можно и повременить.

            Раны заживали хорошо; но им этого знать не обязательно. Поначалу он думал прикончить всех прямо здесь, в этом гнусном клоповнике: дело нехитрое, особенно если подгадать момент. Правда, в этом случае он лишился бы половины всех денег: Ориджаба-старший где-то припрятал принесенные им монеты, хотя бы на это его умишка хватило… Упускать богатство было глупо. В будущем ему могли понадобиться весьма изрядные суммы – особенно когда он займет место Бледного… Если только не сделает ставку повыше.

            У Маринада было время всё обдумать; и всякий раз он в мыслях возвращался в хижину на болотах – в тот день, когда за окном ревел тайфун, а привязанный к столу хлыщ, захлебываясь кровавой слюной, торопливо выбалтывал свои тайны.

Обряд… Обряд, дарующий странную, непостижимую силу – искусство становиться невидимым. Да, ради такого приза можно было ввязаться в любую авантюру – ведь в случае выигрыша он получал всё… Всё, что только мог пожелать! Несчастные болваны! Иметь такую власть – и так тупо, бездарно ею воспользоваться! Братья-невидимки, ха!  Легендарные проныры и убийцы… Он и сам был убийцей, и куда как получше этих двоих, вместе взятых, со всеми их талантами – что и доказал, кстати… Нет, тут пахнет гораздо большей властью. Такой, что и Весёлые Топи покажутся всего лишь фишкой в игре.

Маринад пока не знал, в какую форму отольётся эта власть. Будущее подскажет, куда направить усилия – а ближайшей вехой на пути к величию станет обретение невидимости.

Предстоящую расправу над Ориджаба он не считал чем-то, достойным долгих размышлений. Всё было ясно, как день: где и когда они решат с ним покончить, какие способы сочтут наиболее подходящими… Их куцые мыслишки он видел насквозь. Всё, что требовалось – сделать ход первым. Ничего сложного.

Он уже знал, когда провернет дельце: дней через пять, ночью. Прикинется, что ему стало хуже, станет молить о помощи. Вряд ли Ориджаба устоят перед искушением шантажа; он бы обязательно попробовал на их месте. Оставшиеся деньги в обмен на врача и лекарства – надо будет потянуть время, не соглашаться сразу, чтобы не заподозрили подвох… Ну, а потом, когда одноглазый со старшим сынком отправятся за сокровищем, он по-быстрому прикончит девок и двинет следом за ними. Хижина на болотах, где его ранили – прекрасное место для допроса. Роффла, конечно, лучше сразу отправить в преисподнюю – а вот Папе Ориджабе лёгкая смерть не светит. Маринад предполагал, что со старым карманником придется малость повозиться. В конце концов он, конечно, развяжет свой язык. Все развязывают.

Жизнь, однако, внесла в планы убийцы свои коррективы. Этим же вечером Татти вернулась из очередной отлучки, озабоченно хмурясь.

– Слушай, Папа… Может, это и ерунда, но я слышала, как кто-то расспрашивал хозяина о постояльцах.

– Кто и когда?! – Маринад резко сел на кровати.

Девушка метнула на него полный неприязни взгляд.

– Я не с тобой разговариваю!

– Отвечай, когда я спрашиваю! – в голосе убийцы прорезались такие нотки, что Татти не осмелилась перечить.

– Да только что, пару минут назад! А кто – я не знаю, не видела…

– Надо уходить, – Маринад поднялся с койки и пошатнулся. Проклятие, он ещё слишком слаб для путешествия! Но мешкать нельзя: все его инстинкты вопили об опасности. – Это по наши души. Собирайтесь!

– По наши, говоришь? А может, по твою? – ехидно бросил Папа.

– Вам тоже мало не покажется, – бросил Маринад, натягивая плащ. – Пять минут на сборы, ясно? Не успеете – уйду один; и плакали ваши денежки.

Роффл набрал в грудь воздуха, но сказать ничего не решился: вид у Маринада был весьма зловещий. Юнец задул фитиль масляной лампы, а потом скользнул к окну, отогнул краешек грязной занавески и некоторое время вглядывался в сумерки.                                                                                                     

– Есть там кто? – нервно спросила Олури.

– Никого не вижу…

– Скоро увидишь, – посулил Маринад. – Если не поторопишься. Ну же!

Ворча и переругиваясь, семейство Ориджаба собирало вещи. Внезапно убийца выскользнул за дверь. Папа Ориджаба тут же обернулся к Олури.

– Взяла? Не забыла? – прошептал он. Вместо ответа девушка похлопала по своему вещмешку и мрачно ухмыльнулась.

Маринад вернулся минут через пять.

– Один караулил в подворотне, – удовлетворенно заметил он, обтирая жало своего страшного крюка. – Как я и думал.

– Ага. Вот теперь они точно узнают, что ты здесь, – глумливо заметил Роффл.

– Я упрятал тело в мусорный бак. Это даст нам немного времени. Надо убраться подальше отсюда.

Они покинули таверну через заднюю дверь, ухитрившись не попасться на глаза постояльцам. Шли задворками, избегая крупных улиц. К тому моменту, как странная компания добралась до окраин, уже стемнело. Оставив Ориджаба на берегу. среди мусорных куч и полусгнивших сараев, Маринад отправился на поиски лодки.

– Эй, семейство! Самое время свалить, вам не кажется? – нарушила угрюмое молчание Татти. – Давно собиралась сказать… Этот ублюдок нам не по силам! В конце концов, половина денег куда лучше, чем сдохнуть на болотах, а?!

– Давай, скатертью дорожка! – откликнулся Роффл. – Только о денежках забудь: выходишь из дела – значит, всё. Нам больше достанется.

– Никто никуда не уходит, ясно? Сделаем, как решили! – твердо сказал Папа. – И не только в деньгах тут дело. За нашим компаньоном должок, и я собираюсь взыскать с него по полной. Выше нос, девочка: у нас всё получится.

– Так когда мы всё провернем? – подала голос Олури.

– Чем скорее, тем лучше, – буркнул Роффл – Чего тянуть! На первом же привале похлебку сваришь, и ага.

– Э, нет! Пускай как следует проголодается, – недобро усмехнулся Папа. – Пускай сам жрать запросит, ясно? Действовать будем наверняка! И вот ещё, дочка: мне нальёшь первому. Чтобы он ничего не заподозрил.

– Ты же вырубишься!

– Ясное дело. А когда проснусь, наш друг уже должен быть упакован в веревки, как гусеница в кокон. С этим-то без меня справитесь?

 

***

Опальная принцесса скользила средь развалин, перепрыгивая с камня на камень, взбираясь на заросшие ползучими лианами стены, ныряя под изогнутые ветви столетних деревьев, с легкостью избегая выступавших из земли корней и коварных провалов. Город линиров таил в себе множество ловушек; но она знала их все – как и любой, рожденный в этом месте. Хлесткие хлопки выстрелов слышались всё реже. Оружие Хойзе давало преимущество лишь в первые секунды схватки – отвлекаться на перезарядку было нельзя, противник тотчас исчезал из виду, чтобы возникнуть в полушаге, с занесенным для удара ножом или копьём… Но свою службу пистолеты всё же сослужили, изрядно проредив оставшихся гвардейцев Терлики. Теперь её воины играли в смертельно опасные прятки со сторонниками узурпатора, ловя и отклоняя потоки внимания, стремясь подобраться вплотную друг к другу… Ничего. Силы почти равны. Конечно, у Терлики сейчас гораздо больше фрогов; но он просто не успеет собрать сторонников для отпора – тем более, что и сочувствующих ей найдется немало… До сих пор народ линиров не знал гражданской войны. И не должен узнать – надо лишь устранить одну-единственную причину…

В просвете меж заросших развалин показался дворец. Отсюда он казался странной, необычной формы скалой. Исполинское дерево мау-курру насквозь проросло каменные руины; неохватной толщины ветви вылезали в провалы окон, корни раздвигали древние плиты кладки, выломанные медлительной силой каменные балки вросли в древесину, образовав с ней единое целое… С той стороны исходили неуверенность и страх. Руины словно окутало грозовое облако; изредка, подобно молниям, сквозь душную мглу прорывались вспышки эмоций. Обострившиеся чувства Элин вели её меж развалинами. Она родилась здесь – и знала наизусть каждый закоулок, каждую щель, глубину каждой ямы… Элин Колючий Дождь возвращалась домой, с легкостью отводя назойливые, жесткие лучи внимания, так и норовившие вцепиться в неё.

Конечно, Терлики знал, что она приближается. Он наверняка слышал выстрелы – и сообразил, что дело неладно; но предпринять что-нибудь в своей обычной подлой манере уже не успевал. Хватило бы у него мужества принять прямой вызов? Вряд ли… Впрочем, Элин не собиралась двавть врагу лишний шанс.

Девушка стремительным броском преодолела расстояние до стены. Прижавшись к ней, она вытащила из-за пояса пистолет, взвела курок – и, зажав губами холодный металл ствола, вскарабкалась по неровному, крошащемуся камню. Подтянувшись, она бросила быстрый взгляд за гребень оконного проема. Отсюда открывался вид на внутренний дворик – бывший, до того, как обвалилась эта часть крыши, обеденным залом. Гвардейцы Терлики сгрудились там, ощетинившись копьями, выстреливая веерами незримых злых лучей; а где-то за их спинами полыхал костер страха и ярости… Её проклятый брат! Но даже толком засечь Терлики не получилось: плотность враждебного внимания здесь была такова, что противостоять этому напору она смогла лишь долю секунды. Чтобы прицелиться, нужно было ещё немного времени – совсем чуть-чуть!  

Элин нащупала пальцами ног неровности в кладке и осторожно, стараясь не производить шума, спустилась вниз. Она кралась вдоль шероховатой поверхности, выискивая лазейку. В одном месте корень мау-курру раздвинул плиты фундамента, и стену рассекала трещина. У самой земли она была в палец толщиной; но чем выше, тем шире становилась. Девушка вновь полезла наверх – туда, где расселина была достаточно широкой для того, чтобы просунуть пистолетный ствол… «Ага! Теперь ты попался!» Палец лег на спусковой крючок; и в тот же миг Терлики почуял её взгляд. Их глаза встретились.

– Вот она! – взвизгнул узурпатор. – Убейте!

Элин улыбнулась – и плавно, как учил их фрог Хойзе, потянула спуск. Кремень высек искру; порох на полке вспыхнул,  с шипением выбросив облачко белого дыма – но выстрела не последовало. Капли её слюны подмочили затравку... Лишь мгновение потребовалось девушке, чтобы осознать неудачу; но этого хватило – град легких копий обрушился на стену. Одно из них, проскользнув в щель, глубоко вонзилось ей в плечо.

Боль вспыхнула, словно сухая солома на ветру. Элин разжала пальцы и рухнула вниз.

 

***

На этот раз сознание возвращалось как-то странно – отрывками. Я отчетливо помню днище трюма – металлический пол с рядами заклепок, весь в разводах болотной грязи; шум винтов и плеск воды за бортом. Помню и то, как меня волокли к сходням, поддерживая с обеих сторон – но вот что было в промежутке? И почему следующее, что я увидел, открыв глаза – низкий парусиновый потолок… Палатка? Похоже на то… Причем, госпитальная – судя по парням в медицинских халатах. Надо мной склонилась незнакомая фрогская физиономия.

– Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно…

Он усмехнулся.

– Могу себе представить! Не волнуйтесь, это скоро пройдёт. Вы понимаете, что с вами случилось?

Я собрался с мыслями.

– Ультразвук… Или инфра. Мы попали под удар…

– Верно. Как вы догадались?

– Мне уже доводилось испытывать нечто подобное… Хотя тогда всё было по-другому, нас задело лишь краем поля… – тут я заметил, что слишком много болтаю, и прикусил язык.  

– Нас – это кого? – тут же спросил он.

А врач ли он, этот тип в медицинском халате? Что ж, ладно, зайдём с козырей – тем более, терять мне всё равно нечего…

– Я тогда был с подполковником Тыгуа.

Что-то изменилось в его взгляде.

– Так вы знаете подполковника? Работали с ним вместе?

– Я, вроде, так и сказал… Или нет? – я изобразил легкое смятение. – Простите, мысли путаются, уплывают куда-то…

– Ладно, отдыхайте пока; мы ещё успеем поговорить, – он как-то вдруг оказался возле входа. Я хотел было окликнуть его, узнать, что с Гасом и Морфи – но вовремя остановился. Не стоит торопить события. Я и так, похоже, сболтнул лишнего; надо всё как следует обдумать.

Аккустическое оружие... Года четыре назад, во время одного из моих расследований, мне действительно довелось испытать нечто подобное; а кто хоть раз вкусил эти непередаваемо мерзкие ощущения, не забудет уже никогда. Эта штука может убить в считанные секунды – или просто парализовать, в зависимости от того, для чего предназначена. Я слышал, что подобными нелетальными излучателями сейчас огораживают тюрьмы и каторжные рудники. Выходит, те передвижные вышки на понтонах, виденные мной в порту Коссуги, предназначались не только для передачи энергии – или даже вовсе не для этого. Интересно…

Ими можно перекрыть огромный участок; например – обширное заболоченное озеро… А если добавить к излучателям простенькие датчики движения и сигнализацию, можно полностью контролировать периметр. Пожалуй, это единственный надежный способ запереть линиров в их городе-государстве: невидимость ничего не значит для бездушных механизмов. Изолировать опасных и неуправляемых невидимок, исправить упущение природы… Просто изолировать, не более того… Просто…

Но я видел кое-что в порту, ещё до тайфуна. Десятки картечниц – пожалуй, наиболее совершенное огнестрельное оружие нашего мира. Выстрой их в батарею, дай залп – и на просеке длиной в километр не останется ничего живого. И субтеррины…

Я лежал, весь покрытый испариной, и старательно гнал прочь зловещую мысль – но чем дальше, тем более назойливой и жуткой она становилась. И что самое скверное – она объясняла всё.

Окружи болото незримой оградой. Перекрой все тропы… Все, кроме одной. Расставь там орудия – а потом…

Потом цепь секретных машин двинется сквозь топи, которые все считают непроходимыми; а ультразвуковая метла выметет невидимок из потаенного города – из любого укрытия, из каждой щели. И путь будет только один: навстречу свинцовому ливню картечи. Геноцид, вот что это такое.

Линиры были странным народом; странным и, чего уж греха таить, жутковатым. Возможно, и даже наверняка, они ни во что не ставили законы Королевства. Вполне вероятно, представляли потенциальную угрозу. Но убить… Убить всех – женщин, детей, стариков, стереть саму память о загадочной расе… Подобное представлялось мне невозможным, немыслимым!

И всё же кто-то отдал такой приказ.

Тыгуа, должно быть, давно понял, к чему идет дело. Учитель был старым солдатом, воином до мозга костей; приказы не обсуждают, а выполняют – эта истина впиталась ему в плоть и кровь… Но он всегда был фрогом чести. Нарушить присягу – дело немыслимое; и Тыгуа позволил себе неповиновение в той ничтожной мере, которую счел допустимой. Он вывел на след готовящегося злодеяния меня. Бывшего частного сыщика, неудачника, порядком растерявшего прежние навыки – в том числе и способность быстро соображать…

Последний кусочек пазла встал на своё место. Теперь я видел картину в целом, понимал всё – и затею с похоронами и письмом старого Звездуа; и странное поведение учителя во время нашей последней встречи… Неясно было лишь одно: что же теперь со всем этим делать.

Как скоро наступит час «икс»? И что могу сделать я – беспомощный, оглушенный ультразвуком, с едва затянувшимися ранами? Бежать, предупредить линиров о готовящейся бойне? Даже не смешно. Но даже если вдруг, каким-то чудом, мне это удастся – что изменится? Аккустический барьер всё равно не преодолеть…

Поможет ли мне учитель? И – могу ли я вообще просить его о помощи; имею ли моральное право? Ведь тогда он вынужден будет напрямую саботировать полученные приказы! Я так привык полагаться на его силу и мудрость; но в этом деле именно он нуждается во мне, а не наоборот… Неужели я подведу его?!

Усилием воли я подавил отчаяние. Итак, прежде всего – продумать план. Я знал, что нахожусь на территории военного лагеря посреди болот: когда меня тащили к сходням, я успел рассмотреть ряды палаток, грузовые контейнеры, связки фашин и суетящихся возле них пехотинцев… Грузы! Те самые длинные ящики, что я видел в порту. Хорошо; похоже, они ещё не развернули батареи – а значит, время у меня пока есть. Пускай немного, сутки или двое, но есть. Возможно даже, они ещё не успели замкнуть периметр; а операция не начнется до тех пор, пока всё не будет готово. Теперь относительно моего статуса. Надеюсь, у Гаса и Морфи хватит ума не слишком откровенничать с вояками и прикинуться простыми наемными работниками в услужении эксцентричного бледнокожего. Меня с равной степенью вероятности могли бы счесть и шпионом, и безвредным путешественником – но лишь до того, как я назвал имя Тыгуа. Теперь здешнее начальство в недоумении. Наверняка они попытаются связаться с подполковником. Тыгуа всё же придется принимать какое-то решение относительно моей персоны – а значит,  нести за это ответственность. Если только… Надо опередить их.

Снаружи сгущались сумерки, ещё немного – и настанет ночь. Надо будет разыскать мальчишек и попытаться незаметно улизнуть отсюда. Вот так задачка! Вряд ли представителю иного биологического вида позволят запросто шариться по территории фрогской военной части… Но ничего лучше в голову мне не пришло.

Я решил дождаться глухой ночи, и тогда начать действовать. Но обстоятельства в который раз сложились иначе. Едва лишь стемнело, как в дальнем углу послышалась тихая возня. Я приподнялся на локте, тщетно вглядываясь в темноту и напрягая слух. Чуть слышно потрескивала разрезаемая ткань.

– Эй! – вполголоса позвал я. – Кто здесь?

– Ловкач! – ответный шепот заставил меня улыбнуться. Гас так и не привык к моему настоящему имени.

– Как вы здесь…

– Тихо ты! У входа часовой!

Я бросил быстрый взгляд на полог. Мог бы и сам догадаться – непонятного пленника без надзора не оставят.

– Как вам удалось улизнуть?!

– Морфи заныкал маленький ножик. Нас держали в соседней палатке; я успел заметить, куда отнесли тебя. Ты как вообще?

– Видок у тебя был – ну вылитый покойник, – добавил Морфи.

– Жить буду... – я осторожно спустил ноги с койки. – Ладно, парни; самое время покинуть это гостеприимное место. Никто из вас, часом, не приметил – куда отбуксировали нашу лодку?

– Это же военные! Они же стрелять будут! – пискнул Гас.

– А мы тихонько. Вот так…

Выбравшись с обратной стороны палатки, я осмотрелся. Территория лагеря была скупо освещена электрическими фонарями; повсюду лежали длинные чернильные тени. За спиной тихонько сопели мальчишки. Если не шуметь и передвигаться ползком, есть некоторые шансы на успех… Ага, держи карман шире.

Я совсем не подумал о такой элементарной вещи, как сигнальные растяжки. Черт, откуда мне было знать? Я не разведчик и не диверсант! Мы уже почти выбрались за периметр, как я зацепил протянутый над самой землёй тонкий тросик. Алая стрела огня с пронзительным свистом рванулась в ночное небо. Спустя несколько мгновений вспыхнули прожектора; лучи света суматошно заметались по болоту, а где-то совсем неподалеку оглушительно взревела сирена.

 

Изменено 2 апреля 2019 пользователем napalm

[napalm]

Глава 17. Ход королем

 

Маринад отсутствовал долго – несколько часов. Роффл весь извелся; сестрицы успели перессориться и с ним, и между собой – а потом сьёжились на корточках, прижались друг к другу – и, похоже, задремали. Папа Ориджаба сидел неподвижно, словно глыба – то ли спал, то ли глубоко о чем-то задумался. Роффл побродил вокруг, но ничего интересного не обнаружил – лишь стал малость грязнее, чем прежде. Мерзкое местечко: кругом гниль, вонь, кучи отбросов… Всю жизнь в таком вот дерьме барахтаешься – и только покажется, будто судьба наконец улыбнулась, как проваливаешься ещё глубже… Пакость.

Ладно! В тупую Папину башку, похоже, второй раз в жизни залетела стоящая мыслишка. Разделаться с жутким типом необходимо, тут спору нет. Если у шайки Кроста хватило терпения тащиться за ними от самой Амфитриты, просто так этот крючник их в покое не оставит… И деньги, конечно. Половина всей суммы!  Да он своими руками из гада жилы вытянет, лишь бы своё получить! Своё…

У Роффла на миг перехватило дыхание. А ведь, похоже, судьба  вновь дает ему шанс! Какого дьявола – увезет крючника подальше, в тихое местечко, да там и вытрясет из него свои кровные. Старикану и «сестрицам», ясное дело, ничего не обломится: хватит с них и того, что уже поимели. А он, Роффл, наконец-то будет при деньгах и свободен. Вот оно, счастье!

Маринад объявился, когда даже невозмутимый Ориджаба-старший начал терять терпение. Роффл тихонько присвистнул: убийца привел не какое-нибудь гнилое рыбацкое корыто, а длинную, узкую, стремительных очертаний лодку. На месте мачты покачивался длинный штырь антенны, а за кормой вспухал пенный бурун: судно было оснащено динамическим двигателем.

– Ну? Залезайте быстрее! – рявкнул Маринад. – Чем скорее свалим из города, тем лучше.

– Шикарная лоханка! И кого ты на этот раз замочил? – ехидно осведомился Папа Ориджаба, перебираясь на борт.

– Её, небось, искать будут… – добавил Роффл.

Маринад не удостоил их ответом. Он чем-то щелкнул; тихонько запел двигатель – и лодка, стремительно набирая ход, устремилась прочь от Коссуги.

Маринад сидел у руля до тех пор, покуда они не покинули пределов динамического поля. Тогда он уступил место Папе и взялся за весла. Роффлу досталась вторая пара. Понемногу светало. Далековато мы забрались, недовольно отметил Роффл. Денежки-то прохиндей наверняка в городе заныкал, придется возвращаться – а днем это лишний риск, да и лодка уж больно приметная…

– Ну, долго мы будем корячиться? – буркнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Пора бы уже привал сделать, как думаете?

Маринад промолчал.

– Роф дело говорит, – неожиданно поддержала его Татти. – Надо бы найти укромное место на берегу…

– Тут одни болота вокруг, – бросила Олури.

Убийца, казалось, был двужильным. Роффл уже давно выдохся и едва ворочал веслами – а Маринад греб, словно заведенный. Но, наконец, устал и он.

– Вон подходящая заводь, – бросил он Папе. – Правь туда.

 Место оказалось довольно удобным; отыскалась даже полоска твердой земли посреди хлябей, скрепленная узловатыми корнями низкорослых деревьев. Всё было мокрым от росы.

– Пожрать бы… – протянул Роффл.

Эта реплика шла вразрез с их первоначальным планом; Маринад сам должен был завести разговор о еде – но сколько можно ждать-то?!

– Найдешь мне сухих дров, так и пожрешь, – сварливо отзвалась Олури. – На чем, по-твоему, я готовить буду?

С грехом пополам развели костер. «Сестрица» подвесила над огнем котелок и принялась колдовапть с припасами. Роффл провожал глазами каждый кусок. На Маринада никто из них подчеркнуто не обращал внимания – словно его тут и не было. Наконец, в закипающую воду плюхнулась здоровенная сушеная каракатица. Олури отвернулась, и в этот миг Роффл быстро выудил аппетитный кусок, обжигаясь, сунул в рот и яростно заработал челюстями.

– Эй, а ну отдай! Это для всех! – очень натурально завопила Татти.

Роффл, не переставая жевать, сделал в её сторону неприличный жест. Глаза Олури опасно сузились. Она выхватила из костра пылающую головню и ринулась на ворюгу. Роффл вскочил и бросился прочь.

– Ах ты, тварь! – разъяренно шипела за спиной «сестрица». – Ну, погоди у меня!

Она загнала Роффла на край узкой земляной косы – и, похоже, не собиралась останавливаться; так что ему не оставалось ничего другого, кроме как сигануть в воду. Бормоча ругательства, девушка вернулась к костру.

Импровизация удалась на славу. Олури завершила стряпню, напоследок щедро плеснув в похлебку снотворного – его она заблаговременно перелила в бутыль с остатками острого соуса «чи». Варево разлили по мискам. Маринад получил свою порцию последним, когда остальные уже вовсю хлебали густое варево; впрочем, убийца не заставил себя долго ждать.

 

***

Удар о землю ошеломил Элин. Несколько драгоценных секунд она потратила, приходя в себя. Копьё выпало из раны, и теперь по руке обильно струилась кровь.

– Она там! Прикончите её, наконец! – вопил Терлики за стеной.

Заставив себя не обращать внимания на жгучую боль, девушка сосредоточилась. Воины Терлики вскарабкались на гребень: лёгкие копья занесены для броска, глаза жадно шарят по земле внизу. Напор внимания сделался невыносимым; ещё пара секунд, поняла Элин, и я не выдержу… В этот миг неподалеку хлестнул выстрел.

Один из гвардейцев рухнул вниз. Остальные тут же закрылись: давление резко ослабело, и девушка, зажимая рану, отползла в тень. Надо было немедленно остановить кровь: пятна на земле выдадут её с головой.

У стен разрушенного дворца кипела схватка – странный и страшный бой невидимок. То тут, то там слышались предсмертные вопли и хрипы. Корчащиеся в агонии тела возникали из ниоткуда – и застывали в неподвижности; а нанесший смертельный удар тут же исчезал вновь. Выстрелы звучали ещё трижды; и этого хватило, чтобы склонить чашу весов в пользу её фрогов. Спустя короткое время солдаты Терлики были обращены в бегство. Воины Элин захватили дворец, но упустили узурпатора – тот исчез в первые мгновения схватки, который уже раз продемонстрировав низость и подлость своей натуры.

Принцессу перевязали. Верный Ренни отрядил двоих линиров за знахарем – и тот не замедлил явиться. При виде этого фрога Ренни облегченно перевел дух. Гредо Слеза Камня был лучшим из лучших. Развернув замшевый сверток с орудиями своего ремесла, старик принялся за лекарскую работу.

– Рана серьёзная, принцесса, но опасности для жизни нет, – подытожил, наконец, он, споласкивая окровавленные руки.

– Не принцесса, старик. Королева, – поправил его Ренни.

– Что ж, пусть так, – равнодушно согласился знахарь. – Если сумеет удержать власть.

Элин и сама понимала шаткость своего положения. Ей не удалось совершить главного – отправить в преисподнюю Терлики; а значит, предстоит, как минимум, ещё одна схватка. Только теперь фактор внезапности утерян; а верных ей линиров меньше, много меньше… Поддержат ли старейшины её право на престол? А сильнейшие кланы невидимок – Медные Пчелы, Дети Ночного Ветра, Плывущие-в-Тумане?

– Выдели треть наших солдат, – распорядилась девушка. – Они станут гонцами и глашатаями. Они расскажут правду о том, что совершил мой брат. Пусть во всем городе знают: ныне власть узурпатора свергнута, и под сенью священного мау-курру воцарилась истинная королева. И вот ещё что. Тот, кто выдаст мне Терлики, живого или мертвого, станет моей правой рукой. Тот, кто укрывает это ничтожество и помогает ему, роет себе могилу. Имя его будет забыто, деяния втоптаны в грязь, а клан повержен.

– Треть? Но нас и так слишком мало… – попробовал было возразить Ренни.

– Пускай те линиры, что верны мне, придут сюда, к этим стенам. Пускай защищают свою королеву. Посмотрим, так ли Терлики популярен, как думает он сам.

Что ж, неплохой ход, – оценил Ренни. Фроги его собственного клана, Синие Молнии, поддержат Элин: после его ухода они потеряли всякое влияние, подвергались притеснениям… И таких семейств немало: слабые поодиночке, вместе они представляли силу, с которой нельзя не считаться. Если только сумеют забыть мелкие свары друг с другом, хотя бы на время. Но что скажут старейшины? История с похищением Элин вряд ли была для них тайной – если и не знали наверняка, то догадывались… И всё же предпочли власть Терлики. Да, Гридо Серебряный Смех был тем ещё ублюдком, но кое в чем он был прав… Никогда ещё во главе линиров не стояла женщина. Королеве придется заключить брачный союз, хочет она того или нет. С кем-то, кто обладает силой и авторитетом… Медные Пчелы? Пожалуй, это решение напрашивается; самый многочисленный из кланов Потаенного Королевства… Но в прошлом она отвергала их предложение, причем дважды! Плывущие-в-Тумане скорее поддержат Терлики: они всерьёз рассчитывали выдать одну из своих дочерей за короля. А Дети Ночного Ветра будут колебаться до тех пор, покуда не станет ясно, на чьей стороне перевес. Они всегда были расчетливыми и осторожными… Да ещё поди знай, какие сейчас расклады – он слишком долго был вдали от дома…   

***

 Ослепительный луч прожектора скользнул над самой головой – и уперся в то, что до этой секунды казалось тёмной массой кустарника, в которой можно замечательно спрятаться. Сквозь ячейки маскировочной сети я успел рассмотреть высокий борт с рядами заклепок. Субтеррина! Секретная техника – о ней даже знать не полагается; а уж стоит часовым засечь нас поблизости, огонь откроют без предупреждения.

Я оглянулся. Деваться было некуда. Подняться во весь рост – и мы тут же превратимся в отличные мишени. Вернуться ползком обратно? Даже если произойдет чудо и нас не засекут сразу, бежать всё равно не получится – а схватив нас второй раз, вояки церемониться уже не станут. Пережить ещё один допрос с пристрастием? Благодарю покорно; с меня хватило и Бледного Кроста. Лучше уж пуля…

– Парни, за мной! Головы не поднимать!

До маскировочной сети было метров десять. Мы одолели этот путь в рекордные сроки, умудрившись остаться незамеченными – вот это, я понимаю, везение! Прижавшись к холодной стальной обшивке, я оглянулся. На меня уставились перепуганные глазищи Гаса; сзади сопел Морфи. Вжимаясь в топкую почву, мы проползли вдоль борта, обогнули скругленный нос машины – и лишь тогда я рискнул подняться на ноги. Рядом, в нескольких шагах, возвышался бесформенный, укутанный сетью силуэт; невдалеке угадывались ещё несколько. У самого дальнего вдруг блеснул свет: кто-то зажег переносной фонарь. Яркое пятно, покачиваясь, двинулось в нашем направлении.

Тревожно перекликающиеся голоса раздавались всё ближе. Ещё две-три минуты – и они будут здесь. Спрятаться негде. Рвануть наобум? Как раз и сорвем пару-тройку сигналок, чтоб по нам уж точно не промахнулись…

– Давайте залезем наверх! –прошептал Гас.

– А? Что?

– Ну, на эту штуку… Тут скобы какие-то, типа лесенки…

Взобраться на субтеррину, залечь – и молиться, чтобы тебя не заметили под маскировкой? Идейка была так себе, но лучше, чем ничего.

– Давайте. Только во весть рост не вздумайте подняться.

Стараясь производить как можно меньше шума, я вскарабкался на палубу, лег ничком – и едва только собрался перевести дух, как в полушаге от меня раздался металлический скрежет. Вслед за тем из открывшегося люка высунулась чья-то голова.

Я действовал рефлекторно. До сих пор мне не приходилось бить хук из положения лежа – но удар вышел отменный, хлесткий и стремительный. А главное, он отправил в нокаут незадачливого вояку – тот моментально обмяк и провалился внутрь. Стремясь развить успех, я прыгнул следом.

Узкий, увитый трубопроводами, скупо освещенный коридор был пуст – по крайней мере, отрезок длиной метра четыре, до ближайшей переборки. Моя жертва валялась в отключке. Я вытащил из его кобуры пистолет, сунул за пояс – и сноровисто, будто заправский гангстер, связал парню руки за спиной его же собственной форменной курткой. Всё это я проделал машинально, без единой мысли в голове – и опомнился лишь в тот момент, когда свернул комком его панаму, чтобы сделать кляп. Должно быть, постоянное общение с негодяями дурно на меня влияет.

В отверстии наверху появилась испуганная физиономия Морфи.

– Давайте оба сюда! И люк задрайте! – шепотом приказал я и на цыпочках двинулся вперед.

Возле переборки я остановился и приложил ухо к двери. Металл хорошо проводит звуки – чей-то голос бормотал за ней. Слов было не разобрать. Значит, там по меньшей мере двое… Ну ладно. Взяв оружие наизготовку, я медленно, миллиметр за миллиметром, принялся поворачивать штурвальчик на двери.

– … И вот генерал… Ты представляешь? Зачерпывает, значит, манеркой из того самого котла, куда прыгнула лягушка, берет ложку и начинает есть! Все так и замерли! А он говорит нам: мол, вы чего стоите? Подходи на раздачу! И целых два взвода принимаются за еду – отказаться нельзя, выплеснуть нельзя, начальство смотрит! Видела бы ты, какие взгляды бросали парни на кашевара! Он в болото готов был провалиться! Что? Ну да, и я тоже, а куда денешься… Нет! Слава владыкам преисподней, в моей манерке этой лягухи не оказалось…

Весёлый голос болтал беззаботно – а вот ответных реплик слышно не было; значит, он в наушниках. То, что на базе творится всеобщий шухер, до парня ещё не дошло. Судьба вновь давала мне шанс. Я перестал таиться и направился к приоткрытой двери. Шаги гулко бухали по металлу.

– …Всё, дорогая, целую, мне пора, служба… Конец связи! – торопливо завершил разговор вояка – и обернулся.

– Смирно! – рявкнул я.

Он вскочил и вытянулся по стойке – худющий, как жердь, очкастый фрог той неисправимо интеллигентской внешности, которую не может сделать грозной никакая военная форма.

– Почему нарушаем устав?! Что за разговорчики на посту?! – продолжал я, не давая ему времени опомниться. – В лагере тревога! А ну, живо сдать оружие! Снимай портупею, кому говорят! Пойдешь под трибунал!

– А… Э… – в голове у парня явно творился кавардак. Бледнокожий, в штатском, с ног до головы перемазанный болотной тиной, с пистолетом, недвусмысленно уставленным ему в живот – да ещё страшное слово «трибунал»… Конечно, будь на его месте один из ребят Тыгуа, мне вряд ли удалось бы запудрить ему мозги. Но этот парень, судя по всему, принадлежал к другому ведомству. Непослушными руками он взялся за пряжку.

– Т… Тревога? Почему тревога?

– Из-за меня. Давай, давай, снимай ремень. И поживее – я подкрепил свои слова движением пистолета.

Он побледнел – так, что резко обозначились все пигментные пятна на физиономии; очевидно, сообразил, что происходит нечто скверное.

– В… Вы кто?!

– Проверяющий! – ухмыльнулся я.

– Но в… Вы не фрог!

– Ну да. И что из того? Послушай, военный. Либо я проверяющий, либо дела твои совсем плохи; что выбираешь? И давай без глупостей. Я всё равно успею первым, неужели не ясно?

Плечи его поникли. Парень обреченно протянул мне портупею.

– Сколько народу на борту?

– Только я и лейтенант… Послушайте…

– Нет, это ты послушай. Сейчас мы пройдем в рубку, и ты запустишь мотор у этой штуковины…

– Нет! Я не…

– Возражения? – я вновь шевельнул стволом.

– Я не умею управлять кораблем! – выпалил он.

– Уверен? Подумай ещё раз.

– Это же не какой-нибудь диномобиль! Чтоб сдвинуть его с места, нужен экипаж, нужен стартовый ключ – а он у командира части! Я простой связист, я здесь на вахте!

Похоже, он говорил правду.  Из-за дверей вдруг послышался шум. В каюту, рыча сквозь кляп, ввалился связанный лейтенант, волоча за собой повисших у него на плечах Гаса и Морфи. Я снова врезал ему по физиономии, ощутив лёгкий укол совести: бить того, кто не может тебе ответить, было как-то неловко. Связист побледнел ещё больше, хотя это и казалось невозможным.

– Там кто-то стучался в люк! – поведал мне Гас. – Прям молотили! Мы в ловушке, Ловкач!

– С… Сдавайтесь! – неуверенно предложил связист.

– Это всегда успеется… – я осмотрелся.

Помещение, безусловно, было радиорубкой. Десятки верньеров,  пучки проводов со штеккерами, ряды разноцветных гнезд, рубильники, шкалы и индикаторы…

– Между прочим, с кем это ты любезничал, будучи на посту, а, рядовой?

 Он опустил глаза и что-то промямлил.

– Давай, колись. Только не вздумай врать, что это был служебный разговор – я же всё слышал.

– С моей невестой, – буркнул он.

– Она у тебя что, радиолюбительница?

– Нет. Здесь есть… – он замялся.

– Есть что?

– Телефонная связь.

– Как мило. Значит, ты звонил в Коссугу?

– В Амфитриту.

– Так ты у нас столичная штучка, да? А здесь давно слу… – я оборвал себя на полуслове.

Догадка молнией сверкнула в мозгу. Связь. Здесь, на субтеррине, я могу набрать любой номер – и позвонить… Да кому угодно! Например – в редакцию одной из столичных газет. Королевство невидимок – настоящая сенсация; любой уважающий себя журналист уцепится за нее руками и ногами. Возможно, если эта история будет предана гласности, геноцид не состоится… Лишь  бы поверили! Стоп, а ведь у меня есть один знакомый – и уж он-то точно опубликует всё, что я скажу, до последнего слова… Югбен Нехаба, мастер сенсаций и разоблачений. Не единожды битый, ломаный-переломаный, но так и не растерявший боевого духа скандальный репортер… Надеюсь, он ещё жив – парень имел редкий талант наступать на любимые мозоли весьма могущественным персонам!

Что после этой публикации будет со мной? Скорее всего, суд. Но я и так уже за последний час наворотил достаточно, чтобы заработать себе пожизненную каторгу – проникновение на секретный объект, захват субтеррины… По крайней мере, теперь был шанс, что меня и мальчишек не прикончат по-тихому.

Нехаба. Где он в этот час? Вечер поздний, но не так, чтобы слишком – скорее, он в редакции одной из газет, чем дома. К тому же, его домашнего телефона я не знаю… А вот известный на всю столицу ресторан, где он частенько бывает – этот номер я помню наизусть! Владелец одним из первых провел у себя телефон, выторговав легко запоминающийся код…

– Эй, парень. Набери-ка на коммутаторе шесть восьмерок, – я указал стволом на   пульт.

– Но… Это же «Старая бочка»!  – пробормотал он. – Зачем вам…

– А, так ты тоже гурман! Хочу заказать нам поздний ужин. С доставкой. Давай, пошевеливайся, а то я голодный.

Должно быть, после этой реплики связист окончательно уверился, что у меня не все дома; а с сумасшедшими спорить не принято. Особенно, если у них в руках заряженный пистолет. Я взял трубку, но держал его на прицеле – мало ли что…

Слушая длинные гудки, я продолжал размышлять. Опубликовав данные о линирах, я подставлю под удар Тыгуа. И хотя формально предъявить ему будет нечего – кроме разве что моего спасения из лап Кроста, карьера учителя окажется загубленной. Имел ли он в виду такую возможность, когда оставлял мне путеводную ниточку? Скорее всего, да. Но, может быть, есть другой выход? Кто вообще мог принять решение об уничтожении целого народа? Кто-то из верхушки армейского командования? Или – Его Величество лично?

Мне нравился наш монарх. Помимо ума, хитрости и огромного обаяния, Джага I обладал ещё и порядочностью – сколь бы странно ни звучало это определение применительно к политическому деятелю. Он не отдал бы такого приказа – разве что в ситуации, когда других выходов уже нет… А они были.

Значит, король не в курсе. Он узнает, разумеется – потом. Его поставят перед случившимся фактом, когда всё кончится. И постараются представить ситуацию в выгодном для себя свете…

– «Старая бочка» на проводе. Чем могу быть полезен?

– Могу я услышать господина Нехабу?

Задавая вопрос, я не очень-то надеялся на положительный ответ. Пронырливый гений журналистики мог быть сейчас где угодно; но…

– Как вас представить?

– Как некоего Монтескрипта.

– Одну минуту!

Есть! За те мгновения, что официант пробирался к столику Югбена, волоча за собой телефонный провод, у меня созрел план.

– Эдуар! Так ты жив?! – возопил Нехаба, едва заслышав мой голос.

– Жив и полон сил, старина. И у меня есть история о чудесном спасении – если только твоим читателям это интересно…

– Ещё как интересно! Ты же звезда, Эд! С твоим исчезновением жизнь в столице стала гораздо скучнее…

– Но сперва мне кое-что от тебя потребуется.

– Это уж как водится! – хохотнул он. – Что на сей раз?

– Телефон королевской резиденции. Я должен поговорить с Его Величеством.

Краем глаза я заметил, как отпала челюсь у связиста. Такого он явно не ожидал…

– Ого! Высоко летаешь, Эд! Ладно… У меня есть номер одного из пресс-секретарей дворца; тебе подойдет?

– Не уверен. Сейчас уже почти ночь, офис наверняка закрыт, а информация у меня срочная.

– Это личный номер. На случай чего-то архиважного, как понимаешь…

– Оно самое и есть. Диктуй!

– Записывай…

Ответа на второй звонок пришлось ждать не в пример дольше; а потом я приложил всё своё красноречие, чтобы убедить незнакомого фрога в том, что это не дурацкая шутка. По счастью, он обо мне слышал.

– То, что вы рассказали, просто невероятно, господин Монтескрипт. Но… Я возьму на себя риск. Запишите номер; это один из личных секретарей Его Величества. Если он ещё не спит…

Третий звонок. Парнишка-связист безропотно вставляет штеккеры в гнезда коммутатора. Мне повезло снова; а потом ещё раз, просто фантастически – Джага I ещё не успел отойти ко сну… И он пожелал беседовать со мной лично.

Это был, должно быть, самый долгий монолог в моей жизни – а может, мне так просто показалось? Заканчивать рассказ пришлось под аккомпанемент гулких ударов. Очевидно, вояки разобрались, что к чему – и теперь пытались взломать люк. Лишь бы кому-нибудь не пришло в голову обрубить кабель… Король слушал, не перебивая; только пару раз задал уточняющие вопросы.

– Я вас понял, Эдуар, – наконец, сказал он. – Сможете там продержаться? Я немедленно приму меры…

Что-то щелкнуло в мембране, и связь прервалась. Я опустил трубку.

– Что теперь? – спросил Морфи.

– Попытаемся остаться в живых. Делайте, как я, – и, положив пистолет на пульт, я вышел в коридор и улегся на пол, сложив руки на затылке. Как бы там ни было – я сделал всё, что мог. Дальнейшее от меня уже не зависело.

 

***

Роффл подплыл к берегу, осторожно высунул голову из воды – и ухмыльнулся. Всё было так, как и должно быть. Догоревший костерок и три неподвижных тела возле него. Папа Ориджаба безмятежно похрапывал. Олури спала сидя, прислонившись к стволу дерева; голова Татти покоилась у неё на коленях. Маринад же устроился в лодке, надвинув шляпу на лицо. Вообще замечательно! Не придется тащить его на борт.

Роффл вылез из реки, волоча за собой дубину. Тяжеленный кусок топляка, найденный им на мелководье, был достаточно прочным, чтобы послужить оружием. Осторожно подойдя к лодке, он легонько потыкал палкой Маринада. Пусть только ворохнется – как раз и огребет со всей дури по своей заштопанной башке… Но бандит не пошевелился. Роффл облизнул губы и достал из кармана моток веревки. Предстояла самая ответственная часть. Задержав дыхание, он приподнял руку Маринада и завел её в петлю; потом то же самое проделал со второй. Получилось нечто вроде наручников. Осторожно затянув петли, он быстро связал обе веревки узлом; затем то же самое проделал с ногами – и перевел дух. Ухмылка Роффла сделалась шире. Прислонив к борту лодки дубинку – чтоб была под рукой, он уже без лишних церемоний, налегая со всей силы, связал запястья Маринада и опутал веревкой его лодыжки. Вот так! Пускай теперь попробует выкинуть какой-нибудь грязный трюк! Утерев со лба капельки выступившего пота, Роффл выпрямился и окинул взглядом спящее семейство. Ну, собственно, вот и всё. Он видит опостылевших «родственничков» в последний раз. И хорошо, что все такие тихие… Всегда бы так. Хотелось выдать что-нибудь остроумное на прощанье, но как на зло, в голову ничего не лезло.

– А и ладно, – пробормотал Роффл, столкнул лодку с мели, забрался внутрь, бесцеремонно наступив Маринаду на живот, и взялся за весла.

В конце концов, эти трое внакладе не останутся. Деньжата у Папы есть – пускай не так много, как ему бы хотелось, но это всё равно куда больше, чем старый хрен заслуживает. Вот пускай девки его и обихаживают; может, и им чего обломится… А может – и нет, но это уж их проблемы. Он, Роффл, получит своё… Выбьет, как пыль из ковра! Он взялся за весла, несколькими уверенными гребками вывел лодку на глубокую воду – и поморщился. Несколько часов безостановочной гребли давали себя знать: в спине и плечах поселилась боль. А ведь придется проделать тот же самый путь снова!

Река была пустынна: ни лодок, ни плотов. Хорошо… Дикие места. И берега заросшие, и проток много – есть, где спрятаться, в случае чего… Роффл бросил оценивающий взгляд на Маринада. Ишь, дрыхнет, ровно младенец… Посадить бы его за весла, как очнется, пусть горбатится… Нельзя, жаль. Такому ублюдку лучше оставаться связанным до самого конца! Он ведь наверняка попытается надуть своего пленителя… Вдвоём, конечно, было бы сподручнее: один стережет, другой за денежками отправится. Да только кому такое доверишь?! Не Папе же – аппетиты у старичка непомерные… Нет, с этой «семейкой» он никаких дел иметь больше не желает. А что Маринад этот чересчур шустрый – так дело поправимое: подрезать ублюдку сухожилия, чтоб не шибко дергался… Да. С этого он и начнет. В пасть ему только затолкать что-нибудь, орать ведь будет на всю реку…

Когда вдалеке показался одинокий парус, Роффл понял, что приближается к обжитым местам. Надо было сделать привал. Он быстро нашел подходящую протоку, густо заросшую камышом и осокой, и загнал лодку поглубже. Снова проснулся голод. Тут Роффл пожалел, что не прихватил в дорогу съестного. Эти-то, «родственнички», досыта налопались… Эх, жаль, не сообразил! Ну, ничего, придется потерпеть. И кстати, самое время посмотреть, как там его пленник.

Роффл сбросил шляпу с лица Маринада и отвесил ему оплеуху. Убийца открыл глаза. Ни капли сна в них не было. Эге, а он уже какое-то время в сознании, понял Роффл. И ведь не выдал себя ничем, надо же! Он ухмыльнулся и откинулся на корму, давая своей жертве время осознать неизбежное.

Маринад не двигался. Лишь зрачки его, похожие на две колючие точки, бегали в глазницах. Пауза затягивалась.

– Я гляжу, планы малость поменялись, – наконец, разлепил губы убийца.

– Ага, – подтвердил Роффл. – Соображаешь.

Маринад чуть заметно усмехнулся.

– Ну, и что теперь?

– А теперь ты выложишь, где припрятал наши  денежки! – Роффл приподнялся и с силой пнул Маринада в бок. – Говори, живо!

– Всего-то? – с ленцой отозвался тот. – Ну, изволь. Они в банке. В Коссугском отделении Королевского Банка Пацифиды, если точнее; положены на личный счет.

– А?! – такого Роффл никак не ожидал услышать. Нет, он знал, конечно, о существовании банков, где толстосумы прятали свои сбережения – но сам ни разу там не был. У большинства обитателей Весёлых Топей никогда не было столько наличности, чтобы всерьёз озаботиться вопросом её хранения.

– Какое слово тебе непонятно, парень? – издевка в голосе Маринада сделалась уже явной. – Личный счет? Ну, это значит, что кто-то должен прийти в отделение банка и предъявить документ, удостоверяющий личность. Кассир сверит его рожу с фотографией, а подпись – с образцом; и только после этого выдаст сумму… Иначе никак. Или ты думаешь, я спрятал их где-то на улице? Запихнул в водосточную трубу, закопал под парковой скамейкой?

– Врешь! – выдохнул Роффл и начал приподниматься, стискивая кулаки.

– Проверить легко, – равнодушно сказал Маринад. – У меня за пазухой бумажник. Там банковская книжка, в ней всё записано… Посмотри сам.

Что такое «банковская книжка», Роффл не знал. Он и читать-то не умел – ну, разве что, разбирал некоторые буквы. Конечно, шаря по чужим карманам, порой становишься обладателем каких-то бумажек, но их они всегда отдавали Папе – а уж он решал, стоит эта писулька чего-нибудь или можно со спокойной душой отправить её в огонь очага… Он всё же залез во внутренний карман Маринада и выудил оттуда потертый бумажник. Тощая пачка мятых купюр и мелочь – пригодятся, конечно; но по сравнению с ожидаемым – просто ничто… Оставалась, правда, возможность того, что подонок блефует.

– Ну, выходит, от тебя никакого проку, – заявил Роффл, извлекая на свет кухонный нож. Холодное лезвие коснулось Маринадова горла, прокололо кожу. Тонкая струйка крови скользнула по заржавленному металлу. На лице бандита не дрогнул ни единый мускул.

– Я уже говорил – мне ваши деньги не больно-то нужны. Слишком маленькая сумма. Это так, на дорожные расходы.

Физиономия Роффла отразила обуревавшие его эмоции. Костяшки пальцев, стискивавшие рукоять, побелели.

– Ты ведь неглупый парень, а? – Маринад впервые шевельнулся, попытавшись устроиться поудобнее. – И хватка у тебя есть, в отличие от туповатого папаши… Ну подумай сам. Я работал на Кроста; но его прикончили. И всех парней, что были с нами – тоже. Осталось несколько фрогов в Амфитрите, но они не будут сильно рады, если увидят меня снова. Мне нужна своя команда. И скупиться я не собираюсь; себе дороже выходит. Что скажешь?

– Сейчас ты что угодно можешь болтать, – хмыкнул Роффл. – Пока у тебя руки связаны.

– Ну так прирежь меня, и дело с концом. Дальше-то что будешь делать? Без денег, без друзей… К семейке своей вернешься? Давай, валяй. Жаль, я не смогу на это посмотреть…

Роффл злобно уставился на пленника: эти слова зацепили за живое. Вернуться к Папе – не вариант: старик и так последнее время обращался с ним, как с навозом. Можно, конечно, привезти Маринада живым, сделать вид, будто ничего не случилось… Нет, тоже не пойдет. Ориджаба-старший наверняка уже очнулся и всё сообразил. Прикончит ублюдка – а его, Роффла, пошлет подальше. Но и убийце верить нельзя. Это сейчас он цикадой заливается, а как только руки освободит – как раз и засадит крюком своим в горло! Так что же? Выходит, что выбора-то особого и нет. Либо без денег, но живой – либо труп в болоте. Ну уж, дудки! Лучше он, чем я…

Роффл поднялся на ноги и шагнул к пленнику. Глаза Маринада сузились: он явно понял, что будет дальше.

– Выходит, мое предложение не прокатило?

– Неа, – хрипло отозвался Роффл.

Хладнокровно прирезать фрога оказалось не так-то просто. Проклятье, ему уже доводилось убивать – но либо в ярости, либо просто потому, что не было иного выхода! А теперь… Он помедлил, собираясь с духом.

– Есть ещё одно, – разлепил губы Маринад.

– А?

– Говорю, могу предложить ещё кое-что. Тебе понравится.

– Да заткнись ты! – юнец закусил губу и примерился, куда нанести удар.

– Сможешь получить за меня деньги. Не такие большие, как рассчитывал – но с пустыми карманами не уйдешь. И никакого риска: даже развязывать меня не придется.

– Речникам, что ль, продать? Так они вроде тебя: пообещают что угодно, а потом за компанию на корм рыбам отправят, – Роффл уже успел прикинуть такой вариант; но речная мафия жажала заполучить семейку Ориджаба ничуть не меньше, чем фрогов Кроста.

– Не речникам. Папе.

– А?!

– Не тупи. Скажешь, мол, не доверяешь ему. Потребуешь свою долю с тех денег, что я ему вернул. А меня пока спрячешь. Думаю, вашему старику давно хочется поговорить со мной по душам; вот пусть и заплатит за удовольствие… Ну, что смотришь? Дело верное, и риска никакого.

Роффл оторопело уставился на Маринада. Такое ему и в голову не приходило! Риска и впрямь нет; а то, что придется вернуться к «семейке»… Ну, теперь-то совсем другой расклад – он не унижаться поедет, а торговаться! Вот только не заупрямится ли старик?

– Твой папаша своего не упустит. Он же вроде тебя: считает, я серебро под матрасом заныкал, – ухмыльнулся Маринад. – А про счет в банке рассказывать не обязательно, сечешь?

Роффл помедлил ещё немного. Вроде, кисломордый дело говорит. Вот только…

– А тебе-то с этого что? Думаешь, его уболтать получится?

– Это вряд ли. Просто поживу ещё немного.

 

***

– Как же это некстати, Громмо! – бросил Терлики. – А всему виной моя мягкосердечность! Если бы я тогда решился перешагнуть через родственные чувства, одной проблемой у нас всех было бы меньше!

            Громмо Серебряный Смех кивнул. Родной брат Гридо, он заместил его на посту командующего личной гвардией Терлики.

– Её фрогам не достать вас здесь, повелитель. Дом Плывущих-в-Тумане неприступен.

– Да… Если только хозяева не решат, что выгодней не заметить убийцу… – едва слышно пробормотал Терлики.

– Мимо моих воинов не проскользнет никто!–  вскинул подбородок Громмо. – Повелитель, вашу сестру поддержали немногие. Большинство выжидает…

– Чтобы присоединиться к тому, на чьей строне окажется сила, – криво усмехнулся Терлики. – И это тоже не в нашу пользу. Их огнебойная снасть… Достаточно на миг поймать любого из нас вниманием, чтобы убить. Не надо сближаться, не надо удерживать образ врага… Когда до всех дойдёт, насколько их оружие лучше нашего…

– Лучше? Ха! Да его можно применить лишь единожды! Я десять раз ускользну от их взора и метну десять копий, прежде чем они зарядят свои…

– Достаточно и одного раза, Громмо. Где теперь твой брат?

Командующий гвардией помрачнел. Когда до повелителя дошли слухи о возвращении опальной принцессы, Гридо сам вызвался разобраться с ней. То, что он со своими линирами исчез, означало лишь одно…

– Вернулись посланцы?

– Некоторые из них. Дети Ночного Ветра дают уклончивые ответы; их можно трактовать двояко. К Медным Пчелам наши фроги попасть не смогли: все входы в Улей запечатаны…

– Они ждут предложений от этой жабы! – скривился Терлики.

– Принцесса Элин не станет спешить на поклон к тем, кому дважды отказала, – дребезжащий голос советника Азу заметался под каменными сводами. Скрюченный старостью, с трясущейся головой, он тем не менее обладал острым и ясным умом. – А Медные Пчелы предпочтут держать нейтралитет, покуда не поймут, где их выгода!

– И всё же у неё есть, что им дать. А я, поскольку мы находимся в доме Плывущих, уже сделал свой выбор. Разумнее будет числить Пчел среди наших недругов… Пока, во всяком случае, – Терлики обвел взглядом собравшихся. – Как я уже говорил, Элин – не единственная наша проблема. Линиры с окраин стекаются в город, и у всех на устах одно: чужаки что-то затеяли. Тот, одноглазый, не просто так мотался по нашим болотам. Там, где раньше были тропы, проход закрыт. Это что-то вроде незримых стен. Те, кто подходит к ним слишком близко, падают и бьются в судорогах.

– Плохие новости! – покачал головой один из советников. – Это значит, власти чужаков прознали о нас… И теперь принимают меры.

–  И что же нам следует предпринять?

– Оставь это своей сестре, повелитель, – вновь задребезжал Азу. – Позволь ей совершить ошибку.

Собрание оживленно загудело: сказанное смутило многих.

– Это твой совет, старик? – холодно спросил Терлики. – Ничего не делать? Устраниться? Может быть, мне тогда вообще стоит  отречься, а?

– Элин Колючий Дождь считает себя королевой. И все вы знаете, каков её нрав.  Ответит ли она ударом на удар, если чужаки нападут?

– Но они покуда не нападают… – неуверенно сказал кто-то.

– Это лишь вопрос времени. Подумайте сами. Никакая власть не потерпит тех, кто не признает её и её законов. Они нападут. Элин ответит. И вот тогда… – Азу заперхал; Терлики не сразу понял, что старик смеётся. – Тогда настанет твой час, повелитель! Пускай фроги Элин Колючий Дождь уйдут на войну. Пускай они возьмут с собой Медных Пчел или ещё кого… Тех, кто встанет на её сторону. Чем меньше линиров будет её окружать, тем проще будет сломить их сопротивление.

–  Так твой совет – ждать? – вновь спросил Терлики.

– Мой совет – не бить в лоб, если можешь ударить в спину, – ответил Азу. – Но события можно и поторопить, да… Незримые стены появляются там, где побывали чужаки? И командует ими тот, одноглазый? Ну так найдите и убейте его. 

 

***

Били не сильно. Собственно, я отхватил всего пару пинков под ребра от освободившегося лейтенанта, да и он скорее действовал по зову сердца, чем по служебной надобности; зато скрутили меня и мальчишек на совесть. Морфи и Гаса сразу куда-то увели; а мною занялся знакомый уже фрог, с которым мы перекинулись парой фраз в госпитальной палатке. Как я и думал, парень оказался не врачом, а кем-то вроде офицера контрразведки – впрочем, он не представился; а задавать вопросы в моём положении как-то не принято. В первую очередь его интересовало, с кем я связывался по телефону. Я честно ответил.

– Если не верите, допросите парнишку-радиста. Он присутствовал при разговоре от начала и до конца.

– Допросим, не беспокойтесь. Значит, с Его Величеством? Вы что, королевский эмиссар?

– Соврал бы, ответив «да». Скорее – просто неравнодушный гражданин Королевства.

– Стало быть, на базу вы проникли именно в этом качестве? Как неравнодушный гражданин?

– Ну, если помните, я здесь очутился не по своей воле. И потом, мне никто не говорил, что я арестован.

– И что же вы сказали королю?

– Просто выразил обеспокоенность судьбой его подданных. Как мне кажется, он был не в курсе, что здесь замышляется массовое убийство. Зато теперь знает.

– Массовое убийство? С чего вы взяли?

– Предположил, увидев картечницы. Как видите, всё довольно очевидно.

– Не для меня. Какие отношения связывают вас с подполковником Тыгуа?

– Мы давние знакомые. А почему вы спрашиваете? Разве он имеет ко всему этому какое-то отношение?

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул офицер давно ожидаемое.

…Спустя некоторое время допросчика вызвали куда-то. Отсутствовал он довольно долго; я даже успел задремать, невзирая на неудобную позу. Попробуйте-ка проделать это, будучи притянутым к стулу…

Проснулся я от того, что путы ослабли. Двое солдат освобождали меня от веревок, тихонько бурча что-то про узлы. Офицер тоже был здесь; молча перебирал бумаги.

– Эдуар Монтескрипт, вы свободны, – суконным голосом произнес, наконец, он. – Но я бы попросил вас задержаться до завтра… Во избежание.

– Как скажете. А что с моими друзьями?

– Могу привести их сюда. Только не позволяйте этой парочке шляться ночью по лагерю… Иначе к утру друзей у вас станет меньше.

– Договорились.

– Ну? Что? Получилось?! – закидал меня вопросами Морфи, едва мы остались одни.

– Похоже на то. Ладно, парни, давайте на боковую. Думаю, завтра нас ждет не самый скучный день, так что…

– Я бы лучше поскучал, Ловкач, – тихонько усмехнулся Гас. – Клянусь князьями преисподней, не такое уж плохое занятие!

– Знал бы ты, парень, как часто я говорю себе то же самое…

Утром нас разбудил нарастающий рокот. Полный предчувствий, я выбрался из палатки – как раз вовремя, чтобы стать свидетелем незабываемого зрелища. Рубя воздух винтами, из румяных утренних облаков на болота опускались летающие канонерки – четыре хищных, вытянутых, серо-стальных туши. В центре каре шел пятый корабль – шикарная воздушная яхта ослепительно-белого цвета. На корме красавицы пламенел королевский штандарт. Я никогда прежде не видел «борт номер один», но сомнений быть не могло: Его Величество Джага I Энельвинги лично почтил визитом это военно-полевое захолустье.

Винты ещё только замедляли вращение, а дверца в борту яхты уже откинулась, и оттуда горохом посыпались рослые фроги в парадных мундирах, спешно строясь в две шеренги и беря на караул.

– Эй, парни! Вылезайте, да поживее! – окрикнул я потягивающихся Гаса и Морфи. – Не то пропустите такое, о чем потом будете жалеть всю оставшуюся жизнь!

– Что, прибыла какая-то важная шишка? – хриплым со сна голосом осведомился Гас, щурясь на происходящее.

– Ага. Самая важная шишка королевства Пацифида. И добавь в голос немножко уважения, пожалуйста.

– Его Величество! – ахнул Морфи.

Из дверцы яхты меж тем выскользнул толстенький ярко-алый рулон. Не знаю уж, как эта штука была устроена; но разматывалась она сама по себе, без всякого участия присутствующих – и, вдобавок, увеличивалась в толщине. Спустя несколько секунд среди мхов и чахлой растительности пролегла идеально ровная дорожка. И тогда на ступеньках показался монарх.

Мне уже доводилось встречаться с Джагой I – и даже обедать за одним столом с августейшей особой. Тогда король был в гражданском платье; для этого же визита он посчитал уместным парадный военный мундир – такой же ослепительно-белый, как и его корабль, с золотыми эполетами и красной орденской лентой через плечо. Голову монарха венчал ярко-рыжий парик – в Пацифиде этот головной убор эквивалентен короне.

Местное начальство толпилось у края дорожки – все, как один, в неброских полевых мундирах. Внезапно среди встречающих офицеров я заметил Тыгуа: наставник, единственный из всех, был в мешковатом камуфляжном комбинезоне. Один из встречающих выступил вперед и коротко отрапортовал. Король улыбнулся и благосклонно покивал – а потом привстал на цыпочки, высматривая кого-то. Наш монарх, как и многие из великих властителей, невелик ростом. Под его взглядом офицеры почтительно расступились. Джага I что-то спросил – и тут уже знакомый мне контрразведчик указал в сторону нашей палатки.

Наши глаза встретились. Монарх широко улыбнулся и приглашающе помахал мне рукой.

– Надо бы подойти поздороваться, – пробормотал я. – А то как-то неловко… Подождите здесь, парни.

Гас и Морфи, одинаково приоткрыв рты, проводили меня восхищенными взглядами.

Изменено 3 апреля 2019 пользователем napalm

[napalm]

Глава 18. Убить одноглазого

 

Олури металась по маленькому островку суши, потрясая кулачками и изрыгая такие проклятия, услышав которые, покраснели бы и привычные ко всему портовые грузчики. Татти помалкивала: она знала, что названой сестре лучше не попадаться под горячую руку. Папа Ориджаба только покряхтывал. Наконец, Олури выдохлась – и, плюхнувшись рядом с сестрой, устремила мрачный взгляд в пространство.

Деваться им было некуда. Справа, слева и позади простирались непролазные топи, заросли низкорослых мангров и стены камыша высотой в три роста – а прямо перед ними катила ленивые воды река. В солнечных лучах танцевали стрекозы.

– Что делать будем, Папа? – спросила Татти, выждав время, достаточное по её мнению, чтобы «родственнички» пришли в себя.

– А ничего! – снова вскинулась Олури. – Так и будем тут сидеть! Что нам – жратвы полный мешок, воды хоть залейся! Сидеть и думать, какие мы все идиоты!

Папа Ориджаба впервые шевельнулся.

– Подождем. Может, лодка какая мимо проплывать будет – попросимся на борт…

– Лодка, ага… В этой глуши! Мы ж всю ночь плыли! Долго ждать-то придется…

– Подождем до завтра, – в голосе Папы впервые проскользнули нотки уверенности. – А не дождемся попутного судна, так отправимся вплавь, что делать… Если князья преисподней будут к нам милостивы, дня за два доберемся до Коссуги. Или за три…

– Или за пять! – буркнула Олури. – Плыть-то против течения придется…

– Как ты справедливо заметила, дочка, еда у нас есть. И воды кругом предостаточно. Живы будем – не помрем.

– Ну, допустим. А дальше что?

– Дальше… Дальше поделим деньги. Думаю, ни на что больше я уже не способен, – Папа глубоко вздохнул и вдруг улыбнулся. – Мы ведь хотели выбраться из Весёлых Топей, а, девочки? Вот и выбрались! И не сказать, чтоб уж с совсем пустыми карманами, верно? Пришла пора вам двигаться дальше; ну а я уж… Как-нибудь.

– Не говори ерунды! Мы тебя не бросим! – Олури повернулась к «сестрице». – Так ведь?

Татти опустила глаза.

– Так, спрашиваю?! – повысила голос Олури.

– Я бы одна попытала счастья. Без вас, – отводя взгляд, прошептала красотка.

– Без нас, значит?! – подбоченилась Олури. – Ах ты скользкая, неблагодарная дрянь!

– Тихо! – прервал начинающуюся свару Папа. – Девочка в своём праве. В конце концов, так ведь всё и задумывалось. Я, может, был вам и не самым лучшим отцом – но всё, что мог, я для вас сделал. Осталось последнее.

– А сам ты что?

– Не знаю. Не думал пока. Да ты обо мне не беспокойся: наверняка подвернется что-нибудь… Всегда подворачивалось.

 Потекли долгие часы ожидания. Олури, устав сидеть без дела, принялась обшаривать островок на предмет веток и кусков дерева, пригодных, чтобы соорудить маленький плотик или хотя бы вязанку-поплавок. Лодка – неизвестно ещё, будет или нет; а плыть с мешком за плечами куда как неудобно! Другое дело – толкать перед собой. Папа Ориджаба уселся в теньке и подпер щеки ладонями, а Татти задумчиво грызла камышинку, размышляя о чем-то.

Внезапно мечтательное выражение покинуло её лицо. Девушка поднялась на ноги, выглядывая что-то на реке.

– Эй… Эй! Там парус!

– Где?! – очнулся от дремотного безделья Папа.

– Да вон же, за тем поворотом… Идет со стороны Коссуги!

Одномачтовый пиасс – малость поменьше того, на котором они уплыли из столицы, приближался неторопливо. Время перевалило за полдень, и ветер почти утих – так что суденышко перемещалось в основном за счет течения. Когда он приблизился настолько, что стала видна фигурка рулевого, девушки принялись размахивать руками и кричать, привлекая внимание. Их усилия почти сразу увенчались успехом: корабль повернул к берегу.

– Ба, вот так компания! – весело улыбнулся долговязый фрог в своеобычной для лодочников соломенной шляпе и выгоревшем до белизны полукомбинезоне. – Что, застряли на берегу? Ну, добро пожаловать на борт моей «Малютки»! Как вас угораздило-то?

– Благодарю вас, любезный, от всего сердца благодарю! Вот счастье-то… Мы с дочерьми плыли в Коссугу, решили заночевать на берегу. А утром недосчитались лодки. Моя вина, чего уж там – надо было на цепь приковать… Но кто бы мог подумать, а? В такой, понимаете ли, глуши! – вдохновенно сочинял Папа Ориджаба. – Если б не вы, прямо и не знаю уж…

– Ну, дела! – удивился шкипер. – В Коссугу, значит? А мы как раз оттуда…

– Если бы вы могли довезти нас до какого-нибудь порта или пристани, или хотя бы до первой встречной лодки…

Шкипер присвистнул.

– С портами и пристанями в здешних краях напряг, папаша. Места глухие, и не факт, что навстречу кто-нибудь попадется! Но вот что я имею вам предложить. У меня тут одно дельце в урочище Срубленный Лес… Ну, малость подальше, может. Сделаем рейс и вернемся; а вы покуда здесь перекантуетесь. Девчонки-то твои, как – кашеварить умеют? – и он подмигнул Татти.

 

***

            Роффл припрятал лодку за излучиной. Отправляясь на переговоры, он ещё раз проверил состояние пут на пленнике и на всякий случай добавил несколько витков на руки и ноги. Будь его воля, он превратил бы Маринада в верёвочный кокон – но это была последняя бухта тонкого каната, завалявшаяся в рундуке.

– Лучше не рыпайся, – предупредил он, соскальзывая в воду. – Я скоро вернусь, и если увижу, что ты пытался выбраться – отметелю так, что о смерти молить будешь.

– Как скажешь, – лениво откликнулся Маринад. – Ты теперь босс…

            А маловато страха в засранце, размышлял Роффл, скользя в прохладных струях. Вроде и влип по самое не балуйся, а всё равно – каждое слово, как угроза, о чем бы ни болтал. Вот бы и ему этак навостриться… Ладно. Может, и научится, со временем. Главное, спуску никому не давать.

            Покинутая стоянка оказалась для парня неприятным сюрпризом. Он даже засомневался сначала, туда ли заплыл. Может, то место ниже по течению? Всё ведь похожее кругом – мангры да камыши проклятые… Нет, точно здесь! Вон и пятно от кострища, и даже трава примята в том месте, где Папа задрых… Чтоб их всех!

Роффл побродил по мелководью, даже крикнул пару раз для очистки совести – но ясно было, что «родственничков» уже и след простыл. Куда же они делись…

– Плохие новости, – буркнул он, вернувшись. – Нет там никого.

– Для тебя плохие, – хмыкнул Маринад. – По мне, так ничего себе. Ещё малость поживу.

– Думаешь? – Роффл вытащил из-за пазухи нож. Придется, наверное, кончать ублюдка; всё равно от него никакого проку.

– Помнишь парус, что мы видели? Готов спорить, твоя семейка погрузилась на тот пиасс.

– С чего вдруг?

– А что им ещё делать-то? Тебя дожидаться? Если бы они решили вернуться в Коссугу, то встретились бы нам по пути. Так что твой шанс заполучить кругленькую сумму с каждой минутой удаляется куда-то на юг…

Роффл задумался. Ржавое лезвие чуть заметно подрагивало в его руке. Плюнуть на всё и перехватить Маринаду горло? Или побороться ещё? Ведь он прав, как ни крути – больше-то «семейке» деваться некуда… Но тягаться на веслах с парусником – то ещё удовольствие. Стоит ли корячиться, спину ломать?

По всему выходило, что стоит. Первоначально выкуп составлял пять тысяч – если только этот Хойзе их не надул, пересчитать-то денежи они не успели… Маринад отдал половину. Делить придется поровну на всех – теперь Папу уломать не выйдет, да и девки вой поднимут до небес, твари жадные… Две с полтиной на четверых; это сколько же получается на нос? Роффл зашевелил губами, подсчитывая, сбился – и начал снова. Что-то около шестисот трито. Сумма шикарная, чего говорить – парню из Весёлых Топей такие деньжищи и не снились… Хотя – куда больше могло быть, если бы поганые «родственнички» всё делали, как надо! Он вспомнил звонкое пение монет в кожаном бурдючке, сумасшедшую выходку Пиксина – и сплюнул. Поделом гаденышу; жаль только – не он, Роффл, его прикончил! Ладно… Стало быть, надо догнать пиасс.

– Похоже, тебе и впрямь покуда везёт, – легонько пнул он связанного. – Сделаем так. Лежишь тихо, пасть не раззеваешь. Если кто навстречу плыть будет – накрою тебя брезентом, и только ворохнись мне! Ткну ножиком, и одной проблемой у меня станет меньше, ясно?

– Как скажешь, босс.

Роффл вновь пнул пленника, уже в полную силу.

– Поиздевайся мне тут!

Ответом ему был тусклый, ничего не выражающий взгляд. Роффла передернуло. Каким облегчением будет, когда этот тип, наконец, сдохнет! Жаль, придется отдать его Папе. Лишь бы старик не облажался – у него же всё через одно место получается… Да нет, не должен. Как поймёт, что на пустышку купился – голыми руками Маринада удавит, с досады… Мысль о предстоящем торге заставила Роффла ухмыльнуться. Он сделает-таки всё по-своему, ещё и поимеет опостылевшых «родственничков» напоследок – чем не радость?

Роффл вывел лодку на середину реки. Работая вёслами, он предался мечтаниям. Когда он заполучит деньжата, то уж повеселится как следует! Ударится в загул… Хотя, нет. Речники, Хойзе этот ещё… Самым умным будет смотаться из Коссуги по-быстрому. Взять билет на воздушный корабль и улететь в любой крупный город, где никто его не знает… А может, стоит сразу отправиться в столицу? Кроста больше нет, бояться некого, а с полными карманами трито он будет кум королю! Можно и собственное дельце завести… Бар, например. Или кафешку. Летом наплыв туристов, вложения отобьются почти сразу…

Усталость постепенно брала своё. Когда вдалеке показался знакомый уже одинокий парус, Роффл приободрился – но тут, как на зло, повеял ветерок. Он выбился из сил, пытаясь догнать злополучную посудину – но парус, словно дразня его, делался всё меньше и меньше – пока не исчез совсем. Позволив себе небольшую передышку, юнец снова взялся за весла. Мозоли на ладонях полопались, и ему пришлось обмотать руки тряпками – на это пошли полы Маринадова плаща. К концу дня ему удалось ещё раз, мельком, увидеть парус – но тот почти сразу растворился в висящем над рекой и болотами вечернем мареве. Тут Роффл понял, что не в силах сделать больше ни одного гребка. Каждое движение отзывалось болью. Он бросил весла, перегнулся через борт и принялся жадно глотать воду.

– Эй! – окликнул его Маринад. – Я тоже хочу пить!

– Обойдешься! – прохрипел Роффл.

Он хотел было пнуть наглеца, но это потребовало бы чересчур большой траты сил.

– Ты же не хочешь подпортить свой товар? Без воды я долго не протяну, учти.

– Протянешь. Это тебе так кажется.

– Я навидался парней с обезвоживанием. Впадали в кому, и хоть кожу с них сдирай – не шелохнутся.

Маринад благоразумно умолчал о том, что причиной тому был он сам. Одной из любимых пыток Кроста было – приковать должника к столбу в сухом и жарком чердачном помещении, под раскаленной жестяной крышей. На пол ставился стакан воды; на таком расстоянии, чтобы несчастный почти мог до него дотянуться – но только почти…

– А Папе твоему надо будет убедиться, что я в состоянии отвечать на вопросы.

– Ладно, уговорил… – Роффл взял шляпу Маринада, зачерпнул – и с ухмылкой нахлобучил ему на физиономию. Когда бандит перестал хрипеть и отплевываться, Роффл повторил трюк; потом ещё раз, и ещё. Вот так: и напьётся, и впредь хорошенько подумает, стоит ли беспокоить спутника по пустякам.

 

***

– Вы оказали Короне очень серьёзную услугу, Эдуар. Серьёзнее, чем вы сами думаете.

– Всего лишь сделал то, к чему подталкивали меня обстоятельства, Ваше Величество. В этой истории куда большая заслуга подполковника Тыгуа. Если бы не он…

– Теперь уже – полковника, – Джага I слегка улыбнулся, давая понять, что слушал меня внимательно – и ничьих заслуг не забыл. – Но всё же именно вы предотвратили катастрофу, и открыли перед нами поистине блестящие перспективы.

            Мы беседовали с глазу на глаз. Выслушав доклады командования, король собрал общее совещание. Меня тоже пригласили – все робкие «но…» были отметены одним-единственным взмахом монаршьей руки.

Моя догадка оказалась правильной. Операция «Облачный фронт» готова была начаться спустя семьдесят два часа – к этому времени вояки полностью перекрыли бы периметр и закончили  развертывание артиллерийской батареи. Я успел в последний момент. Его Величество отменил избиение линиров – впрочем, повелев завершить установку ультразвуковых ограждений и временных вышек динамического поля. Королю не нужны были сюрпризы со стороны новообретеных подданных. Возможно, и даже наверняка, он уже имел относительно них какой-то план.

            По завершении совещания монарх уединился в штабной палатке и вызвал туда меня. Я пребывал в легком недоумении, ибо считал свою миссию исполненной. Но…

– Насколько я понимаю, Эдуар, клиента у вас сейчас нет. Что скажете, если я предложу вам работу?

– Вы имеете в виду – постоянную? – осторожно осведомился я. Король рассмеялся.

– Дело, всего лишь дело! Я же знаю, насколько высоко вы цените собственную независимость! Назовем это неофициальной дипломатической миссией. Я предлагаю вам завершить начатое. Добраться до корней тайны, если так можно выразиться. Вы станете моим послом на острове линиров. Встретитесь с теми, кто представляет там власть. И сделаете им официальное предложение, от моего имени.

– Что же Ваше Величество хочет им предложить?

– Службу. Сотрудничество. Во благо как их народа – так и всех нас. Вы представляете, какие перспективы это откроет?

Я криво усмехнулся.

– Особенно в области шпионажа и тайных убийств.

Он покачал головой.

– Вы смотрите на ситуацию слишком узко, Эдуар. Когда я говорю «перед нами», то имею в виду не только Королевство. Весь наш мир. Мне удалось добиться от Метрополии некоторой автономности; но они всё равно сильнее, опытнее, технически оснащенней… Если мы хотим стать равноправными партнерами, а не колонией, нам нужно что-то, что можно противопоставить их мощи. И дело вовсе не в том, чтобы пустить это в ход. Главное, чтобы они знали: такой резерв у нас есть. Можно даже слегка, э-э… Преувеличить его значимость.

– О! Вот как…

– Да. Вы знаете – закон о научно-техническом эмбарго не разрешает нам использовать достижения земных наук в полной мере; его нарушение грозит весьма серьёзными последствиями, вплоть до интервенции… Я хочу изменить ситуацию. Не сразу, конечно. Посепенно. И линиры могут стать козырем в этой партии. Я предлагаю им не просто безбедную жизь и королевскую службу. Ещё и путешествия в другие миры… Множество миров спектра Ван Верде.

– Но почему я? У Вашего Величества полно прекрасных дипломатов…

– Во-первых, вы уже знакомы с ситуацией. Более того – вы знаете девушку из этого народа, вы путешествовали вместе; это тоже будет очком в вашу пользу… Во-вторых, у вас хорошо подвешен язык. Но главное даже не это. Вы чертовски удачливы, Эдуар.

– Кто, я?! Ваше Величество, вы заблуждаетесь…

– Сколько раз вы были на волосок от гибели с тех пор, как взялись за это дело? Попробуйте как-нибудь подсчитать на досуге, и поймёте, что я прав!

– Гм… Ну хорошо, я согласен…

– …И во-вторых. Разузнать тайну обряда, превращающего обычного фрога в линира, логичней доверить частному сыщику, а не представителю дипкорпуса, – король откинулся на спинку стула, лукаво на меня глядя.

Я поперхнулся очередной репликой. Да-а…

– При всём уважении, сир – обычно я оговариваю условия до того, как дать согласие…

– Бросьте, Эдуар. Вам же самому интересно.

– Ещё как! Но я не могу дать вам гарантий. В конце концов – они же невидимки!

– Я понимаю… И не требую от вас невозможного. Но, как я уже сказал – я верю в вашу удачу, господин Монтескрипт, – король поднялся со своего места и протянул мне руку, давая понять, что аудиенция окончена.

Я был уже у входа, когда Джага I добавил:

– Разумеется, ваша миссия будет хорошо оплачена. Можно сказать, по-королевски!

Умеет он уговаривать…

 

***

Косые лучи утреннего солнца падали в иллюминатор, ложились на стены капитанской каюты, расцвечивали яркими пятнами скомканную одежду на полу. Татти сладко потянулась и откинула краешек простыни – ровно настолько, чтобы дать простор мужскому воображению. Казалось бы, после этой ночи секретов друг от друга у них не осталось, но Татти хорошо знала мужчин. Ничто не возбуждает их больше, чем внезапное превращение скромницы в сладострастную бестию – и обратно. Полный вожделения взгляд Дьярва скользнул по её фигурке, и Татти мысленно усмехнулась.

Подцепить шкипера на крючок оказалось делом нетрудным, как она и думала. Всего двое суток – и они очутились в постели. Небольшой дорожный роман пойдёт на пользу и ей самой, и семейству. Как ни крути, шкип был полновластным хозяином на своём пиассе, и лучше, чтобы к внезапным пассажирам он питал исключительно добрые чувства… Особенно – в отношении одной пассажирки. К тому же парень этот Дьярв, что и говорить, видный! Мускулистый, неутомимый в делах любовных, и ни капельки жира – не чета тому дряблому пузану из поганенькой таверны, как бишь её…

Папа, конечно, отнесся к её скоропалительному роману благосклонно. Он хорошо понимал: следующие несколько дней остатки семейства Ориджаба напрямую зависят от расположения шкипера. Даже Олури, против обыкновения, не состроила презрительную гримасу при виде её заигрываний…  Поумнела «сестрица», что ли? Да нет, вряд ли, куда уж ей… Так и состарится занудой. А ведь могла бы стоящего мужика подцепить, если бы по-настоящему захотела! Ещё как могла бы! Внешностью, правда, Олури не блещет; зато характер такой, что и стенку лбом прошибет! Нет – ей, видите ли, хозяйство вести у старика интереснее… Ну и пожалуйста. Она, Татти, найдёт в жизни занятие получше.

Девушка бросила влажный взгляд на Дьярва, поймала ответный – и скромно потупилась. Вот так, красавчик; зря ты за эти свои мешковатые штаны взялся… Как бы снова выпрыгивать из них не пришлось!  

– Значит, те скалы, что мы вчера видели, и есть Урочище Срубленный Лес? – поинтересовалась она. – Это туда мы плывем?

– Не совсем туда, радость моя. Малость подальше, – откликнулся Дьярв.

Он так и не закончил одеваться: присел на край кровати – и, словно невзначай, начал поглаживать высовывавшуюся из-под простыни лодыжку девушки.

– Малость – это сколько? – поинтересовалась Татти.

– Спешишь попасть в Коссугу? Я бы вот дорого дал, чтоб подзадержаться в этом рейсе… – лукаво улыбнулся шкипер.

– Да нет, не то чтобы тороплюсь… Просто интересно… Хотя… Ты только не подумай, будто я чего выпытываю. У вас, мужчин, вечно какие-то секреты!

– Это верно, имеются секретики… Но тебе, если хочешь, расскажу, – Дьярв заговорщицки подмигнул. – Тут неподалеку, видишь ли, есть военная база. Вроде как тайная; да только в здешнем захолустье какие тайны – каждый фрог на виду… А реки да болота местные мало кто знает. Вот и выходит – если солдатикам чего надо, а взять неоткуда, кто им поможет? Только старина Дьярв… За приличную плату, само собой; а жалования им девать всё равно некуда. Есть в этих краях парочка рыбачьих деревушек, но у них ничего интереснее соленой лупоглазки сроду не водилось… Уж винца и пива хорошего точно нет!

– Во-от оно что… – сладко улыбнулась Татти и будто невзначай, выпростала ногу из-под смятой ткани. – А ты, значит…

– Что ж мимо выгоды проходить, особенно если она сама тебе в руки плывет? – ласки шкипера сделались откровеннее. –Так-то я парень не бедный: два пиасса моих, да ещё вот третий прикупить думаю, дело расширить… Тут ведь до моря несколько дней ходу всего; торговлишка завсегда есть. Когда официально всё, а когда и мимо кармана королевской налоговой… Но с вояками дельце больно выгодное выходит, и риску почти никакого. А вы зачем в Коссугу плывете?

– Да так… Всё-таки большой город, не захолустье. Мы с сестрой отца и уговорили поехать. Жизнь-то один раз даётся; а столько всего хочется увидеть… – Татти легонько шлёпнула ладошкой по чересчур расшалившейся руке Дьярва и принюхалась. – Чем это пахнет? Похоже, Олури снова на завтрак чего-то вкусненькое готовит…

– Да, твоя сестра мастерица, что и говорить! – признал Дьярв. – Если б не она, давились бы солониной, как обычно… Вот уж не думал, что в рейсе такой роскошный харч буду лопать!

– Кухарка она отменная. Не то, что я, – призналась Татти.

– Ну, у тебя масса других достоинств, рыбка моя; и если уж выбирать… – рука Дьярва вновь пустилась в путешествие по её бедру. На этот раз девушка её не останавливала…     

***

 Роффл жадно набивал рот колючей и жесткой пищей. Прошлой ночью ему повезло: когда над болотами сгустились сумерки, за очередной мангровой рощей показались бледные, помаргивающие огоньки. Какая-то чахлая деревенька притулилась на сваях посреди мелководья. Едва дождавшись, покуда стемнеет, Роффл привязал лодку к дереву, на всякий случай подергал Маринадовы путы – те сидели крепко; и соскользнул в воду. Поживиться, правда, удалось немногим. Он успел ободрать всего пару низок с вяленой рыбой, когда какой-то припозднившийся дурень вылез посмотреть, кто там шуршит. На своё счастье, вора он так и не заметил; а парень счел за лучшее быстренько свалить оттуда.

Рыба несколько утолила терзавший голод; боль в желудке малость поутихла. Утром, заметив у Роффла съестное, Маринад стал требовать свою долю – и получил солидную порцию тумаков. Жратву ещё на него тратить, ишь ты! Пусть скажет спасибо, что хоть напиться дают…

– Начинаю жалеть, что подкинул тебе эту идею с выкупом! – сипло пробормотал убийца.

– Ага. Ты ещё не так пожалеешь, когда Папа за тебя возьмется, – злорадно откликнулся Роффл.

Проклятый кораблик всё маячил вдалеке, изредка показываясь на прямых участках реки. Куда это намылились, провались они в преисподнюю! А ведь пора уже подумать о том, как всё провернуть. Ещё поди знай, что там за фроги, на пиассе этом… А, чего рассусоливать-то. Он всё по уму сделает: дождется ночи, подплывет тихонько да разнюхает, чего-как; а там уж и с Папой перетереть можно будет… То-то старик удивится!

Представив себе изумленную рожу старшего Ориджаба, Роффл гоготнул. Вот уж сюрприз так сюрприз!

– Эй! – прохрипел Маринад и попытался сесть, щуря гноящиеся глаза. – Глянь-ка…

– А ну, лечь! – Роффл лягнул убийцу в грудь.

Тот повалился на дно лодки, подобрал колени к животу и застонал сквозь стиснутые губы. Ишь ты, проняло наконец! Вон куда его бить-то надо…

– На шкалу глянь, ты, идиот…

– Заткни… На какую ещё шкалу?

– На потенциометр. Похоже, здесь есть поле. Видишь, стрелка вверх поползла?

Роффл склонился над кормой. Он не разбирался в динамических двигателях; но вроде всё просто должно быть. А если и впрямь можно идти на моторе, вместо того, чтобы ломать спину, ворочая опостылевшие вёсла – то…

Маринад резко распрямил связанные ноги. Могучим пинком Роффла вынесло из лодки, и он плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Убийца быстро сел, дотянулся лбом до рукоятки реостата, загоняя её в красный сектор – и подбородком толкнул изогнутый рычаг хода в положение «полный назад».

Роффл вынырнул на поверхность, ошеломленно отплевываясь. Последнее, что он увидел, была надвигающаяся в облаке белой пены корма; а спустя миг что-то со страшной силой врезалось ему в лицо.

Маринад сбросил скорость на ноль и перевел дух. Семейство Ориджаба только что в очередной раз сократилось. Пожалуй, стоит превратить это в славную традицию… А для начала неплохо бы избавиться от пут. Всё это время он не переставал понемногу растягивать веревки, ослабляя их хватку – лишь напрягал мускулы в те моменты, когда Роффл проверял узлы. Тупой ублюдок даже не сообразил, как сейчас должны были выглядеть его руки и ноги. Пожалуй, уже наполовину бы сгнили… Маринад распустил несколько петель – и сбросил ослабевшие витки; после чего перегнулся через борт и вволю напился. Потом пришла очередь недоеденной Роффлом рыбы. Позволив себе несколько минут отдыха, Маринад запустил двигатель. Неторопливо набирая скорость, лодка устремилась вдаль, оставив неподвижное тело колыхаться в волнах. Вокруг изрубленной гребным винтом головы уже начала собираться стайка мелких рыбешек.

***

           На этот раз путешествие по болотам предполагалось куда более комфортным. Королевскому посланнику не к лицу мараться в грязи и тине; для путешествия в тайный город мне выделили субтеррину. Перед отбытием я привел себя в  порядок и переоделся в чистый костюм: не знаю уж, что меня ждет впереди, но надо держать марку. Оружия дипломату не полагалось: своего рода знак доброй воли для тех, с кем предстояло вести переговоры. Оценят линиры такой жест или нет, я не знал; но в любом случае, толку от пистолета не предвиделось.

Командовал кораблем сам подполковник… То есть, теперь уже – полковник Тыгуа. Кроме него, на борт взошли пятеро военных – они составляли экипаж странного судна. Техник-моторист, связист, штурман и акустик – он же и канонир: основным орудием подболотной лодки, как я понял, была звуковая пушка. Последним заявился какой-то одышливый толстый старикан в офицерской форме, но без знаков различия: то ли штабная шишка, то ли один из фрогов короля. Учитель не представил его, а я не стал спрашивать. Меня сейчас беспокоили совсем иные вещи.

– Что будем делать, если события примут скверный оборот? – спросил я Тыгуа. Он ухмыльнулся. 

– Мысли позитивно, Эд.

Ага… Значит, какой-то план всё же есть; просто он не считает нужным посвятить меня. Что ж; это лучше, чем ничего… Мы заняли места в тесной рубке. Тыгуа снял с шеи массивный, странного вида ключ на цепочке и вставил его в паз на консоли управления. По металлической туше прокатилась волна вибрации. Ожили стрелки приборов, замигали цветные огоньки. Левиафан пробудился.

– Ну что, в путь?

– Скоро отправимся. Только подождем ещё кое-кого, – он подмигнул мне. – Маленький сюрприз.

Лязгнул затвор люка. Я выглянул в коридор.

– Гас? Князья преисподней, а ты-то что здесь делаешь?!

– Я с тобой, Ловкач, – паренек был бледен, но держался решительно. – Особое поручение от Его Величества.

– От кого?! Да ты заливаешь!

– Джага Первый слушал тебя куда внимательней, чем ты полагаешь, Эд, – усмехнулся Тыгуа. – Наш монарх ничего не упускает. Полагаю, твой спутник удостоится чести стать первым невидимкой на королевской службе… Ну, если твоё посольство будет иметь успех, конечно.

– Что?!

– Я ведь был отмечен их чарами, помнишь? – негромко сказал Гас. – И ты сам предлагал мне заглянуть в глаза собственным страхам.

– Послушай, но ты не обязан…

– Я так решил, Эд. Это ещё и плата… – он замолк.

– Плата за что?

– За индульгенцию всем его незадачливым родственничкам, – пояснил Тыгуа. – А ты как думал? Закон есть закон; но король имеет право награждать и миловать – если сочтет нужным.

– Чем лучше тебя узнаю, тем больше уважаю, – заявил я Гасу; парень смущенно опустил глаза.

Вибрация усилилась. Субтеррина тронулась с места. Тыгуа не стал погружаться: чудная машина скользила по поверхости болот, оставляя за собой широкую полосу вывороченного торфа. Сквозь толстое стекло рубки я мог наблюдать ползущие мимо заросли тростников и кустарника. Вскоре они исчезли. Пейзаж сделался унылым и однообразным – бесконечная, поросшая чахлой травой и мхами равнина с блестевшими в лучах солнца оконцами воды. Корабль заметно просел. Звук двигателей изменился. Мы шли сквозь топи, доселе считавшиеся непроходимыми, причем шли весьма бодро – скоростью субтеррина немногим уступала моторной лодке.

– Можем и ещё быстрее, – хмыкнул Тыгуа в ответ на мой вопрос. – Только зачем? Ресурс корабля лучше поберечь, пригодится… Видишь неровность на горизонте?

– Так это оно и есть?

– Если верить приборам. Я, знаешь ли, никогда не бывал на их тайном острове…

Возвышенность приближалась постепенно. Это действительно был остров посреди болот – густо заросший деревьями и лианами. Но сколько я не вглядывался, никаких построек не видел. Может быть, они в глубине острова? Я поделился своими наблюдениями с учителем.

– …И с кем, собственно, мне вести переговоры?

– Об этом не беспокойся. Думаю, нас уже заметили; но на всякий случай… – он склонился к эбонитовому рожку переговорной трубки и скомандовал: – Дать сигнал!

Густой медный гул поплыл над болотами.

– Запись большого гонга из храма Семи князей преисподней в Амфитрите, – пояснил Тыгуа. – А если слегка изменить частоты и добавить мощности, то… Ну, будем надеяться, этого не понадобится.

Он сбросил скорость и шевельнул рычагами, меняя курс. Теперь мы шли вдоль берега. Гонг басовито гудел, отбивая удар за ударом: «Бом-м-м-м… Бом-м-м-м…»

– Ага, – внезапно пробормотал Тыгуа. – Вот и пристань.

– Где? – я по-прежнему не видел ничего; разве что лес сделался более редким, уступив место кустарникам. Меж ветвей проглядывали плоские, поросшие мхом булыганы. Берег в этом месте становился пологим и выгибался широкой дугой.

– Присмотрись внимательней, Эд. Это не просто камни; это руины. Похоже, именно здесь был порт… Ещё в те времена, когда озеро не поглотили болота. Видишь тот длинный выступ? Похоже на пирс… К нему и причалим, если не возражаешь.

В переговорной трубке внезапно зашуршало.

– Наблюдаю активность! – нервный голос принадлежал, должно быть, тому самому непонятному старикану. – Маленькие ублюдки тут как тут. Чёртова толпа, и все, как один, с копьями! Тыгуа, ты меня слышишь?

–  Слышу, Звездуа, успокойся. Что они делают?

– Да просто стоят… Переговариваются, таращатся на нас.

– Картечница?

– Наготове.

Тыгуа, хмурясь, оглядел меня с ног до головы.

 – Ты как, в порядке?

Я молча кивнул. Дыхание внезапно сперло.

– В случае чего, падайте на землю и прикройте голову руками. Мы сделаем остальное.

– Давайте мыслить позитивно, учитель, – я криво улыбнулся. – Гас, ты готов? Пошли.

 Мы выбрались из люка, спустились по скобам вниз – и спрыгнули на изумрудные мхи. Учитель оказался прав: под мягким упругим ковром был камень. Я поднял руки в приветственном жесте и сделал несколько шагов вперед. Я по-прежнему никого не видел; но присутствие линиров ощущалось явственно – шорохи и шепотки окружали нас со всех сторон. За моей спиной испуганно сопел юный киднеппер.

– Позвольте представиться! – заявил я, глядя прямо перед собой. – Эдуар Монтескрипт, гражданин Королевства Пацифида и посланец Его Величества Джаги Первого!  Мой король желает мира и процветания вашему городу и предлагает дружбу вашему народу! – я подумал немного и добавил: – Я хотел бы встретиться с теми, кто представляет здесь власть.

Ничего. Только шепотки стали громче – словно ветер пробежал по зарослям камышей. Я ждал. Напряжение росло. Ещё немного – и у кого-нибудь не выдержат нервы… И тут передо мной появился он. Возник прямо из воздуха, из хитросплетений света и тени – маленький, похожий на уродливого ребенка фрог с тонким копьём в руках. Острие, впрочем, смотрело вверх.

– Я Ренни из клана Синих Молний, правая рука королевы. Единственной законной владычицы Потаённого Королевства. Зачем ты явился сюда, Эдуар Монтескрипт?

– Я уже сказал. Принес вам предложение дружбы…

– Уже много сотен лет нога чужака не ступала на эти берега, – прервал меня он. – Законы нашего народа гласят: чужак, прознавший о Королевстве, должен исчезнуть.

– Законы меняются, знаешь ли. Ничто не вечно в этом мире… А о вас и так уже знают слишком многие. Времена сейчас непростые, Ренни. Это, кстати, одна из тех вещей, которые я хотел обсудить с вашими… С вашей королевой. Ты проводишь меня к ней?

– Времена непростые, ты прав… Что ж, ладно. Пускай судьбы – твою и твоего спутника, решит она.

Он резко повернулся и зашагал прочь. Очевидно, это было приглашением. Я двинулся вслед за ним, бросив через плечо Гасу – «не отставай». Я ото всей души надеялся, что сказанное Его Величеством относительно моей удачливости соответствует истине.

До чего же странное место... Леса и пустоши, истоптанные тысячами тропинок; увитые лианами руины, норы в земле… Изредка попадались небрежно сделанные навесы из листьев или коры, которые язык не поворачивался назвать жильём – даже лачуга распоследнего бедняка в Весёлых Топях смотрелась бы дворцом рядом с ними. И тем не менее, они жили тут – готовили пищу, сушили и выделывали рыбью кожу, растили детей… Краем глаза я постоянно замечал некое движение – но стоило посмотреть прямо, и образы ускользали из сознания, словно мальки сквозь крупную сеть. Линиры не давали себя увидеть. Лишь пару раз я смог мельком заметить здешних обитателей; форменные дикари – обветренные, жилистые, в одних лишь набедренных повязках…

Оно открылось взору неожиданно. Сначала я даже не понял, что именно вижу, потом –  не поверил своим глазам. Оно было огромно… Величавый исполин раскинул во все стороны узловатые, причудливо перекрученные  ветви; густая крона возвышалась над пейзажем, словно холм. Серовато-зеленые, обрамленные серебристым пухом листья казались седыми; выпирающие из земли корни образовывали арки, под которыми, не сгибаясь, мог бы пройти взрослый фрог.

– Мау-курру! – благоговейно прошептал Гас.

Да, это и впрямь было оно – если только не пра-пра-прадедушка всех мау-курру, вместе взятых. Я не сразу понял, что священное «дерево мертвецов» проросло сквозь дворец. Теперь от него остались одни лишь руины – неровные линии стен, полуобвалившиеся башни, груды камней, затянутые травой и мхами. Мы вступили под сень исполина. Рэнни велел нам ждать – и тут же исчез, словно его и не было; но я не обольщался. Линиры были повсюду; спина буквально зудела от пристальных взглядов. Я утер со лба пот и сел, прислонившись к выпиравшему корню. В его незыблемости было что-то на редкость спокойное, умиротворяющее… Ожидание затянулось. Понемногу начинала донимать жажда; я пожалел, что не догадался прихватить с собой флягу. Гасу было ещё тяжелей – раса амфибий нуждается во влаге сильнее; но паренек мужественно терпел. Наконец, Ренни вернулся.

– Идёмте. Она вас примет.

…Подозрения, что личность Её Величества окажется нам знакомой, зародились в моей голове, едва только Ренни вымолвил слово «королева». Поэтому я не слишком удивился, когда из прохладной тени выступила владычица невидимок.

–  Значит, теперь ты королевский посланец, – молвила Элин. – Так сколько ещё масок у тебя в запасе, Ловкач?

 

***

Папа Ориджаба вышел на палубу и сладко потянулся. День догорал; солнце уже коснулось горизонта. Пиасс Дьярва стоял на якоре возле заболоченного берега. Сам торговец пересел в крохотный ялик и отправился какими-то одному ему известными протоками к военной базе, напоследок крепко обняв и расцеловав Татти. Папа добродушно наблюдал за стремительно развивающимся романом. Почему бы нет; дело молодое! Похоже, девочка серьёзно зацепила этого авантюриста; да и он ей вроде как по душе пришелся… Дьярв намекнул ему перед отплытием – мол, есть серьёзный разговор. Папа догадывался, что по возвращении шкипер попросит руки его дочери. Что ж! Фрог он небедный – по меркам Весёлых Топей так и вовсе богач; ну, да и Ориджаба не лыком шиты! Нынче у него и приданое для дочки найдётся, и родительская доля на свадьбу… В выигрыше остались, как ни крути – было ради чего окриветь!

Папа Ориджаба сдвинул повязку на лоб и почесал пустую глазницу. Дела шли не так уж плохо. Ещё денек-другой – и корабль повернет на север; самое время подумать, что делать дальше.

Деньги у него были. Лежали в банке и ждали своего часа. К тому времени, как они доберутся до Коссуги, искать его перестангут – ну или, во всяком случае, не будут заниматься этим столь рьяно. Речная мафия, Хойзе этот… А, плевать. Устал он всех бояться – а город большой.

Может, войти с будущим зятем в долю? Делать потихоньку дела, взяться за торговлишку – отчего бы нет? Сам-то он в этом немного смыслит, зато партнер, похоже, ушлый – вон, с вояками сделки проворачивает, да и контрабандой наверняка не брезгует! А ежели ещё и породнятся, так и вовсе хорошо: меньше шансов, что…

Додумать мысль он не успел. Тонкое копьё, вылетев из ниоткуда, глубоко вонзилось ему в живот.

Папа Ориджаба охнул и схватился за рану, с изумлением взирая на бьющие сквозь пальцы кровяные струйки. Спустя миг второе копьё насквозь проткнуло шею, выставив наружу окровавленный наконечник. Старый карманник пошатнулся и рухнул, с хрипом и бульканьем втягивая воздух в легкие; а копья продолжали падать смертоносным дожем, жаля бьющееся в агонии тело… Обернувшийся на шум матрос выкатил глаза и дико заорал:

– Тревога!!!

Фроги Дьярва высыпали на палубу, вооруженные кто чем, и принялись озираться по сторонам. Татти обеспокоенно выглянула из каюты, увидела, что творится – и завизжала. На её вопль выбежала Олури. Растолкав матросов, девушка бросилась к Папе.

– Сче… Счет… Твой… В банке… – на губах Ориджабы-старшего лопались кровавые пузыри, но он всё пытался протолкнуть самые важные сейчас слова сквозь разорванную гортань – покуда лицо склонившейся над ним Олури не заволокло черным туманом небытия. 

***

Маринад глубоко вдохнул – и погрузился по самые ноздри в тёмную торфяную воду. Его шляпу сейчас украшала здоровенная охапка спутанных водорослей, мха и тины, делая её неотличимой от болотных кочек. Превосходная маскировка, если желаешь подобраться поближе к стоящему на якоре пиассу; впрочем, сейчас в этом уже не было необходимости.

Последний из фрогов Кроста испытывал легкое разочарование. Он подоспел к самой развязке – и увидел достаточно, чтобы понять, что случилось. У него имелись  свои планы относительно Ориджабы-старшего и членов его идиотской семейки; но сейчас куда важнее было другое. Острый взгляд уловил лёгкое движение в камышах на берегу. Похоже, невидимки удовлетворились сделанным. Непонятно, конечно, почему они не перебили всю команду этой лоханки – раз уж могли сделать это безнаказанно; он бы именно так и поступил, но… Ладно, неважно. Прикончив главу семейства, убийцы не стали задерживаться; а значит, пора было двигаться и ему.

Осторожно, шаг за шагом, Маринад отступал по илистому дну, стараясь не упускать из виду колышащиеся верхушки камышей. Невидимки, конечно, двигались быстрее; он смог лишь засечь приблизительное направление. Миновав купу кустарника, скрывшую его от команды пиасса, Маринад неторопливым брассом поплыл вдоль берега. Он не спешил. Солнце уже почти утонуло за горизонтом; ещё немного, и наступит ночь. Мелкие дьяволы чувствуют чужой взгляд; но когда на землю опускается тьма, зрение становится бесполезным – и первую скрипку играют другие чувства.

Изменено 5 апреля 2019 пользователем napalm

[napalm]

Глава 19. Эмиссары Короны

 

Элин Колючий Дождь, владычица линиров, согласилась на все условия Его Величества Джаги I. Впрочем, я не питал иллюзий относительно собственных дипломатических способностей: у неё просто не было иного выбора. Королева невидимок получала безоговорочную поддержку официальных властей Пацифиды и перспективы, о которых даже мечтать не могла. Будучи особой неглупой, она тут же ухватилась за такую возможность.

Разумеется, Элин не была бы королевой, если бы не выдвинула целый пакет встречных требований.

– …Никаких чужаков на моей земле, Монтескрипт. Это место принадлежит нам; и на берег ступят лишь те, кого мы пригласим сами.

– Его Величество предвидел это, и он согласен. Он официально передает этот остров в дар народу невидимок, отныне и навеки. Вдобавок, границы ваших владений будут защищены ультразвуковым барьером…

– В таком случае, он должен управляться отсюда, а не с вашей базы.

– Разве кто-то из линиров умеет обращаться с подобной техникой?

– Научимся, – безапелляционно заявила она. – И ещё. Линиры неподсудны вашим властям. Это право принадлежит совету старейшин и мне. Всё, что совершили или совершат мои подданные…

– Относительно уже сделанного – согласен. Но не относительно будущего!

– В таком случае, ваши следователи должны соблюдать букву закона, – она хитро прищурилась. – Доказательства вины. Неопровержимые улики. Показания свидетелей…

– Ты же прекрасно понимаешь, что с невидимками это не работает! Какие, в преисподнюю, свидетельства, если никто ничего не увидит! – не выдержал я.

– Именно поэтому линиров должны судить линиры… Не бойся, Ловкач. Мы не станем злоупотреблять вашим доверием… А наши законы строже ваших. И клятва верности для любого из моих фрогов – не пустой звук.

– Но все спорные вопросы должны решаться коллегией, – ввернул я. – Половина ваших фрогов, половина фрогов короля. На здешней военной базе будет действовать постоянная дипломатическая миссия…

– Согласна. С одним исключением. Вы должны закрыть глаза на то, что случится в Коссуге ближайшие дни.

– О, и что же это?

– Кое-кто из теневых владык потеряет власть, а кое-кто обретет… У меня свои обязательства; и я всегда держу слово.

Я поразмыслил. Наверняка она имела в виду свои делишки с Хойзе… Ладно. В конце концов, мы всё равно не смогли бы это проконтролировать.

– Согласен. Но всё же – постарайся обойтись без кровопролития.

– Вряд ли получится, – холодно отозвалась она. – Но мы постараемся, чтобы это не попало в официальные сводки. Какая вам разница, если несколько плохих парней вдруг исчезнут?

Разница имелась, конечно; но на кон было поставлено слишком многое, чтобы препираться из-за пары-другой мафиози.

– Хорошо... – я поморщился. – Но всё же, постарайтесь не слишком… Усердствовать.

– И ещё. Мне понадобится военная помощь; здесь и сейчас. В моём королевстве смута, Монтескрипт. Мы на пороге гражданской войны. Если не решить дело малой кровью, и быстро, прольётся большая…

К счастью, этот вопрос я не обязан был разруливать.

– На нашем корабле есть тот, кто уполномочен принимать такие решения. Полковник Тыгуа.

– Я пошлю за ним. Вы можете отдохнуть, но не покидайте дворца! Пока я могу гарантировать вашу безопасность только в его стенах.

Стены-то так себе, – отметил я, но благоразумно промолчал. В конце концов, эти руины кишат воинами королевы. Остается уповать на их мастерство.

Переговоры с Тыгуа затянулись надолго. Я не хотел участвовать в обсуждении грядущей бойни – и был благодарен учителю, что он не настаивал на моём присутствии. Когда решение было принято, Тыгуа разыскал меня и сообщил, что субтеррина на некоторое время покинет остров.

– Заночуете здесь. Если всё пойдет по плану, к утру эта пигалица станет единовластной владычицей – а мы сможем вернуться… Или ты планируешь задержаться тут подольше?

Я почесал затылок. Посланнику и впрямь больше нечего делать на острове; а вот частному детективу с негласным поручением ещё предстояло кое-что выясить…

– Ладно, там видно будет, – Тыгуа верно истолковал моё замешательство.

Я устроился в тени, привалившись спиной к одному из исполинских корней мау-курру, и принялся размышлять. Пока что единственным источником информации для меня был Гас. «Мы проведем обряд, если таково желание вашего владыки и его собственное, – сказала Элин. – Но мы не можем сказать заранее, насколько талантлив он окажется в искусстве невидимости».

На мой взгляд, королева слишком легко согласилась посвятить парнишку в тайну. Я подозревал, что здесь кроется какой-то подвох – и, в конце концов, задал прямой вопрос. «Ты просто не понимаешь, что такое наш дар, – ответила она. – Его можно вручить, но нельзя похитить. И мы порой одариваем чужаков – в благодарность за услугу или просто из озорства… Но за пределами нашего королевства он становится тяжким бременем, Монтескрипт. Не всякий справится». Я хотел было возразить, приведя в пример преуспевавших мистера Икс и Слэпа – но вовремя прикусил язык. Один мертв, другой искалечен – а ведь судьбу обоих, как ни крути, во многом предопределил их талант…

            Нам с Гасом принесли поесть: печеные коренья и рыбу на широких лисьях кувшинки и воду в грубой глиняной чаше. Обед у невидимок был столь же спартанским, как и весь их быт; впрочем, всё оказалось на удивление вкусным – разве что порции маловаты. Я умял свою долю в два счета. Гас жевал механически – видно было, что мысли его витают где-то далеко.

– Они говорили что-нибудь насчет…

– Да. Этой ночью.

– Ты готов?

Он лишь пожал плечами. Дурацкий вопрос, конечно. Ни он, ни я не знали, в чем заключается обряд.

Мысли мои вернулись к предстоящей Тыгуа миссии. Догадаться, как всё произойдёт, было нетрудно – стоило мне услышать имя старикана, нашего спутника, и многое сделалось понятным. Тотолле Звездуа, единственный фрог, способный видеть невидимок, способный взять их на мушку – и картечница с полным боекомплектом на борту субтеррины… Это будет не сражение, а избиение; пускай в куда меньших масштабах, чем задуманное военными изначально, но всё же… Политика – грязная вещь. Я теперь куда лучше понимал, что заставило Тыгуа поставить на кон свою карьеру и втравить в это дело меня. Я не осуждал учителя; лишь сожалел о том, что избегнуть крови не удастся. Но выбора, увы, не было.

 

***

Крохотный костерок нещадно дымил и потрескивал. Бледные языки огня, окрашенные в голубоватый,  словно у горящего спирта, оттенок, то и дело выплевывали длинные оранжевые искры: топливо, найденное на болоте, редко бывает сухим. Когда цвет пламени менялся на оранжевый, становясь ярче, один из сидевших возле костра доставал из висевшего на груди кожаного мешочка щепотку порошка и сдувал его на тлеющие ветки.

– Да не старайся ты так! Мы ушли достаточно далеко. Если сбережешь малость пыльцы, Азу тебе только спасибо скажет, – усмехнулся один из линиров.

– Дело не в маскировке. Сегодня мы отняли жизнь. Обычай велит почтить душу павшего, – невозмутимо откликнулся его собеседник.

– Скоро запылает много синих костров. Мы заварили для Элин горячий супчик. Посмотрим, как она будет его расхлебывать!

– Думаешь, этого хватит, чтобы начать войну? – в голосе говорившего звучало сомнение. – Старый Азу хитер, но он может перехитрить самого себя – если ей удастся договориться с чужаками…

– Между ними пролегла кровь. Не будет никаких переговоров.  После того, как мы прикончили их военачальника…

Комок тины и водорослей, неспешно дрейфовавший вдоль берега, вдруг вздыбился. Маринад поднялся во весь рост и шагнул к берегу, отряхивая со шляпы маскировку. Линиры вскочили на ноги, хватаясь за оружие и уходя в невидимость; но убийца даже не смотрел. Он неспешно подошел к костерку и присел возле него, протянув ладони к пламени.

– Вы облажались, – проронил он.

Острие кольнуло шею Маринада; ещё одно уперлось в спину.

– Ваша шайка замочила не того одноглазого. Этот был просто мелким мошенником. Его смерть ничего вам не даст и ничего не изменит.

– Кто ты?! – в хрипловатом голосе спрашивающего звучали страх и изумление.

– Я тот,  кто вам нужен, – Маринад по-прежнему не поворачивал головы, словно обращаясь к пламени. – Я тот, кто найдёт одноглазого и отправит его в преисподнюю. За ним должок. У нас одна цель, парни; позвольте помочь вам в этом деле. Тем более, убивать я умею куда лучше вашего.

– Да ну?! – насмешливо сказал кто-то. – Я могу прикончить тебя прямо сейчас, ты и пальцем шевельнуть не успеешь!

– Можешь, – согласился Маринад. – А я мог бы дождаться, пока вы уснете, и передавить поодиночке. Ты ещё не понял? Мне нет нужды видеть фрога, чтобы свернуть ему шею. Достаточно слышать дыхание. Но вместо этого я пришел к вам. Как думаешь, трудно ли мне будет найти одноглазого – если уж я сумел выследить таких, как вы?

Темнота за его спиной тревожно зашепталась. Маринад прикрыл веки и весь обратился в слух. Если линиры решат, что незваного гостя лучше прикончить, то… Упершееся в затылок острие чуть заметно подрагивало. Убийца хорошо представлял, как стоит тот, в чьих руках копьё. Перехватить древко, дернуть на себя и ударить мелкого поганца в горло – четверть секунды на всё. Потом швырнуть тело в костер и прыгнуть обратно в реку. Они не успеют вовремя среагировать – как не успевали все те, с кем сводила его судьба. Кроме того, невидимки слишком полагались на свой талант; но здесь,  в ночи, преимущество будет на его стороне…

 

***

Я бродил по руинам внутри полуобвалившихся стен, стараясь не обращать внимания на приглушенные шепотки за спиной и раздражающие образы, маячившие где-то на самой границе поля зрения. Я несколько раз предпринимал попытки заговорить – но линиры явно не горели желанием общаться со странным чужаком, ко всему прочему, даже не фрогом. И как прикажете работать в таких условиях?

…Здесь, безусловно,  жили – но жили ничуть не лучше, чем прочие островитяне. Проклятье, да распоследние бедняки Весёлых Топей и то имеют больше, чем обитатели этого «дворца»! Почему? Что мешает линирам обзавестись хотя бы минимальными удобствами – а не влачить жалкое существование, более подходящее зверям в логове? Вопросы всё множились – но я так и не нашел ни единого ответа. Зацепок не было…

Вечерело. Солнце скрылось за деревьями, и всё вокруг окутали тёплые лиловые сумерки. Оглушительно стрекотали цикады. Не знаю, почему, но эта пастораль лишь нагнетала напряжение.

Мысли текли всё медленней; усталость и нервное напряжение прошедшего дня постепенно брали своё. Но уснуть по-настоящему глубоко мне так и не удалось; я просто раз за разом проваливался в дрему, полную сумбурных, тревожных видений – и выныривал обратно.  В какой-то момент издали донесся звук – едва слышный, но такого тембра, от которого судорогой сводит челюсти… Началось, понял я. Где-то там, на другом конце острова, команда Тыгуа применила акустическое оружие. Стряхнув сон, я напряженно вслушивался. Некоторое время ничего не происходило; а потом дуновение ночного бриза принесло отрывистое таканье очередей. В дело вступила картечница.

            Уснул по-настоящему я уже под утро – и был тут же разбужен. Кто-то легонько, но настойчиво пинал меня в бок. Я открыл глаза. Надо мной стояла Элин.

– Идем, посол. Время встречать победителей.

– Что… Куда? А где Гас? – боюсь, спросонья и без чашки хорошего кофе я не самый остроумный собеседник.

– Твой друг прошел обряд и теперь спит, – сказал Ренни. – Не беспокойся, с ним всё в порядке. Лучше и не бывает. А нам надо…

– Я должен его увидеть!

– Хорошо. Только не слишком долго, – внезапно согласилась королева. – У нас нет секретов от друзей, Монтескрипт…энниР Рэнни, проводи посла.

С чего это она вдруг такая податливая?

            Мой прятель преспокойно дрых среди руин, укрывшись тонким, сплетенным из трав плащом. Я поторомошил его за плечо.

– Эй, Гас! Приятель! Как всё прошло?

Он разлепил глаза – и улыбнулся.

– Ловкач!

– Ну что, ты прошел обряд? Как всё было-то?

Гас широко, во весь рот, зевнул.

– Даже не знаю, что сказать. Странно. Будто сон какой-то, – он потянулся.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально… Как всегда. Но они говорят, всё получилось.

– Ладно, отдыхай, – я обернулся к тому месту, где последний раз видел Рэнни – и, конечно, там никого не было. Чертовы невидимки! Впрочем, мой провожатый тут же возник из ниоткуда.

– Ну что, готов? Тогда идем!

– С виду он такой же, как всегда, – бросил я через плечо. – Почему вы уверены, что всё прошло как надо?

– Когда-то давно он уже проходил обряд. Не до конца, но такие вещи всегда оставляют след. Ваш король и в самом деле очень умен, раз выбрал для этой миссии именно его.

– Так вот, значит, что за «колдовство» напугало его в детстве… Но зачем вы делаете такое?

            Не сразу, но мне всё же удалось разговорить Рэнни. Линиры поддерживали численность своего народа весьма странным способом. В годы, когда распри между кланами, голод или болезни уносили чересчур много жизней, отряды ловцов-невидимок отправлялись за пределы острова. Их добычей становились дети – те, что заблудились, отошли слишком далеко от своего селения или просто остались в одиночестве. Над ними проводилась усеченная версия обряда – а через несколько дней соплеменники сами изгоняли помеченных из своих деревень.

– Они называют это «оброк ночи». А мы получаем новых воинов для наших домов – и щедрые дары от тех, кому напомнили таким образом о своём существовании.

– Рэкет…

– Наши болота – суровый край, Монтескрипт. Здесь каждый выживает, как умеет. Вижу, ты осуждаешь нас; но пойми – это традиция, вот уже многие сотни лет.

– Теперь всё изменится, – пообещал я. – Еда, лекарства, медицинская помощь… Новая жизнь, Рэнни.

– Надеюсь, что так. Я верю, что для этого Элин Колючий Дождь и пришла в наш мир. Она станет по-настоящему великой Королевой.

– Я не понимаю одного… Получается, не все вы родились линирами. Но те из вас, кого я видел, не очень-то похожи на прочих фрогов… Вы малы ростом, необычны… – я с трудом удержался, чтоб не сказать «уродливы».

– Это место делает нас такими. Или обряд – если он проведен по всем правилам в раннем детстве. Или – и то, и другое. Не знаю, Монтескрипт. Но так было всегда.

Ещё одна загадка…

            За разговорами мы вернулись туда, откуда и начался наш путь – к заброшенной пристани. Впрочем, слово «заброшенная» теперь вряд ли подходило: болото возле заросшего мхом каменного мола было перепахано вдоль и поперек. Над илистой водой кружили полчища мошкары. Тыгуа ожидал нас на берегу. Лицо учителя было бесстастно.

– Миссия выполнена, Ваше Величество. Ваши враги мертвы.

– Но не все, – внезапно вмешался Рэнни. – Не так ли? Нам известно, что одного фрога вы взяли его на борт.

– Если ваши разведчики видели это – то наверняка заметили, что он не линир, – невозмутимо откликнулся Тыгуа. – А значит, находится в юрисдикции Его Величества Джаги Первого.

– И что он делал в стане моих врагов? – холодно спросила Элин.

– Пока не знаем. Но мы выясним это. В любом случае, он больше не доставит вам хлопот.

– Что ж… Надеюсь. Итак, вы отбываете?

– Наши дела здесь завершены, – пожал плечами учитель. – Эд, если ты готов…

– Но мы не можем покинуть остров без Гаса!

– Ну, так в чем проблема? – раздался у меня за спиной весёлый голос.

Я резко обернулся.

– Ты?! Но как…

– Шел с вами всю дорогу, – самодовольно заявил этот нахал. – Прямо за тобой, Ловкач; след в след.

Я невольно поёжился.

– Больше не делай этого, ладно? А то мне что-то не по себе…

– Так и должно быть, – жизнерадостно ухмыльнулся Гас. – В этом же весь смысл!

Вот засранец…

            Мы поднялись на борт. Зашумели двигатели; субтеррина с неуклюжей грацией развернулась кормой к острову и двинулась прочь.

– Как всё прошло? – спросил я Тыгуа.

– Как и было задумано. У них там что-то вроде замка в окружении топей – к слову, выглядит он куда как лучше этого их «дворца». С островом его соединяет узкая коса. Хорошая защита от прочих невидимок, но это место разом превратилось для них в ловушку. Мы выкурили тамошних обитателей инфразвуком, включили прожекторы – ну, и… Сам понимаешь.

– Бойня.

– Я не горжусь тем, что нам пришлось сделать. Но иначе было нельзя.

Мы помолчали.

– Тот фрог, о котором говорил Рэнни… Что это ещё за история?

– Лучше, если посмотришь сам… – Тыгуа помрачнел. – Пошли.

            Маринад лежал в каюте, обнаженный, перебинтованный и притянутый к узкой койке ремнями. На многочисленных повязках темнела кровь.

– Ублюдок! – невзирая на плачевное состояние пленника, я сжал кулаки.

Больше всего мне сейчас хотелось врезать по этой мерзкой, опухшей физиономии.

– Проклятье!

– Понимаю твои чувства, – вздохнул Тыгуа. – И вполне их разделяю. Старому Звездуа следовало бы целиться получше… К сожалению, мы теперь не можем его прикончить.

– Вот как?! И почему же? – не то, чтобы я готов был хладнокровно прирезать беспомощного врага, но соблазн всё же имелся.

– Перед тем, как потерять сознание, он произнес кое-что… Сказал кодовую фразу. А это значит, мы теперь обязаны доставить его в штаб.

– Что ещё за фраза? Учитель, вы о чем вообще?! Это же гангстер, подонок из Весёлых Топей!– Да. Но, похоже, не только это… – Тыгуа задумчиво поджал губы. – Что ты о нем знаешь, Эд?

– Кроме того, что он безжалостный садист и убийца, а кроме того – бывший подручный самой мерзкой «персоны» столичных трущоб? Знаете, мне и этого хватило!

– Не горячись. Видишь ли, фрогов на службе Короны можно встретить в самых разных местах… И далеко не все они – ясноглазые идеалисты. Особенно, если речь идет о том, чтобы присматривать за «персонами» Весёлых Топей.

– Но этот тип пытал меня! И угробил кучу народа!

– Некоторые из них ходят под смертным приговором… Отсроченным. И изменить свою судьбу могут лишь в том случае, если принесут что-то достаточно ценное… Что перевесит их грехи в глазах тайной коллегии. Наверное, у него есть, чем выкупить свою жизнь.

– А если он просто блефует?

– Проверить будет несложно… На этом всё, Эд. Я и так сейчас сказал слишком много. Главное, держи себя в руках.

            Это был хороший совет. Тыгуа удалился в рубку; я же нашел свободную каюту, устроился на узкой койке и попытался привести в порядок мысли. В свете последних событий многое начинало выглядеть по-другому. Если учитель прав, если Маринад действительно не тот, за кого себя выдавал – то… Кое-какие подтверждения этому были: бойцовские навыки, экзотическое оружие, которым он прекрасно владел… Но если это правда – то чем он надеялся выкупить свою жизнь? Я бы сдержал эмоции и попытался разговорить его, но пленнику первым делом вкатили лошадиную дозу транквилизаторов – Тыгуа предпочитал не рисковать понапрасну. Ладно, может, оно и к лучшему. От этого типа мороз продирал по коже.

            Итак, он был «спящим агентом» одной из многочисленных спецслужб Королевства. Вёл простую и незамысловатую жизнь злодея, мучил и убивал – до тех пор, покуда не ввязался в историю с невидимками. В какой-то момент он понял, что именно попало в его грязные лапы; но вот вопрос – как он думал этим распорядиться? Собрать информацию и купить себе помилование, а то и награду? Или… Это «или» мне очень не нравилось. В своих поисках он зашел достаточно далеко; быть может, дальше, чем я. Я представил себе Маринада в качестве обладателя талантов невидимки – и занервничал ещё больше. Что мы сейчас везём в большой мир? Что мирно дрыхнет в соседней каюте, ожидая своего часа?

            …Этими и другими сомнениями я поделился с Тыгуа, и учитель пообещал принять меры. Я привык доверять ему в вопросах безопасности – но сейчас, быть может, впервые, я не чувствовал себя успокоенным.

 

Глава 20. Возвращение

 

            На базе нас ждали новости – для моих юных компаньонов, увы, печальные. Один из патрульных катеров задержал суденышко, контрабандой доставлявшее местным воякам выпивку и всякие полезные в хозяйстве мелочи. Проступок не очень серьёзный; в иных обстоятельствах пронырливых торгашей попросту отпустили бы восвояси – разумеется, сперва присвоив в пользу причастных весь их груз. Но присутствие монарха волшебным образом сделало всех суровыми и неподкупными; и не миновать бы незадачливым коммерсантам крупных неприятностей, если бы не Морфи и Гас.

            Воссоединение семьи омрачилось смертью Ориджабы-старшего. Было много слез, горя и взаимных упреков; впрочем, утраты сближают – и в конце концов последовало всеобщее примирение. Я благоразумно держался подальше от их компании. В конце концов, дела семейные меня не касались. Хватало и других забот.

            Демонстрация силы, произведенная Элин Колючий Дождь при поддержке полковника Тыгуа, впечатлила все кланы острова – и союзников, и противников королевы. Старейшины народа линиров признали её законной владычицей – скорее скрепя сердце, чем от чистой души; но в данном случае важна была как раз внешняя сторона легитимности. Оружие было сложено, клятвы верности принесены – и первым деянием Элин на троне стала всеобщая амнистия оппозиции. Мудрое решение – хотя Её Величество согласилась на это с большой неохотой. Готов поспорить, она с большим удовольствием отправила бы побежденных в яму со стригулами; но Джага I был куда лучшим знатоком фрогской натуры, чем диковатая и жестокая девушка, и он умел настоять на своём.

Военная база превратилась в некий гибрид дипломатической миссии, исследовательской станции и секретного института; за несколько дней мы привыкли к гулу винтов – не проходило и часа, чтобы очередной воздушный корабль не ронял свою тень на окрестные топи. Брезентовые палатки сменились небольшими понтонными домиками; посреди девственных джунглей и болот стремительными темпами возникал городок.

Волей судьбы (вернее – волей короля) я оказался в самом центре событий. Вероломные монархи сговорились за моей спиной, и посольская миссия из опасного, но недолгого приключения превратилась в рутинную работу… Рутинную, но её было ох как много! Я мотался от базы к острову и обратно, иногда по нескольку раз за день, улаживая, устраивая, передавая и подписывая бесчисленные документы и меморандумы – пока, наконец, к делу не соизволили подключиться профессионалы из королевской канцелярии.

Разумеется, за всей этой суматохой я постоянно помнил о Маринаде. О таком парне

лучше не забывать – иначе рискуешь отправиться к праотцам в самый неподходящий момент. Досталось ему изрядно; несколько дней прикованный к койке убийца пребывал между жизнью и смертью – но в конце концов стал поправляться, к немалому моему сожалению. Некоторые типы настолько скверны, что их не спешит забрать даже могила.

            Во всей этой истории с моим спасением из лап Кроста и его подручных было много странного;  и чем больше я думал над этим, тем ясней становилось, что без серьёзного разговора с Тыгуа не обойтись. Наконец, я набрался духу и разыскал его.

– Если позволите, учитель, у меня к вам будет пара вопросов.

– Звучит так, будто ты устроился на работу в наше славное управление полиции! – усмехнулся Тыгуа; похоже, он пребывал в ироничном расположении духа. – Ну давай, жги; только – сам понимаешь…

– Да, конечно… Присяга и всё такое.

– Верно.

– Мне вот что не дает покоя. Помните тот наш разговор, на субтеррине? Вы обмолвились, что в этой хижине у вас была назначена встреча с информатором…

– И?

– Просто сложил два и два. Банда Кроста. Про нас могу сказать точно – мы в этом месте очутились совершенно случайно. Тайфун набирал силу, нам нужно было хоть какое-то укрытие. Но вот они… Они заявились туда, уже готовые к неприятностям. Как и вы, кстати. Несмотря ни на что, вы застали их врасплох.

– Ну, мы же профессионалы…

– И, судя по всему, кое-кто из них тоже. Кое-кто, прикованный сейчас наручниками к койке в здешнем полевом госпитале. Так что вы знаете о Маринаде, учитель?

– Понимаю, к чему ты клонишь. Но всё не так просто… – он помолчал. – Эд, а ты уверен, что хочешь знать эту часть истории? Оно тебе, вообще, надо?

– Да, – я твердо взглянул на него. – Сами знаете – я привык разбираться во всем до конца.

– Ну хорошо… Для начала – я понятия не имел, кто там будет и в каком количестве. Скажем так – я получил информацию, не предназначенную для меня. Мир спецслужб и секретных операций – это банка с пауками, Эд.  И если ты думаешь, что во всей этой истории были задействованы лишь две стороны – королевские войска и линиры… Нет. Это не так.

Некоторое время я молчал, переваривая информацию.

– Но зачем…

– Считается, что конкуренция идет нам на пользу. Присматриваем друг за другом, чтобы никто не хапнул слишком уж много власти.

– Итак, вы узнали, что в хижине будет кто-то из, э-э, конкурирующей фирмы.

– Да. Я решил с ним побеседовать. Всегда полезно узнать что-то новое. Обычно в таких делах мы стараемся обходиться без фанатизма. Есть граница, которую обе стороны предпочитают не переступать. Но когда я заглянул в окно и увидел, что там творится… Пришлось сыграть жестко.

– А Маринад? В смысле, он же с кем-то должен был там встретиться… И он притащил туда всю их милую компашку.

– Полагаю, собирался использовать своих дружков втемную. Думаю, он прекрасно понимал, каковы ставки в этой игре.

– Так что, он решил разыграть сольную партию? Хотя… Почему нет? Вы же вот разыграли… И получилось неплохо, в конце концов.

Молчание было долгим и довольно красноречивым.

– Рад, что ты на меня не сердишься, – буркнул он, наконец.

– Одно меня беспокоит. Мы по-прежнему не знаем, что этот ублюдок делал на острове. И я без понятия, как вытянуть из него эту информацию.

– Ну, теперь он в сознании… А развязывать языки я умею, – Тыгуа зловеще ухмыльнулся. – Думаю, этот вопрос мы решим. Заглянем к нему вечерком; я позабочусь, чтобы в охрану заступили мои парни.

– Он крутой! – предупредил я. – Может заупрямиться.  

– Ничего. На этот случай прихвачу кое-какие препараты.

 

***

            Посыльный Его Величества разыскал меня, когда солнце уже клонилось к горизонту. Я как раз заканчивал ежедневный отчет для королевской канцелярии – как я надеялся, последний: бюрократическая машина расставалась со своими винтиками крайне неохотно. С облегчением отложив самопишущее перо, я последовал за ним.

На этот раз Джага I принял меня на своей роскошной авиаяхте. Обстановка была неформальной. Изысканный водоем в центре салона явно не предназначался для купания: в подсвеченной воде между кораллов сновали яркие разноцветные рыбки. Король сидел на бортике и увлеченно подсыпал им корм.

– А, Эдуар! Проходите, присаживайтесь… Как вам моё маленькое хобби?

– Оно превосходно, Ваше Величество! Впрочем, как и всё, что вас окружает.

Он вдруг расхохотался.

– Господин Монтескрипт, да вы прирожденный царедворец! Смотрите, ещё немного – и я, наконец, начну подыскивать вам местечко в моей администрации… Шучу, шучу! Я же обещал не покушаться на вашу свободу – по крайней мере, надолго. Нынешняя ваша миссия, насколько знаю, подошла к завершению.

– Похоже на то. Официальная часть заверена; что касается неофициальной – боюсь, тут я потерпел фиаско, – я не стал ходить вокруг да около, прекрасно понимая цель этого визита. – К сожалению, мне так и не удалось проникнуть в тайну. Скажу более: я не уверен, что она вообще существует. Похоже, это просто, ну… Свойство линиров, особый талант – передавать дар невидимости тем, кого они избрали. Телепатия или нечто в этом роде. Сам обряд заключается в следующем: они садятся, образуя круг, в центре которого находится неофит. И… Всё. Спустя некоторое время испытуемый просто засыпает, видит чудные сны – и просыпается уже с этой способностью.

– Да, я беседовал с Гасом и, конечно же, читал ваши отчеты, – задумчиво кивнул король. – Знаете, самое ценное, что я там почерпнул – это наблюдение о влиянии самого места. Истинным линиром становится тот, кто живет там с детства. Прочие, получившие дар, вырастают обыкновенными фрогами.  Это как последний кусочек мозаики, Эдуар. Так что вашу миссию можно считать успешной во всех смыслах – пускай даже вы и не разглядели ответа.

– Ваше Величество? – умеет наш монарх умеет поставить в тупик! – Что вы имеете в виду?

– Вы же сами писали: скорее всего, линиров делает такими, какие они есть, нечто на острове, – глаза короля лукаво блеснули.

– Но я понятия не имею, что это! Какие-то местные условия, быть может: вода, воздух, пища… Какие-то эманации… Найти причину – дело не одного года! Потребуется множество светлых голов: ученые, исследователи… А если учитывать тот факт, что сами линиры отнюдь не горят желанием допускать к себе чужаков – то даже и не знаю…

– Иногда ответ недоступен по той причине, что слишком уж бросается в глаза. Скажите-ка, Эдуар… Что больше всего поразило вас, когда вы впервые попали на остров? Что показалось самым странным, самым необычным?

Я нервно усмехнулся.

– Да всё! Их народ… Их стиль жизни, эти манеры аристократов и быт дикарей…

– Попробуйте пока абстрагироваться от линиров. Что ещё? Такое, чего вы никогда не видели раньше?

– Ну… Пожалуй, разве что исполинское дерево; мау-курру такой величины – настоящее чудо природы!

– В сказаниях Старой Веры есть одна легенда, – король бросил рыбкам последние крошки корма, встал с бортика и принялся расхаживать по салону. – История о сотворении фрогов.

– Миф об одноногих великанах… – медленно произнес я.

Сердце вдруг учащенно забилось. Невозможно, невероятно! Голос короля доносился словно издалека.

– Почти бессмертные и почти всемогущие, но лишенные возможности двигаться, создатели фрогов и иных рас. Грандиозные мистерии, что разыгрывались в глубокой древности; великие союзы и разрушительные битвы, рождение и гибель цивилизаций – как часть великой игры, что вели меж собой исполины.

– Этого не может быть. Это же просто дерево, – боюсь, мой голос тоже звучал слегка деревянно.

– Ну, если так рассуждать, то мы с вами – просто чрезмерно прыткие кусочки мяса, дорогой Эдуар! И потом, не забывайте: не какое-то дерево, а мау-курру. Растение, которое во всем нашем мире, во все времена почиталось священным – не задумывались, почему? К слову сказать, именно по этой причине о мау-курру известно очень мало. Но есть любопытные факты. Например, симбиоз. Они выделяют вещества, что подавляют рост одних растений и стимулируют другие. Поэтому в рощах мау-курру практически не встречается других деревьев, зато очень много мхов и лишайников. Или то, что они способны общаться друг с другом, передавать информацию на огромные расстояния… Да-да, не удивляйтесь, они умеют генерировать радиоволны! А ещё в их древесине имеется необычная структура, разительно схожая с нейронной сетью – и чем старше дерево, тем более она развита…

– Ваше Величество… Вы клоните к тому, что они… Разумны?

– Однозначного ответа у меня, конечно же, нет. Но давайте представим на минуту, что в самых старых, самых огромных деревьях способно пробудиться сознание. Да, они совсем по-другому ощущают мир; у них иные органы чувств, иное восприятие времени… Но как бы повел бы себя такой разум? Чем занял бы тысячи лет существования? Как защитился бы от возможных невзгод? Мау-курру – настоящие фабрики сложной летучей органики; почему бы не предположить, что они способны влиять не только на растения?

– Невероятно…

– Но не невозможно. Что, если они – первая разумная раса нашего мира? Почти вымершая ныне, но давшая жизнь нашему виду… А может, и не только нашему; в легендах Старой веры порой сокрыто куда больше смысла, чем кажется.

– Выходит, линиры, их способности, образ жизни…Порождение этого исполина?

– Подобная версия объясняет многогое, если не всё.

– Да уж… – я ошалело уставился в пространство.

– Пока это только гипотеза, – мягко сказал Джага I. – И вовсе не факт, что нам удастся подтвердить её… Или опровергнуть – по крайней мере, в ближайшем обозримом времени. Так что я попрошу вас ни с кем это не обсуждать… Пока. А вот невидимки – совсем другое дело. Думаю, настало время поведать мирам о наших новых союзниках.

 

***

            Борт номер один давным-давно растворился в розовых закатных небесах, а я всё бродил по краю взлетного поля. Больше всего мне сейчас хотелось закурить; к сожалению, этот порок не слишком распространен среди фрогов, и ближайшее место, где я мог разжиться своими любимыми сигариллами, находилось довольно далеко отсюда.

В таком вот состоянии меня и обнаружил Тыгуа. Вид у учителя был мрачный.

– Скверные новости, Эд. Маринада переводят.

– Что… Кто? Куда?

– В госпиталь Коссуги. А кто – думаю, ты и сам догадаешься. Его старые работодатели. Похоже, они решили, что этот тип им ещё пригодится. Мы не успели самую малость… Досада!

– И что теперь?

Учитель раздраженно пожал плечами.

– Ну, эта история вроде как завершилась. Может, ему хватило нашего общения.

– Проклятье! Вы его совсем не знаете! Подонок проплыл больше тысячи километров, только чтоб выпустить кое-кому кишки. Вы не видели, на что он способен! Не видели подвешенный к потолку труп с выколотыми глазами…

– Ладно, успокойся, я тебя понял. Это моя проблема, и я её решу, – жестко произнес Тыгуа. – Давай-ка поговорим о другом. Наше время здесь подошло к концу; надо собираться. Ты как, готов?

…Лодку и наше экспедиционное имущество, заботливо сохраненное военными (это вам не какие-нибудь босяки) я решил оставить мальчишкам. Мы с Тыгуа покидали базу на воздушном корабле, и девать это барахло всё равно было некуда. К тому же, во внутреннем кармане моего пиджака лежал именной чек Королевского банка на сумму, достаточную, чтобы не забивать голову такими мелочами.

– Ну что, компаньоны, пора прощаться! – заявил я семейству Ориджаба. Они тоже сидели на вещмешках: похоже, сегодня был день отъездов. – Не всё у нас было гладко – но, надеюсь, зла на меня не держите. Гас, Морфи! Лодка и всё, что в ней, теперь ваше.

Мальчишки переглянулись.

– Вообще-то, я лечу с вами, – сказал Морфи. – Ты разве не знал?

– Э-э… Нет. Но…

– Малец будет готовиться к экзаменам в кадетский корпус при Академии ВВС, – раздался у меня за спиной голос Тыгуа. – Протекция короля. И уж я, как опекун, пригляжу, чтобы экзамены он сдал на «отлично»!

Морфи нервно улыбнулся. Я глянул на него сочувственно. Этот бедолага даже не представлял, что ждет его впереди. Любимым присловьем Тыгуа было – «я вас либо выучу, либо убью».

– Я, в общем, тоже с вами, – подбоченилась Олури. – Кто-то же должен на этих двоих супы варить.

Я покосился на Тыгуа.

– Нечего так пялиться, – буркнул наставник. – Между прочим, мне давно нужна была экономка.

– Твоя очередь меня удивлять, – бросил я Татти. Девушка потупилась.

– Я теперь замужем… Куда он скажет, туда и отправимся.

– Замужем? Это не за тем ли ли красавчиком-контрабандистом, что таскал             солдатам выпивку? Как его – Дьярв, что ли… Так он же, вроде, под стражей?

– Джага I распорядился отпустить названную сестру и её мужа. Под мою ответственность, – заявил Гас.

– Ого! Так ты у нас теперь важная шишка?

Он нервно ухмыльнулся.

– Ага… Типа того. Невидимка Его Величества. Официальная должность при дворе.

– И ты тоже с нами?!

– Не. Я пока остаюсь. Должен взять ещё несколько уроков невидимости у линиров. Ну, а потом, да – в столицу… Бояться мне теперь некого.

– Короче. Лодка твоя, делай с ней, что хочешь. Хоть потопи. Или сестре отдай… Да, насчет «некого бояться» пока не торопись. Маринад выжил…

– Что?! – физиономии мальчишек разом вытянулись.

Я прекрасно их понимал: известие было не из самых приятных.

– Что слышали. Он, конечно, не в лучшей форме, валяется в военном госпитале Коссуги. Но вы имейте в виду.

– Я же сказал, Эд: этим я сам займусь. Не кошмарь своих приятелей попусту, – заявил Тыгуа. – Давайте, корабль уже ждет.

 

***

            Летающая канонерка доставила нас в Коссугу. Мы заночевали в гостинице возле аэропорта – рейс в столицу был довольно ранним, а я не видел смысла тянуть. Утром, правда, выяснилось, что Морфи пропал.

            Тыгуа рвал и метал. Олури, проснувшаяся из-за шума, долго не могла взять в толк, что случилось и чего от неё хотят. Впрочем, удивление девушки было таким искренним, что все сомнения тут же развеялись: врать она явно не умела и куда подевался названный брат, не знала. Я терялся в догадках. Быть может, мальчишка попросту испугался и удрал? Но насколько я знал Морфи, такой поступок был не в его духе. Конечно, паренек звезд с неба не хватал, но с жизненной сметкой у него всё было в порядке. Для босяка из Веселых Топей Академия ВВС была столь же недосягаемой, как и мифический Большой Куш; по идее, в такой шанс он должен был вцепиться руками и ногами – тем более, что никакой альтернативы попросту не было…

– Ну и черт с ним! – заявил Тыгуа, выпустив пар. – Наш борт взлетает через два часа, и он это знает. Не одумается до тех пор – скатертью дорожка! Пойдем завтракать, Эд.

С утра мой аппетит, как всегда, оставлял желать лучшего; так что я заказал себе кофе и принялся изучать местные газеты. Передел собственности происходил достаточно тихо. Кое-какие бизнесы закрылись, другие были выставлены на торги; третьи неожиданно начали реорганизацию и слияние. Конечно, такие вещи в деловом мире происходят каждый день. Необычной была лишь синхронность происходивших перемен – в тех сегментах рынка, где традиционно заправляла фрогская мафия. Имя Хойзе нигде не упоминалось, но я был уверен, что без «ночного владыки» и его новых союзников дело не обошлось. Впрочем, Элин сдержала своё слово: резонансных убийств больше не было, хотя процент таинственных исчезновений явно превысил годовую норму.

            Морфи заявился за полчаса до отлета: слегка запыхавшийся, но довольный. Тыгуа и Олури тут же напустились на него; парнишка выдержал жестокий шторм.

– Гулял я! Прощался со старой жизнью! И не опоздал ведь, чего вы так…

– Тебе придется раз и навсегда усвоить, что такое «дисциплина»! – рявкнул Тыгуа. – Ты! Будущий кадет! Позорище!

– Больше не повторится!

– Да уж надеюсь! Знаешь, как твой опекун, скажу по секрету: всегда считал физические наказания самыми доходчивыми!

– Так где ты на самом деле был? – тихонько спросил я, улучив момент, когда Тыгуа и Олури нас не слышали.

– Перекинулся парой слов с одним знакомым. И хватит об этом, Ловкач.

– С каким ещё знакомым?

Парнишка твердо посмотрел мне в глаза, и я понял, что больше ничего не добьюсь.

– Ладно, приятель. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

            …Амфитрита встретила нас тёплым дождём. В воздухе разливалась свежесть и ароматы тысяч цветов. Я улыбнулся воспоминаниям и взмахнул рукой, подзывая рикшу.

– Куда это мы едем? – поинтересовался Тыгуа спустя пару минут.

– К нотариусу, конечно. Для начала признаем вас живым и аннулируем завещание. Ну, чтобы вы могли спокойно поселиться в собственном доме.

– Не спеши, – он вдруг ухмыльнулся. – Ты-то сам где собираешься жить?

– С этим никаких проблем! –  я самодовольно похлопал себя по груди. – Щедрость Его Величества многократно превысила мои скромные ожидания; так что я могу снять квартиру где угодно и какую угодно. Не ютиться же нам вчетвером в вашей хибаре! Вам и троим-то будет, как рыбам в бочке …

– Эй, любезный! Сверни-ка здесь направо! – прервал меня Тыгуа, обратившись к вознице.

– Зачем…

– Маленький сюрприз, – он ухмыльнулся. – Завернем в одно местечко.

Ещё пара поворотов – и мы очутились в Орхидейнике. Пафосный район, излюбленное место обитания столичных богатеев – мимо нас проплывали высокие заборы и изящные крыши, медные и черепичные. Каждая вилла здесь стоила целое состояние; изыски архитектуры и садового убранства отражали спесь и самодовольство владельцев, подобно зеркалу.

Тыгуа остановил возницу возле каменной ограды – такой высокой, что за её верхушкой даже не было видно крыши. Мы вышли. Учитель пошарил по карманам, извлек на свет связку ключей, отпер калитку в углу большущих кованых ворот и шагнул на участок. Мы последовали за ним. Да-а… Именно такой сад я хотел бы завести, будь у меня куча свободного времени, денег и врожденная страсть к ландшафтному дизайну. Ну, и будь я фрогом, конечно: пространство за оградой представляло из себя чертовски ухоженное, гламурное болото. Суша и вода сочетались в пропорциях, милых сердцу любого коренного обитателя Пацифиды – то есть с существенным преобладанием последней. Купы водяных лилий и синих ирисов, изумрудные и серебряные мхи, система миниатюрных каскадных прудов с кувшинками и лотосами, прихотливо извивающиеся тропинки и изящные мостики, перекинутые через ручьи…

– К кому вы нас привели, учитель? Чьё это великолепие?

– Моё, – невозмутимо откликнулся Тыгуа. – Впечатляет, а?

– В смысле? Что значит – ваше? – я всё ещё не врубался в ситуацию.

– Как ты справедливо заметил, Эд, шедрость Его Величества многократно превосходит наши скромные ожидания.

– Ничего себе! – только и мог сказать я.

Это был воистину королевский подарок! Увитый ползучими растениями дом оказался подстать участку: одноэтажный, в отличие от большинства соседских вилл, но такой большой, что в нем запросто можно было устраивать торжественные приёмы эдак на полсотни персон. Я едва не заблудился в его многочисленных залах и коридорах. Чем дольше я бродил, тем ясней становилось: с тем периодом в жизни учителя, когда он ютился в хижине на болотах, покончено. Вряд ли он захочет туда вернуться. Я бы точно не стремился, на его месте.

– Выбирайте комнаты по душе и располагайтесь, – обратился Тыгуа к Морфи и девушке. – Эд, ты как – не хочешь отдохнуть с дороги?

– Шутите! Я полон сил и энергии. Телефона у вас тут, часом, нет?

– Есть, разумеется. Прошу в мой кабинет.

Для начала я набрал номер «Старой бочки» и попросил к аппарату Югбена Нехабу. Ждать пришлось недолго. Хм, он что, превратил этот ресторанчик в свою постоянную резиденцию? Я бы не удивился.

– Алло! Югбен, старина, это снова я! Как твои дела? Замечательно? Что значит – «не отвертишься»? Когда это я тебя обманывал? Эдуар Монтескрипт платит по счетам; и ты у меня первый на очереди! Да, расскажу. Да, и про это тоже. Да, государственная тайна, ещё какая! Но мне разрешили. Это называется «контролируемая утечка информации», старина. А на вашем жаргоне – «бомба» и «сенсация»… Что? Через час тебя устроит? Ну, как где – в кафе моего друга Лакси, конечно! Я же там веду все дела, не забыл? Обожаю традиции! И позвони в «Голос Амфитриты», зарезервируй под материал первую полосу… Да, всю первую полосу! Я же говорю – бомба!

Я положил трубку. Тыгуа ухмылялся.

– Идешь пожинать плоды славы?

– Вроде того. Предвижу, что следующие несколько дней окажутся чертовски насыщенными. Сперва не будет отбоя от журналистов, потом – от любопытствующих, а после и от клиентов. Мода – страшная вещь, учитель! Особенно, если это мода на частного сыщика.

– Возьмешься за что-нибудь?

– Только если дело окажется по-настоящему интересным. Всегда мечтал иметь свободу выбора.

 

Эпилог

12.35

Полковник бросил взгляд на часы и неторопливо двинулся в сторону главного корпуса. Походка его была старческой, шаркающей. Время от времени он останавливался, словно для того, чтобы перевести дух. Под цветастой рубахой колыхалось внушительных размеров брюхо. До одинокого старика, совершавшего променад по тенистой аллее, никому не было дела. На скамейке у входа двое пациентов в пижамах, отложив костыли, увлеченно резались в шашки; чуть поодаль фрог в длинном клеенчатом фартуке подрезал траву стрекочущей газонокосилкой.

12.40

Полковник выбрал свободную скамью недалеко от входа. Достав из кармана широких брюк газету, он неторопливо развернул её. Солнечные лучи норовили забраться под поля соломенной шляпы, и он досадливо поправил её, надвинув поглубже на лоб. Но солнце, похоже, всё равно мешало читать: спустя пару минут он заёрзал и отодвинулся к самому краю скамейки – туда как раз доставала тень ближайшего дерева.

12.43

К подъезду подкатил черный диномобиль. Хлопнули дверцы. Двое фрогов в очень похожих костюмах поднялись вверх по ступеням лестницы и исчезли за массивными дверями главного входа; третий остался за рулем. Спустя пару минут ему уже нетерпеливо сигналила карета «скорой помощи».  Водитель, высунувшись в окошко, принялся возмущенно жестикулировать. Сидящий за рулем не реагировал. Тогда водитель «скорой» плюнул, сдал назад, ловко, словно заправский гонщик, развернулся – и, объехав главный корпус госпиталя, припарковался лоб в лоб с черным дино. Заглушив мотор, он вышел наружу, издевательски продемонстрировал своему оппоненту ключ зажигания – и бодрым шагом направился к служебному ходу. Тут уже забеспокоился водитель черного дино – приоткрыл дверцу и что-то грозно рявкнул; но водителю «скорой», похоже, всё было нипочем. Двое пациентов на скамейке, забыв про шашки, увлеченно наблюдали за развитием конфликта. Водитель черного дино попытался развернуться; но места для маневра не хватило. Тогда он принялся осторожно сдавать назад.

12.47

Из дверей главного входа вышли трое. Между фрогами в одинаковых костюмах плелся тип с кислой физиономией и блеклыми водянистыми глазами, облаченный в лохмотья, некогда бывшие макинтошем.

Сидевщий в теньке «старик» даже не смотрел в их сторону. Он лишь чуть опустил газету, и прикрываясь ей, осторожно завел руку под рубаху. Под накладным поролоновым животом ладонь легла на рукоять пистолета; большой палец привычным движением взвел курок. Газонокосильщик продолжал стрекотать машинкой – только  распустил зачем-то тесемки фартука. Пациенты на скамейке вернулись к шашкам.

Полковник заранее решил, в какой момент произведет выстрел – как только цель сядет в диномобиль и дверца захлопнется. Из тесной кабины деться будет некуда – а значит, риск промахнуться минимален. К тому же, на этот случай у него имелся ещё один пистолет.

12.47.08

Троица фрогов преодолела половину ступеней, как вдруг тип в измятом плаще резко дернулся. Ниже подбородка, словно по волшебству, распахнулась широкая красная щель. Кровь волной плеснула на грудь. Спустя мгновение перед ним возник тёмный силуэт – просто появился из ниоткуда, словно внезапно засвеченный негатив. Лицо его было изуродовано свежими шрамами, на правой руке недоставало двух пальцев. Но оставшихся мистеру Икс, как он и предрекал, хватило. Удар был нанесен кликом, выхваченным из трости – бритвенно-острое лезвие за один взмах наполовину отделило голову от туловища. Маринад рухнул и покатился по ступеням, щедро пятная всё вокруг кровью.

На убийцу навалились с двух сторон, выбили из рук оружие, скрутили. Он не сопротивлялся – лишь выворачивал шею, стараясь ни на миг не упускать из вида содрогающееся в агонии тело. На губах его играла улыбка.

12.48

На скользких ступенях воцарилась суматоха. Игроки в шашки, разинув рты, таращились на происходящее. Из дверей госпиталя выскочило несколько фрогов. Кто-то истерически вопил «Полиция!», кто-то требовал врача. Полковник пружинисто встал, коротко кивнул газонокосильщику и, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь.

[napalm]

Ну вот, собственно, и всё 😊